А я что, рыжий что ли?

– Нахер, – я бросил за спину тарелку. Тарелка пролетела по баллистической траектории и закончила свой жизненный путь в ближайшей стенке. Раздался звон и разлетелась, родименькая, по полу. – Эту тоже нахер, – следующая отправилась в стенку, – и эту, – ещё одна. Отец смотрел на это круглыми как два галеона глазами, хоть циркули сверяй, и не понимал. – Рон! – он выдохнул, – Мерлин, Рон! – Ты уж определись, либо Мерлин, либо Рон. – Дьявол! – в сердцах воскликнул он. – Ну сравнение с Мерлином я ещё могу принять как комплимант, хотя этому идиоту не мешало бы иногда крепко ударить по рукам, но до дьявола из магловской мифологии – мне ещё очень далеко. – Рон! – воскликнул он. – Эту тоже, – я взял тарелку с безвкусными, аляповатыми, деревенско-провинциальскими цветочками, и от всей души запустил ею в другую стенку. Тарелка с грохотом разбилась. – Чего? – Зачем ты бьёшь нашу посуду? – наконец воскликнул Артур. – Потому что это срань господня, а не посуда. Эти цветы, эта роспись – да это не посуда, а дерьмо собачье. – Но это любимые тарелки Молли! Она убила бы всех, кто посмеет их хотя бы мыть! – Маме не мешает заиметь совсем чуточку вкуса, – я взял тарелку с голубыми цветами, которую Молли, судя по словам Артура, обожала, и бросил в стену напротив. Артур схватился за голову. – Держи, кинь тарелкой в стену. Гарантирую, полегчает. – Дай сюда, – он схватил тарелку и кинул её в стену. С грохотом битой посуды она разлетелась, а Артур выдохнул. – И правда легчает. – Хоть какая-то польза от этого глиняного дерьма. Мы, к слову, находились на большой, красивой, роскошной кухне нашего нового дома. К сожалению тот дом, который изначально присмотрели, оказался с рядом неожиданных сюрпризов, как то – проблемные соседи, проблемный участок, проблемные дома. В итоге за день без труда нашли новый дом. Сказать о нём можно коротко – он был большим, традиционным, викторианской эпохи, но с современной магловской отделкой. Дом был восхитителен, ему не было равных из всех, что мы посмотрели – четыре этажа, просторные комнаты, коих было ровно двенадцать на этаже. Вообще, архитектор этого дома страдал болезненной любовью к цифре двенадцать. Странно ещё, что этажа три – наверное, в девятнадцатом веке нельзя было построить дом на двенадцать этажей. Зато участок был совершенно квадратен, имел тысячу двести на тысячу двести футов размером. Высота потолка – двенадцать футов, передняя сторона дома – двести сорок футов – по сто двадцать с каждой стороны от центра парадной двери, расположенной точно посередине. Дом имел двенадцать лестниц, в каждой из которых имелось два пролёта по двенадцать ступеней, в доме было по двенадцать комнат на этаже, без учёта всяких санузлов и кухонь. Ширина коридоров – двенадцать футов, а сразу за входной парадной дверью – большой, красивый парадный зал, в котором, перед входом, была полувинтовая лестница, ведущая наверх. Она имела не двенадцать, сорок восемь ступеней – видимо, у архитектора не получилось вписаться в двенадцать – иначе каждая ступень была бы такой, что на неё пришлось бы отдельную стремянку приделывать. Кошмар перфекциониста. В главном, парадном зале, имелся дубовый паркет, которым на полу была выложена роза ветров, судя по всему – дом принадлежал какому-нибудь моряку, на потолке висела большая хрустальная люстра, и великое множество светильников на стенах. Владельцы дома не разделяли любви архитектора к в общем-то имеющей третьестепенное магическое значение, цифре двенадцать. Цифры, как и магия, имеют свою особую магию – магию цифр, арифмантику. Это трудно объяснить словами, но магия – словно метроном, отсчитывающий точные периоды, и если нечто магическое вписывается точно в период метронома, точнёхонько, то последствия самые позитивные – потому что магия становится сильнее и стабильнее. Словно танец, точно попавший в ритм музыки, палочка попадает точно в ритм биения магического сердца. Цифры эти – Три, Семь, Двенадцать. Известные так же, как малый, средний и большой магический ритмы. В этом доме не было ни следа, что здесь