В моментах. Слеш-сборник

***

Некоторые (или даже все) воспоминания, особенно та их часть, которой мы дорожим больше всего, столь эфемерны, что рано или поздно ты натыкаешься где-то внутри себя на вполне закономерный в данном контексте вопрос… А было ли это на самом деле? И что конкретно — было? Является ли то, что ты видел, осязал, чувствовал, правдой или же твое воображение с течением времени заполнило картинки прошедшей реальности красками по своему разумению? Где проходит эта грань и, что важнее, как ее отловить? Меня, в общем-то, и миф вполне устроит в качестве альтернативно сочиненной жизни, но мало ли что вдруг, чего только не бывает. Кажется, вспоминаю. Что-то было такое… Темноволосая макушка на моих коленях. Постоянно раздраженный взгляд, сейчас спрятанный за расслабленно опущенными веками. Моя вечная привилегия, дар и проклятье, — успокаивать диких зверей без видимых человеческому глазу усилий. Ласковый южный ветер разгоняет по укромному уголку природы посреди шумного города запах скошенной только недавно травы. Чуть поодаль плещется в реке что-то живое: не то рыба, не то местные утки — не разобрать. Под небрежно брошенным на землю покрывалом россыпь мелких шишек, одна из которых неприятно упирается в бедро, но не уверен, что даже атомный взрыв заставил бы меня в эту минуту сдвинуться с места. На уютные атмосферы я тоже хороший охотник, жалко было бы спугнуть добычу неосторожным движением. Зверь едва слышно сопит, задремав на моих руках, будто и не сносил только недавно головы нерадивым товарищам да коллегам, не пытался убить одним взглядом. Будто бы вел себя исключительно шелково и прилично, прилежно выполняя выданный кем-то сценарий. Будто бы совсем как человек: усталость, страхи, масок немного — все как у всех. Где-то вдали собираются тучи, но мы вставать не спешим. Краткий миг резонанса душ непогрешим в своей вечности — запомнится навсегда. Думать так, разумеется, — приятный самообман, но надо же чем-то себя развлекать в моменты безвременья, затишья? Вот сейчас Зверь дернется, откроет глаза и хмуро спросит, почему я не разбудил его раньше. В самом деле, почему? Спешно сооружу на лице что-нибудь умеренно неопределенное, но честное, которое в разных контекстах можно приравнять и к «Не знаю», и к «Я художник, я так вижу», и к бог весть чему еще. Пальцы скользнут по непривычно прямым (мою-то гриву почти никакой гребень не берет), послушным прядям, одну заправят за ухо — и где-то там, в районе виска, подхватят тонкий отголосок чужого сна и спрячут его в ладони. Стремительно, ловко, незаметно, естественно. Ловлю сознанием лишь картинку, пока без попытки анализа: рыжий наглый лис, белый волк, уставший от собственной силы, и мечущийся Зверь где-то посередине. От воя его в голове своей морщусь невольно, но молчу. Лис и волк кажутся смутно знакомыми мне-из-прошлого, а это уже хороший такой аргумент в пользу того, чтобы запустить котелок для мыслей попозже. — Ты чего? — он садится и трет сонно ладонью глаза. Смотрит с подсознательным подозрением. Но, наткнувшись на мою улыбку, быстро успокаивается. — Все нормально. Просто ноги немного затекли. Как спалось? — Даже не заметил, как отключило… Ты реально чертов колдун. Мы посмеемся и пойдем искать в округе какую-нибудь лавчонку с более-менее удобоваримым кофе. Через пару-тройку часов разойдемся каждый по своим делам. Все довольны, все счастливы. Наверное. Время спустя я буду рассеянно перебирать шкатулку своих драгоценностей — обрывки событий и снов, кусочки разговоров, ощущений — и натолкнусь на вот это вот все. Вспомню еще кое-что: у каждого Зверя есть имя. У этого оно тоже было. Имя, тело и дух. С этим все вроде бы ясно. Даже, в общем и целом, понятно, что все три составляющие одного отдельно взятого существа могут не совпадать, жить отдельно. Но фишка-то в том, что вспомнить, где именно было дело, встреча случилась, я, скорее всего, не смогу… Какой это был город? Парк? Лесополоса? Заповедник? Что за река текла? Какое время года было вокруг? Детали выскользнут из общей цепи. И картина, быть может, рассыплется по туманным фрагментам. Он посмотрит потом на меня удивленно, словно видит впервые. Строго говоря, когда мы встретимся снова лицом к лицу, «впервые» — это тоже будет правда. Только уже не моя. Зверь занервничает, зашипит, уйдет в нору. А я внезапно пойму, что держал на руках не тело, не имя, но дух. Зверь исчезнет, останется человек, который спросит, какого драного вурдалака я знаю о нем и вижу так много. Человек, с которым придется знакомиться тоже. Или же попрощаться навек, но то будет уже совсем другая история. Новый зыбкий миг в неверном свете имеющегося в наличии восприятия.