Семейка

Они подружились. Вот просто вдруг Лера с Ромой стали общаться настолько хорошо, что могли запросто называться друзьями. Смотрели фильмы по вечерам, спокойно общались за завтраком, а потом под громкую музыку ехали в машине до Леркиной школы, напевая современные треки. Потом Рома забирал её, они снова ехали с музыкой, заезжали за продуктами по просьбе родителей и только потом ехали домой, чтобы обсудить прошедший день. Началось всё с того самого супа, который Лера приготовила Роме, пока он болел. Хотя… наверное, со слов Ромы о том, что ему, всё-таки, требуется забота Лерки. Или, возможно, с того момента, как они уснули вместе, пока смотрели фильмы. В любом случае, это началось. Тёплые и доверительные отношения, разговоры по душам и отличное общение. Им было очень круто вместе. Лерка не чувствовала себя одинокой, потому что Ксюша с Димой постоянно звали её гулять, но она предусмотрительно оставалась дома, чтобы не быть третьей лишней, несмотря на то, что эти двое ещё даже не встречались. А Рома почувствовал рядом с собой человека, который искренен с ним, как никто другой. Королёв знает, что она общается с ним не из-за его внешности или какого-то статуса, а лишь только по зову сердца. Смеётся над его шутками по-настоящему и спрашивает о том, как прошёл его день, тоже от всей души. Рома же отдавал всю свою хорошую сторону ей в ответ, потому что замечал, как она делала его лучше. По крайней мере, ему так казалось, потому что буквально пару дней назад он выбрал остаться дома и посмотреть фильм с семьёй, а не поехать напиться в клуб и закончить вечер пьяным сексом с незнакомкой. Они общались так уже больше десяти дней, с каждым днём становясь всё ближе друг для друга. Рома уже знал, что Лерка ещё с третьего класса ненавидит своего одноклассника Серёжу, который постоянно неприятно шутит над её кудрявыми волосами, и даже пообещал вырвать тому ноги, если он обидит Лерку ещё хоть раз. Демьянова знала, что та драгоценная девушка — имя которой она принципиально не хотела запоминать, — которая бросила Рому из-за цветов, а потом устроила спектакль в их квартире, растрепала всему университету о том, что Рома противный, жадный и вообще чуть ли не маньяк какой-то. Девушки, которые встречались с Ромой, присоединились к бунту, и теперь все особи женского пола смотрели на него чуть ли не с презрением. Все, кроме Лерки. Им было классно вместе, уютно, весело, комфортно, но… Но дневник Лерки был исписан почти до отказа. Но каждое прикосновение Ромы отдавалось током на её коже, и каждый раз это приходилось скрывать. Но его губы хотелось поцеловать бесконечное количество раз, пока они болтали. Но его хотелось обнимать не при встрече, а просто всегда. Но когда Рома опускал руку на её плечи — она умирала и начинала дрожать, но продолжала делать вид, что всё в порядке. Но каждый вечер она мечтала о том, что когда-нибудь он полюбит её так же, как она полюбила его. Но каждую ночь Лерка плакала. А Рома… А Рома ловил себя на мысли, что слишком сильно к ней привязался. Первое время парень ругал себя за это, потому что прекрасно знал о чувствах Лерки, чувствовал её мурашки и натянутую улыбку. Он чувствовал себя законченным эгоистом, потому что продолжал сближаться с ней, но сделать ничего не мог — он не в силах прекратить это. Королёв уже не представляет себе, как это — не потрепать утром Лерку по кудрявым волосам. Он понятия не имеет, как можно ехать в машине без её мелодичного голоса, так смешно подпевающего Цоя. Рома просто не знает, как можно вернуться в ту жизнь, где её не было. Потому что с ней она стала ярче, светлее, веселее, насыщеннее, в конце концов. Друзья его звали исключительно в бары или клубы, когда за эти дни с Леркой они пару раз ели шаурму на улице, громко смеясь от того, как она вымазывала соусом подбородок; гуляли по парку, потому что на выходных Лерке нужно было передать тетрадь однокласснику, а идти одной не хотелось; убегали от охранника в супермаркете, потому что начали беситься прямо в магазине и разбили бутылку дорогого коньяка. Роме было невероятно весело с ней, и он чувствовал очень сильную привязанность. Первое время это пугало, но потом он понял, что всё идёт так, как должно быть. Он любит Лерку по-дружески, рад, что они с Ириной живут в их квартире, и надеется, что она не найдёт себе парня и не забудет о своей любви к Роме.

