Счастье для двоих

      Пожалуй, именно ночью вся неблагопристойная ложь всплывает наружу, а за непроницаемыми кулисами можно увидеть правду в непрекрытом виде. Зная эту простую истину, Мзинго подслушивал о чём шептались львы на Скале Предков. Грифу было легко слиться в тенях ночного сумрака, окутывающего всё пространство Прайдленда, и заняться тем, что у него получалось лучше всего — ждать. Природа не наградила его сильными лапами и челюстями хищников, зато даровала стоическую выдержку и безграничное терпение. Хотя он теперь сотрудничал с Джанждой, поставившего перед ним иную задачу, стервятник не поскупился потратить толику своего времени и на другие, казавшиеся ему более значимые цели. Правда, ничего столь ценного он пока не услышал, если только не считать неисчислимое количество упрёков мандрила какому-то раненому гепарду. Сидя на ветке крючкообразного дерева, вросшего в высоченную гору. Сложно вообразить, как располагалась корневая система этого растения, цеплявшегося за жизнь любой ценой. И находясь на этой маленькой ветхой опоре, выступающей напротив обители прайда, Мзинго, скрывая себя тёмно-синим опереньем крыльев, пытался всеми силами сосредоточиться на звуках, доносящихся со сводов пещеры. — Разве я не говорил, что тебе необходимо отдыхать и набираться сил? — причитал Рафики, обрабатывая лапу и хвост темногривого самца, мазью неизвестного происхождения. — Ты же только раскроешь раны, заживающие на твоих лапах! — Занимайся лучше Кову, а не на меня отвлекайся. — сквозь зубы процедила Фули, переводя внимание на того, ради кого она проделала этот путь. — Как ты, Кайон? — поинтересовалась быстрейшая, нежно прижимаясь к телу хранителя.       Лидер Львиной Гвардии совершенно не заметил, как самка ловко сцепила их хвосты воедино и поравнялась с ним. Он по-прежнему растерянно глядел на то, как врачеватель пыхтел над травмой, ласково улыбающегося хищника. Казалось, что он излучал позитивный настрой, словно ничего страшного не произошло. Однако, встретившись со взглядом изумрудных глаз, львёнок прочитал неуверенность и растущее раздражение самца. Они продолжительно долгое время неотрывно смотрели друг на друга, пытаясь понять какие думы терзают обоих. Проницательным оказался Кайон, обвиняющий себя за произошедшее со своим другом. Но другом ли? — резко всплыл не дающий покоя вопрос. Смутившись от собственных мыслей, он на мгновение отвёл голову в сторону, но моментально вернул её в прежнее положение, вызвав сдержанный смех у лежащего в центре раненого хищника. Уже краснея, Кайон вспоминал недавно произошедший инцидент.       Оба льва с удручающими выражениями на мордочках ковыляли из Чужеземья домой. Тогда хранитель ощущал себя ещё хуже, чем сейчас. И никакая красота закатного солнца, и трель экзотических птиц не прельщала его, разбитого, потерявшего веру в себя львёнка. Все идеалы добра и справедливости, выдуманные им самим, рассыпались в один миг, обращая в пыль самого запутывавшегося в себе хищника. Он желал лучшего для тех, кто чтил заветы Круга Жизни, а потом самолично подверг страданиям последовавших за его принципами друзей. Джасири. Её колкие слова уязвили хранителя и развеяли последние крупицы веры по ветру. — Чудесный закат, не правда? — нарушил тишину голос Кову, в попытке рассеять тяжелую паузу, нависшую между ними. — Да. — коротко согласился львёнок, борясь с желанием сказать больше. — Не хочешь о чём-нибудь поговорить? — невинно спросил самец, явно испытывая терпение спутника. — Если ты о том, что случилось в каньоне, то мне жаль. — постарался бесстрастно ответить принц, в чьём тоне слышались нотки отчаянья. — Я не об этом, мне интересно как ты, — осторожно озаботился самочувствием друга Кову. — Я переживаю за тебя. — Да что ты заладил! — яростно выкрикнул хранитель, останавливаясь напротив компаньона. — Как себя может ощущать убийца десятка невиновных гиен, вставших на нашу с тобой защиту? Каково мне было предать доверие Джасири и её клана? Как я мог подвергнуть тебя опасности? — сбавляя пыл, выдавил из себя лидер Гвардии, стряхивая непрошенные слёзы. — Подожди, я пить хочу. — произнёс