Неотправленные письма

«А печальные и большие ночные бабочки почти не мешают: их легко отогнать дымом сигареты» (с) Берет методично сползает на глаза, а я поднимаюсь по лестнице на пятый этаж, проклиная все на свете, но особенно отсутствие лифта. Снова пытаюсь свободной рукой оттянуть берет назад. Вообще, мне он нравился. Когда-то. Такой большой и оранжевый. Это потом уже тебя посетила светлая мысль о том, что со стороны это выглядит «как будто ты разгуливаешь по улице с тыквой на голове». И он перестал мне нравиться. В левой руке мерно покачивается белый пакет с сыром (качество и количество которого напрямую зависело от толщины наших кошельков), еще теплой выпечкой и консервированными ананасами (обычно нарезанными кусочками, реже – кольцами). Ты встречаешь меня на пороге, трогательно прижав к себе пустой чайник. Закрываешь за мной дверь и уносишь его куда-то в сторону раковины. Вытряхиваюсь из пальто и расставляю содержимое пакета на столе. Твои руки снова возникают в поле моего зрения, я наблюдаю за тем, как они ловко управляются с чайником и нашим убогим кухонным скарбом. Я рассказываю тебе что-то про очередь в магазине/автобускоторыйопятьпришлосьждатьтридцатьминут/пробку/снег, а ты жалуешься, что мы «опять не можем доесть эти чертовы леденцы», обыскивая полку в поисках ножа. Находишь. Меня всегда поражал твой «самурайский» способ открывания консервных банок: каждый раз кажется, что мы вот-вот не досчитаемся чьего-то пальца, глаза или того же ножа (к слову, единственного в пределах наших скромных квадратных метров). Садимся за стол. Я измельчаю сыр, а ты завариваешь чай. Выуживаешь вилку откуда-то из полочных недр (так уж сложилось, что ложек у нас пять, а нож и вилка в единственном экземпляре, что, в общем-то, нам никогда не мешало. Ну, кроме тех случаев, когда вилка терялась где-нибудь. Тогда ананасовые ломтики приходилось насаживать на зубочистки). Темнеет. И теперь оранжеватый фонарный свет выхватывает кусочки заасфальтированной площадки, на которую выходит наше окно. Ты снова тянешь руку к полке и, схватив сложенный пополам лист, протягиваешь его мне. Я забираю его из твоих рук и оставляю лежать на столе, возле надкусанной булочки. – Пора идти? – роняешь, глядя на телефон. – Мгм. Молча убираем остатки обеда со стола/одеваемся/набиваемкарманыледенцами. Уже у двери я останавливаюсь. – Что? – Пакет с мусором. Надо было сразу его прихватить. Я сейчас. Возвращаюсь; схватив пакет, оглядываю комнату. Твое письмо. Комкаю его в руке и засовываю в карман. До мусорного контейнера идти минут пять. Я успею придумать, что с ним сделать. Внезапно длинно. Солник, эта часть полностью вытекает из Вашего "Гербария", так что это Вам. И хотя они совершенно не перекликаются, настроение созданное вашей работой подтолкнуло меня к написанию вот этого.