5 глава
10 марта 2021 г. в 20:43
Сугавара с почти отеческой гордостью оглядывал отмытые до блеска бассейны.
— Вы молодцы. А будете чаще попадать в такие переплеты — можно будет и архив под полигоном разобрать. И чердак над факультетом магических существ. Танака, мне кажется, свил себе гнездо из сломанных парт и списанных стульев.
Еле живые маги взвыли.
— Все в ваших руках, — посмеиваясь, ответил Сугавара. — Ладно, подождите минутку, я наберу воду, и можем двигать к общежитию. Славно поработали, рассчитываю на вас и в следующие выходные.
— Вам не кажется, что Сугавара-сан — садист? — шепотом спросил Бокуто, когда староста элементалей скрылся за колоннами.
— Ты только это понял? — вяло усмехнулся Куроо. Почему-то на него Суга сегодня наседал особенно сильно, заставив перемыть перила, бортики, колонны, а также всю лестницу целиком, пока маги прохлаждались в самом глубоком бассейне. Чувствовалось в этом что-то от холодной мести, поданной спустя аж семь лет после их старых разногласий.
— Не советую вам обсуждать Сугавару-сана за его спиной, у него отличный слух, — одернул друзей Акааши.
— Да ладно, вы мне льстите! — послышался из дальней части помещения насмешливый голос, заставивший подпрыгнуть всех магов.
— Я же говорил, — одними губами произнес Акааши.
Куроо закатил глаза и рассмеялся.
— Я смотрю, силы у вас еще остались? — Сугавара легко сбежал по широкой лестнице вниз и внимательно оглядел провинившихся.
— Никак нет! — тут же открестился от незавидной участи быть припаханным к чему-нибудь еще Бокуто.
Близнецы прыснули, даже Акааши коротко улыбнулся. Куроо обхватил друга за плечи и повернул в сторону полигонов.
— Видишь? — громким шепотом произнес он, добавляя в голос издевательского благоговения. — Все это может стать твоим! Весь архив, накопившийся за восемь лет безалаберного преподавания учителей Академии и за те пятьдесят лет, что тут была обычная магическая школа. И все для тебя одного!
— Да ну тебя, Куроо! — Бокуто попытался состроить возмущенное выражение лица, но не выдержал и заржал вместе с остальными.
— Ладно-ладно, идемте в общежитие. Время уже позднее.
Как по заказу, сразу после слов Сугавары на колоннах и высаженных вокруг бассейна деревьях зажглись огоньки, заменявшие на территории Академии фонари.
— Еще пара часов до отбоя. — Акааши подобрал с лестницы полотенце, накинул на мокрую голову и двинулся вслед за ребятами. — Успеем сделать домашнее задание.
— Акааши?
— Списать не дам, — уловив знакомые просительные нотки в голосе соседа, категорично возразил Акааши.
— Не переживай, Бокуто, — хлопнул его по спине Атсуму. — У второгодок после выпуска тоже есть жизнь.
— Акааши?!
— Успокойтесь, никто на второй год не останется. У преподавателей просто не хватит столько терпения, — усмехнулся Осаму.
— Успокоил, так успокоил, — заворчал Бокуто, всем своим видом показывая, насколько расстроили его категоричность Акааши и подбадривания близнецов.
Им оставалось пройти всего ничего до бокового входа в Академию, когда замерли братья Мия, а за ними и остальные. Сугавара, отставший от компании на пару шагов, высунулся из-за спин, заинтересованный задержкой.
— Кажется, пора искать ключи от архива, — пробормотал он себе под нос.
На поляне, расчерченной прямоугольниками света, падающего из окон общежития, замерли две компании: четверо русалов, с которыми только недавно чуть не разгорелся новый конфликт, и четверо магов. Элементали встали неподалеку, не зная, как предотвратить назревающее побоище.
— Как думаешь, нас тоже накажут, если они поубивают друг друга? — громким шепотом спросил Куроо у Сугавары, не столько действительно интересуясь, сколько в попытке разрядить обстановку.
— А то как же, — тем же театральным шепотом поддержал его марид, — за то, что не растащили.
— Вот черт. Значит, придется вмешиваться и разнимать? Как проблематично.
— Да-да, я тоже так считаю. Но что поделать.
— Эй, вы! — не выдержал Ойкава. — Может, хватит?
— Не мы первыми начали это светопреставление. — Атсуму угрюмо уставился на русалов.
