А я что, рыжий что ли?

Семья Уизли – на всю голову двинутое стадо. Вот какое мнение я вынес, прожив с ними всего несколько дней. Начнём с отца семейства – пассивный чудак. Мать семейства – имеет не самый худший в мире характер, детей любит, всё такое, но при этом у неё все дети, и все её подневольные. Сказала идти кушать – ты должен идти кушать. Сказала идти спать – идёшь спать. В общем – очень неуютно. Дети семьи Уизли, в числе которых теперь и я, компенсируют эту строгость своим непослушанием – здесь царит кавардак, бедлам и безумие. И это всегда так – чем они заняты – один мерлин ведает, поскольку у Уизли всего семь детей. Двое старших братьев из этого бедлама сбежали, осталось пятеро. Двое близнецов, Перси, я, и Джинни. Младшая Джинни была не лучшим примером девочки её возраста, поскольку явно копировала маму, а дурной пример заразителен. Но тем не менее, она очень миленькая. Близнецы старались внести хаос изо всех сил, Персиваль же имел характер ханжеский и снобский, поскольку душонка его была душонкой типичного лондонского клерка. Педантичного, преданного жополиза. Я ничего не мог. В первый же день устроил публичную кремацию детских сокровищ Рональда Биллиуса Уизли. А именно – оставшихся карточек от шоколадных лягушек. Кстати, там я нашёл даже свою. Нашёл книжку про квиддич – которую передал близнецам, но поскольку они отказались – пустил её в огонь, книжка была до того засалена и заляпана, что только последний неряха мог такой владеть. Выбросил ещё много чего, чем дорожило рыжее сердце. Правда, у моих братьев от этого родимчик случился, особенно у близнецов. Пусть сокровища были не их, но их показательное уничтожение их заставило затихнуть. Не знаю, правда, к добру ли это. Покончив со всем этим хламом, я задумался о других насущных проблемах младшего сына рыжего семейства – у меня что-то не хватало денег. В Хогвартс нужно будет ехать уже в этом году – сегодня мне пришло ожидаемое письмо. Родители радовались, а я не обратил особого внимания – потому что такие письма счастья шлют каждому британскому волшебнику моего возраста. Но… для семьи это праздник, как-никак. И началось бурное обсуждение, что делать с подготовкой к школе. Потому что мне нужны были учебники, палочка, и так далее. И поскольку я был самым младшим – мне донашивать всё за всеми. А это… Бесит. Уж палочку чужую так точно использовать нельзя! Невозможно! Это меня настолько удивило, что я посмотрел на родителей как на идиотов, когда мать предложила мне воспользоваться старой палочкой Перси. – Что? – я аж вскочил, говорили тут все за обеденным столом, – я могу понять вещи, но палочку нельзя брать чужую! Нельзя! – О чём ты, Ронни, – Мамаша выглядела так приторно, что у меня прямо упало настроение… – О том, что пользоваться чужими палочками нельзя. Это существенно ухудшит обучение магии, так хуже того – может случиться неприятный эксцесс. – Но палочка Перси наверняка будет слушаться тебя. Тебе не о чем беспокоиться. Испанский стыд… Вздохнув, я спросил: – А когда мы пойдём покупать всё к школе? – Завтра же и пойдём, – сказала мать. – Я бы хотел пойти один. – Что? – моё заявление, по-моему, слегка шокировало родственников. – Мне нужно побыть одному. Вот что, я отправляюсь сейчас, нужно поговорить кое с кем. – Ты никуда не пойдёшь! – взвизгнула матушка, – я запрещаю теб… Но я уже аппарировал. Снова. Хотя после прошлого раза она строго-настрого запретила мне. Я уже не мог выдержать этого потока семейного бреда! Да шли бы они со своими запретами к мерлину под хвост! Идиоты! – меня распирало от недовольства. Нет, ну правда, большая семья это мило, но то, что у отдельно взятого Рона Уизли нет никакой личной, собственной, жизни, бесило просто люто. Во все мои дела обязательно хотел сунуться кто-то. Особенно родители. Пусть они и старались, но меня аж переклинило, когда я это увидел. Как эти Уизли вообще живут без минимальных социальных дистанций – я не понимаю. Но последняя выходка Молли меня выбесила. Она, дескать, запрещает мне. Я тут думаю, как бы палочкой обзавестись, да как денег раздобыть – а она запрещает. Ох, уйду я от них, уйду. Аппарировал я на Косую Аллею, и тут же направился по людной улочке. Тут была… толкучка. Многие сразу