В моментах. Слеш-сборник

***

Ты закрываешь глаза и трешь веки ребром ладони в попытке хоть немного согнать сонный дурман и усталость. От длительного, почти немигающего взгляда в экран компьютера белки покрылись сетью красных прожилок. Нервное клацанье мышкой. Тихое ворчание. Одно из благостных свойств отпуска в моем случае — перестаешь следить за временем. Но сумерки за окном наталкивают на мысли о том, что рабочий день у всех нормальных людей тоже давным-давно кончился. Устроившись на диване, по диагонали читаю очередную книженцию и наблюдаю за тобой поверх страниц. Собранный. Сосредоточенный. Усталый, но упрямый, как стадо парнокопытных. Сказал, что возьмешь заказ и сделаешь, — значит сядешь и будешь корпеть над ним, пока внутренний цензор не закурит невидимую трубку и одобрительно не хмыкнет: «Пойдет». Слышу вибрацию входящих сообщений с вотса — наверняка заказчик. Вопрошает: «Ну-когда-же-когда-же?!» Из приоткрытой форточки доносятся звуки никогда не спящего города, а я думаю о том, как это хреново, когда одни люди не ценят ни чужое время, ни чужой труд, а другие считают сие нормой. Пробыв на рабочем месте почти десять часов, ты согласился потратить еще три-четыре на «срочный заказ». Боюсь спрашивать цену, чтобы не расстроиться. Ручка елозит по графическому планшету с едва различимым скрипом. Картина замирает в статике. Есть только звуки дыхания, затонувшие в невозможном к исполнению желании выспаться. Если закрыть глаза, то невольно вспоминается древняя легенда об адских пытках одного то ли грека, то ли римлянина… Он, голодный и мучимый жаждой, стоял по горло в воде, с веток чуть выше свисали спелые фрукты. Но всякий раз, когда мужчина пытался наклониться, чтобы попить, или поднять голову, чтобы добыть еду, вожделенное отстранялось от него. Так и у нас с тобой. Всякий раз, когда в пространстве появляется «Надо выспаться», у тебя находятся неотложные дела, подгоняемые гиперответственностью. А я не могу просто взять и бросить своего трудоголика, отвернувшись зубами к стенке. Поэтому тоже бодрюсь. Сколько могу. Такова жизнь. — Как ты терпишь меня вообще? — голос доходит как сквозь вату. Вспоминаю, что сегодня вечером мы хотели вместе посмотреть что-нибудь забавное, обложившись попкорном и какао в лучших традициях жанра. — Не терплю, а люблю, — заторможенно фыркаю, встряхиваясь, и устраиваю незапланированный сеанс эротических потягушек. Ты слишком поглощен удручающим заказом, но я не теряю боевого духа и тащусь на кухню. Рациональная часть сознания педантично напоминает, что ночная чашка кофе чревата головной болью утром, но когда мы ее слушали, пф. «Кофе по-шамански» — это у нас эспрессо, немного молока, чуть-чуть специй, ложка какого-нибудь вкуснющего сиропа и моя потрепанная улыбчивая рожа в комплекте. Пока курсирую обратно, окуриваю попутно всю квартиру живыми ароматами, изгоняя надоедливых призраков тревоги. Нагло водружаю на твой рабочий стол сначала чашку зелья с одной стороны, а потом свою задницу с другой. Голову поднимаешь медленно, словно выплывая из небытия не очень уверенным в том, где реальность, а где продолжение мук креативности. Мешки под глазами у нас тоже на двоих. Красавчики. — Пей, — говорю, — заканчивай эту дрянь и пойдем в кровать. Пропущенный вечер отдыха я тебе, конечно, прощу, а вот совсем уж слитую оргию с Морфеем — нет, даже не проси. Пока ты смеешься, умудряюсь пристроиться на коленях, укладывая голову на плечо. От меня пахнет пряностью, от тебя едва ощутимо — типографской краской. Работа все еще продолжается. Но уже не кажется такой пыткой.