— Мы просто шли в общагу, — попытался призвать всех к порядку Матсукава, придвигаясь к напрягшемуся Ханамаки. — Никто ни с кем никакого конфликта не хочет.
— Скажи это своему приятелю, — не унимался Атсуму, разглядывая Ханамаки.
— Что ты ко мне прицепился? — вызверился тот. — Что тебе от меня надо?
— Я прицепился? Мне надо?! — С каждым словом Атсуму приближался и все сильнее повышал голос, едва не срываясь на крик. — Да это ты проходу нам не даешь!
Осаму попытался схватить за руку брата, но тот, зло вырвав рукав, подступил еще на шаг и схватил Ханамаки за воротник.
— Эй-эй, ребят, полегче, — Матсукава опустил ладонь на плечо Мии-младшего, но Осаму тут же ее сбил.
— Не трогай моего брата.
— А ты не лезь не в свое дело, — рядом с Матсукавой тут же оказался Ойкава.
— Ойкава, придурок! Прекратите грызню. Ну что за детский сад?
Ивайзуми шагнул к скандалящей парочке, но сделать ничего не успел.
Напряжение между Ханамаки и Атсуму достигло предела. Никто из присутствующих даже не понял, кто на кого кинулся. Природная магия и заклятия были отброшены в сторону, словно противники забыли о своих силах, словно были так ослеплены злостью, что в ход пошли кулаки.
Друзья были так потрясены рукоприкладством, что ребята успели немного подраться по-честному, прежде чем к ним присоединились.
— Да чтоб вас!
Опомнившийся Матсукава бросился к дерущейся парочке то ли разнять, то ли помочь другу, но дорогу ему заступил Бокуто и с громогласным воплем «наших бьют!» толкнул русала назад.
— Бокуто-сан! — Акааши, никогда особо не полагавшийся на свои физические силы, материализовал водяной шарик и прицелился в Матсукаву.
Ойкава, уловивший маневр мага, выскочил у него перед носом и отбил заклятие рукой, покрывшейся на мгновение чешуей на манер плавника.
Акааши нахмурился. По лицу Ойкавы растеклась злая усмешка. Но продолжить им не позволил отчаянный крик старшего близнеца:
— Тсуму, нет!
Раньше совместное обучение с разделением существ на факультете не практиковали. Эту же Академию построили специально для этого. Тут было все: учебный корпус на шесть этажей, где размещались не только аудитории, но и преподавательский этаж, зал для торжеств, несколько лабораторий и столовая с меню на любой, даже самый притязательный, вкус. Было и общежитие в четыре этажа для каждого факультета — с удобной стартовой площадкой на крыше для тех, у кого имелись крылья. Был просто невероятно огромный крытый комплекс с шестью бассейнами разной глубины, температуры и состава, с примыкающим к нему общежитием для русалов, огороженный высокими вечнозелеными деревьями и кустами. Также на территории Академии был полигон, поделенный на четыре поля, где расположился архив, а еще ниже — лаборатория для некромантов, которую по понятным соображениям устраивать в учебном корпусе не стали.
Прошло семь с половиной лет, и через полгода Академия выпустит своих первых совместно обученных студентов. Если прежде они не поубивают друг друга.
Вражда Ханамаки и Атсуму началась с сущей ерунды. Ханамаки понял, что влюбился. Мгновенно, с разбегу влетев в хорошо расставленные сети коварного соблазнителя. Наполовину коварного соблазнителя. Что дела, в общем-то, не меняло. Искусственно рожденное чувство медленно сводило с ума. Заставляло искать инкуба в толпе, а сердце — заходиться в полуобморочных судорогах, если удавалось встретиться взглядом.
Ханамаки перерыл всю библиотеку в поисках ответа на вопрос, как избавиться от навязанной инкубом любви. А несколько лет и десяток сомнительных ритуалов спустя уверился в исключительной силе Мии-младшего, которому дар, похоже, передался в несколько большей степени, нежели его брату.
Стычки с братьями тоже ничего не дали. Ханамаки не стал озвучивать истинную причину своей болезненной неприязни, справедливо полагая, что инкубы поднимут его на смех. Но проклятое чувство с годами и не думало слабеть, заставляя искать встречи снова и снова. Дошло до того, что недавно Мия-младший — доведенный до бешенства его злыми подколками — бросил в него заклятие, изгоняющее нечисть. Небольшое и довольно слабое, но Ханамаки хорошо запомнил ощущение, которым сопровождалось изгнание.