самец, приблизившись к спутнику. Неожиданно на своих щеках Кайон почувствовал тёплый шершавый язык Кову, прикосновения которого были необычайно приятны и вызвали томный отзвук внизу живота. Находясь в полном шоке, хранитель лишь открыл рот в недоумении и инстинктивно прикрывал глаза, ощущая ласковые поглаживания розового языка, оставляющего мокрые дорожки, после которых сладко покалывало. Этот сладостный миг длился всего несколько секунд, но для принца казалось, что время в этот момент остановилось. Казалось, что кроме их двоих ничего не существовало, растворившись в новых для себя ощущениях мир исчез. — Т-ты п-придурок? — запинаясь, отозвался Кайон в замешательстве. — Зато теперь ты успокоился. — в самодовольной полуулыбке парировал хищник, наслаждаясь сконфуженной милой мордочкой собеседника. — Понравилось? — П-понравилось? Что? — переспросил принц, трясясь всем своим телом. — О да, мне так понравилось, что я тебе сейчас покажу насколько! — возмутился львёнок, принимаясь толкать оппонента в грудь. — Эй! Аккуратнее, у меня лапа повреждена! — протестовал самец, упав спиной на землю.       Оказавшись в неудобном положении под заинтересованным взглядом хранителя, Кову испытал некое смущение, но вновь натянул фирменную ухмылку. Кайон быстро, даже по-детски начал вылизывать шерсть хищника, будто умывая, заставляя последнего хохотать во весь голос. Успокоившись, он дразняще лизнул львёнка в нос, от чего тот застыл и в ответ уже «по-взрослому» поцеловал темногривого самца. Не ожидая подобной реакции от юнца, он моментально ответил на этот неловкий поцелуй, углубив его. По началу движения со стороны Кайона были робкие и напряжённые, но, когда Кову подстроил удобный для обоих темп, они, прикрыв глаза, сильнее прильнули друг к другу. Их языки то сцеплялись вместе, то блуждали по небу, изучая его. Ушибленный хвост Кову рисовал узоры на спине партнёра, поглаживая её. Их грудные клетки поднимались в унисон, приводя в возбуждение низ их животов. Когда они почувствовали нарастающий пик друг друга, Кайон с похотливым стоном отшатнулся, отодвигаясь от обжигающего шею дыхания Кову и его манящих, одурманенных зелёных глаз, требовавших большего.       Видимо, тоже вспомнив этот внезапный момент ярко вспыхнувшей страсти, щёки Кову слегка побагровели, а зарождавшее раздражение улетучилось. Хоть Кайон теперь и находился в убежище на Скале Предков в обществе своих озабоченных случившимся родителями, успевших выразить сочувствие, но вместе с этим он снова находился с сестрой, неприязнь к которой по неизвестной для него причине ещё больше возросла. — Как это произошло? — оглядывая возлюбленного, задала вопрос львица, зайдя внутрь пещеры со своей советницей. — Непредвиденные обстоятельства. — радужным тоном пролепетал Кову. — Благо теперь всё хорошо и волноваться ни о чём. — Ты причастен к этому? — игнорируя темногривового хищника, Киара подошла к брату. — Это моя вина. — сознался Кайон, опустив взгляд. — Я отрекаюсь от звания лидера Львиной Гвардии. — Что? — взволновано подпрыгнул раненый самец, чуть не придавив своего лекаря. — Кайон, я понимаю, что бремя защитника Земель Прайда непосильно, но только ты обладаешь Рыком Предков. Без тебя Львиная Гвардия ничто. — сурово отметил Симба, вмешавшись в перепалку, встречая рассерженный взгляд Фули. — Кайон, помнишь ты спросил меня, что было изображено в убежище хранителей? — произнёс Рафики, закончив возиться с увечьями Кову, завлекая внимание окружающих. — Я не сразу понял, что это был пророческий рисунок, предрекающий беду, нависшую над тобой. — Ты имеешь ввиду образ Кову, стоящего за хранителем? — осмелилась полюбопытствовать Зури, находясь в тени своей принцессы. — Нет, это был Шрам. — сухо заключил мандрил, не замечая резко изменившееся выражение мордочки Кову от услышанного. Весь его натянутый оптимизм моментально испарился, а лик ожесточился. — Быть лидером, значит нести ответственность за свои поступки, и не впадать в уныние от неудачи, встреченной на твоём тернистом пути. Шрам посмел использовать свой дар против порядка и его злодеяния должны тебе… — Не продолжай, я всё