когда-либо жили волшебники – просто архитектор слегка тронулся на двенадцати, но благодаря его помешательству, я мог расслабиться и рухнуть в кресло, блаженно закрыть глаза и выпить апельсинового сока вместо портвейна – организовать магическую защиту дома, в котором так много размерности вписывается в цифру двенадцать – намного проще, и наложенная на этот дом защита, будет мощнее. Спрашивается, почему волшебники не живут в магловских домах, как правило? Да по всё той же причине, по которой стандартный потолок в мире волшебников – это двенадцать футов! Конечно, искушённый рецензент может спросить – а как, собственно, магия, наложенная на дом, зависит от высоты потолков и количества комнат? Подобное даже не приходит волшебникам в головы – но зависит, и зависит очень сильно. Потому что на магию имеет влияние всё в материальном и магическом мире. Наложение материально закреплённой магии – и проще, и в то же время, муторнее, чем просто заклинание, и требует, при большой работе, профессиональных знаний. Приведу простой бытовой пример – нам нужно защитить комнату от вторжения извне и от подслушивания? Волшебник без вопросов воспользуется наложением чар с помощью палочки. Искушённый в арифмантике, рунах, ритуалах и магических литерах и стигматах человек, может взять барашка, притащить его в дом, дождаться нужной фазы луны и в нужный момент зарезав барана, его кровью начертать на стенах, полу и потолке, символы. Тёмный маг обязательно использовал бы человеческую кровь. Символы бывают разные – нанесённые краской, они называются литерами, выбитые в камне или вырезанные в дереве – руны, а начертанные кровью – стигматы. Бывали случаи, когда волшебники пользовались просто кусочком мела, чтобы обезопасить себя, начертив на полу простые круги – но как нетрудно догадаться, надолго это не сработает. Искушённый волшебник начертает волшебные круги на стенах, скорее всего специальной краской, и создаст на каждой стене массив. Массив – это базовая единица в начертательной магической геометрии двухмерных магических построений. Массив представляет собой готовую геометрическую фигуру с символами, расположенными в точном порядке и месте. Стандартные массивы, которыми все пользуются – это магические круги, пентаграммы, и прочие звездообразные. Но как правило, у такой магии есть недостаток – КПД действия массива напрямую зависит даже не от силы волшебника, а от точности нанесения и геометрическому соответствию. Тут уже правильнее сравнить массив с большой и объёмной металлоконструкцией. При условии строгого ограничения количества имеющегося металла, прочность, размеры, стойкость и вообще, всё, будет зависеть от качества проектирования. От правильного расчёта перераспределения нагрузок, от правильного размещения опор, от правильного расположения системы жёсткости – неправильно спроектированная конструкция может сложиться под собственным весом, а правильная – выдержать колоссальные нагрузки! Так же и у массивов. Эффективность их напрямую связана с правильностью их конструирования. То, что обычно делают волшебники – похоже на обычную заплатку на стену – вроде бы оно держится, держится правильно, но в ней нет научности. Оно просто, и поэтому, эффективно. Я бросил ещё одну тарелку. – Завтра я буду занят нанесением защитной магии на дом, если хочешь – можешь посмотреть. Вряд ли ты когда-нибудь ещё увидишь столь масштабную и могущественную магию. – Рон? – Отец взял тарелку в руки и хлобыстнул её о стену, – о чём ты, чёрт побери, говоришь? Разве ты не наложил заклинания на дом? – Это парочка бытовых заклинаний. Чтобы спрятать наше имение от маглов и от любопытствующих волшебников. Я же говорю о создании чего-то действительно внушительного. – Я конечно могу завтра задержаться, но Рон, уже декабрь! Ты не можешь вернуться в Хогвартс? – Как закончу с массивами – сразу вернусь. Ещё до рождества – матушка просила притащить ему Гарри на растерзание. Гарри мне друг, но лучше он, чем мы все! – И то верно. Наверное, стоит извиниться перед мальчиком. – Вряд ли, – я махнул рукой, – Гарри сирота, думаю, ему