И вот к чему это привело.
Он лежал под вновь доведенном им до белого каления Атсуму и, кажется, начинал осознавать, что где-то мог и ошибиться.
Атсуму был не просто зол, он был в ярости. По скуле расползался кровоподтек, а глаза были такими стеклянными, словно и не было никого там, с другой стороны. Атсуму отвел руку в сторону и призвал небольшой кинжал с замысловатым узором. Сознания в глазах так и не прибавилось.
— Тсуму, нет!
Осаму рванулся из крепкой хватки Матсукавы, но вырваться не смог. Ну, хоть удалось привлечь внимание к разворачивающейся драме. Но Атсуму, то ли почувствовав, то ли заметив движение боковым зрением, выставил вокруг них двоих силовой купол.
Пополнение в своих рядах студенты заметили далеко не сразу. Ивайзуми схватил Ойкаву и не давал вырваться, понимая, что пролезть под купол, чтоб прибить близнеца, им не удастся.
Дайчи и Энношита разняли Матсукаву с Осаму, а вмешавшиеся, наконец, элементали оттащили в сторону Бокуто и Акааши.
— Тсуму! — снова позвал Осаму, понимая, что все бесполезно.
— Мы можем что-нибудь сделать? — деловито спросил Куроо.
— Можно попробовать отвлечь, да пусти же ты! — выдернул Осаму руку у Энношиты, после чего подошел к самой границе купола и вдруг рявкнул, озадачив этим не только людей, но и представителей других рас: — Целуй его!
Народ на поляне опешил. Даже Ханамаки, удерживаемый цепким безжизненным взглядом, повернул голову в сторону Осаму.
— Что?
— Целуй его! Тсуму инкуб только наполовину! Для людей это самый верный способ сбить с толку.
Маки снова перевел взгляд на Атсуму. Лицо у него стыло предсмертной маской, взгляд все так же пугал, но, с недовольством заметил русал, искусственное чувство никуда не делось. Даже разгорелось сильнее — от понимания того, кто сейчас сидит на нем, сдавив коленями бедра и вцепившись ладонью в плечо.
— Ну же! Он же убьет тебя!
Ханамаки приподнялся на локте, перехватил руку с кинжалом. Второй ладонью обхватил затылок и с силой заставил мага пригнуться. Атсуму заторможено подчинился, разжимая тиски на плече. Ханамаки медлил, скользя взглядом по побледневшему лицу, упрямо сжатым губам, ладонью еле удерживая вырывающуюся руку с кинжалом.
— Как же я тебя ненавижу, — прошептал он, едва касаясь губами сжатых губ, сделал глубокий вдох и нырнул в поцелуй с головой.
Пару секунд не происходило ничего. А потом… Атсуму вздрогнул всем телом, кинжал выскользнул и исчез, не долетев до травы. А сам маг подался вперед, укладывая целующего его русала обратно на землю, и принялся самозабвенно отвечать.
— Знал бы, давно бы уже выиграл у вас тренировочный бой, — на полном серьезе произнес Ивайзуми, не отрывая взгляда от творящегося под куполом безобразия.
— Ива-чан! — возмущенно вскинулся Ойкава.
— Что Ива-чан?
— В любви и на войне все средства хороши, — философски заметил Куроо. — Что дальше?
— Сейчас он придет в себя. Тсуму, он… он унаследовал от матери больше, чем мы думали. Человеческие реакции — благословение и проклятье в одном флаконе.
— То есть он и соблазнять не может? Ну, как это делают обычные инкубы? — с любопытством спросил Сугавара.
Остальные пока хранили молчание, прислушиваясь к фактам, о которых на занятиях точно не рассказывают.
— Что? Нет, к счастью, нет, как и я. Этим грешат только чистокровные. Мы же, плоды союза инкуба и человеческой женщины, лишены львиной доли преимуществ, которые дает чистая, ни с кем не смешанная кровь. Максимум, на что годны способности полукровок — это легкое обаяние. А Тсуму лишен и этого. Оттого и бесится больше обычного.
— И как тут поможет поцелуй? — спросил Энношита.
— Ну, поцелуй — это такая вещь, которая любого может привести в смятение. Но на Тсуму он действует как ведро ледяной воды. Безотказно. — Осаму немного помолчал и нехотя продолжил: — Поцелуй или симпатия — последнее, что Тсуму будет ждать от окружающих, ведь с обаянием инкубов в его случае все вышло ровно наоборот. Вы разве не замечали? Атсуму вообще мало кому нравится. На родственниках это не отражается, а посторонние люди чаще всего настроены к нему враждебно.
