***
Сацуки капитально отключилась, а вот Тецуя, которая без регулярного приёма снотворного могла максимум дремать, проснулась ещё в тот момент, когда машина только-только сбавила ход. Она вымоталась за день и даже элементарно открыть глаза оказалась не в силах, однако мозг продолжал врубать тревожные сирены, что грозило перерасти в паническую атаку. Пришлось всё-таки визуально оценить обстановку, чтобы дать отбой поджаренному издевательствами Хайзаки мозгу. Первым делом взгляд упал на пустующее место водителя. Акаши, конечно, мог выйти покурить, но он бы не стал этого делать. Не в черте города. В том, что они всё ещё находились в Токио, Тецуя не сомневалась — она знала городские доки как свои пять пальцев. Причалы, рядом с которыми они остановились, являлись «нейтральными» и принадлежали властям города, то есть никакого отношения к контрабанде не имели. Что немало важно, заезд в эту портовую глушь означал, что они отклонились от маршрута — в плане отступления ничего не говорилось об остановках, кроме экстренных. Тецуя, чтобы не выдать себя, медленно повернула голову и стала наблюдать за происходящим через боковые зеркала. Такао курил, привалившись к стене заброшенного склада. Он выглядел гораздо бодрее. Он что-то говорил, пока Акаши, которого видно не было, рылся в багажнике. Как бы усердно Тецуя не прислушивалась — ни слова не смогла разобрать. Взвесив за и против перспективы быть разоблачённой, Тецу потянула за ручку. Она хотела выйти и узнать причину остановки, однако дверца оказалась заблокированной. Она попробовала вновь и оглянулась назад. Её встревоженный взгляд поймал на себе Акаши, который как раз захлопнул багажник. Он взгромоздил на плечо средних размеров сумку и обошёл машину по левой стороне, как будто не хотел приближаться к невовремя очнувшейся пассажирке, после чего скрылся в непроглядной тьме местных закоулков. — Почему он ушёл? — спросила Куроко, когда Казунари сел за руль. — Что-то случилось? — Всё в порядке, Тецу-чан. — Нотки сарказма сквозили в голосе побитого водителя. — У него свои дела. Какие именно дела Куроко не уточняла. Она знала, чем Акаши зарабатывал на жизнь, и лезть с вопросами на эту тему не спешила. Дела, значит, дела. Она только сомневалась, что хорошей идеей было браться за заказ после такой сложной миссии. Вдруг с ним что-то случится? Из-за усталости, по невнимательности… Человеческий фактор никогда не стоит списывать со счетов. — Не бойся, — словно прочтя её мысли заверил Такао. — К утру вернётся. Хотелось верить. Тем более что он задолжал ей ответы на пару десятков вопросов. И в первую очередь Тецуя собиралась выяснить, какого чёрта её губы до сих пор жгло фантомное ощущение его поцелуя?***
Улицы Токио, обласканные мягкими лучами утреннего солнца, выглядели сонно и вяло. Лужи на сером асфальте замёрзли, а редкие островки земли покрылись инеем — первый в этом году мороз. Сейчас бы прогуляться на свежем воздухе! Но вместо этого Хайзаки Шого приходилось торчать в четырёх стенах гостиной президентского люкса в компании дохлого жирного ублюдка. За спиной слышалась возня, хруст битого фарфора и бесконечное нытьё на тему адских зловоний. — Кисе, — прохрипел Шого, доставая из-за уха сигарету, — завались уже. Бесишь. Нытьё тотчас прекратилось — Кисе Рёта уж больно дорожил своей шлюшьей шкуркой, чтобы испытывать на прочность терпение самого психически нестабильного человека в столице. Шого закурил не беспокоясь о пожарной сигнализации — провода-то почикали парни, которые пришили его бизнес-партнёра. Ещё и климат-контроль ломанули, отчего в номере стояла невыносимая духота и обгадившийся покойник благоухал на все четыре комнаты и ванную с гардеробной. — Босс? — М? — Шого затянулся всего раз и потушил окурок о мягкую спинку кресла, на