Неотправленные письма

Скорее всего, уже завтра мне будет стыдно за этот огрызок, и чем больше я его переделываю, тем меньше в нем того, что хотелось оставить. Тут даже без письма. Так. Записка. «Я стал каким-то тонким от тебя» (с) Тихо. В зеркале – желтые треугольники моего лица/шеи/плеч, выхваченные светом фонаря за окном. Я разглядываю твои холодные на вид колени в очаровательно круглых синячках, подавляя в себе желание очертить каждый из них пальцами. Ты сидишь на диванных подушках, составленных друг на друга, и твое обнаженное тело выступает из темноты полупрозрачными углами. Отводишь плечо назад, и что-то, отдаленно напоминающее бушлат, спадает с него, мягко скользя по спине. Подбираюсь ближе, сажусь на пол, прислоняя спину к твоим ногам: две холодные дорожки вдоль позвоночника – ты правда замерзла. Аккуратно обхватываю пальцами твое лицо, вынуждая пригнуться. Теперь, когда на него попадает свет, я даже без очков могу рассмотреть каштановый трогательно-детский пушок у корней надо лбом, воспаленные глаза (чуть припухшие и в таком освещении совсем не зеленые), потрескавшиеся до крови тонкие губы. Отстраняешься. Вытаскиваешь из кармана (попутно роняешь мою записку, но, разумеется, даже не обращаешь на это внимание) бушлата флакон, опрыскиваешь его содержимым пальцы. Соединяешь их с пальцами другой руки. Снова наклоняешься ко мне (так, чтобы твои волосы не касались меня), дотрагиваясь до моего лица. Ото лба вниз к вискам – по скулам – к крыльям носа – вверх – вниз – крепко сжимая мой подбородок. – Что это? – «Белый китаец»*. *Парфюм «China White» был назван в честь популярного в середине 80-х годов прошлого века сорта героина, который обожали многие голливудские актрисы.