Мера хаоса

Стремительный ритм бил по вискам и в уши, отзывался пульсацией за диафрагмой. Красные софиты расцвечивали толпу, беснующуюся на танцполе, отражаясь в безвкусных стразах на одежде посетителей и стенках разномастных бутылок за барной стойкой. Рэй невольно застыл на месте, преодолев лишь половину лестницы, чтобы рассмотреть волнующееся море лиц: раскованных, похотливых и жадных. Будто залитых кровью. «И кто сказал, что красный возбуждает аппетит и желание?» — невольно подумал он, презрительно морщась. Конечно, проблема заключалась лишь в его личном опыте, вызывающем неприятные, но стойкие ассоциации. Порой Рэю очень хотелось стереть его из памяти, но никак не выходило, — наверное, это и была его плата за работу на Майкла. Как и недоступность танцпола. Рэй уже и не помнил, когда в последний раз врывался в толпу и танцевал до утра — в двадцать два? Двадцать пять? Сейчас, даже если ему взбредёт в голову отрываться, здравый смысл не позволит. Слишком опасно. Слишком много незнакомцев вокруг. Получишь ножом в бок — и сам не заметишь, пока не свалишься на пол. Теперь Рэй ходил в клубы не затем, чтобы танцевать… Только если в метафорическом смысле. — Аккуратно, бля! — раздалось за спиной. — Тихо-тихо, только не наебнись… Рэй обернулся, чтобы увидеть типичную картину: двое представительных, но оттого не менее неприятных мужиков вели под руки молоденькую девицу. Оба были заметно пьяны, но девушка в их руках — просто в хлам. Растрёпанные тёмные волосы прятали её лицо, с костлявого плеча сползла бретелька короткого топа, шорты не скрывали ничего — в том числе болезненной худобы её ног. Тонкие щиколотки дрожали, так и норовя уступить высоте каблуков и подвернуться. По правде говоря, её скорее несли, чем придерживали. Хотя лестница и была широкой, а музыка оглушала, он смог расслышать слова второго: — Я говорил, не надо было разрешать ей прямо здесь, сначала договор — потом доза. — Не ворчи, Генри. — Завали ебало, Генри, — резко сказало существо в их руках, вскинув голову. — Долго ещё? Меньше всего Рэй ожидал увидеть за занавесом волос знакомое лицо дочери лорда Прессфилда. Та самая Лора, что уже не первый месяц была у Рэя на карандаше — просто потому, что он взял привычку наблюдать за всем, что касалось лордов Микки, а, соответственно, и бизнеса. Мисс Прессфилд продолжала падать на дно: всё так же торчала и шлялась по клубам — теперь чаще для того, чтобы потусить, чем выступить с концертом. Рэй окинул взглядом лестницу и видневшийся второй этаж с вип-залами: её дружка Ноэля не было видно. Они не были знакомы, так что и узнать его Лора не могла. Впрочем, она бы, наверное, и отца родного не узнала — настолько была упорота. Рэй смотрел, как её совсем не бережно стаскивают вниз по лестнице, ведут, огибая толпу, в сторону центрального входа. Должен ли он вмешаться? По всему получалось, что нет. Едва ли этот случай был для Лоры чем-то особенным, а не образом жизни. Едва ли Рэй был за неё ответственен, если родители сами позволяли ей прожигать жизнь. Едва ли Рэй хотел ввязываться в спор с этими мужиками, не имея представления, кто они и чьи люди. Едва ли ему хотелось объяснять Микки, что же он забыл в клубе вечером четверга, не имея убедительных отмазок — а говорить боссу правду ему хотелось меньше всего. Пока Рэй убеждал себя в правильности принятого решения, раскладывая всё по полочкам, Лора и двое её сопровождающих скрылись из виду. Толпа их даже не заметила, как и весь мир, — и Рэй решил не замечать тоже. В забронированной на вечер вип-комнате его уже заждались — на экране смартфона светилась полночь. Рэй с предвкушением облизал губы и направился вверх по лестнице. Неприятную встречу он решил просто выбросить из головы, но сердце отчего-то стучало, как бешеное. Рэй замер на последней ступеньке, ощущая неправильность происходящего. Прижал пальцы к кисти, нащупывая скачущий пульс, попытался сосчитать удары… И проснулся. Проснулся уже