которой сидел. Он соскочил на пол, опрокинув при этом цветочный горшок, послуживший ему подножием. — Это ещё что за хрень? — фыркнул он, принимая из рук подчинённого найденную улику. — Микронаушник. Хитрая конструкция. Пайка не похожа на стандартную — точно не масс-маркет. И на чёрном рынке я таких не встречал. Думаю, мы можем найти автора по почерку. Парнишка светился самодовольством. Молодой, азартный — он раздражал Хайзаки Шого. Если бы не польза, которую приносил этот шумный энерджайзер, его бы давно пристрелили. — Скалиться будешь, когда найдёшь этих ублюдков, — ощетинился босс, отпихивая в сторону подчинённого. — Вы, блять, бессмертные что ли? — проорал он, озираясь на ползающих и ковыряющих паркет олухов. — Один ебучий наушник за шесть часов? Кисе сполз в кресле. Он опустил голову и прикрыл глаза ладонью. Шого точно знал, что он в этот момент угорал со всего происходящего. Если бы не новый статусный «папочка», Кисе Рёте посчастливилось бы лишиться своей смазливой рожи. — Сука, издашь хоть звук и я похороню вас с жирным уёбком в одной бочке, — зло процедил Шого. И он не шутил. Его поимели дважды — это неприятно. К третьему заходу он даже был готов! Ну почти… Он отнюдь не недооценил врага, а скорее, переоценил свои силы. Надо было прийти раньше, людей отправить больше. Знал бы, что его снова макнут головой в дерьмо — собрал бы всё отребье столицы, а то и отдал бы приказ взорвать к хуям гостиницу. Кому есть дело до невинных жертв? Сострадание? Жалость? Совесть? Хайзаки Шого таких слов не знал. — Бо-осс, тут… Шого скосил взгляд на рискнувшего привлечь его внимание — докторишку в халате и перчатках. Его морщинистый лоб покрылся испариной, а в глазах читалась тревога. — Вам стоит это увидеть, — старик пододвинулся, уступая место для Шого. — Босс? Расплывшийся по дивану жир Такеучи смотрелся как минимум мерзко. Шого не имел ни малейшего желания приближаться к смердящему трупу, но понимал, что старик по пустякам звать не станет. Что бы тот ни нашёл — оно стоило внимания босса. — Вот здесь, посмотрите. Старый доктор, насколько позволяло трупное окоченение, вывернул правую ладонь Такеучи. Массивный перстень на среднем пальце перекрутился, и за золотые зубцы, удерживающие камень, зацепился клок голубых волос. — Тварь, — выпалил Шого и мотнул головой — точно бык, которого поманили красной тряпкой. — Вот же тварь. Он потянулся за пистолетом даже раньше, чем успел об этом подумать. В груди клокотал гнев. Шого хотел рвать на части, резать, бить — его распирала жажда насилия. Бешено сверкая расширенными зрачками, он одну за другой всаживал пули в бездыханную тушу Такеучи, отпуская при этом поток брани. Исследующие место преступления парни застыли, а докторишка попятился. Рёта под напором впечатлений сблевал на пол. Он в ужасе вжался в кресло, когда дуло пистолета направили в его сторону. В таком состоянии Шого не до церемоний: он нафарширует свинцом кого угодно, наплевав на договорённости. — Что, обосрался? — отпустил насмешливо мафиози, роняя руку. Он скосил взгляд на застывшего в дверях Мацумото. — О-о-о, да я по глазам вижу, что ты с хорошими новостями, — Шого перезарядился и поманил подчинённого пальцем. Он остановил того на расстоянии вытянутой руки и без церемоний приставил дуло ко лбу. — Валяй, порадуй меня. — Вот, — Мацумото отдал боссу телефон с развёрнутой во весь экран фотографией. — Прислали из Роппонги. Хайзаки озадаченно почесал дулом висок: — Это… — он поднял полный недоумения взгляд. — Голд, — пояснил Мацумото, — по крайней мере, то, что от него осталось. Хайзаки Шого оказался неспособен выразить свои впечатления словесно. Он усмехнулся, одними губами произнеся «вау», и швырнул телефон Рёте с предложением заценить. Пока блондинистую шлюху рвало по второму кругу, он убрал пистолет в кобуру и неторопливо зашагал к двери. — Найдите её, — приказал он, прежде чем покинуть зловонную душегубку, — или в сочельник вместо Санта-Клауса к вашим детишкам приду я.***