***

— Завтра свадьба, Ром, ты представляешь? Рома по привычке дождался Лерку утром в машине, чтобы отвезти ту в школу. Недавно он заметил, что она стала чуть иначе красить глаза — потому что они стали менее чёрными, но более выразительными, — поэтому собираться Лера стала немножко дольше, чем раньше. Но, в принципе, его ничего не смущало. Он никуда не опаздывал, да и Лерку всё равно привозил раньше на целых двадцать минут. Рома заметил, что чем ближе была дата свадьбы, тем больше нервничала Лера, всё чаще и чаще заводя разговоры о торжестве. Он не знал, с чем это связано, но думал, что это обычные девчачьи заморочки, вроде того, что это такой милый момент и всё прочее. Рома же не знал, что Лерка так сильно переживает из-за того, что ей чуть ли не впервые придется надеть платье, да ещё и предстать в нём сразу перед парнем, в которого влюблена. Это был слишком ответственный момент, кажется, даже более, чем сама свадьба. В конце концов, мама была уже большой девочкой, а Виктор — взрослым и надежным мужчиной. Они уже жили вместе и были семьей, поэтому штамп в паспорте и небольшое празднование вряд ли могут что-то изменить в их жизни. — Ну свадьба и свадьба, — он пожал плечами. — Ты что, на свадьбах не была никогда? — Нет, — прошептала Лерка, радуясь этому факту. Выряжаться в платье ещё хоть один раз в жизни она была просто морально не готова, — ни разу. А ты? — Ой, я был. Но лучше бы нет, — Королёв засмеялся, внимательно следя за дорогой, а Лерка радовалась, что он не отвлекается от вождения и у неё есть возможность тихонько полюбоваться им. — Друзья решили жениться, когда им только исполнилось по восемнадцать, а меня позвали дружком. Помню только первые пару часов свадьбы, а потом отец жениха решил проверить, крепкий ли я, и предложил с ним выпить. Короче, отдуваться за меня пришлось брату невесты, а я проспал всю свадьбу на диване. — Фу, Королёв, это совершенно безответственно! — она закатила глаза, качая головой. Вообще-то, она совершенно не сомневалась, что история про поход на свадьбу будет именно такой. — Тебя взяли дружком, а ты напился и всё проспал! Надеюсь, что завтра ты такого не натворишь, — Лера говорила это, словно строгая учительница, отчитывающая непослушного ученика, отчего Рома усмехнулся. Ему нравился характер Лерки, а еще больше ему нравилось, что она не подбирала слов при общении с ним, а значит, чувствовала себя максимально комфортно. — Не переживай, завтра я вообще пить не буду. Кто-то же должен будет отвезти наших родителей в гостиницу, номер в которой они сняли до самого понедельника? Да и вообще-то, я планировал потанцевать с Ириной, так что… — А со мной? — слова с её губ слетели быстрее, чем она успела подумать о сказанном. Щеки мигом заалели, а сердце пропустило один, но невероятно медленный и болезненный, удар. Как можно было сказать такое, совершенно забыв обо всём? Ей вмиг перехотелось идти на чёртову свадьбу, а в те долгие несколько секунд, пока Рома молчал — Лера мысленно выпрыгнула из машины на всей скорости, чтобы была возможность забыть об этой неловкости. — Вот если пригласишь меня на белый танец, то потанцуем, — отшутился Рома, чувствуя напряжение, стремительно разрастающееся в салоне. — Ой, больно надо, — она фыркнула, отворачиваясь к окну, мысленно сотню раз давая себе по губам. Остальной путь прошел в тишине, но Лера была невыносимо счастлива, что они уже были почти на месте на момент этого разговора. За все две недели им ещё ни единого раза не было так неловко друг с другом, поэтому в тот момент тишина была чересчур напряжённой. — Заберу тебя в три, Лер, — крикнул Рома вслед уходящей Лере, а потом хитро улыбнулся и уехал на учёбу.

