***
Бокал за бокалом, какое-то пойло от бармена обжигает горло, проникая в организм и полностью затуманивая сознание. Напиться, отлично. Лучшее, что придумало человечество — напиться в ближайшем баре, чтобы унести себя куда-нибудь подальше от всех проблем, которые вдруг окружили обычного девятнадцатилетнего парня. Хочется пить, а не думать о том, как там Лера одна в пустой квартире. Хочется танцевать, а не представлять, как выбегаешь на улицу и летишь к этой дуре Демьяновой, высказывая всё, что накопилось в душе. Хочется пьянеть до потери сознания, чтобы перед глазами не стояла Лера. Молчащая и кусающая губы, сомневающаяся, чтоб её… Сомневается она. У Ромы душа наизнанку, а она сомневается. Не верит. Да, он не подарок и не плюшевый мишка, который сидит на кровати и постоянно улыбается, он, вообще-то, живой человек. И у живого человека тоже есть какой-то предел терпению. Сначала она жалуется подруге, что не доверяет, потом верит в то, что изменил, а теперь и не верит, что любит, когда он сам чуть ли не плачет, признаваясь в идиотских чувствах впервые в жизни. До появления Леры в их квартире у него вообще всё было прекрасно: тусовки, друзья, девчонки и тотальное спокойствие. Что сейчас? То, отчего хочется напиться, да посильнее, чтобы просто не понимать, что вокруг происходит. — Не занят, малыш? — красивая девушка присела рядом на барный стул, закусывая пухлую губу и глядя на парня недвусмысленным взглядом. Пьяный, грустный — что нужно, чтобы быстро соблазнить и утащить к себе для быстрого секса на одну ночь. — Кажется, уже нет.***
— Солнышко, ты плачешь? — Ирина подскочила с шезлонга, стоявшем на яхте, на которой её решил прокатить Виктор. Свадебное путешествие продолжалось, молодожёны не могли перестать наслаждаться отдыхом и друг другом, но ради любимой и единственной дочери Ирина могла бы не то что бросить всё и прилететь домой, она бы пешком дошла, если бы потребовалось. — Нет, мам, всё нормально, — Лерка вытерла кулаком скопившиеся слёзы и тихо всхлипнула, стараясь собраться с мыслями, а не просто разреветься в трубку, так толком ничего и не объяснив. — Мне просто очень сильно нужен твой совет. — Кто тот негодяй, который посмел разбить моей крошке сердце? — Он не разбил, мам. Наверное. Я не знаю, я очень запуталась и не понимаю, что мне делать, — Ирина всегда понимала дочь с полуслова. Наверняка она даже поняла, что речь идёт о Роме. Потому что они совсем недавно говорили о том, что он нравится Лерке, и вряд ли бы та за такое короткое время успела найти себе нового парня, да ещё и влюбиться в него так, чтобы теперь плакать по какому-либо поводу. — Расскажешь? И Лерка рассказала. Не утаила ни единого слова, выдав всё, как было, опуская только имя Ромы. Хотя, наверняка это было бессмыслицей и нелепостью. Рассказала всё о чувствах, о дружбе, зарождающихся отношениях и о счастье, которое она ощущала каждую минуту нахождения рядом с ним. Рассказала о том случае в лагере, о своих странных ощущениях и о том, как он признавался в любви: трепетно и искренне. — Солнышко… — мама вздохнула, поднимая голову к солнцу, закрывая глаза. Неужели её дочь действительно стала такой взрослой? Уже пора повторить давно пройденную тему контрацепции, да? — Такие парни, как… этот мальчик, словами любви просто так не разбрасываются, поверь мне. Они говорят что угодно, но такое, только от настоящих и сильных чувств. Мне кажется, ты очень зря не веришь ему. Девочки, вроде той Арины, способны на многое, чтобы насолить парню, который их бросил. Если он сказал тебе, что ничего не было, сидел под дверью и говорил такие слова — то ты сделала ему очень больно своим недоверием. Я знаю, о чём говорю, я тоже была влюблённой девочкой, и потеряла хорошего парня в свои шестнадцать. А потом встретила твоего папу, и… Ну, дальше ты знаешь. Ты же не хочешь как я сидеть до тридцати четырёх лет с разбитым сердцем? — Не хочу, — всхлипнула Лера, понимая, что мама права. Да она и сама давно поняла это… Просто нужно было убедиться. — Тогда поговори с ним. Ты помнишь, что тебе завтра восемнадцать? — Помню. — Устрой себе праздник, детка. Стань счастливой. А мы на выходных вернёмся и закатим тебе вечеринку, да? — Ирина