«Жестокое убийство или торжество правосудия? Криминальный авторитет Нэш Голд-младший был зверски замучен и убит в своём пентхаусе в Роппонги. Представители правоохранительных органов отказались давать комментарии, однако из надёжного источника удалось выяснить, что Голд — не единственная жертва. Трое его телохранителей были убиты выстрелом в лоб, а Джейсону Сильверу, правой руке Голда, выстрелили в лицо не меньше пяти раз. На месте обнаружены следы борьбы. Предполагается, что действовала группа…» Такао ударил по клавише, ставя ролик на паузу, и чуть повернул голову в сторону застывшей в дверном проёме Тецуи: — Доброе утро, — поздоровался вежливо, но без привычной улыбки. В два клика мышки наёмник закрыл просмотренный только что репортаж и на пол-экрана развёрнутое фото с места преступления. Если Тецу всё поняла правильно, кровавое месиво — это то, что осталось от Нэша. Неплохо его отделали. Хайзаки? Чисто теоретически, Голда могли уличить в связи со сбежавшей пленницей. и вот то, что было запечатлено на фото, вполне соответствовало аппетитам мстительного короля столицы. Или же это сделал кое-кто другой… — Доброе, — бросила в ответ Куроко. — Выглядишь помятым. — Не парься. Так легко отдать концы мне не позволит твоя подружка, — хмыкнул брюнет, потягиваясь на стуле. Его лицо исказила гримаса боли. — Слышал, тебе тоже досталось? В сравнении с Такао Казунари, её невинно потрепали по волосам. Хотя раненный наёмник держался на удивление бодро. А если учесть тот факт, что Акаши доверил ему вести машину, в то время как Тецую кружило и выворачивало — травмы оказались несерьёзными. — Кто-нибудь выходил на связь? — Под «кто-нибудь» подразумевались все: и пропавший без следа Маюзуми, и укативший на встречу с Мидоримой Аомине, и Акаши, которого черти унесли в гости к Нэшу. Предположительно к Нэшу. Тецу не была уверена, что хотела, чтобы эта теория подтвердилась. — Нет, прости. Куроко ударила ноготками по деревянному косяку и потупила взгляд. — Я прогуляюсь. — Только не уходи далеко, — попросил Такао, вновь отворачиваясь к экрану ноутбука, — а то он мне голову открутит. Тецуя пообещала держаться близ дома. Изначально она планировала перекусить, однако тошнота накатывала с новой силой — кроме воды ничего не лезло. Пожалуй, на кухне ей делать нечего. После потасовки с Такеучи швы на ладонях сильно воспались, так что вариант со стрельбищем тоже отпадал. Да и торчать на улице не лучшая из идей — ночью ударил первый мороз. В общей комнате беспробудно спала Сацуки, а гостиную занял Такао. Идти было некуда. Почти некуда. Тецуя не совсем отдавала отчёт действиям, когда тянулась к дверной ручке. Не задумалась и о бредовости происходящего, когда подобрала брошенный на спинку стула пиджак и прижалась к нему носом. Дорогая, очевидно сшитая на заказ вещь, пропахла сыростью и сигаретным дымом, однако Тецуе чудился знакомый до колик в животе запах Акаши Сейджуро. Комната, которую он выбрал для себя оказалась, наверное, самой маленькой. И до безумия холодной. Даже в каминной без обогревателей было теплее. Откуда такая устойчивость к экстремальным температурам? Хотя он вообще-то никогда не был мерзляком. Куроко не знала, сколько пробыла в этом месте. Полчаса? Час? А может, и дольше. Сложно судить о времени, когда единственный источник света заколочен досками. Именно здесь она наконец-то осознала, насколько серьёзные проблемы у Акаши. Да и у всех остальных, что уж там. Всё-таки они потерпели фиаско: убитое время, силы и финансовые траты не окупились от слова совсем. Да, Хайзаки получил увесистую оплеуху, однако ему по силам удержать власть. А вот Акаши занимал заведомо проигрышную позицию. Он не имел права на ошибку, но ошибался каждый раз, когда на весах оказывалась жизнь Куроко Тецуи. Худшая из привычек, избавиться от которой ему не удалось.***