Осаму покачал головой, коря себя за излишнюю откровенность. Но ребята в кои-то веки выглядели задумавшимися. Может, хоть теперь все изменится в лучшую сторону и русалы пересмотрят свое отношение к брату.
Ограничивающий купол растаял, и Атсуму молча поднялся с Ханамаки.
— Тсуму.
— Ничего не хочу слышать. — Атсуму развернулся в сторону общежитий, но его догнал окрик брата, заставив остановиться.
— Ты мне-то концерты не устраивай. Виноват — извинись. Сколько будешь еще вести себя как ребенок?
Ханамаки поднялся с травы следом и отошел к друзьям, не глядя никому в глаза.
Атсуму встал в позу:
— Он первый на меня кинулся! Он всегда начинает первым!
— Очень по-взрослому, — обронил Сугавара.
Атсуму даже не смутился.
— Знаешь что?! — в запале крикнул он.
Фигура Сугавары на миг поплыла-потекла, а через секунду он уже стоял перед Атсуму, с пугающим остальных любопытством вглядываясь в лицо. Воздух засырел, по ногам хлестнуло холодным туманом, а на небе в их сторону начали медленно стягиваться первые тучи.
— Что? — спросил Сугавара, угрозы в голосе не было, но собравшихся на поляне мороз продрал по коже. Атсуму захлопнул рот, завороженно глядя в светлеющие до белизны глаза марида, и сделал торопливый шаг назад. — Я так и думал.
Повеяло теплом, глаза Сугавары приобрели привычный карий цвет, тучи разошлись, не пролив ни дождинки, а сам марид довольно усмехнулся.
— Итак, по поводу драки, — начал он. — Я обязан доложить старшим.
Студенты потупились, только сейчас осознавая, как сильно они проштрафились, когда устроили разборки на глазах аж двух старост.
— То есть мне, — покивал Дайчи, улыбаясь краешком губ. — Я в свою очередь должен доложить кому-нибудь из преподавательского состава. Желательно куратору или декану.
На поляне повисло напряженное молчание.
— Могу предложить небольшую сделку, — вмешался в разговор Энношита. Поймал заинтересованный взгляд драчунов и продолжил: — Дайчи докладывает о случившемся мне, я ведь тоже какой-никакой, а член преподавательского состава.
— А взамен? — почуял подвох Ханамаки.
И Энношита его не разочаровал:
— Взамен я даю вам неделю, чтоб разобраться между собой без, я подчеркиваю, без рукоприкладства. А если не получится, жду вас с Атсуму у себя для совместной терапии.
— С какой стати? — вскинулся Атсуму и бросил настороженный взгляд на Ханамаки.
— С такой, что в вашем распоряжении была прорва времени, чтобы разобраться с возникшей ситуацией. Что-то я не наблюдаю никаких подвижек. Так что либо вы улаживаете конфликт, либо предоставляете это дело мне.
На это ребятам ответить было нечего.
— Ну что, разобрались? — спросил Дайчи, обведя всех строгим взглядом. — Тогда расходимся по комнатам и чтоб до завтра от вас ни слуху ни духу, понятно? Я сегодня сам делаю обход, так что если кого поймаю — разбор архива вам цветочками покажется. Вопросы?
Вопросов ни у кого не возникло. Не прошло и пары минут, как на полянке перед общежитием не осталось никого, кроме Дайчи, Куроо и Сугавары.
— Почему сегодня обходишь ты? — Сугавара стряхнул налипшие на одежду травинки, воздух наполнился нежным перезвоном браслетов.
— Декан Укай велел дать отдохнуть старостам факультетов, намечается очередная проверка.
— О, даже так? — навострил уши Куроо.
— А вот эта информация была не для твоих ушей, — нахмурился Дайчи. — Почему ты все еще здесь?
— Потому что здесь все еще ты, — как о само собой разумеющемся ответил Куроо и подленько улыбнулся.
У Дайчи задергался глаз.
— Ладно-ладно вам, — вклинился между ними Сугавара. — Студенты рано или поздно узнали бы о проверке. А очередная драка нам совсем ни к чему.