будет приятно. – А посуда? Рон, – отец нахмурил брови, – нам нужна будет новая посуда. – И ещё много чего нового, отец. Так что отправляемся за всем этим в магловские магазины! Уж посуда у них получше, чем в волшебном мире, поверь мне. – Хорошо, верю. * * * * * * – Что это? – отец был готов рвать на себе волосы, глядя на ужасающую картину на стене дома. Я содрал заклинанием обои, обнажив штукатурку. Отмыл её и сделал гладкой, с помощью пары заклинаний. Но то, что вызвало такое возбуждение у отца – не стена, а то, что находилось рядом с ней. Это была странная конструкция – длинная металлическая конструкция на колёсиках, которая имела высокую штангу, идущую вверх. На ней, штанге, находился маленький чёрный ящичек, шли загнутые оранжевые трубки. – Это? Это то, от чего у любого волшебника случится истерика, мой дорогой отец. Это Принтер! – Что? – Принтер. Устройство для струйной печати. На стене. А теперь просто стой и наблюдай. Я пошёл к столу, вытащил из большого кейса, который на нём стоял, прозрачный пакет с красной жидкостью, надрезал, и вылил жидкость в глубокий стакан, высыпал в жидкость белый порошок и когда она достигла нужной консистенции – бегом отправился к принтеру, как можно быстрее заправив эту жидкость в каретку через шприц. – А что это ты делаешь? – спросил отец, когда я убрал пустой стакан и пошёл к компьютеру. – Сейчас объясню. Я запустил процесс печати. Да, компьютеры в моём доме не стояли без дела – и я с восхищением обнаружил тот факт, что их реальная вычислительная мощность – чудовищно огромна! Даже будь они в тысячу раз медленней – я бы всё равно считал их величайшим достижением маглов, потому что математическая магия – требует невероятного количества расчётов. Просто чудовищно огромного количества самых разных рассчётов, и более того – многие из них опираются на результаты предыдущих. Чтобы просто просчитать что-нибудь – нужно делать огромное количество операций, и делать их вручную. Надо было. Компьютер может совершить все эти операции, даже последовательные, по одной кнопке, и тут же выдать результат всей цепочки расчётов. Мы, матмаги, не обладаем нечеловеческими вычислительными силами. Я могу считать – но пожалуй, нудный и скучный процесс счёта, пересчёта формул и прочего, это очень скучно. С помощью компьютера, имея все заданные алгоритмы и формулы, можно просчитать идеальные защитные массивы для этого дома по самым сложным для счёта и анализа формулам. Причём сделать это можно было за день. Раньше… тогда… это заняло бы несколько лет. Слишком велики объёмы работ – плюс числа после запятой – чем точнее каждый параметр, тем лучше, тем точнее получившийся итог и тем выше его КПД. Удвоение объёма расчётов для вычисления дробных чисел – увеличивает мощь защиты. Я уже молчу про то, что формулу не надо никак оптимизировать. Принтер зажужжал и начал работу. Я установил его в нужное место и каретка начала быстро двигаться вверх-вниз, нанося точки, тут же застывающей на стене жидкости. Точность печати… просто невероятная. Я взял этот принтер в аренду, с помощью такого дизайнеры печатали на стенах картины, он же использовался в рекламе. Довольно громоздкая, но качественная и устойчивая в работе, конструкция. Отец посмотрел на начало сложнейшего магического узора – цепи из символов и вырисовывающийся узор. Нарисовать такое вручную – это даже я бы смог, если бы у меня была неделя свободного времени и очень хорошее настроение. Но к счастью, маглы всё продумали за меня – я не только спроектировал его на компьютере, но и создал двухмерное изображение с помощью средств двухмерного проектирования, и вот теперь – принтер печатает с такой точностью, какая во времена основателей Хогвартса считалась бы не иначе как невероятной, невозможной и просто нереализуемой. – Чёрт побери, – отец округлил глаза, – это же настоящий магический символ! – Ты знаешь, что это такое? – Да, – отец кивнул, – я видел такие несколько раз на стенах старинных домов и в Азкабане есть, и в министерстве на стене написаны несколько таких. – Широко употребимые? – О чём