***

Лера сидела в столовой после уроков — их отпустили на час раньше, — ковыряя вилкой салат и пустым взглядом глядя в окно. Рядом щебетали Дима и Ксюша, обсуждая что-то, как казалось Лере, совершенно неважное. Куда интереснее было думать о завтрашнем дне, и в сотый раз прокручивать в голове свои слова, которые она сказала, совершенно не успев подумать. — Лера, блин! — почти крикнула Ксюша, легонько толкая подругу в плечо. — Ты где летаешь? Я спрашиваю, свадьба у мамы завтра? — А? А, да, да, завтра, — пролепетала кудрявая, стараясь сфокусироваться на подруге. Она так глубоко ушла в свои мысли, что совершенно не слышала, о чём говорят друзья, и не видела, что происходит вокруг. — Что с тобой? — спросил Дима, прищуриваясь. — Случилось что? Лер, ты же знаешь, что можешь рассказать нам, ну. Демьянова подняла глаза и заметила невероятно милую картину: Дима сидел на стуле, обнимая Ксюшу за плечи, пока та — судя по всему, неосознанно, — выводила пальчиками узоры на запястье парня. Вообще Ксюша говорила, что между ними нет ничего, кроме дружбы, потому что Диме всё ещё нравится Лера, но Демьянова была уверена, что нет. Наверняка он уже давно осознал, что его чувства были глупыми, а настоящее счастье сидит рядом и щекочет растрёпанными волосами его щёку. — Да ничего особенного, — выдохнула она, отодвигая от себя жуткий салат. — Просто сказала сегодня, не подумав, потому что сильно нервничаю перед свадьбой. Это платье, туфли, блин… — Что? — сказали они в один голос, смешно округляя глаза. — Ты будешь в платье? — продолжила Ксюша. — Можно я тоже пойду на свадьбу? — засмеялся Дима. — Буду следить, чтобы твой Рома хотя бы в этот день не тупил. Тем более, что для него ты будешь в платье. — Я буду в платье не для него! — фыркнула Лерка, а потом улыбнулась, когда Дима поцеловал Ксюшу в макушку. — И Рома не мой, мы просто дружим, — подытожила она грустно, опуская плечи и вздыхая. — Ой, можно подумать. Один случайный поцелуй и вы забудете о дружбе. Поверь, я знаю, о чём говорю, — Ксюша хитро улыбнулась, прижимаясь ближе к Диме, а на губах Лерки окончательно расцвела улыбка. Видимо, вчера вечером у кого-то всё-таки произошёл тот самый «случайный поцелуй», из-за которого они быстро забыли о дружбе. Лера была очень рада, и постоянно говорила Ксюше, что мечтает, чтобы лучшие друзья были вместе. Та только отнекивалась, но огонёк в её глазах не давал соврать подруге. Они и сами не понимали, как умудрились так быстро найти общий язык, во всех смыслах этого слова, но зарождающиеся отношения радовали абсолютно всех в этой компании. Дима был рад, что такой милый человек появился в его жизни, да и в жизни Леры тоже. Ксюша была довольна, что так быстро нашла себе лучших друзей, а когда поняла, что дружба с Димой перерастает во что-то большее — не стала перечить своим чувствам, тем самым вытаскивая Димку из безответной влюблённости в Демьянову. А Лера была просто счастлива за то, что её лучшие друзья нашли друг друга, и у них всё складывалось как в фильмах о любви, а не как у Леры с Ромой… — Я не ты, Ксюш, — она перевела взгляд на друзей. — Да и Рома совсем не такой, как Дима. — Конечно не такой! Он гораздо глупее, раз упускает такую девушку, когда она живёт с ним в одной квартире, и… Лера не дослушала подругу, подрываясь с места, едва успев хватить со стула рюкзак. Она и так постоянно плакала из-за Ромы, убивалась и страдала, а Ксюша своими словами делала только больнее. И Демьянова понимала, что подруга не хотела сказать ничего плохого, но моральное состояние кудрявой выдало не самую приятную реакцию на её слова. По щекам так и норовили потечь слёзы, когда она выбежала в школьный двор, но она сдержала солёную влагу, потому что машина Ромы уже стояла на парковке. А перед ним она никогда не плакала, и не собиралась, несмотря ни на что. — Ты рано сегодня, — прошептала Лерка, усаживаясь в машину. — Нас отпустили раньше, я решил приехать сразу за тобой. Подождал бы, мне не сложно, — он пожал плечами. — Ты грустная. Кто-то обидел? — Ага, природа мозгами обделила, — буркнула Лера. — Всё в порядке, не заморачивайся. Рома промолчал, не отрывая взгляда от дороги, хотя так и хотелось сказать ей, что он хочет заморачиваться.