Сейджуро в жизни натворил достаточно глупостей из-за Тецуи, но ей было мало. Зря только надеялся, что ей достанет такта избавить его от своего раздражающего присутствия: эта идиотка какого-то чёрта притащилась к нему и уселась на постель. Вообще-то, она должна была отключиться минимум до вечера, а то и до следующего утра. — Ты не спала? — Куроко качнула головой — нет. — Снотворное не помогает? — уточнил Акаши, не веря собственным словам. Шинтаро обещал, что одна таблетка и слона свалит, не то что Куроко Тецую. Сколько там она весила? На глаз не больше пятидесяти. — Я его не принимала. Что и требовалось доказать. Он зря что ли рвал задницу, чтобы достать для неё колёса? Сумка, которую Акаши прихватил из багажника, глухо стукнулась об пол. — Причина? — сурово уточнил он, в ответе, впрочем, не нуждаясь. — Тебя ждала. Тецуя зашлась в сухом кашле. Вот и ещё один повод для головной боли: Тецу после всех злоключений категорически противопоказано проживание в неотапливаемом здании. Чудо, если она в ближайшее время не сляжет с температурой под сорок. Ей бы в тепло, ей бы ко врачу… Ей бы оказаться за тысячи километров от Токио. Сейджуро сосчитал про себя до десяти и подошёл ближе. Он встал перед понурившей голову девушкой и коснулся ладонью её лба, чтобы проверить, нет ли жара. — Где ты был? — полушёпотом спросила Куроко. — В Роппонги, я права? — Допустим. — Как всё прошло? Акаши молчал. Тишина давила в барабанные перепонки. Стоило ли ответить честно? Вряд ли Тецуя на самом деле хотела знать, на что он способен. — Грязно, — наконец ответил наёмник, оглушительно громко расстёгивая молнию на куртке. — Больше вопросов не задавай, отвечать я не стану. Акаши скользнул взглядом по пиджаку, который нервно теребила девушка. — Со мной ты тоже планировал грязно? Выбесить его сложно, но Тецуе это удавалось с лёгкостью — вот уже во второй раз и меньше чем за сутки. Акаши взял сменную одежду и хлопнул дверью с такой силой, что казалось, будто доски на окнах разлетятся в щепки, а по почерневшим стенам пойдут трещины. На вопрос он так и не ответил. Сколько бы она продержалась, если бы он в тот вечер решился воплотить в жизнь брошенные угрозы? Да нисколько, наверное, потому что он бы так не поступил. Не стал бы мучить, часами растягивая страшную пытку и выворачивая хрупкое тело наизнанку. Он бы не смог. Как и убить её в принципе: если бы Тецуя не дала повод отказаться от сделки, Акаши Сейджуро нашёл бы его сам. После такого признания можно смело ставить крест на карьере наёмного убийцы. Как хорошо, наверное, что он ею не дорожил. Кровь въелась намертво — такую одежду в химчистку не сдашь, только на выброс. Сейджуро свалил кучу тряпья на пол и встал под струи горячей воды. Пар тяжёлыми клубами поднимался над стылым полом и собирался конденсатом на стенах. Сейджуро скользнул взглядом по единственному источнику света — запыленному, покрытому грязными разводами окошку, которое по счастливой случайности уцелело и даже не было заколочено. Подобраться к нему, оставаясь незамеченным, невозможно: ни посреди оживлённой улицы, ни тем более в пустой душевой. Очевидно в планы Куроко скрытность и не входила. Возражать, когда она вот так бесцеремонно врывалась в его мир, Акаши не умел: раньше-то не знал, как сопротивляться этому воплощению наглости и глупости, а теперь и подавно. Сейджуро выбросил вперёд ладонь, упираясь в стену. Он опустил вниз голову и уставился на стекающую к ногам воду, которую его кровь окрасила в розовый