почти привычно, ведь первым, кого он увидел, был Аслан. Правда, обычно он хотя бы не орал ему прямо в лицо: — Сукин сын! Гребаный ты ублюдок! Аслан явно взял бы его за грудки, если бы только мог, — Рэй махнул рукой, пытаясь отстоять своё личное пространство. Аслан отскочил на пару шагов назад скорее по привычке, чем из-за необходимости. Его лицо с отвердевшей челюстью и сжатыми в тонкую линию губами стало размытым и нечётким из-за отсутствия очков. Рэй ощущал себя дезориентированным. Голова гудела, как и всякий раз, когда призрак копался в его сознании. В горло словно песка натолкали, и вместо того, чтобы попросить пацана заткнуться, он смог только закашляться. Он случайно уснул днём прямо на диване в столовой, потому что выдался свободный выходной. И чёртов Аслан этим воспользовался, хотя в прошлый раз Рэю показалось, что они пришли к соглашению. А вчера и вовсе как будто поговорили по душам. — Смит, ты просто мразь и подонок, ты слышишь?! Аслан продолжал надрываться, зло сжимая кулаки, и Рэй вспомнил: клуб. На этот раз Аслан увидел главную часть того воспоминания. — Довольно, — вытолкнул Рэй из пересохшего горла. — Довольно! Аслан наконец затих, и резкая боль в висках сменилась мерной пульсацией. Рэй, скрипнув зубами, сел на диване. Спина болела, правая рука, на которой он лежал, затекла. Идея спать днём была откровенно плохой, но пробуждение — ещё хуже. Под ненавидящим взглядом Аслана, который словно ощущался всей кожей, Рэй надел очки и дотянулся до стоящего на журнальном столике стакана. Даже выпив воды, он едва нашёл в себе силы сказать: — Я думал, мы с тобой договорились, что больше этого не повторится. — Я разбудить тебя хотел, телефон надрывался! Рэй бросил взгляд на горящий индикатор смартфона: похоже, ему и правда звонили. Вместо того, чтобы проверить, Рэй зачесал пятернёй упавшие на глаза волосы — пора бы их всё-таки состричь. Аслан зло зашипел, заметался по комнате, как взбесившийся зверь: — Я думал, ты нормальный, я почти в это поверил! А ты конченый урод, Смит! Ты ей не помог, просто смотрел, как её уводят! — Она совсем не выглядела так, будто ей нужна была помощь, — ровно заметил Рэй. Злость из-за поведения Аслана неожиданно притихла, сменяясь внезапной догадкой. Может быть, именно в Лоре заключалась причина, по которой тот стал призраком? Что их всё-таки связывало, почему он оказался в притоне в тот роковой день? Почему он так бесился сейчас? — Она была под кайфом! — Аслан всплеснул руками. — И её вытаскивали из клуба два мужика! — Да она так каждые вторые выходные проводила, — пожал Рэй плечами. — Не смей! Аслан схватил с разделочного стола сахарницу и грохнул её об пол. Фарфоровые осколки разлетелись во все стороны, белые песчинки усеяли паркет. Они оба замерли, не в силах поверить в случившееся. — Как ты?.. — в конце концов нашёл в себе силы спросить Рэй. Аслан растерянно попытался пнуть один из крупных осколков носком кеда — и ничего. Дрожащая ладонь тоже прошла сквозь стол. Его истерика прекратилась вместе с разбитой посудой, и теперь Рэю предстояло понять, с чем она была связана. Почему Лора оказалась настолько важна. Рэй устало растёр лицо, не зная, должен ли убеждать Аслана в своей правоте или допрашивать. Голова мерно пульсировала, хотелось пить и — очень сильно — кричать. Вместо этого он так и сидел, тупо глядя на застывшего над разбитой сахарницей Аслана, будто отключившегося от внешнего мира. Не привёл Рэя в чувство и звонок от Тренера — третий по счёту — иначе он никогда бы не попросил его приехать. — И что тут у вас? — поинтересовался Тренер, едва переступив порог. — Не снимай обувь, — пресёк Рэй попытку Тренера стащить кроссовки. В ответ на удивлённый взгляд пояснил: — Аслан разбил сахарницу, на кухне полно осколков. Конечно, улика так себе, её мог уронить и я, но раз уж ты вообще поверил в призрака… — Рэй, успокойся, — Тренер махнул рукой, останавливая поток слов. — Давай, выдохни. А я не откажусь