как получают письмо – так и идут за покупками. Хотя… Косая Аллея очень узенькая, людей в магическом мире немало, но и не сказать, чтобы много. Примерно как население небольшого городка в Англии – тысяч сто. Но если на весь этот городок только одна школа… Тогда всё встаёт на свои места. Хогвартс, кстати, не единственный доступный вариант. Существовали и другие школы – их не могло не быть, просто Хогвартс – как Оксфорд – самая известная и уважаемая. Но были и умники, которые брались организовывать собственные школы. Сколько их сейчас – я не сподобился узнать. Путь мой лежал в банк Гринготтс. Через толчею, я протиснулся и дошёл до банка. Его архитектура была так же подчёркнуто-волшебной. Эти косые колонны… М… детский сад, но волшебникам нравится. А у меня от них несварение и нервный тик. Зато внутри всё более-менее ровно. Банк блистал, как и всегда. Классический викторианский банк, с поправкой на гоблинов. Высокие деревянные столы, за которыми сидели гоблины и напоказ пересчитывали золото и драгоценные камни – у этих коротышек вообще мания такая. Собирать. Хранить. Пересчитывать. Поэтому процесс пересчёта богатств Гринготтса – вечен, они ведут его постоянно, неустанно, повинуясь собственным инстинктам и традициям. Я, наверное, выглядел очень непрезентабельно в таком банке. Впрочем, мне было глубоко наплевать и на гоблинов, и на их банк, и на презентабельность. Мне нужен был только один гоблин. Тот, что имел табличку «главный гоблин». Сидел он за столом и чертил что-то пером в большущей книге. Набело. – Простите, сэр, – я подошёл к его большому столу. Отрывая, так сказать, высшее начальство, от его неустанных дел. – Сэр? – проскрипел он, не увидев перед собой человека и перегнувшись через стол, – что вы хотели, сэр? – Мне нужен распорядитель секции номер семнадцать, – вежливо сказал я. – Распорядитель секции? – Гоблин слегка оскалился, – зачем он тебе, мальчик? – Гоблины научились задавать лишние вопросы? – я выгнул бровь. То, что они никогда не задавали вопросов – было их фишкой. Их рекламой и их принципом. Они никогда не парились по поводу волшебников и их дел. Главный Гоблин недовольно нахмурился: – Мистер… – Уизли, сэр. – Мистер Уизли, я сейчас позову распорядителя. Надеюсь, вы не хотите пошутить? – К счастью для окружающего мира – сегодня моё чувство юмора не на высоте, – хмыкнул я. Вскоре появился распорядитель. Это был ветхий гоблин – другого названия трудно придумать, глядя на него. Как и большинство гоблинов – совершенно лысый, скрюченный, стучащий тростью по полу. Он, такое ощущение, едва передвигал ноги. И был стар. – Распорядитель семнадцатой секции, – проскрипел его замогильный голос, – Злобоглаз тут. Кто искал меня? – Вот этот молодой человек, – сказал главный гоблин. И судя по его почтительности, он явно был не только моложе, но и ниже по иерархии, чем этот, песка с которого хватило бы на целую пустыню Негев. – Молодой человек? – он поднял на меня взгляд затянутых старческой пеленой глаз, – хотел поговорить со мной? – С вами, – подтвердил я, – мне нужен доступ к счёту. Если вас не затруднит его организовать. – А у вас есть всё для этого необходимое? – спросил он. – Есть. Нам нужна ячейка сто сорок вторая. – О, старинная ячейка, – похвалил её гоблин, – идёмте за мной, молодой человек. Я провожу вас. Однако, шёл он медленно, и вскоре вместо него меня вызвался провожать молодой гоблин. Долго мне не пришлось идти – мы вышли в длинный серый коридор, в котором была одна единственная дверь. Вернее, я мог видеть одну единственную. Коридор был освещён факелами, которые не давали духоты. И опустились мы не так глубоко, как рекламируют гоблины для всяких дураков, которые думают, что чем глубже – тем безопаснее. Самый безопасный способ хранить деньги в Гринготтсе – использовать чары фиделиус. Все упоминания ячейки и её местонахождения стираются в памяти людей и из документов. Она фактически перестаёт существовать для всех. Её невозможно увидеть, невозможно найти. Нет таких чар, которые позволили бы взломщику проникнуть в ячейки, и нет такой магии, которая помешала бы хранителю тайны, коим является вкладчик, посетить свою ячейку. К счастью, я увидел дверь. И ключ, который мне протянул молодой