В моментах. Слеш-сборник

***

— Я с тобой не ради твоей квартиры! — Я знаю. — Тогда почему ты продолжаешь об этом говорить?! — Мне так будет удобнее. И тебе, кстати, тоже. — Но… Разговор гулял по кругу от реплики к реплике снова и снова. Эту полусерьезную перебранку я мог уже воспроизвести по памяти в лицах, причем обыграть свое от первоначального психоза до нынешней флегматики. Джастин нервничал, и любовно влепить ему затрещину мне мешало лишь то, что стрелка спидометра перевалила за сотню. Пальцы вцепились в руль крепче. Дурак — он и есть дурак. Даже хороший. Даже очень хороший. Даже с двумя красными дипломами. Некоторая дурь в голове такого отборного сорта, что хоть стреляй, хоть падай. Джаст продолжает бормотать что-то о «я не такой, как твои еб*нутые бывшие» — и на третьем круге упрямства я не выдерживаю, резко крутанув баранку в сторону на ближайшем повороте. Из-под колес от резкого тормоза слышится сдавленный скрип, и рефлекторно дергает вперед. Рядом раздается приглушенный мат. — Ты чего творишь? Возмущение перекрывается непониманием: Джаст хорошо знает дорогу от нашего предприятия до города, и каких-то полусельских ответвлений в маршруте определенно нет. Но я и не собираюсь их изучать, просто съехал с основной трассы. Щелкают крепления ремня, скрипит отодвигаемая назад спинка кресла. До того как Джастин успевает вновь открыть рот, с силой дергаю его на себя, сжав в кулаке непослушные вихры, и впиваюсь в губы поцелуем. Он ошарашенно замирает. Задолбал. Страхами, сомнениями, попытками усложнить нам обоим жизнь там, где этого можно не делать. Дорогой-любимый параноик. За стеклом вечнозеленое едва припорошено снегом и потаскано ветром. Где-то вдалеке виднеются очертания чьих-то жилых построек. Если у людей есть дом, они просто живут в нем. Хотят жить. С самими близкими. Совсем неважно, на кого конкретно там и чего записано в грешных бумажках. «Почему же ты не понимаешь, оболтус?» Когда кислород заканчивается и от желания вдохнуть режет легкие, немного отстраняюсь. Джаст вскидывает едва поплывший взгляд и промаргивается, схватившись за край моей расстегнутой куртки. В машине достаточно тепло. — Крис, я… — Скажешь еще хоть слово — и я вообще отобью тебе способность думать на ближайшее время. На секунду в зеленых глазах напротив мелькает проблеск ясности. Всего на секунду. А потом губы растягиваются в хищном оскале. — Прямо тут? Да ну. С прищуром демонстративно тяну ручник. Так, на всякий случай. Печка негромко шелестит, поставляя теплый воздух в салон, и внезапно раздеть в нем наглеца становится делом принципа. Локти то и дело упираются в окно, больно утыкаются в дверцу, брючины путаются, бесят, и я только сильнее откидываю назад кресло. Что делают в моем бардачке смазка и резинки, даже думать не хочу. И откуда Джаст об этом знает — тоже. Терпение, подстегнутое долгим спором, лопается с треском, и одним рывком я сдергиваю чужую рубашку, окончательно затягивая парня к себе на колени. Кожа кажется раскаленной, а сбивчивое дыхание — оглушительным. Угрозу выполняю исправно, крепко сжимая бледные ягодицы. Рот затыкается поцелуем. Пульс начинает частить. Вдох. Стон. Выдох. Пальцы щекочут ребра. Тяжесть опоры в грудь. Господи, спасибо за то, что в мире существуют малолюдные трассы… — Успокоился? — Мх… — Это хорошо. — Мрх… — Завтра жду тебя вместе с вещами. — Мм… Что?! — Возражения не принимаются.