от чая, даже несладкого. — Будет тебе сахар, — отмахнулся Рэй, помня, что на полке есть внушительные запасы. — Проходи. Он и сам не знал, почему не прибрался за те полчаса, что понадобились Тренеру на дорогу. Мусор на полу вызывал нервный зуд в пальцах, но Рэй не тронул его, сбежав из комнаты и потратив время на то, чтобы привести себя в порядок. Дневной сон не пошёл ему на пользу, а уж выходки Аслана — и подавно. Судя по беспокойному взгляду Тренера, после душа и смены одежды лучше не стало. — Дело рук Аслана? И где он? Рэй указал на обеденный стол — Аслан сидел у окна, нахохлившись, как воробей, и хмуро разглядывал вошедших. — Скажи Тренеру, что ты — конченый мудак, — заявил он. — Уймись, — отмахнулся Рэй. — Боже, он меня доконал. Тренер помахал пустоте, вздохнул и направился к плите, аккуратно обойдя зону сахарно-фарфорового поражения. Он зажёг конфорку, сперва покачав полный чайник в руке, уверенно взял с полки две чистые чашки. Казалось, он уже обжился на чужой кухне, словно это он последним убирал упаковку Дарджилинга в шкафчик или бросил любимую ложку Рэя не в тот ящик, но быстро отыскал. Это было странно, но не вызывало отторжения. Рэй достал с полки обещанный запас сахара, пересыпал немного в пиалу, поленившись разыскать сахарницу в многочисленных сервизах, и, не найдя себе занятия, уселся на диван. Смотреть, как возится с чаем гость, оказалось приятно. — Вот теперь, — сказал Тренер пять минут спустя, поставив две чашки на столик и усевшись напротив Рэя, — рассказывай. Рэй вздохнул, провёл рукой по кое-как уложенным волосам, пытаясь собраться с мыслями. Лишь теперь он задумался о том, что не хотел бы рассказывать Тренеру даже фрагменты этой истории, а тем более — её полностью. Но он сам загнал себя в угол. — Аслан снова забрался ко мне в голову, пока я спал, — осторожно начал Рэй. — И увидел одно воспоминание, которое касалось Лоры. — Той девочки, которую вы забирали из притона? Из-за которой Аслан, собственно, и… Тренер взмахнул руками, избегая произносить вслух очевидное. Рэй оценил его тактичность, но назло Аслану припечатал: — Погиб. Да, это она. Тренер неодобрительно нахмурился, а Рэй перевёл взгляд на Аслана: — И больше всего меня интересует, что ты делал в чёртовом притоне и в каких же вы были отношениях, если ты из-за неё орал на меня пять минут, не переставая, а потом грохнул мою любимую сахарницу. Аслан лишь зло фыркнул, а Тренер примиряюще вздохнул: — Ладно, хватит вам ссориться. И давай по порядку. Что за воспоминание с Лорой, расскажешь? Рэй кивнул, нервно сцепив пальцы в замок. Пусть реакция Аслана и казалась ему перебором, но сама история совсем не делала Рэю чести. Тем более в глазах Тренера, благодетеля всех и вся. Понимание, что Рэя действительно заботит, что о нём подумает Тренер, пришло неожиданно. Оно разозлило и придало ему сил. — Это случилось летом, — уверенно сказал Рэй. — Я случайно столкнулся с Лорой в клубе, её вели два каких-то амбала под руки. Она была в хлам, судя по их разговору, только приняла дозу. Тренер кивнул, мол, продолжай, и поставил чашку на стол. Рэй не стал тянуть время: — Она шла с ними добровольно. Я не знал, с чьими людьми свяжусь, если решу привезти её к мамочке с папочкой. И не видел смысла, потому что она постоянно шлялась по клубам, торчала и скатывалась по наклонной. Так что… — Так что ты бросил её, — зло сказал Аслан, но Тренер не мог его слышать. — Так что я бросил её, как считает Аслан. Рэй развёл руками, не зная, что добавить. Он всё ещё не ощущал своей вины в полной мере и вместе с тем осознавал, что его поступок не слишком хорош. Тренер, вопреки надежде Рэя на понимание, неприязненно поджал губы. Спросил, словно пытаясь поставить его в неловкое положение окончательно: — А что ты делал в том клубе? Рэй понимал, что Тренер просто не мог знать, как сильно ему хочется избежать этой темы. Скорее уж он хотел обладать полной информацией, может, наоборот, отыскать ему