А я что, рыжий что ли?

– Здрааасьте! – я ввалился в кабинет Дамблдора, сразу после самых напряжённых исследований, так что и вид у меня был слегка взъерошенный, волосы так точно растрепались и стояли торчком, а мантию я сменил на лабораторный халат. Ну и защитные очки с лизнами из волшебного хрусталя – без них никуда. Защита от эффекта взгляда василиска или ему подобных магических явлений. Дамблдор резко ко мне повернулся. – Мистер Уизли, что с вами случилось? – спросил он. – Так, слегка заработался. Прошу прощения, ну что, решили, что мы будем с вами делать, директор? – я прошёл и кивнув сидящему в углу Снейпу, отчего тот закашлялся от возмущения, улыбнулся широкой улыбкой сумасшедшего учёного, – между прочим, пять кусков это пять кусков. – Мистер Уизли, – Дамблдор посмотрел на меня поверх своих очков. Которые, кстати, как и мои, не имели диоптрий, а всего лишь защищали от волшебных травм и эффектов взгляда. К примеру – через такие очки можно было видеть сквозь иллюзии, нельзя было ослепить магически, имуннитет к магическим эффектам взгляда. Очки эти, кстати, давным-давно изобрёл я, вернее, я изобрёл хрусталь, через который можно было смотреть, а вделывать его в очки научился другой волшебник. – Да, я. – Вы кажется не привели себя в порядок. – Ваш вызов оторвал меня от крайне важного магического исследования. – Позвольте узнать, от какого? – Дамблдор спросил это очень вежливым, учтивым тоном. – Поляризация вектур магистратум заклинаний нулевого порядка, – ответил я, слегка улыбнувшись, – тут всё предельно просто, я сейчас объясню… По-моему, от моих объяснений у Дамблдора глаза застекленели. Ну вашу ж Мэри, это же просто как дважды два – только довольно сложно вычислиь оптимальные векторы воздействия. Для современного магловского человека, освоившего математический анализ, теорию игр и квантовую физику, это не составит никакого труда понять. Однако, как я понял – уровень знаний Дамблдора существенно ниже. – И вот, когда мы имеем вектор давления на внепространственном и вневременном взаимодействии, с учётом критичности вырождения полугруппы целых воздействий, необходимо вычислить матрицу плотности для второй группы, и полугруппы, и получив оператор, получить вектур магистратум. – А… – у Дамблдора, кажется, совсем глаза остекленели, – к чему это нужно? – Что значит к чему? Во имя науки, конечно же! – воскликнул я, вскочив с кресла, и взмахнув руками, – это фундаментальное исследование! Имея возможность проанализировать вектор магистратум заклинания, можно создать контрзаклинание – то есть снять или отразить практически любое проклятие, вплоть до авады кедавры! Я не Гарри Поттер, отбивать авады лбом пока не научился. Но это бессмысленное сравнение, – я снова рухнул в кресло, – куда интереснее возможность воздействия и модификации заклинаний седьмого порядка, и придание им новых свойств, или значительное – в пять-десять раз, усиление эффекта. – Но мальчик мой, зачем тебе это? – спросил Дамблдор, которого, кажется, отпустило. – Как это зачем? Великий волшебник должен творить великую магию, и что самое главное – полезную. Вы только подумайте, сколько волшебников страдает от последствий особо серьёзных проклятий, и сколько денег я мог бы на этом заработать? Дамблдор грустно вздохнул: – Да, кстати, о деньгах… Мистер Уизли, я сожалею, но школа не может вам выплатить всю сумму. – О, это не проблема, – я улыбнулся, забрался в сумку и вытащил оттуда свиток, – ознакомьтесь и подпишите. – Что это? – Дамблдор слегка опешил от такого напора и наглости. – Протокол о досудебном урегулировании. Проще говоря – я предлагаю вам свои условия урегулирования конфликта. Торговаться не намерен. Мне нужны кое-какие послабления вашего школьного режима, взамен я проигнорирую нанесённый мне существенный ущерб. Дамблдор пробежал глазами, закашлялся. – Мистер Уизли, а вы наглый молодой человек! – Вы тоже так считаете? – поднял я бровь, – это нормально. – Вы хотите право покидать Хогвартс когда угодно и в любое время. Закинув ногу за ногу, я сидел и смотрел на портреты на стене. Те смотрели на меня. – Мистер Уизли, вы меня слышите? – А? Простите, отвлёкся, вы уже подписали? – Нет, я спросил, зачем вам право покидать Хогвартс? – А если хочу? – вздёрнул я бровь, – Хогвартс, конечно, милое местечко, но сидеть здесь до восемнадцати лет девять месяцев в году – увольте. Может быть, мир волшебников настолько узок и мал, что им нет никакой разницы, и в Хогвартсе даже веселее, но мой кругозор немного шире, и я чувствую себя в Хогвартсе немногим лучше, чем под домашним арестом. Мир велик, директор, только волшебники об этом никогда