В моментах. Слеш-сборник

***

Стою на балконе. Курю, никого не трогаю. Можно сказать, прожигаю жизнь по собственному разумению в самом буквальном смысле — кто запретит? Где-то внизу пробегают сотни человекообразных, кто из них способен на эволюцию до «разумного», мне неведомо, но пока и не особо интересно. Как-нибудь потом. Горький дым смешивается с паром дыхания, смерть и жизнь танцуют вальс из отдельно взятого меня, а где-то за спиной смеётся вечность. Разговаривает с родителями по телефону, то есть. Это золотое правило: когда ты живёшь по-лукавому и у чёрта на рогах, в диалогах с матушкой положено быть исключительно позитивным, если не настроен пережить апокалипсис прямо сейчас. Иронизировать над этим можно долго, долго заливаться сарказмом, но на деле таких Настроенных-По-Настоящему очень мало, и они ложатся под поезд, не задумываясь. Или отравляются, как Цвейг, не дожидаясь развязки сюжета. Слышу краем уха скрип балконной двери и оборачиваюсь: сначала входит раскрытый (насколько позволяли длина рук и проём) плед, затем подчёркнуто бодрый голос с «...правда, тебе не о чем беспокоиться, побереги себя лучше!», а после страдальчески хмурая рожа. Шёл второй час беседы. Ржу молча, стараюсь не думать о ценах на кофе, о том, что завтра придётся заменять дохлую мышь на что-то более вразумительное для желудка и, наверное, искать подработку, — и перехватываю один край пледа. Развернуться, дёрнуть на себя, закутать обоих и дальнейшее чревовещание слушать уже откуда-то из-под подбородка. — Макс? Да всё отлично. Мы решили бросить курить и начать вести здоровый образ жизни. Дружны, а как иначе? Никаких идеологических ругачек, исключительно интеллигентный подход, ты же меня знаешь... Давлюсь затяжкой и возмущённо сжимаю чужой бок. Бросаем курить?! Решили? Сейчас?! Да ты смерти моей хочешь, дружок недоделанный. Лучше сразу пристрели. Такого количества валерьянки, способной привести меня в чувство, не найдётся ни в одном из миров, а тут всего-то одна сигарета! Скашиваю взгляд вниз, но белобрысая макушка остаётся безучастной к показательной ярости. Только над ключицей чувствуется неровное дыхание, подозрительно похожее на смех. — Что? А, сериал любимый начался... Ну смотри-смотри. Конечно позвоню. Давай, люблю тебя! В трубке раздаются гудки, а в шею утыкается усталый вздох. Сминаю бычок в пепельнице, фыркаю и, освободив руку, обнимаю уже по-человечески. По трубам подвывает ветер, пронзительно и нагло пробираясь под тонкие ткани, но мне почему-то тепло. Дополнительно лезущее на язык «и грустно» гоню от себя драными тряпками и наспех скроенной фигой. — Пойдём в дом? Я кофе сварил... — выходит достаточно хрипло. Киваю и отстраняюсь, оставляя позади кишащий противоречиями город. Завтра он нас, возможно, проглотит. Завтра будут дела, пробежки по всяким (не)нужным местам, натянутые дрожащей стрункой нервы и слова, слова, слова... Из которых ничего не вспомнишь. А сегодня я смотрю, как отчаянно балбес бросает телефон на кресло, словно надеясь, что кто-то на него всё-таки сядет, горячая кружка согревает околевшие, оказывается, ладони, а свечи на столе едва заметно, но чертовски успокаивающе чадят. Фиксируюсь на этом, пока рядом не пристраивается дополнительный стул и ещё продрогшая тушка не прижимается к боку, устраивая голову на плече. Тишина обнимает. Замедляется время. Рука пробирается в руку, переплетаются пальцы. Всё, что от меня остаётся, это одна лишь мысль: «Что ж, ладно, слетим с катушек попозже, какой вопрос?» Со мной не так уж сложно договориться.