оправдание — это бы походило на Тренера куда больше. — Давай, скажи, что же ты делал в том клубе! Судя по издевательской улыбке Аслана, он знал ответ. Он видел продолжение того воспоминания Рэя. Последние ступеньки лестницы, дверь вип-комнаты, пухлые губы парня, которого он снял на этот вечер. Тот был очень красивым, поджарым, болтал полнейшую ерунду с раздражающим французским акцентом. И отлично целовался, позволяя Рэю вести, подставляясь и уступая. Рэй не помнил его имени — он никогда не запоминал. — Это не имеет значения, — сказал Рэй, чувствуя, как колотится сердце и потеют ладони. Он всегда очень тщательно скрывал эту сторону своей жизни. Быть правой рукой такого человека, как Микки Пирсон, и выйти из шкафа, значило бы здорово подмочить не только свою репутацию. Скрывать ориентацию не составляло труда: Рэй никогда не хотел серьёзных отношений и не приглашал никого домой. Рэй не нуждался в привязанностях. Рэй привык. Рэй легко всё контролировал. — Брось, Рэй, любая деталь имеет значение, — надавил Тренер, будто почуяв, что нащупал нечто важное. — Просто назначили там встречу, — упрямо отговорился Рэй — Пиздёж! Давай, будь мужиком и скажи ему правду, — раздражённо сказал Аслан. Он вскочил с места и склонился над рассыпанным на полу сахаром. Тренер, проследив за взглядом Рэя, ошалело вскинул брови. С уже меньшим удивлением Рэй смотрел, как Аслан медленно, с заметным усилием выводит пальцем буквы, складывающиеся в простое: «Он врёт». — Охренеть, — выдохнул Тренер, нервно потирая шею. Рэй его понимал. Он и сам, даже несмотря на все полученные доказательства, на то, что видел и слышал Аслана, в глубине души полагал, что всё ещё может оказаться шизофреником. Сейчас, зная, что Тренер видит то же, что и он, Рэй испытал неуместное облегчение. Впрочем, ненадолго: Тренер всё же хотел услышать честный ответ. — А теперь давай правду, Рэй. Кажется, Аслан считает, что это важно. Рэй в свою очередь считал, что наглый пиздюк просто его подставляет. Впрочем, Тренер и так уже знал о нём больше, чем стоило. — Я подцепил там парня, — резко сказал он, влетая в эту бездну с разбега. Припечатал: — Чтобы потрахаться. И это одна из причин, по которой я не хотел ввязываться в историю с Лорой и потом объяснять боссу, что я забыл в чёртовом клубе. Тренер, вопреки ожиданиям Рэя, не удивился, будто и вовсе не заметил его признания. Прищурился, внимательно всматриваясь в его лицо: — Это и было главной причиной того, что ты не помог ей? — По-твоему этого мало? — с вызовом спросил Рэй. Ему не нравилось, как Тренер на него смотрел. С разочарованием? С жалостью? С грустью? Рэй не мог отделить одно от другого, но эта адская смесь бесила его больше, чем все крики и выходки Аслана. Тренер не имел права его судить. Рэй никогда не утверждал, что он хороший человек, а не грёбаный гангстер. Тренер сам когда-то очень верно описал содержимое чемодана Флетчера: трупы, скелеты и грязь. И всё это принадлежало тому Рэймонду Смиту, на чьей кухне Тренер по-хозяйски заваривал чай. — Почему ты молчишь? Удивляешься тому, кто я есть? Тренер открыл рот, но Рэй вскочил на ноги, не давая ему произнести и слова. Взорвался: — Вы оба, за кого вы меня принимаете?! За чёртового святошу? За доброго дяденьку, который будет присматривать за детишками лордов?! Прости, Тренер, но это по твоей части. А ты, Аслан, вообще иди нахрен, ты сам не уследил за своей подружкой! В конце концов он поступил как ребёнок — запустил свою чашку с чаем в то же место, что выбрал Аслан чуть раньше. Звон осколков привёл его в чувство. Рэй замолчал и замер, глядя, как стремительно темнеет сахар, вбирая в себя воду, и размываются написанные Асланом буквы. Вес чужой ладони на плече ощущался, как что-то из параллельного мира. — Нет, Рэй, — сказал Тренер, потянув его за плечо, заставляя отвернуться и не смотреть на осколки. — Дело не в том, что я забыл, кто ты. По мнению Рэя, проблема Тренера была именно в этом. Он