ты, искусство их создания – самая большая загадка в магии. Никто толком не может сказать, как это работает и как их создают. – Теперь ты видишь. Правда, я воспользовался магловской техникой, чтобы упростить себе задачу, но тем не менее… Когда край сигила уже закончился, отец выдохнул и сел на стул, вытянув ноги: – Невероятно. Считается, что защита с помощью таких символов самая надёжная. Но тайной их нанесения владеют только гоблины. Они вообще не имеют права использовать палочки и пользуются магическими рунами. – Понятно. Что ж… А дорого берут? – Очень дорого. Твой символ какой-то уж слишком сложный. – Нормальный, – ответил я, хотя стоило наверное было бы пояснить отцу, что он и правда невероятно сложен даже для меня. Но я не стал вдаваться в подробности. – А чем ты рисуешь? Это какая-то алхимическая краска? – Вроде того, – кивнул я, – мощность такой защиты зависит от двух вещей. Первая – это точность и расчёт. Чтобы создать идеально правильный рисунок, требуется провести море математических расчётов. И точность нанесения – от того, насколько точно будет соответствовать рисунок защищаемому пространству и от того, насколько точно он будет нанесён – зависит его сила. Считается, что отклонение не должно превышать одной линии. Но чем точнее начертан весь рисунок – тем он мощнее. Идеальное соответствие – даст почти полуторакратное умножение мощи массива, по сравнению с массивом, в котором отклонение в один миллиметр, или треть линии, если по нашему. – Ничего себе, – Отец возбуждённо встал, – а вторая вещь? – Вторая – это вот то, что находится в кейсе, – я сложил руки на груди, – материал для нанесения. – Разве это не просто краска? – Можно и просто краской – но тогда это будет гадость. Можно специальной алхимической краской – она будет вдвое эффективнее просто краски. А можно кровью – тогда эффективность будет вдвое выше, чем у алхимического состава. Отец побелел: – К… кровью? – Кровью, кровью, – покивал я, – и чем качественнее кровь – тем более мощной получится защита. – Надеюсь, это кровь какой-нибудь свиньи с нашей фермы. – Свиньи? – я удивился, – нет, это конечно можно, хотя обычно используют ягнят, у них магическая сила крови выше. Нет, конечно. Я так много сил потратил, чтобы создать настолько совершенно просчитанный и начертанный массив, и не мог позволить себе начертать его всякой грязной свиной кровью! Я специально отправился в магловский мир и хорошенько его прошерстил. Причём шерстил в основном школы. – Зачем? – отец напугавшись, вскочил. – Эй, хватит уже тут изображать из себя Агриппу, – я отмахнулся, – конечно же я никого не убил, хватит считать, что для получения крови нужно кому-то горло перерезать. Тогда её и собирать было бы неудобно. Я искал в школах наших потенциальных волшебниц, – я закинул ногу за ногу, – как правило, магические свойства крови женщины на десять-двадцать процентов выше, чем у мужчины. Кровь волшебницы – вдвое эффективнее магловской, а кровь девственницы-волшебницы – в пять раз более мощная, чем у взрослого мужчины-магла. Артур нахмурился: – И как ты её получил? – Купил. Дал кругленькую сумму – и взял достаточно крови, четырёх разных групп – смешивать их нельзя в одном изображении. Пришлось найти целых девять девочек-волшебниц, но это того стоило – взял у каждой немного кровушки. – А почему нельзя было сделать то же в волшебном мире? – Отец, ты видно в бар пососедству слишком часто заходишь. Какая ведьма даст свою кровь, за какую угодно сумму? Её можно использовать в таком количестве зелий и темномагических ритуалов – что это всё равно что просить поднять юбку и нагнуться. – Ах, да, точно, – отец успокоился, – а если об этом узнают? – То ничего страшного не произойдёт. – А… А, ладно, – он махнул рукой, – и насколько сильной будет эта магия? – Сейчас я не могу сказать. Я никогда не делал ничего подобного, с таким количеством расчётов, с таким хорошим материалом, как кровь девочек-волшебниц, и таким хорошим принтером, но могу сказать, что здесь будет безопаснее, чем в министерстве, Гринготтсе или Хогвартсе. Намного безопаснее.