цвет. Докатился! В былые времена он бы сперва привёл себя в порядок и отсиделся в гостиничном номере минимум дня три, чтобы убедиться, что всё тихо. И в этот раз он должен был поступить так же, но госпожа Удача славится дурной привычкой отворачиваться в самый неподходящий момент, и дурное предчувствие не давало покоя. — Зачем ты пришла? — За ответами, — невозмутимо ответила девушка. Сейджуро обернулся и увидел, что в руках она держала его армейские жетоны. — Ким Вон Хи? Твоё новое имя? Ты служил? — Тебе незачем знать. — Подразумевалось, что Тецуе следует отправиться ко всем чертям, однако она продолжала дырявить Сейджуро взглядом. — Да, — раздражённо подтвердил он, — служил. Если это всё, будь добра закрыть дверь с обратной стороны. Сейджуро крутанул оба вентиля на кране: напор ударил по распаренным и вновь открывшимся ранам. Больно. За шумом воды тихий голос Куроко Тецуи было не расслышать — этому Сейджуро был только рад. Слов он не разобрал, однако понял, что это был очередной вопрос. Тецуя, вероятно, ждала ответа, однако смирилась и спустя пару минут вышла в коридор. Скрипнули дверные петли, а показалось, что в груди. Чёрт бы побрал эту девчонку, её пронзающий душу взгляд. И пусть к тем же чертям катится проклятое чувство вины: им, учитывая объёмы, можно досыта накормить всё население земного шара. Для одного человека такая ноша непосильна. Акаши Сейджуро учили быть безжалостным, и вновь проснувшаяся благодаря Тецуе совесть, будто издеваясь, вспарывала его наживую. Самая страшная пытка, потому что палач — он сам, а продолжительность — без временных ограничений. И он смиренно продолжит нарезать слайсами собственную душу, пока не останется ничего, кроме опустошённой телесной оболочки, подписанной гравировкой на парных жетонах «Ким Вон Хи». А ведь это даже не его имя. Сейджуро залил антисептиком полученные прошлой ночью ранения: неопасные, но обещающие испортить жизнь, потому что заживать им ещё долго. Кроме него самого, единственным подкованным по части швейно-врачевательного искусства был Такао Казунари. После ночного приключения и всех вытекающих из него последствий, к этому парню не стоило соваться, но выбор разнообразием не баловал. Сейджуро натянул на распаренное тело футболку, морщась, когда жёсткая от порошков из прачечной ткань наждачкой прошлась по открытым порезам. Не то чтобы было нестерпимо больно, но назвать приятными эти ощущения не поворачивался язык. В запустелых коридорах гулял сквозняк. Наёмник отправил в мусор испорченную одежду и накинул на плечи тёплую толстовку. К его огромному удивлению и огорчению, в гостиной была одна только Тецуя. — Где Казунари? — Он мог бы и сам поискать, однако с большой долей вероятности, пробитоголовый во всю пыхтел на Момои Сацуки, замаливая грубое обращение. — Он с Сацуки, — подтвердила догадку Тецуя. Она неотрывно следила за тем, как Акаши выгрузил из аптечки хирургические принадлежности. — Давай я… — Я сам. — Он сам, — едко повторила Тецу, — с удовольствием посмотрю, как это у тебя получится. И кстати, — как бы между прочим добавила она, — у тебя вся спина в крови. Акаши прорычал, что разберётся без неё и в ответ услышал насмешливое «удачи». Удача бы пригодилась. Как минимум Тецу не солгала, и его футболка стремительно пропитывалась кровью и неприятно липла к телу. Оставалось надеяться, что он не отключится от анемии к тому моменту, когда бицепс, левое предплечье и рёбра с обеих сторон будут как следует обработаны и зашиты. Если с предплечьем проблем почти не возникло — почти только потому, что Акаши всё-таки правша, и держать иглу левой неудобно, — то на бицепсе края раны нужно было как-то стянуть. На бледном лице Тецуи не отразилось ни тени эмоции. Она окинула боевые ранения оценивающим взглядом и протянула