гневно заморгал, глядя в его спокойное, знакомое лицо, пытаясь вспомнить, когда же позволил ему подобраться так близко. Так близко во всех смыслах. — Не считай себя человеком хуже, чем ты есть. Даже если быть настоящим больнее. Рэй не знал, что ответить. Это было глупо. Ужасно глупо и, вместе с тем, — правдиво. — Ты хороший человек, Рэй, и я это знаю, — мягко сказал Тренер, сжимая его плечо горячими пальцами. — Ты выгородил моих пацанов перед Микки. Ты нашёл общий язык с Асланом. Ты согласился помочь мне, даже не раздумывая, — и я бы хотел принять это на свой счёт, очень хотел, но дело же не во мне. Рэй покачал головой, не соглашаясь. Тренер смотрел на него с такой мягкой улыбкой, что Рэю стало не по себе. Тренер в очередной раз цеплял своими словами самое нутро, цеплял и вытягивал сокровенное наружу — и как только у него получалось?.. — А насчёт того, почему ты был в клубе… Знаешь, меня это порадовало. — И почему же? — выдохнул Рэй. Вместо ответа Тренер длинно провёл ладонью от его плеча к шее, накрыл пальцами загривок и потянул за отросшие волосы к себе, ближе. Поцелуй был уверенным и каким-то отчаянным, его губы — горячими и сухими. Рэй, к собственному стыду, растерялся. Он замер, не в силах ни оттолкнуть его, ни ответить, не понимая, чего же хочет больше. Рэй не был стеснительным или неопытным, просто это совсем не походило на то, к чему он привык — поцелуи с незнакомцами без имён, секс на одну ночь, никакой привязанности, полный контроль. Тренер не подходил ни по одному из пунктов. Он совершенно не вписывался в привычную схему, и это пугало. Тренер отстранился раньше, чем Рэй нашёл в себе силы его оттолкнуть. — Прости, это уже было лишним, — сказал он, убрав руку и отступив на шаг. Глупо пошутил: — В общем, пока ты меня не пристрелил, я пойду. — Иди, — кивнул Рэй, не в силах выговорить больше одного слова за раз. — Я, кстати, звонил, потому что ещё одна бумажка по залу пришла. Ну, я скину. А ты лучше с Асланом поговори, разберитесь тут, да? Тренер всегда болтал, когда нервничал — это Рэй понял ещё после представления Пхака. Рэй вообще очень многое о нём знал. Как часто Тренер поправляет очки, как смешно складывает брови домиком, как подбирает воротник рубашки поло в цвет лампасов на своих костюмах. Что от улыбки у Тренера появляются ямочки, а на левой щеке у него родинка, едва заметная из-за густой щетины. Ещё Рэй знал, что он поклонник Вупи Голдберг и глупого юмора. И про Патрика Суэйзи он, получается, не шутил. Теперь Рэй знал, какие поцелуи Тренера на вкус, и это не помогало. — Да, — снова кивнул Рэй, едва помня, что он там сказал. Тренер неловко покачнулся, прежде чем развернуться на пятках и покинуть комнату. Ему даже не нужно было обуваться — он хлопнул дверью, стоило Рэю досчитать до десяти. Пульс пришёл в норму, только когда Рэй досчитал до ста пятидесяти. Всё это время он так и стоял, не замечая, как сильно впились ногти в ладони. Он разжал кулаки, с удивлением глядя на оставшиеся на коже отпечатки. Стоило ему отмереть, как о себе напомнил Аслан: — Ты одинокий и жалкий. — А ты мёртвый, — сказал Рэй, не испытывая удовольствия от хорошей ответки. Он устало опустился на диван, уже в который раз за это дурацкое воскресенье. Злые слова Рэя, казалось, не тронули Аслана. Он пересёк комнату, пройдя прямо по сахару и осколкам, никак их не задев, и остановился у дивана напротив. Глядя прямо в лицо Рэю, сказал: — Я хотя бы умел любить. А ты… Аслан махнул рукой, раздражённо скривился. Рэй не собирался обсуждать с ним свою личную жизнь — хватит и того, что он стал свидетелем поцелуя. Которого не должно было быть. — Ты любил Лору? — спросил Рэй, не рассчитывая на ответ. Казалось, после случившегося они должны были вернуться к началу, разочарованные и недовольные друг другом. Едва ли Аслан хотел с ним откровенничать, и едва ли Рэй собирался его упрашивать поделиться личным. И всё же, к удивлению Рэя, на лице Аслана было написано