улыбалась, с грустью понимая, что её дочь стала слишком взрослой… Когда это произошло? — А можно обойтись без вечеринок? — хихикнула Лера. — Можно. Тогда просто посидим тихим семейным кругом. Позовёшь своего парня? — Ма-а-ам, — Лерка покраснела с ног до головы, понимая, что мама давно раскусила, что разговор шёл о Роме. — Спасибо тебе. Я люблю тебя. — И я люблю тебя, солнышко, — Ирина прищурилась, напоминая себе, что неплохо бы сказать дочери про защиту… но чёрт, впервые в жизни ей было неловко. — Детка? — Да, мам? — Тебе есть что кушать? — Лерка рассмеялась в ответ, уверила её, что не голодает, и бросила трубку, чувствуя небывалый прилив сил. Завтра она приедет к Роме и всё скажет ему. Признается в любви и сделает всё, чтобы он её простил. Нельзя быть такой бессовестной, как она, и нужно доверять своему мужчине. — Кто звонил? — Виктор обнял Ирину со спину, целуя ту в плечо, наслаждаясь теплом кожи. — Лерка, у них там всё сложно. Но, кажется, она прислушалась ко мне, посмотрим. Виктор поцеловал супругу ещё раз и обернулся на зазвонивший сзади телефон, лежавший на столике рядом с тарелкой фруктов. — Рома звонит, — прищурился Виктор. — Что у них там? — Да всё нормально, — хохотнула Ирина. — Ты только про презервативы ему напомни, ладно? — Чего?***
Надоедливая дура не хотела отцепляться, даже когда Рома вышел на улицу. Он даже до чёртиков не напился, потому что просто хотел скорее уйти от этой… Он даже имя не запомнил, хотя она представлялась вроде. Да и алкоголь не особенно помогал, если честно, наоборот, заставлял сравнивать эту прилипалу с Лерой, что делало только хуже. Вот где такие берутся? Вроде красивая, молодая ещё совсем, но так открыто цепляется к парню, пытаясь его развести на секс, что становится противно. Противно от осознания, что таким девушкам плевать на себя. От осознания, что раньше он бы поплёлся за ней, не раздумывая. Противно, что он снова и снова возвращается мыслями к Лерке. Потому что она не такая. Она хорошая. Сидит дома в пушистых носочках и завязывает волосы в смешную кучку на голове. Читает книги и очень неумело целуется, что, определённо, радует. — Бля, да ты можешь отвалить, а? — Рома сбросил руку девицы со своего плеча уже на улице, где он собирался поймать такси и уехать домой спать. Просто провалиться в сон и ни о чём не думать, раз напиться не вышло. Ещё и прохладный воздух на улице быстро приводил мысли в порядок: что пил, что радио слушал, одно и то же. — Да что с тобой не так? Я тебе сама себя предлагаю, а ты головой вертишь. — Из-за такой как ты я тут и напиваюсь, — бурнкул Рома, вспоминая Арину и останавливая такси. — Так что свали, правда, найди кого-нибудь без мозгов, ладно? — Он запрыгнул в машину, чувствуя себя почти протрезвевшим, и достал телефон, набирая номер отца. В конце концов, из всех знакомых Роме мужчин Виктор один остепенился и нашёл себе ту самую любимую и единственную. — Алло, пап? — Сын, что-то случилось? — Виктор бросил быстрый взгляд на хохочущую Ирину, стараясь понять, что происходит. — Твой сын влюбился. Ты давно хотел, помнишь, просил меня остепениться? Я остепенился, теперь давай, помогай мне, потому что всё, что я думаю сейчас, это то, что ваша хвалёная любовь — собачье дерьмо. Или даже что похуже. — Рассказывай, сын.***
Ждать до утра слишком сложно. Лера вытерпела всего пару часов дома в одиночестве. Она приняла ванную, высушила волосы, выпила чай, но ни на одну секунду не перестала думать о Роме и кусать и без того уже несчастный ноготь на большом пальце. Она просто сорвалась с места, залетела в комнату и нацепила одежду, выбегая из подъезда. Поздно, темно — плевать. Главная задача — поговорить с Ромой. В такой идиотской ситуации, на счету каждая минута, и ждать до утра она точно не готова. Как назло, такси ехало чересчур долго, а нервы только сильнее терзали девушку. А что, если прогонит? Скажет, что устал от всего этого бреда и закроет дверь прямо перед носом? Понятно, что она сама живёт в той квартире, но если он не подпустит к себе… Да ей многого-то и не надо! Просто объясниться, а потом поцеловать, обязательно, чтобы он знал, что она чувствует. И пусть не отвечает ей даже, она и так уже знает, что он любит