Хогвартс, берегись!

1 сентября.       — Лина, давай быстрее! Мы опаздываем! — поторапливала дочь Марлин.       — Мам, до поезда ещё полчаса! — закатила глаза девочка.       — Вот именно, что всего лишь полчаса, а мы только подходим к платформе!       Лина цокнула языком и пошла быстрее вслед за мамой, которая уже успела отойти от неё на несколько метров вперёд. Они чуть ли не бегом добрались до платформы девять, и Марлин остановилась.       — А теперь тебе надо пройти через стену, — сказала она, положив руки на плечи дочки.       — Что? — опешила Лина. — Тебе совсем меня не жалко? А если я в стену врежусь?       — Я семь лет по три раза на год проходила здесь, и ни разу не врезалась. Видишь, жива-здорова.       Маккиннон обхватила дочку сзади и, держа её тележку, разогналась. Лина крепко зажмурила глаза, ожидая столкновения со стеной, которая была в нескольких сантиметрах от тележки. Девочка втянула голову в плечи и… ничего не произошло. Лина перестала сжиматься и приоткрыла глаза, не веря, что у нее получилось. Она расслабленно опустила плечи и обвела взглядом платформу.       — Вау! — поражённо выдохнула Лина.       Алый поезд стоял прямо впереди, и из его трубы валил густой белый пар, который собирался большим мягким облаком под сводчатым потолком. Несколько ярко-красных вагонов тянулись далеко назад, а из их окон то и дело выглядывали лица счастливых студентов. Множество учеников и родителей бродили по платформе, переговаривались, обнимались и прощались на целый год. Сказать, что это было потрясающе красиво, значит ничего не сказать, потому что даже за пределами Хогвартса, здесь, на этой платформе, ощущалось присутствие волшебства.       Лина застыла на одном месте с открытым ртом. Она не могла оторвать взгляд от всего этого, и ей жутко хотелось прямо сейчас взяться за карандаш и бумагу и запечатлеть всё это великолепие на рисунке. Но лучше всего было бы, если у неё была колдокамера или даже обычный фотоаппарат, ведь тогда она сделала бы хороший снимок, который потом бы всегда носила с собой, вспоминая этот день, когда она оказалась на платформе 9 и ¾.       Марлин улыбнулась, наблюдая за реакцией дочери. У неё самой были такие же эмоции, когда она с мамой и папой первый раз прошла сквозь стену и очутилась в этом замечательном месте. И тогда, в поезде она встретила своих лучших друзей. «Но, конечно, самое волшебное чувство ожидает Лину при виде Хогвартса.» — улыбнулась Марлин.       — Проходи в поезд! — Поторопила дочь Маккиннон. — А то уедет без тебя!       — Не уедет! — Отмахнулась девочка, не отрывая взгляд от ярко-красной машины. — А если даже и так, то я найду способ, как попасть в школу.       Марлин усмехнулась. Сириус искал выходы из школы, а его дочка вход. Забавно!       — Давай беги! — подтолкнула к поезду дочку Марлин.       У Лины появилось жгучее желание зайти в этот поезд и посмотреть, как он устроен внутри. Ведь там тоже должно быть много интересного. А по-другому и быть не может! Девочка кинулась на шею к Марлин, которая еле устояла от таких объятий.       — Пока! До встречи! — поцеловала маму Лина и, помахав на прощание рукой, скрылась в одном из вагонов.       — До встречи! — тепло улыбнулась Марлин.

***

      Лина шла по поезду и с восхищением разглядывала окружающую обстановку. Это было просто невероятно и так красиво! Поезд был такой же потрясающий внутри, как и снаружи. Такие алые стены в вагонах она видела впервые и чувствовала, что ей уже сейчас начинает нравится всё, что связано с Хогвартсом. Она была абсолютно уверена в том, что и сам замок ей понравится. А уж о школьных предметах, учителях и студентов и речи не шло. Пробираясь через вереницу ребят, Маккиннон резко развернулась из-за тупой боли в плече. Подняв взгляд, она встретила только белобрысый затылок, который всё дальше удалялся. Парень просто прошёл мимо и даже не оглянулся!       — Эй! — окликнула она студента. — Тебя манерам не учили, или язык присох к нёбу?       Парень в чёрной мантии с зелёными вставками обернулся на неё и, презрительно окинув взглядом и скривив в ухмылке рот, сказал, растягивая слова:       — А тебе чего надо? Самая умная что ли? Что-то мне подсказывает, что ты какая-нибудь грязнокровка. Только такие, как ты, могут говорить это мне. Знаешь, кто мой отец?       Мысленно девочка рот от удивления раскрыла. Каким невоспитанным надо быть, чтобы кидаться оскорблениями направо и налево?! Лина окинула его оценивающим взглядом и криво ухмыльнулась.       — Что-то мне подсказывает, — в той же манере ответила она, — что ты самый последний идиот на планете. Только такие, как ты, могут в приличном обществе говорить подобные фразы, не зная человека.       — Приличное общество? — скорчил гримасу он. — Ты…       — Ах да, — перебила она его. — К таким невоспитанным, как ты, это не относится!       — Да как ты смеешь… — начал было он. Лина молниеносно достала из кармана волшебную палочку и направила на студента. Раз не хочет извиняться, то пусть поймёт по-другому. Он тоже не растерялся и так же быстро выудил из мантии свою.       — Дуэль хочешь устроить? — ухмыльнулся Малфой.       — Ты по-хорошему не понимаешь.       Оба студента медлили и не решались начать бой. Лина сощурила глаза, на её губах заиграла уверенная улыбка, а Малфой презрительно оглядел соперницу и воскликнул:       — Экспеллиармус!       — Протего! — легко отбила проклятие девочка и криво ухмыльнулась. — Это всё, на что ты способен? Я думала, для такого нахального поведения у тебя должно быть в арсенале как минимум двести заклинаний.       — Ты ещё пожалеешь о своих словах! — зло бросил он и выкрикнул, — Петрификус Тоталус!       Лина пригнулась, и заклинание пролетело в нескольких сантиметрах от её головы, угодив в какого-то младшекурсника.       А вот об этом она не подумала. Ведь заклинания могут попадать в других детей, которые к их разборкам не имеют отношения. Но что же делать, когда перед тобой стоит парень с палочкой в руке и даже не задумывается над таким вопросом.       Поразмышлять об этом ей не дал Малфой, который вновь отправил в неё какое-то заклинание. Девочка снова пригнулась, и луч пролетел над её головой, опять угодив в студента. В коридоре кто-то завизжал, и недалеко от дуэлянтов собралась немаленькая толпа.       — Отойдите! — крикнула Лина остальным и отбила вновь летящий луч. Но, на её несчастье, никто даже ухом не повёл.       Проклятия летели с обеих сторон, но ни одно не достигало цели. Зато всё больше было тех учеников, в которых они рикошетили.       — Что здесь происходит? — на шум и крики вышел из купе мужчина в потрёпанной мантии, множественные шрамы бороздили его лицо. Изнеможденный взгляд и синие круги под глазами придавали ему вид невыспавшегося, уставшего от жизни человека. Он внимательно оглядел собравшихся и поймал заинтересованный взор черноволосой девчушки.       Малфой, одарив напоследок соперницу злобным взглядом, быстро скрылся в толпе, не дожидаясь разбирательств.       — Всё в порядке, — по привычке ляпнула Лина. Она убрала назад свисающие на глаза волосы и сунула палочку в карман. — Только вот некоторым потребуется помощь.       Она почесала затылок, указывая на нескольких ребят за её спиной, которые сидели на полу, прислонившись к стене. Кто-то хватался за бок, кто-то за голову, а кто-то вообще валялся неподвижно.       Толпа всё не расходились и следила за развитием событий. Конечно, как тут можно было отсюда уйти, когда только что здесь произошла дуэль! Не каждый день увидишь подобное в одном из вагонов Хогвартс-Экспресса. Да ещё и мужчина, которого раньше не видели в школе. Нетрудно было догадаться, что это учитель по ЗОТИ.       Мужчина быстро подошёл к пострадавшим и, достав палочку из складок потрёпанной мантии, начал шептать какие-то формулы. Через несколько секунд уже все студенты, которые получили травмы, могли свободно передвигаться. Но толпа любопытных расходиться не собиралась.       — Ты не ушиблась? — спросил мужчина у Лины. Она мотнула головой и продолжила пронизывающе глядеть на будущего учителя. — Пойдём тогда в купе.       Он положил руку на её плечо и повёл с собой, закрыв изнутри дверь. Студенты потихоньку начали расходиться, по пути обсуждая произошедшее.       Лина села на мягкое сидение напротив взрослого.       — Как тебя зовут? — спросил у студентки мужчина.       — Лина. Лина Маккиннон. В глазах преподавателя мелькнула заинтересованная искорка. Лина прищурилась. — А вы профессор… — она посмотрела на его чемодан и вслух прочитала: — Люпин. Профессор Люпин... — она задумчиво нахмурилась и неуверенно продолжила, размышляя говорить ему или нет. — Это прозвучит довольно странно, но мне кажется знакомой ваша фамилия.       На удивление девочки, лицо преподавателя тронула лёгкая улыбка: — Я думаю, тебе больше скажет имя Ремус.       Лина в шоке открыла рот. Она не могла поверить в услышанное.       — Крёстный? — неуверенно прошептала она. Три раза в год она получала от него на праздники подарки. Она никогда его не видела, но много о нём слышала от мамы, для которой Люпин был другом долгие годы.       Только девочка немного не так его себе представляла. В доме с ним были только несколько колдографий, и то с маминой юности. В воображении Лины Ремус не сильно изменился и походил на самого себя в подростковом возрасте. Практически ничего о нём она больше не знала, но теперь это было поправимо. И можно расспросить о многом. Но нужно было с чего-то начать разговор. А что это должно быть, Лина не имела понятия.       — Давно приехали с мамой? — пришёл на помощь Ремус, видя, что девочка задумалась и не торопится что-либо говорить.       — Не очень, — пожала плечами Лина. — В конце прошлого учебного года. Решение получилось спонтанное.       — А что же произошло? — удивился мужчина.       Девочка замялась и начала заламывать на руках пальцы. Она глубоко вздохнула, собираясь с мыслями, и максимально небрежно выдала:       — Меня из Шармбатона исключили.       Брови Ремуса удивлённо поползли вверх. Хотя это была и не такая уж большая проблема, потому что в его голову уже начали закрадываться самые плохие предчувствия. Что же такого могло произойти, что дочку его лучших друзей выгнали из школы чародейства и волшебства в конце второго курса? Он посмотрел на девочку, которая, на удивление, робко и украдкой глядела на преподавателя и, кажется, очень переживала о его следующей реплике.       — Что ты такого натворила? — он заглянул в глаза крестницы, которая взволнованно дёргала ногой. В её жизни особо не встречались мужчины, и как себя с ними нужно вести, она не знала. Кроме мамы о ней до этого больше никто особо не заботился и не интересовался её делами в школе.       — Ничего особенного. Я не знаю, почему именно в этот раз меня исключили. Я вроде ничего такого не делала… — она кинула взгляд на столик. Обсуждать эту тему хотелось, но не со взрослым, который вероятнее отругает, нежели поддержит. Ремус серьёзно и внимательно на неё смотрел и, кажется, ждал более развёрнутого ответа. — Просто у меня сразу же не сложились хорошие отношения с моими однокурсницами. Да и у них со мной тоже. Мы два года постоянно делали друг другу пакости. А потом Мадам Максим не выдержала и решила нас отчислить.       Лина подняла голову и под взглядом крёстного совсем смутилась. Чуть набок наклоненная голова и нахмуренные брови говорили об укоре.       — И как далеко зашли ваши шалости? — на удивление спокойно произнёс он.       Лина не знала, что отвечать на этот вопрос. Точнее, не хотела, потому что боялась реакции. Вряд ли он поймёт её в этом вопросе, да и к тому же, он учитель. А профессора, в понимании Маккиннон, были достаточно строгими и не очень потакали детям в области шуток. Но Ремус создавал впечатление доброго и отзывчивого человека, готового всегда помочь и поддержать. (если не считать его осуждающее выражение лица) Поэтому Лина, скрепя сердце, всё же решила ему рассказать:       — Ну, там много было всего: и навозные бомбы, и несмываемые краски, и заколдованные вещи, и отрезанные волосы, и разные твари, которых мы друг другу в постель подкладывали… — с каждым последующим словом её голос становился всё тише и неувереннее. — Но это ничего не вредило здоровью! — поспешно добавила Лина.       На её огромное удивление, Люпин поднял брови и легко улыбнулся. Лина недоуменно хлопнула глазами. Она думала, что он будет ей говорить о неподобающем поведении и о том, как должны вести себя настоящие леди, но он лишь спросил:       — И всё?       Лину привела эта фраза в ступор, и она нашла в себе силы лишь на не решительный кивок. Видя, что своими вопросами он очень шокировал и так взволнованного ребенка, он тепло улыбнулся и, оперевшись локтями о колени, наклонился к ней ближе.       — Тогда тебе не о чем волноваться, — спокойно объяснил он. — Из Хогвартса за такое точно не исключат, но отработки назначить могут. В мои школьные годы мы и не такое вытворяли!       Лина округлила глаза и уставилась на мужчину. Девочка смотрела на него, как на восьмое чудо света и не знала, как на это реагировать. Судя по всему, она предполагала, что Ремус уже с рождения был взрослым, который не занимался ничем, кроме чтения книг. И такое неожиданное отношение никак не могло уложиться в её голове. Так он ещё взял и подмигнул!       — А как Марлин? — свернул с темы Ремус. — Устроилась на работу?       — С мамой всё хорошо. Но насчёт работы не знаю. Сказала, что будет сюрприз. А какой, я даже не догадываюсь.       Профессор задумался, хотел что-то спросить, но передумал, и Лина отвернулась к окну. Поезд тронулся и постепенно начал набирать ход. Пройдёт всего несколько часов, и она увидит Хогвартс! От этих мыслей Лине захотелось запрыгать от счастья и рассказать об этом всем волшебникам, которых она повстречает в вагоне.       В это время Люпин полез в карман своей потрёпанной мантии и достал большую серебристую обёртку. Он развернул её, и внутри оказалась большая плитка шоколада. Он отломил ровно половину и протянул крестнице:       — Будешь?       Лина, улыбнувшись, кивнула и взяла протянутый кусок.