сомнение, а не упрямство и злость. Они прошли долгий путь к хоть какому-то взаимопониманию — ведь в конце концов Аслан сказал: — Она первая, с кем я начал общаться здесь, в Англии. Мы могли говорить обо всём. Аслан сел напротив, нервно сцепив пальцы в замок. Он выглядел решительно и отчаянно. Должно быть, ему хотелось выговориться. — У неё была булимия, она тусовалась с этим идиотом Ноэлем и сидела на героине, но всё равно отнеслась ко мне дружелюбно, — он говорил ровно и чётко, словно боясь сорваться. — Я хотел её вытащить, втёрся в доверие к Пауэру — и сам не заметил, как сторчался после смерти мамы. Мы дружили, что-то вроде того. Рэй кивнул, не зная, что сказать. Чувства Аслана к Лоре не нуждались в определении, но желание ей помочь и смерть матери стали для него началом конца. — Ты встретил её в августе, я видел дату на телефоне. Кажется, в тот раз с Лорой очень плохо обошлись. После она сорвалась окончательно. Он замолчал, пряча лицо в ладонях. Рэй не знал, умеют ли призраки плакать, но, казалось, Аслан к этому близок. Рэй спросил, ощущая горечь на языке: — Думаешь, если бы я её тогда остановил, всё бы изменилось? Аслан помотал головой, всё так же пряча лицо в ладонях. Глухо сказал: — Не знаю. Никто не знал. Никто и не мог этого знать. *** Рэй точно отказался бы от неожиданного приглашения Майкла, но слишком уж оно оказалось в кассу: Браун согласился. Сообщить такую новость Рэй хотел лично, и воскресный ужин подходил для этого как нельзя лучше. Выслужиться перед боссом всё-таки хотелось, хотя в большей степени перед Розалинд, ведь именно она недвусмысленно намекала на потерю доверия. Так, после странного и безумного дня, не успев разложить по полочкам ни собственные чувства, ни новые теории об Аслане, Рэй оказался за столом четы Пирсонов. Не впервые, но предыдущие несколько раз он оставался на ужин после затянувшегося обсуждения рабочих вопросов, а не приезжал специально, удостоившись приглашения. — Есть повод что-то отметить? — прямо спросил Рэй, уставившись на бутылку рислинга начала столетия. Запечённые лобстеры и великолепная паста в сливочном соусе, вино и праздничная сервировка об этом буквально кричали, и тем более странным казалось то, что из приглашённых был только Рэй. И если первой мыслью Рэя была возможная беременность Розалинд — хотя едва ли им следовало сообщать эту новость Рэю вот так, — то, стоило Розалинд пригубить вино, как предположение слегка потеряло в правдоподобности. — Да нет, — пожал плечами Майкл. — Выпьешь с нами? — Вообще-то я за рулём, — неуверенно протянул Рэй. Мелькнувшее во взгляде босса недовольство заставило его передумать: — Ладно, вызову кого-нибудь из наших, отвезут. Возможно, Рэю лишь показалось, что Майкл и Розалинд мельком переглянулись. А может, и нет. Рэй неловко поёрзал на стуле, пытаясь справиться с ощущением, что они наблюдают за каждым его движением. В конце концов, это не было ново, особенно в компании Розалинд: она никогда не давала ему спуску. — Что ж, — смело сказал Рэй, приподняв свой бокал. — Тогда повод предложу я, если вы не против. Рэй готов был поклясться, что они снова переглянулись. Неужели Майкл уже знал о согласии Брауна? Да, такое было вполне возможно, если тот успел сообщить родителям. — Десятую ферму вскоре можно будет открывать, — сказал Рэй, тщательно следя за реакцией босса. Судя по удивлению, мелькнувшему в его взгляде, о решении пацана он всё же не знал. — Завтра к Брауну заедет юрист, и он всё подпишет. — Не сомневался, что ты что-нибудь придумаешь, Рэй, — широко улыбнулся Майкл. — За это и правда нужно выпить! Вино было сухим и немного терпким, вяжущим язык. Рэй никогда бы не признался, что не особенно чувствует разницу между элитными винами и теми, что попроще — в отличие от виски, в котором он разбирался. — И на каких условиях он согласился? — спросила Розалинд, как всегда метко подобрав самый важный вопрос. — Я пообещал Ларри свою помощь в ведении