её! Все его слова, что он говорил этим вечером, начиная от речей за дверью, заканчивая признанием глаза в глаза доказали ей, что Рома просто создан для неё, что любит и ценит, а она… — Да дура просто, и всё, — прошептала Лера себе под нос, усаживаясь в приехавшее такси. Чем ближе дом, тем страшнее. Она реально понимала, что этой встречей может всё закончиться. Рома запросто может прервать отношения, попросить Леру оставить его и никогда больше не лезть в его жизнь. И будет чертовски прав, если сделает это. Прохладный воздух немного освежил мысли, и Лерка забежала в подъезд, чувствуя, как немеют ноги. Осталось только в обморок рухнуть для полного счастья, точно. Кое-как переборов волнение она повернула ключ в замочной скважине, открывая дверь, вслушиваясь в приглушённую музыку, доносившуюся, по всей видимости, из комнаты Ромы. По крайней мере он дома. Уже хорошо. До последнего хотелось сбежать, желудок от волнения скрутило болезненным узлом, а руки дрожали так сильно, что почти выронили ветровку, которую она стащила с себя у входа. Огромными усилиями она преодолела расстояние от входной двери до комнаты Королёва, осторожно заглядывая внутрь. Дверь была не заперта, а гарью пахло даже в коридоре. Рома лежал на постели в одних пижамных штанах, выпуская в потолок сигаретный дым. В пепельнице на тумбочке валялось пару окурков, а из телефона рядом играла какая-то идиотская песня, которую он лениво подпевал, не открывая глаз. Так сильно хотелось снова расплакаться… Но Лере отчаянно надоели слёзы. Пора прекращать разводить сырость и начинать действовать решительно. В конце концов, недопонимание произошло с двух сторон, и во всей ситуации Лера виновата так же, как и Рома. Пора стать большой девочкой и научиться брать ответственность за свои поступки. Сильнее, чем расплакаться, хотелось прижаться к Роме. Лечь рядом, обнять его, уткнуться носом в шею и засопеть, чувствуя, что отныне больше ничего не страшно. Хотелось безумно. Но нельзя. Сначала, всё же, стоило поговорить. Она постаралась бесшумно присесть на самый край кровати, бесстыдно рассматривая Рому. Любовь никуда не прошла, да и красота Ромы никуда не делась. И Лера как смущалась его обнажённого торса, так и продолжала это делать, несмотря на то, что ситуация вообще была неподходящая. — Зачем ты пришла? — спросил Рома, так и не открыв глаза, делая очередную затяжку и выпуская дым в потолок. Он услышал её, ещё когда она открывала дверь в дом, просто активно продолжал делать вид безразличия, несмотря на сердце, вылетающее из груди. — Поговорить, — шепнула она, съёжившись ещё сильнее от его ледяного тона. — Наговорились уже, хватит. Он открыл глаза, затушил сигарету, достал новую из пачки, потянулся за зажигалкой, лежавшей на полу, но Лера тут же подскочила с кровати, выхватывая сигарету из горячей ладони, разламывая ту пополам. — Хватит курить! — крикнула Лерка, складывая руки на груди. Она была похожа на строгую мамочку, а не на семнадцатилетнюю девчонку, которая пришла просить прощения за всё происходящее. — Ты выкурил уже целую кучу, перестань! — Ладно, — он пожал плечами, перевернулся обратно на спину и продолжил подпевать дурацкую песню. Лерка чувствовала, как закипает. Его безразличие сводило с ума, хотя она понимала, что это месть за её молчание. — И петь прекрати! — кудрявая схватила телефон и выключила песню, грозно сведя бровь к переносице. — И игнорировать меня перестать, Королёв! — Лер! — рыкнул Рома так, что Лера подпрыгнула. Он вскочил с кровати, возвышаясь над девушкой и сжимая кулаки. — Зачем ты пришла, м? — Я тут живу, вообще-то. — Твоя комната через стенку, вот иди туда, и живи там. Не кури, не молчи, не пой песни, что хочешь делай, ладно? Но меня не трогай, — он почти скрипел зубами от злости, стараясь не прижать Леру к стенке и не выбить из неё всю дурь. Как там папа сказал около часа назад: пусть она поймёт, что тебе тоже больно, но не забывай, что ты мужчина, и что твоя задача — делать её счастливой. Ну как, Лер, понимаешь, что ему тоже больно? — А если я хочу трогать? — прищурилась она, неожиданно для них обоих шлёпая Рому по груди. — Если я не хочу в свою комнату? Если мне тут нравится? Если я поговорить