понимаю. — перебил Кайон, наблюдая затем как неприятно слышать подобное темногривому самцу, обнажившему когти. — Полагаю, тогда следует назначить Витани новым лидером Львиной Гвардии! — торжественно провозгласила Киара, обескураженным слушателям. — Конечно! Ведь первая охотница прайда, такая ловкая и сильная львица способна повести за собой остальных хранителей и ревностно оберегать Прайдленд. — поддакивала Зури, играя свою роль. — Не слишком ли вы спешите с выбором, мои дорогие? — парировала Витани, не готовая к такому повороту событий. — Думаю, что это будет самым милостивым наказанием за нарушение моего королевского указа. — прищуриваясь, словно к жертве, загнанной в угол, прошептала Киара. — Дочь, тебе не кажется, что ты слишком быстро форсируешь события? — наконец вмешалась Нала, до этого тихо переговариваясь с Зазу, сидящем в углу. — Напротив, я хочу сообщить нечто большее, но уже без огласки других. — бросив взгляд на всех друзей королевской семьи, игриво пролепетала львица. После того как королева кивнула, все слуги, кроме Фули, покинули обитель прайда. — Я тоже оставлю вас, но моё решение неизменно. — удручающе проговорил хранитель, направляясь к выходу вместе с быстрейшей, не отстававшей от него ни на шаг. — Кайон! — возмутился зеленоглазый самец, остановив хранителя, пытаясь пойти за ним, но Киара с удивлением в глазах перегородила ему дорогу. — Скорее выздоравливай, Кову. — напоследок проговорил хранитель и вышел из давящих сводов пещеры. — Зачем ты меня остановила? — хмуря брови, спросил хищник, вглядываясь в красновато-бурые глаза львицы. — Как вы все знаете, недавно я изъявила желание выполнять обязанности королевы Прайдленда под вашим покровительством. — проигнорировав вопрос, осторожно начала свою речь самка, повернувшись к родителям. — Вы одобрили моё руководство и были крайне изумлены моему грамотному правлению. Теперь же, в такие смутные для нас перемены, я осмелюсь просить больше. О официальной коронации и заключения брака с моим суженным. — заявила Киара, ошеломив сказанным всех присутствующих. — Ты выполняешь свои обязанности только один день, да удачно, но это не значит, что так будет всегда. — парировала Нала, первая выйдя из всеобщего оцепенения. — Мама, я была рождена стать королевой, я наблюдала всё своё детство как вы выполняете свои королевские полномочия. Позвольте мне наконец идти на встречу своей судьбе, а не создавать препятствия на пути. — театрально разыгрывала сцену самка, накаляя атмосферу. Родители, молча переглядываясь, пытались прийти к единогласному решению, но никак не могли его принять. — Киара, зачем тебе всё это? — недоумевая, поинтересовался будущий супруг. — Вернее, тебе не кажется, что всё разворачивается слишком быстро? — Мир не стоит на месте, любимый. — с надетой маской благих намерений, обратилась принцесса к самцу. — Я читаю в твоих глазах сомнение, но откуда оно у тебя? — изумилась принцесса, подавляя всплывающие наружу эмоции. — Я просто говорю тебе своё мнение, касаемо происходящего. — искренне подытожил своё смятение Кову, бархатным голосом. — Или это Кайон настроил тебя против меня? — внезапно произнесла львица, раздражённо подняв хвост к верху. — Что он с тобой сотворил? — выгибаясь в спине, теряла терпение самка. — Причём здесь твой брат? — взревел темногривый лев, оскалившись. — Что ты за сестра такая? Кайон потерял веру в себя, а ты унизила его при всех, сказав о том, что его нужно сменить! Да кто ты такая, чтобы решать жизни других? С меня довольно, я иду за ним. — заключил Кову, выбегая из пещеры в ночное царство тьмы.        Малых размеров тучи, подгоняемые ветром, плавно кружили над поверхностью земли. Среди этих предвестников дождя, один, гордо расправив крылья, взлетел ввысь, жадно высматривая свою добычу. Никакое сиянье звёзд не вызывало у него такой радости, как подслушанная им перепалка в стане врага. Теперь Мзинго вернулся к своей первоначальной задаче, острым взором высматривая ту причину, по которой он отказался от манящего сна. Наконец, завидя группу из шести гиен, обгладывающих труп какого-то животного, он спикировал вниз.