***
Окно как нерегламентированный вход в дом (вместо двери), согласно мифопоэтической традиции, используется нечистой силой и смертью... ©***
Это было особенное окно. Можно сказать, судьбоносное. Оно видело его взлёты и его падения, его одиночество, влюблённости, голодную тоску и жаркие порывы страсти, безысходность и счастье. Его пустоту и наполненность. Он садился на посеревший подоконник и с вином, и с чаем, и рано поутру, и поздно ночью. Смотрел, как за стеклом лениво ползут каракатицы автомобилей, застрявших в пробке, как люди-букашки выгуливают своих собак, похожих на точки. С высоты весь мир казался ему инаковым, и это почему-то успокаивало. Его звали Арсением Владимировичем, Арсей, Сеней и как только нет — фантазия приятелей в этом вопросе не знала границ. А он втайне мечтал лишь о том, чтобы время однажды остановилось на чём-нибудь хорошем. Например, на карамельно-ласковом рассвете, заполняющем его спальню целиком, пока шустрый любовник протискивается в дверь с подносом. Он взъерошен, слегка смущён и в эту минуту, кажется, верит, что останется навсегда. Кофе в его исполнении горчит, но Сеня пьёт, разбавляя сливками, и улыбается почти безмятежно, потому что вот сейчас — можно. Вообще всё. И хочется возвести покрасневшие от недосыпа очи к потолку, молясь позабытым богам, да поверить, что никакой срочный вызов не выдернет из квартиры. Что можно будет ещё раз уснуть и проснуться в своей постели. С кем-то, кто не поспешит срочно её покинуть. Это — уже неплохо. Но мир иногда безжалостен. Мобильник зазвонит в самый неподходящий момент, надвое разбив понятия жизни и ответственности. На прохладной поверхности стекла мелькнёт отражением растерянное лицо. «Прости, работа. Я скоро верн...» А глаза напротив уже потухнут. Снова. И снова. И снова. Пока однажды — на изломе надежды и фантазии — кто-то понимающе не усмехнётся, кивнув, и не залезет на знакомый до миллиметра подоконник. «Возвращайся. Я подожду. А кофе у тебя ещё остался или сходить?» И что-то перевернётся с ног на голову, замедляя часовой механизм.