не задумываются. Они живут в своём маленьком, крошечном, словно хоббичья нора, мирочке, который ограничен парой волшебных мест, и никогда не пытаются заглянуть за его пределы. Они боятся заглянуть, их приводит в ужас то, что есть жизнь вне его. Им хочется наслаждаться собственными стенами, которые защищают их от неведомого. Хм. Вы читали Марка Твена? – Нет. – Почитайте, есть восхитительный рассказ про насекомых-исследователей. Очень интересный. Рекомендую. А вы, профессор Снейп? Профессор Снейп молчал и мрачно взирал на меня. – Нет, Уизли, я не читаю беллетристику. – Ну что вы, это же классика, – улыбнулся я, – в ближайшее время, – вернул я внимание Дамблдору, – меня интересует посещение нескольких различных мест. Директор вздохнул. – Хорошо, но во время отлучек я не буду нести никакую ответственность за вас, мистер Уизли. – Конечно, конечно. С остальным вы так же согласны? Он прочитал ещё пункты из списка и кивнул: – Что ж, согласен. Я подпишу этот договор, и вы можете быть свободны, мистер Уизли. – По рукам. Всего то и надо было мне – бессрочный пропуск в запретную секцию, право носить собственную одежду помимо школьной мантии – которое, как правило, бывает только у старшекурсников. И, конечно же, соглашение о неразглашении условий досудебного разрешения конфликта. Дамблдор подписал это и я улыбнулся. – Теперь можете идти, мистер Уизли. – Да, конечно, – я протянул руку и листок бумаги влетел мне в руку, сворачиваясь в воздухе, – а теперь – у меня срочные дела вне Хогвартса. Позволю себе воспользоваться своими новыми правами – вернусь вечером. Может быть – завтра утром. Снейп заскрежетал зубами. Снова. * * * * – Блин, как же дорого, как же дорого! – я вытащил из своей сумки уменьшенные коробки, после чего включил, и поставил на большой стол в гостиной, – маглы совсем охренели. – Рон, что ты там делаешь? – в комнату вошёл отец, – О, Рон, привет. Я не заметил, как ты вошёл. – Пап, мне кажется, или ты помолодел лет на пять? – Да нет, что ты, люди не молодеют, если конечно у них нет философского камня. А у меня его нет. Артур Уизли был в домашнем халате, в руках держал большую пивную кружку, от которой распространялся аромат кофе, на ногах тапочки, в общем – расслабленный обыватель во всей красе. – Ты же должен быть в школе, разве нет? – О, я добился от директора послаблений и теперь мне можно выходить домой, когда захочу. – Хм… Звучит как враньё. С чего бы это? – О, это долгая история. Но если коротко – Дамблдор совершил один большой косяк, в результате чего была уничтожена принадлежавшая мне книга. Очень дорогая книга. Очень дорогая. Так что я надавил на старика – или пусть платит пять тысяч, или у меня появится право выходить из Хогвартса когда захочу, и посещать занятия как захочу. В общем – полная свобода. – И что? – Подписал, куда ж он денется. Если не подпишет – я подам в суд, пять тысяч может он и найдёт, зато вся страна узнает, что он натворил. – Ого, а что он натворил? – Притащил в школу громадного горного тролля. Представляешь? Чуть что – и всё, хана ученикам. – Он совсем на старости лет поехал крышей, – ответил мне Артур, – и надолго ты домой? Что это у тебя? – Я переночую здесь, если ты не против. Кстати, можно мне тоже кофе? – Да, конечно, – Артур пошёл к плите и налил мне чашечку свежесваренного, через ситечко, – держи. Молока? Сахара? – Только молока. – Сейчас. Так что это у тебя такое? – Это магловская вычислительная машина. Маглы совсем сдурели – эти машины стоили мне тысячу двести галеонов! Я прямо чувствую, как хватка жабы на моей шее сжимается. – Ого. И надеюсь, оно стоит того? – А вот сейчас посмотрим. Я распаковал коробку, внутри был большой серый системный блок, и в другой – громадный такой монитор. Подключить всё это, и подключить правильно – та ещё морока, но справился довольно быстро. Батя при этом сел на подлокотник кресла, и хлебал кофе, закусывая холодной сосиской из холодильника. – Во, запустилась, шарманка! – радостно сказал я, когда лампочки на системнике замигали. – И что она делает? – спросил батя. – Считает. – Да ну, скукотища. – Ну да, это не игровой автомат. Но тоже ничего. Наконец-то я добрался до вычислительного аппарата, и теперь у меня есть полноценная возможность проводить вычисления. И можно наконец-то заняться созданием полноценных алгоритмов для взлома табу. Ломану табу – решу одну из главных текущих задач – как колдовать так, чтобы никто об этом не узнал, как аппарировать туда, где аппарировать нельзя, как сделать ещё много вещей, которые основаны на Табу. Потерев руки, я приступил к работе. Наконец-то! Наконец-то дорвался до любимой игрушки!