гоблин, подошёл к её замку. Гоблин остался на входе в коридор – ему было запрещено даже подсматривать, где находится дверь. Впрочем, это не важно – как только я отсюда выйду – он забудет. Стальная ручка дёрнулась у меня в руках и тяжёлая дверь открылась, издав страшный скрип и лязг. Смазывать петли гоблины явно не торопились. Возможно, считали ржавчину благородной, как плесень на сыре? Хмыкнув этому каламбуру, я вошёл в небольшую комнатку, размерами всего два на два метра, с металлическими стенами. И занёс вместе с собой старинный фонарь с фитилём, осветив им содержимое своего сейфа. Ох, это был бальзам на душу! В центре сейфа лежала гора золота. Действительно гора, а не горочка – в своё время я нехило поднялся на акциях кофе и южноамериканском золоте. Некоторые золотые монеты и правда были испанскими. Некоторые, но далеко не все. В своё время меня увлекло то, что маглы теряли корабли, гружёные под завязку золотом, но волшебники слишком глупы или слишком презрительны к маглам, чтобы вообще что-то о них узнавать. И это показалось мне настолько странным, ведь нет ничего проще – чем отправиться на место крушения такого корабля и с помощью чар поднять золото наверх. И продать его гоблинам, по грабительскому курсу – но зато без лишних вопросов. Я оглядел всё содержимое сейфа – на стене были полки. На полках – ящички, жестяные, а в ящичках – различное барахло. Так же считавшееся мной ценным. Я тут подумал – чем я отличаюсь от Рона Уизли? Только разве что тем, что сокровища у меня более ценные, а так – так же их коплю, незнамо зачем. Тонны, десятки тонн, а куда девать – я так и не придумал. В магическом мире не так много способов тратить деньги. И не так много способов их зарабатывать. Надо бы наведаться в магловский. Третий предмет, который я взял с собой – сумка. В неё я переложил галеоны, сикли, пригоршню меди на размен, и вдобавок – подошёл к полке, на которой хранились вещи, некоторые из которых можно было назвать сокровищами. Стоящими больше, чем всё золото в этом сейфе. Из всех этих сокровищ мне нужно было только одно. Хроноворот. Удивительное, невероятное сокровище, которое позволяло вытворять ещё более удивительные вещи. Хроноворот – одна из тех вещей, которые мне безусловно понадобятся, чтобы спасти себя от будущих проблем. Все остальные я не стал трогать, решив, что их время пока не пришло. Сильно не пришло. Если семья не может ничего к школе купить – придётся мне самому. И прежде всего – придётся самому в лавку за волшебной палочкой зайти. Мне не каждая подойдёт, вообще, с волшебными палочками у меня отношения всегда были… натянутые. Поэтому из Гринготтса, я сразу ломанулся за палкой. Торговал палками некто Олливандер. И хвалился тем, что производил палочки с незапамятных времён – хотя справедливости ради – не думаю, что семейство Олливандеров можно назвать хорошими производителями. Когда-то давным давно, когда волшебники были чудесатее, а борода у них длиннее, лучшим мастером палочек был другой, а Олливандер ютился в его тени. Видно, подфартило, ну или сумел выжить конкурента. Лавка его располагалась там же, где и всегда, не пропустил. Мой визит оказался для владельца неожиданным. Держал лавку седовласый старичок, на вид вроде такой сказочный персонаж, но под внешним лоском скрывалась не самая приятная на вид натура. Я бы не сказал, что проникся доверием. Он выскользнул откуда-то из-за стеллажей, и немного недовольно посмотрел на меня. – Мистер… Уизли, надо полагать. А где ваши родственники? – Они решили задержаться. Вижу, наше тесное семейство известно далеко. – О, конечно же, конечно же. И что вы хотели, мистер Уизли? – Олливандер посмотрел на меня скептически. – Волшебную палочку. – Палочку, – воскликнул он, – да, конечно, с большим удовольствием. Но я вынужден предупредить, что палочки совсем не дёшевы… – Сколько? – Десять-пятнадцать галеонов, приблизительно. – Тогда нет проблем. – Ну раз нет проблем – тогда приступим к выбору, – обрадовался он. Я выложил на стол дюжину золотых монет, чтобы впредь избежать подозрений в том, что я не могу за себя заплатить. Олливандер посмотрел на деньги, выгнув бровь, после чего подумал, бросил на меня взгляд и взяв монеты, приступил к выбору. – Так, попробуйте