хочу, а ты ведёшь себя, как ребенок маленький? — Я как ребёнок? Знаешь что, Демьянова? — он кричал так громко, что, казалось, соседи сейчас вызовут милицию. Кровь закипала в артериях, не давая им и шанса прекратить эти разборки, поэтому они оба неосознанно продолжали кричать. — Что? — А не пойти бы тебе в задницу? Ты сама для себя реши, что тебе нужно, а потом уже делай что-нибудь. Зачем ты пришла? Напомнить мне, что я в твоих глазах дерьмо на палочке, неспособное на любовь, а умеющее только изменять и предавать? Спасибо, я за время наших отношений это уже несколько раз понял, мне хватило. Рома резко развернулся к двери, намереваясь свалить куда-нибудь подальше от этой сумасшедшей, но Лера, почувствовав, что если сейчас даст ему уйти, то потеряет навсегда, схватила его за запястье, останавливая. — Ром, я люблю тебя, — прошептала она еле слышно, всхлипывая от вновь подступивших слёз. — Ром, правда люблю. Он молча смотрел на дверь в спальню, шумно хватая воздух. Злость клокотала в висках, яростный огонь всё ещё горел в глазах, а Лера продолжала всхлипывать позади него, разрывая сердце на кусочки. — Ты можешь мне не отвечать, потому что ты и так сказал мне многое, — она прервалась, набираясь смелости, и сделала пару шагов, чтобы обойти Рому и встать к нему лицом. — Я дура, я знаю это, просто дура, которая никогда не была в отношениях и элементарно не знает, как правильно себя в них вести. Мне безумно стыдно перед тобой за всё, что я натворила, правда, мне невероятно плохо без тебя, потому что я тебя люблю, Ром, так сильно люблю… Королёв продолжал сжимать кулаки, не понимая, что чувствует. Желание выкинуть её с восьмого этажа смешалось с желанием вытереть слёзы и зацеловать до смерти. Что это, если не любовь? Лерка поднялась на носочки и обняла Рому, чувствуя жизненную необходимость прижаться к родному телу, вдохнуть любимый запах и почувствовать успокоение от того, что он рядом. Наконец-то… Горячая кожа почти обжигала её руки, но она продолжала молча всхлипывать в его шею, почти повиснув на высоком парне, с замиранием сердца ожидая, когда он обнимет её в ответ. И он обнял. Так крепко прижал к себе, утыкаясь носом в кудряшки на макушке, что тепло моментально разлилось по телу. Чёрт, да к хренам все обиды вообще, когда она такая маленькая признаётся в любви и так отчаянно прижимается, что хочется сразу с ней под венец прыгнуть, только бы точно не сбежала больше. — Ром, прости меня, пожалуйста, умоляю, прости. Ты самый лучший, а я дура, я правда люблю тебя, и я верю, что ты меня любишь, знаю, что не было у тебя ни с кем ничего, просто я такая… Ром. — Чего? — прошептал Королёв, прижимаясь губами к виску. Лерка отстранилась, заглядывая прямо в глаза парню, замечая в них какое-то сумасшествие. Неудивительно сойти с ума в такой обстановке. — Я люблю тебя, очень. — И я тебя люблю. Веришь мне? — Верю, — прошептала Лера, едва касаясь любимых губ. — Верю, Ром, правда. Доверяю на миллиард процентов. — Навсегда? Лерка кивнула, не в силах вымолвить и слова. Ещё вчерашняя драма теперь походила на настоящую сказку о любви, где главный герой — самый идеальный принц во всей Вселенной, а она — вредная принцесса, которую даже дракон в башне не вытерпел. Она просто прижалась к его губам, тихо застонав от удовольствия, словно не касалась их целую вечность. Эти дни и правда казались вечностью… Невыносимо было не чувствовать друг друга столько времени, поэтому они целовались так отчаянно, словно это последнее, что они могут сделать перед концом света. Рома поднял Лерку на руки, не в силах больше терпеть наваждение. Это как неожиданная снежная лавина — накрывает с головой, не давая сделать даже спасительного вздоха. А он и не нужен был. Отныне они дышали друг другом. — Лер, — шепнул Рома, укладывая Леру на кровать и покрывая шею горячими поцелуями. Глаза затянуло пеленой страсти, и ни один алкоголь его никогда так не опьянял, как стройное прижимающееся тело любимой девушки. — Лер, останови меня, когда я переборщу, ладно? — Нет, — шепнула Лера, отрывая его от себя и заглядывая в глаза, стараясь побороть дрожащий голос. — Никогда больше не остановлю. Я доверяю тебе, Королёв. Навсегда. Во всех смыслах.