— Да я бы и не стал, — поморщился Дайчи. — Передашь Яку и Каю завтра, чтоб были готовы. Эти стервятники могут и в документы старост залезть. С них станется.
— Ты, я смотрю, не горишь желанием принимать делегацию, Самый Главный Староста, а?
Дайчи потер лицо и ответил слишком устало для человека, привыкшего иметь дело с самым въедливым ифритом Академии.
— После увиденного сегодня я не уверен, что проверяющим стоит появляться на нашей территории ближайшие лет восемьдесят. Может, как раз к тому времени факультеты начнут, наконец, ладить между собой.
— Но ведь мы ладим. Просто…
— Просто один выпускник факультета магии чуть не прирезал ритуальным ножом выпускника факультета нечисти. Бытовая ситуация, и правда, чего это я переживаю?
Не привыкшие слышать от Дайчи столько сарказма, Сугавара и Куроо удивленно переглянулись.
— Что, доконали мы тебя? — участливо спросил Куроо.
Дайчи поднял на него усталый взгляд, и у ифрита что-то перевернулось внутри.
— Нет, все нормально. Пойду начну, пожалуй, обход. Вы возвращайтесь к себе, нечего бродить на улице, скоро отбой.
Он еще раз провел ладонью по лицу, словно прогоняя наваждение, неловко махнул им рукой и заспешил в сторону учебного корпуса.
Куроо и Сугавара снова переглянулись:
— Что это с ним?
— Если б я знал. Поговоришь?
— Разве что после проверки.
— Хорошо.
Так, тихо переговариваясь между собой, ифрит и марид направились к общежитию.
Общежитие гудело ульем и еще даже не думало отходить ко сну. Только за одной дверью царила непривычная для этого здания тишина.
Тендо усадил голема на одно из кресел, а сам принялся споро перестилать белье на кровати, негромко рассуждая:
— Знаешь, Вакатоши-кун, нам следует как-нибудь выбраться на озеро. Свежий воздух, живность там всякая, песок на пляже. В общем, красота неописуемая, тебе должно понравиться. Как считаешь?
Он оглянулся через плечо, ловя на себе загадочно мерцающий в полумраке взгляд Ушиджимы. Ах, ну да, свет. Тендо забыл зажечь свет. Он окинул взглядом постель, потом окно, из которого на пол лились молочно-белые лучи луны, и решил оставить все как есть.
— Идем, пора баиньки.
Голем медленно поднялся с места, так же неторопливо преодолел несколько метров до Тендо и кровати и рывком стянул через голову одолженную кем-то рубашку. Сатори сглотнул.
— Вижу, ты тут справишься и без меня, — торопливо заговорил он, лишь бы не молчать и не пялиться на обнаженный торс голема. — Я пойду к себе, Вакатоши-кун. Моя комната на первом этаже, а Энношиты — за соседней дверью. Если что понадобится — зови, хорошо?
Ушиджима, во время монолога стянувший штаны, забрался под одеяло и пронзительно уставился на Тендо.
— Ну что? — плаксивым голосом спросил он, не решаясь заглянуть в чужую голову. Перспектива прочесть в чужих мыслях что-то, не соответствующее его ожиданиям, впервые в жизни пугала.
— Тендо? — Голем выпростал руку из-под одеяла и поймал его за мельтешащий рукав.
— Да?
Голем прикрыл глаза и шепотом повторил:
— Тендо.
Сатори обреченно застонал: что за напасть? Но покорился тянущей его руке и подошел вплотную к кровати.
— Спокойной ночи, Вакатоши-кун, — тихо произнес он и прикоснулся губами к гладкому лбу. — Увидимся завтра.
Голем отпустил рукав, спрятал руку под подушкой и удовлетворенно вздохнул, неуловимо улыбнувшись.
Тендо подоткнул ему одеяло, мысленно обозвав себя наседкой, задернул занавески, чтоб лунный свет не мешал голему отдыхать, и тихо вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
— Что ж происходит-то! — на грани слышимости взвыл он, прислоняясь лбом к стене коридора.
— Все в порядке?
Тендо повернул голову на голос и чертыхнулся. У соседней двери стоял Энношита, уже взявшийся за ручку, но еще не успевший войти в комнату.
— Все просто замечательно! — язвительно ответил Тендо и оттолкнулся от стены.
— Что не так? — настороженно повел головой Энношита, чуя угрозу в крадущихся шагах приближающегося духа.
— Что не так? Что не так?! Да что ты понимаешь вообще?!