вот эту, – он протянул мне коробочку, в которой лежала палочка. – Орех, двенадцать дюймов, – я взял её в руки, – и шерсть единорога. Не думаю, что подойдёт, – положил обратно. – А вы, я вижу, разбираетесь в палочках, – улыбнулся он, отчего его лицо покрылось морщинами полностью. – Чуть-чуть. Было бы трудно жить в мире волшебников, где у каждого встречного есть палочка, и не уметь хотя бы отличить породу дерева по её внешнему виду. – К сожалению, ваши братья такой прозорливостью не обладают, да и большинство известных мне волшебников тоже. – А зря. Палочка многое может сказать о человеке. Порой больше, чем он сам может о себе сказать. – Как мудро замечено, – Олливандер ещё раз улыбнулся, – Попробуйте эту. Думаю, вы без труда узнаете… – Эбен, – я взял палочку, – вот с деревом угадали, а наполнение… хм… – Жила дракона. – С эбеном? – я выгнул бровь, – Гибкое и твёрдое плохо сочетаются вместе. – Почему бы и не попробовать? – беспечно пожал плечами Олливандер, – уверен, даже такая двуличная палочка найдёт своего обладателя. А вот эта? – он протянул мне ещё одну коробочку… И снова неудача. Олливандер блеснул глазами: – А вы придирчивый клиент, мистер Уизли. Не то что ваши братья. Похоже, придётся перебрать немало палочек. Лишь люди с необычным характером или необычной судьбой с трудом могут найти себе палочку. – Необычной судьбой? – я выгнул бровь. – Да, и такая трактовка тоже верна, – согласился мастер палочек, своими крючковатыми пальцами укладывая очередную палочку на бархатную подушечку внутри коробки, и закрывая её, – попробуем что-нибудь более… активное. Шли минуты. Минуты шли одна за другой, складывались в десятки, и счёт их почти дошёл до часа. Гора палочек, перепробованных мною, росла как на дрожжах – в конце концов, Олливандер протянул мне одну из своих палок, я взял её в руки и почувствовал отклик. – Браво, – воскликнул я, – оно! – Правда? – мастер едва не подпрыгнул, – поразительно! О, мистер Уизли, это не простая палочка. Совсем не простая. Тис и перо феникса… – Как по мне – довольно обыденное сочетание, – я погладил палочку рукой, – правда, перья феникса редки. – Да, и только сам феникс может дать такое перо. Его нельзя забрать насильно. Я знаю феникса, который дал два пера, одно из них в вашей палочке, – замогильным голосом сказал Олливандер, – другое… Что ж, не буду скрывать – другая палочка досталась тому-кого-нельзя-называть… Я склонил голову набок: – Серьёзно? – Да, – с придыханием сказал Олливандер, – он творил великие дела. Ужасные, но великие! – Не думаю, что это как-то связано с палочкой, – я пожал плечами, держа в руках свою новую подругу. Прекрасная палочка, новенькая. Я взмахнул ею и сотворил люмос, он ярко засиял на кончике. Ещё один взмах – огонёк потух. Выбросил палочку в сторону ранее разбитой вазы и сотворил реверсио репаро и аква репаро – осколки чашки собрались воедино, а вода, разлитая по полу, вернулась в неё. Да, в процессе перебора, кое-что разбилось, но я думаю, Олливандер так часто чинил эту вазу, что с неё точно не убудет. – Орхидеус! – проговорил я и сотворив букет волшебных орхидей, поставил их в вазу. – Как любезно с вашей стороны, мистер Уизли. Вы уже выучили пару заклинаний? – Было бы трудно не выучить их хотя бы сотню, когда вокруг постоянно трётся целая куча волшебников и колдует что-то регулярно, – парировал я, – сколько стоит палочка? – Вы уже всё уплатили, – сказал Олливандер, позвякивая монетами в кармане, – Благодарю за покупку. Вам упаковать палочку? – Лучше чехол, – покачал я головой, – на пояс. – Как пожелаете. Выбирайте, любой стоит два галеона. – Вон тот чёрный, – кивнул я на чехол, стоящий за его спиной. И правда, помимо палочек, за стойкой, лежало множество различных принадлежностей. А именно – чехлы, наборы для ухода за палочками – полировки, чистки. Полировать палочку иногда нужно, при наличии царапин на лаке, но вряд ли это можно назвать повседневным уходом. Палочки покрыты довольно прочным и зачарованным алхимическим лаком, так что они не горят в огне, их практически невозможно размочить, да и царапаются они не очень сильно. В противном случае за всю жизнь у волшебников к старости оставались бы одни обтёсанные обрубки. Впрочем, Перси