ладонь, требуя отдать иглу. — Умеешь? Девушка безразлично пожала плечами, больше озадаченная вдеванием нити. Она вздохнула и встретилась с Акаши взглядом. — Я следила за тем, что делал Такао. Вроде бы ничего сложного. Великолепная перспектива. Сейджуро возвёл глаза к потолку и мысленно выругался: лучше бы он подождал, пока Казунари слезет со своей шлюшки. Несмотря на предвзятое о ней мнение, Тецуя потрудилась на славу: она была максимально сосредоточена, ни разу не отвлеклась в процессе «операции», не навредила. Акаши от всей души ненавидел каждое её прикосновение, но придраться к исполнительности не посмел. Лишь перейдя к ранам на спине — то есть по факту исчезая из поля зрения пациента — Тецу наконец-то заговорила: — Ханамия был в курсе с самого начала? — она как будто спрашивала, хотя ответ знала и сама. — К чему вопросы на эту тему? — По-твоему, я не имею права знать? — По-моему, в этом нет смысла. Знание не принесёт облегчения. Не ему судить, что способно облегчить её страдания, вообще-то. И Сейджуро даже понимал это, но сказать правду сейчас, всё равно что признаться в страшном преступлении — малодушии. Это то, чего он не мог себе позволить. И дело тут вовсе не в гордыне. Тецуя дёрнула нить, будто острые как лезвие ножницы вдруг затупились, и лишь со второго раза обрезала её. Акаши зашипел и грязно выругался сквозь стиснутые зубы. С этого момента Тецу перестала осторожничать: она безжалостно рвала воспалившуюся кожу, втыкая иголку, судя по ощущениям, куда попало, и несколько раз нарочно угодила в открытую рану. Как будто в её руках был дырявый башмак, а не живой человек. И всё же Акаши стерпел, более не издав ни звука. — Ханамия знал? — вновь повторила Тецуя. В голосе её крошился лёд. Смолчать в третий раз — именно в третий, потому что в душе она наверняка спросила о том же — было бы слишком. Если так хочет правды — получит. — Да. Сейджуро стиснул зубы, ощущая воткнутую под кожу иголку. К счастью, это был последний стежок и уже через минуту Куроко Тецуя завершила истязание, щедро плеснув антисептиком на свежий, наверняка вспухший шов. Использованные инструменты она бросила на крышку пластикового контейнера и встала к Сейджуро лицом. Под прицелом холодных голубых глаз становилось не по себе. Без слов было ясно, что именно её заинтересовало: шрам на груди едва ли возможно не заметить. Тецу отрыла было рот, чтобы спросить о его происхождении, однако раздражающе громкое гудение телефона ей помешало. Маюзуми хотя бы не сдох. Это уже плюс. Один из немногих, потому что они влипли по самое не могу. Хайзаки придётся потратить кучу времени, проверяя каждое пятнышко крови, но рано или поздно он всё равно узнает, кто сорвал сделку. — Голд? — предположил техник самое очевидное. — Он нас сдал? — Точно не он. Если бы Акаши Сейджуро не убедился, что этот ублюдок не при делах, он бы непременно сошёлся во мнении с Маюзуми. Вот только Нэш оказался тем ещё идиотом. Он промолчал, уповая на безвыходное положение Акаши. Хотел Тецую, а получил по меньшей мере три часа агонии и подох как забитая живодёрами скотина. Поделом ему, конечно, Акаши ничуть не жалел о содеянном, и муки совести его тоже не терзали, но не признать он не мог — отсутствие практики дурно сказалось на результате. Да и будь это обычный допрос — трезвость ума обеспечила бы ещё около часа «развлечений». А вот мстить, оставаясь хладнокровным, слишком сложно. — Камеры? Жучки? — Забрал. — Отлично, — Маюзуми на том конце провода точно вздохнул с облегчением. — А моя прослушка? — Кстати об этом… Акаши потёр переносицу, припоминая в мельчайших подробностях события прошлого вечера. Он не рассчитывал на чудо, но всё равно перепроверил коробочки с гарнитурами. Две, три… В четвёртой ожидаемо оказался недокомплект.