***

Лера любила тишину. Ей всегда было абсолютно комфортно находиться одной, не чувствуя при этом грусти и ощущения ненужности. Она спокойно могла сидеть в комнате и действительно наслаждаться этой самой тишиной. Ровно до этого дня. Лерка сидела на кровати, укрыв ноги красивым серым пледом и снова писала в свой личный дневник, который уже стал для неё огромной частью души. И ей было тоскливо. Очень. Впервые за все семнадцать Лера чувствовала себя абсолютно ненужной. Снова эти чувства к Роме её убивают, вырывают сердце и выбрасывают его с обрыва. Потому что она просто не может убить это в себе, и с каждым днём оно только растет и растет, делая больнее. Всё их прекрасное общение делает больно, и как это изменить, Лера не знала. Строчки беспрерывно появлялись в дневнике, а слёз, кажется, уже не было. Лера писала стихотворение, просто выливая на бумагу всё то, что накопилось в душе. Лера была счастлива ровно так же, как и несчастна. — Лер, можно? Рома открыл дверь, и кудрявая судорожно захлопнула дневник, прижимая его к груди, на что Рома усмехнулся и сразу же подошел ближе, усаживаясь на кровать. — Ты что-то хотел? — прошептала Лера, чувствуя, как краснеют щёки. — Вообще хотел предложить тебе посмотреть фильм, но теперь мне дико интересно, что ты там пишешь, — его нахальная улыбка в одну секунду стала дико раздражать, а страх того, что Рома может узнать всё о её чувствах, вдруг стал сдавливать горло. Лере казалось, что она под страхом смерти не покажет ему, что есть в дневнике, но вдруг, непонятно как, она выдала совершенно шокирующие для них двоих слова: — Я дам посмотреть, только если ты обещаешь не листать, а прочитать только то, что будет на странице, которую я тебе открою. Она уставилась на Рому испуганным взглядом, а тот прищурился, начиная немного сомневаться, готов ли он увидеть то, что там будет написано. Умом он понимал, что вряд ли она сейчас выдаст ему любовное письмо с признанием, но почему-то страх всё равно присутствовал, но он только скорчил гримасу спокойствия и протянул ладонь. Дрожащими руками Лера открыла дневник на той странице, где буквально пять минут назад рождались строки, с опаской протягивая его Роме. Она знала, что он не откроет ничего другого, потому что она его попросила. Но определённый страх и сомнения присутствовали, не давая ей и секунды расслабления. Особенно, когда Рома стал зачитывать вслух…

Разреши мне любить, пожалуйста. Разреши мне дарить цветы. Я хочу, чтобы вечером августа Звёзды видел со мной только ты. Я хочу, чтобы в смехе заливистом Моё имя ты громко кричал. Чтобы в импульсе тела порывистом Ты меня обнимал, целовал.*

— Лер, — он поднял на неё взгляд и заметил в её глазах слёзы, чувствуя, как сердце болезненно сжимается, — это очень красиво, правда. Рома не знал, что можно сделать в этом случае. Лера не знала, зачем показала ему это стихотворение, глупо полагая, что он не поймёт. Предательские слёзы, которые она уже просто ненавидела, снова потекли по щекам, а Рома приблизился к Лере и крепко обнял её, утыкаясь носом в макушку. Это зашло слишком далеко. Он понимал, что ей больно, и знал, что никому из них просто не будет. Но обнимал. Продолжал целовать в макушку и укачивать её на своих руках, словно маленького ребёнка. Рома хотел успокоить Леру, потому что в какой-то момент стало слишком больно смотреть на её слёзы. И тогда, когда она обняла его в ответ, он подумал о том, что завтра обязательно пригласит её на танец. Не потому, что она попросила. А потому что ему самому так хочется.