дел. Финансы, бумаги, инвестиции, — честно сказал Рэй. — Буду его страховкой, чтобы на этот раз он точно не облажался. Рэй знал, что ответ их удивит. Но не думал, что и Майкл, и Розалинд не смогут удержать на лицах выражение вежливого интереса и ошалеют так явно. — Ты — что? — выдохнула Розалинд. Рэй улыбнулся, пожав плечами, и принялся за свою пасту. — Ты ведь знаешь, что мы могли обойтись и без этой чёртовой фермы? — уточнил Майкл. — Это было не настолько важно, чтобы ты обещал какому-то идиоту своё личное время. — Он не так плох, — к собственному удивлению вступился за пацана Рэй. — Не лучший протеже, но, по крайней мере, слез с героина. Надеюсь, уже навсегда. И не беспокойтесь, это никак не отразится на моей работе. — Всегда ты про работу, — капризно сморщила носик Розалинд. — И ты, дорогой. Мы ведь хотели просто поужинать. — Как скажешь, любовь моя, — улыбнулся Майкл, нежно накрыв её руку своей. Рэй уткнулся в свою тарелку, привычно испытывая лёгкую неловкость от того, насколько открыто Майкл и Розалинд выражали свои чувства. То, как преображался холодный и жёсткий Микки Пирсон рядом с женой, было лучшим доказательством того, что любовь — очень опасная штука. И хорошо бы Рэю продолжать держаться от неё подальше. Даже несмотря на то, что Майклу женитьба очевидно пошла на пользу. Даже несмотря на то, что она делала босса счастливым. — Рэй, как продвигаются дела с залом Джеймса? Он едва не подавился от такой неожиданной смены темы. И того, как легко Розалинд произнесла имя Тренера, когда сам Рэй вот уже пять часов не мог о нём даже думать без гарантированного зависания системы. — Я убедился, что к этой истории причастен Большой Дэйв, — сказал он, откашлявшись. — Но пока не знаю, как быть, поскольку хотелось бы решить всё без осложнений. Юристы просматривают бумаги и ищут лазейки. — Вот как, — покачала Розалинд бокалом. — Ты уж постарайся. Кажется, Джеймсу очень важно сохранить свой зал. — Откуда столько заботы о Тренере? — возмутился Майкл. Шутливо нахмурился: — И почему ты зовёшь его по имени? Розалинд рассмеялась, смахивая его руку со своей: — О, ты просто с ним не знаком. Очень интересный мужчина. Правда, Рэй? По крайней мере, она не сказала «классный», что слегка поумерило удивление Рэя. И всё же, то, что после того напряжённого чаепития, во время которого Рэю хотелось лишь извиниться перед Тренером и покинуть кабинет, обе стороны остались друг другом довольны, поражало. Рэй не знал, что делать с этой информацией. Он кивнул под ожидающим взглядом Розалинд и вновь схватился за бокал. Рэй не знал, что вообще делать с Тренером после того, как тот его поцеловал. А ещё — никак не мог понять, почему сидит за этим столом. — Рэй, я могу спросить откровенно, без блужданий вокруг да около? Майкл уселся в своё кресло, и Рэй привычно занял место напротив. В домашнем кабинете босса было сумрачно и уютно. — Конечно, — сказал Рэй, надеясь, что сумел скрыть волнение. Близилась разгадка этого странного вечера, наполненного неловкими разговорами и пристальными взглядами. Рэй очень хотел верить, что речь не зайдёт о его старых просчётах и недомолвках — как и о том, чтобы вновь заняться продажей бизнеса. — Не так давно ты был в клинике, — начал Майкл, разом перечеркнув все неприятные догадки Рэя. — У тебя проблемы? Нет, такого Рэй точно не ожидал. Пришлось уточнить: — В клинике? На обследовании? Майкл смотрел на него так внимательно, словно хотел прочитать ответ по его лицу — будто не доверял словам. Будто это было действительно важно. — Да. Извини, конечно, это вмешательство в твою частную жизнь и врачебная тайна, мне так и сказал Алессандро, когда послал нахрен с расспросами, — Майкл коротко хохотнул. Разом посерьёзнел: — Но я хочу знать, если ты не в порядке. Если тебе нужна помощь или… поддержка… — Поддержка? — невольно переспросил Рэй. Майкл хмуро кивнул. Представить, что босс связывался с Алессандро и пытался вытянуть из него медицинские