умудрился всего за несколько лет учёбы так ушатать свою палочку, что из неё шерсть единорога полезла. Не думаю, что такой вообще можно колдовать. Повесив кобуру на привычное место, слева, я засунул в неё палочку, словно шпагу, и похлопав по ней, поблагодарил мастера: – Моё почтение, мастер Олливандер. – Моё почтение, – ответил он, так же манерно кивнув. Я развернулся и вышел. Стало спокойнее, когда есть палочка. Уже не чувствуешь себя полумаглом. Волшебник так то и без палочки не самое простое существо, но как магловский строитель без инструмента, так и волшебник без палочки, немного смогут наворотить и несильно то и применить свои знания. И стыдиться тут нечего. Напротив лавки Олливандера находился книжный магазин, комплект книг в нём стоил мне всего три галеона, сущие копейки. А вот в магазине мантий я умудрился зависнуть минут на десять. Тут был ещё один – «Мантии Мадам Малкин» – но его я поспешил обойти стороной, увидев, что шили в этом магазине. Это была… редкая безвкусица. Нет, я уважаю волшебные традиции носить мантии, но на мой взгляд, мантия должна иметь помимо самой ткани ещё и ряд обязательных атрибутов. Таких, например, как подкладка, воротник. То, что было выставлено у мадам малкин можно было назвать… примитивом. Спецодеждой. Не зря они назывались «мантии на все случаи жизни» – по мнению мадам малкин в жизни было только два случая – падение в лужу и похороны. Поэтому я потратил минут десять на то, чтобы найти другой магазин с одеждой, и нашёл его с большим трудом. Находился он довольно далеко от «исторического центра» косой аллеи, где располагался банк, лавка палочек и книжный. «Исторический центр», как я понял из объяснений прохожих, которых спросил, издавна служит визитной карточкой, и сюда же водят детей покупать всё к школе. Дальше по улице можно было найти кое-что большее. Здесь я нашёл букинистический магазин, торгующий помимо новых книжек, старыми, бывшими в употреблении. И как я слышал, здесь можно найти много изданий, которых конечно же нет в продаже в лавке Флориш и Блоттс. Тут же можно было найти не магазин с зельеварными котлами для учеников, а настоящую аптеку, где торговали лекарствами, а вместе с ними – многочисленными зельями, не относящимися к болезням напрямую. Я бы не сказал, что мне прямо очень захотелось вылечиться от чего-нибудь, но я зашёл сюда, прервав свой вояж до ателье, и памятуя опыт прошлой жизни – выдал аптекарю небольшой список наизусть. Рябиновый отвар. Костерост. Укрепляющее. Противоядие от обычных ядов, противоядие от магических, безоаровый камень – дюжина, противоожоговая мазь, экстракт бадьяна, кровевосполняющее… Когда я назвал всё, продавщица недоумённо уставилась на меня. – Мальчик, ты собрался на войну? – Хуже, мэм. Я собрался в Хогвартс, – сказал я, не моргнув глазом. Она почему-то рассмеялась. – Ну тогда тебе точно это всё понадобится. Подожди секунду… С тебя четыреста пятнадцать галеонов. – Ух, – я вытащил кошелёк, – нда… цены конечно кусачие. – Ну так, – она развела руками, протягивая мнё большой свёрток с кучей склянок, – заходите ещё. Я не ответил ей и взяв свёрток, положил его в сумку. Ту, что была из гринготтса. Жаба меня только что настойчиво похлопала по плечу и показала на шею. Но что если? А если у меня кровь, а если у меня перелом, а если у меня рана, а до медпункта не дотянуть? Хогвартс… жестокое место. Отогнав депрессивные мысли, я наконец-то добрался до ателье и вышел обратно с комплектом мантий, не подшитых из полуфабриката на скорую руку, а сшитых при мне, из приличных тканей, и так, как полагается шить мантии. Мне даже не пришлось ничего поправлять во время работы – всё сделали замечательно. И сидело хорошо, и выглядело прилично, а не как у Мадам Малкин. Наконец, пора было завершить променад, купив последнее – ингредиенты и котлы, телескоп, и я думаю, сову. Потому что птицы у меня не было, а в нашем волшебном мире Сова – это считай единственный способ общения. Не считая многочисленных зачарованных зеркал, блокнотов и прочего, что так же отлично подходило – просто совы более классический вариант. Более привычный и юридически более чистый. Как это всё объяснить своим родственникам? Вот вопрос на засыпку… Что ж, придётся думать.