подробности, было охренеть как сложно. И всё же это походило на правду. Рэй словно увидел картину произошедшего со стороны: он неожиданно лёг на обследование, стал странно себя вести с того дня из-за Аслана, а ещё — плохо спать и оттого болезненно выглядеть. Пускай он очень старался при боссе вести себя адекватно, но однажды Рэй даже спросил, верит ли Майкл в призраков. А в другой раз — как прошли похороны Лоры. Да, пожалуй, любой начальник заподозрил бы неладное и забеспокоился. Всё-таки Рэй был важным звеном в организации Майкла, и если с ним что-то случится — это сильно ударит по бизнесу. Рэй мысленно отвесил себе пинка за то, что допустил столь глобальное недопонимание. Всё это время Майкл думал, что Рэй чуть ли не при смерти — а ведь это могло повлиять на их общее дело. — Нет, босс, вы неправильно поняли, — откровенно сказал Рэй. — Я абсолютно здоров, могу потом выслать фото медкарты, если хотите убедиться. Облегчение, написанное на лице Майкла, стало для Рэя неожиданностью. Тот редко позволял себе настолько откровенные эмоции. — Конечно, я бы сказал, Майкл. Это всё-таки риски для бизнеса, вы должны знать, если что-то идёт не так и… — Боже, Рэй! — внезапно всплеснул руками Майкл, вскакивая с кресла. — Ты просто невыносим! Настоящий сухарь! Рэй растерянно поправил очки, не понимая, в чём ошибся. Майкл же принялся мерить кабинет шагами, и Рэй знал, что это означает высшую степень его раздражения. — Мы с тобой знакомы уже… Сколько? Лет четырнадцать? Пятнадцать? И по-твоему я стал бы переживать только о бизнесе, а не о тебе? — он закатил глаза, наконец-то остановившись. — Да мы с Розалинд извелись! Майкл покачал головой, глядя на него с неожиданной мягкостью. Рэй никогда раньше не представлял, что, даже глядя сверху вниз, Майкл способен смотреть так — он привык к другой, холодной и отстранённой его версии. Идеалу босса, жёсткого, но справедливого, порой раздражительного, но отходчивого, стоит лишь доказать состоятельность своей позиции. А ещё Рэй никогда раньше не думал, что Майкл может считать его кем-то большим, чем лучшим своим человеком. Чем идеальным инструментом, которым он так старался быть. И даже Розалинд о нём беспокоилась. Как и говорил Тренер: Рэй сам считал себя куда худшим человеком, чем был на самом деле. Он ведь думал, что не заслуживает от Майкла ничего, кроме профессионального признания и доверия — а оказалось вон как. — Простите, что заставил волноваться, — сказал Рэй единственное, что пришло в голову. В горле неожиданно образовался ком, который никак не удавалось проглотить: этот день решил добить Рэя. Слишком много открытий и эмоций для одного несчастного Рэймонда Смита. — Больше так не делай, — хмыкнул Майкл, хлопнув его по плечу. — И не тупи, Рэй. Рэй неловко улыбнулся, зная, что тупить он уж точно продолжит. В человеческих отношениях он разбирался куда хуже, чем в счетах и бизнесе Микки Пирсона. Пока за окном проносились лондонские кварталы, Рэй размышлял обо всём, что сегодня случилось. А случилось немало. И всё же, даже думая об Аслане и Лоре, о Брауне, о словах Майкла и о Розалинд, Рэй неизменно приходил к одному. Все пути и дорожки мыслей вели его к Тренеру. Рэй всё ещё не придумал, как решить вопрос с залом, но волновало его, конечно, не это. И даже не идиотская принципиальность Тренера, не его двойные стандарты со странной моралью, ограничивающие Рэя в средствах решения проблемы. Не то, что Тренер знал о нём слишком много и лез не в свое дело, и не то, какую черту он переступил днём. А всё вместе. Само существование Тренера в его жизни, сам факт привязанности к этому человеку и глубокой симпатии. Врать самому себе было бесполезно: Тренер выбивался из всех привычных схем Рэя, всех категорий, потому что был для Рэя кем-то особенным. Не это ли называют влюблённостью? Рэй не знал наверняка, и всё же вернул Тренеру его слова, написав: «Я думаю о тебе», и временно заблокировав контакт. Он ведь и правда думал.