Энношита не отступил ни на шаг, несмотря на замершего перед ним Тендо. Да и некуда ему было отступать: не биться же затылком об дверь, в самом-то деле.
— Хочешь поговорить об этом?
Тендо опешил от спокойного уверенного голоса. Отшатнулся. Рука сама собой взлетела к затылку, цепляясь за растрепавшуюся за день косу. В голове царил такой сумбур, что Тендо пока не готов был ни с кем это обсуждать.
— Нет. Нет, не хочу.
— Ты ведь еще помнишь, что он голем?
— Я сказал, что не хочу об этом говорить!
— Тогда спокойной ночи, Тендо. — Энношита даже попытался улыбнуться, счастье, что сатори и не подумал влезть к нему в голову.
Тендо невнимательно кивнул, развернулся и направился к лестничному пролету.
Энношита проводил его взглядом и тяжело вздохнул. День был слишком насыщенным. Тем более для человека, совмещающего свои обязанности с обязанностями Шимада-сана. Когда он уже вернется?
Энношита вошел в свою комнату и, не раздеваясь, ничком повалился на кровать.
Завтра нужно встать пораньше, вертелись в голове мысли. Завтра нужно сходить в библиотеку, вычитать все, что есть в книгах о сильфах. На парах преподают только самые основы, а ему, чтоб помочь Куними, нужно будет узнать все, что можно и что нельзя. А еще не мешало бы освежить в памяти обряды и традиции русалов, в том числе — полукровок. Не давала ему покоя мысль об отце Ойкавы. Так что копать он собирался именно в этом направлении.
Тут же всплыли в памяти слова Ойкавы о том, что он не смог побороть свой страх. Энношита перевернулся на бок и свернулся калачиком.
Чушь. Это чушь, что он ничего не смог сделать. Просто никто не знает, насколько огромен был страх Энношиты. Некромант-самородок. Так за красивые глаза не называют. Как и не дают прозвищ вроде Лекаря Мертвых. Это накладывает такие обязательства, что ошибиться хотя бы один раз смерти подобно.
Однако же Энношита ошибся. И ему повезло остаться в живых. Если, конечно, можно назвать везением жизнь, в которой от тебя отреклась семья, а сам ты на психологическом уровне стал пустышкой, неспособной воззвать к собственным силам в страхе, что случившееся может повториться.
В Академии Энношита закончил только первые четыре года общих курсов. Ему, обучавшемуся некромантии с малых лет под руководством одного из Отшельников, ни к чему были узконаправленные специализированные курсы. В Академию его устроил тот же Отшельник, которого сам Энношита иначе чем дядей не называл.
После окончания обучения он начал практиковать, но, не продержавшись и года, провалился. Провалился так, что и врагу не пожелаешь, оставшись в итоге совершенно один, на улице, не зная абсолютно ничего, кроме некромантии, и без гроша в кармане. Возможно, его история так и закончилась бы, не начавшись, если бы Энношиту не подобрал Шимада и не предложил вернуться обратно в альма-матер, но уже в качестве ассистента преподавателя. Так из Лекаря Мертвых Энношита переквалифицировался в непрактикующего некроманта, которому только и оставалось, что учить студентов теории.
Но до возвращения в Академию пришлось пройти долгий и трудный путь реабилитации, чтоб хотя бы перестать отрицать свою сущность и смотреть на юных некромантов без отторжения, что вызывали в нем собственные силы.
И вот он тут, с успехом учит уже второй год, подменяет Шимаду, даже иногда находит в себе смелость воззвать к своей силе, когда того требует ситуация, как в случае с потерявшим сознание сатори. А Ойкава берет и заявляет, что он бесполезен.
Энношита сжался еще сильнее. Он думал, что привык, но это задевало. Так сильно, что становилось больно. Почти как тогда. Он с силой зажмурился, только чтобы не вспоминать те обстоятельства, после которых от него отвернулась семья, а соседи с позором выгнали из городка, швыряя в спину вилы и проклятья. Нет, он не будет вспоминать это. В его силах вновь затолкать воспоминания как можно глубже. Он ведь хорошо справлялся. Правда хорошо.
Энношита прижал подушку к лицу. Все будет хорошо. Он сможет. Все в его силах.
И в этот раз тоже.
Так он и уснул, не раздевшись, не разувшись, прижав к мокрому лицу подушку. А утром начался новый виток проблем, и о переживаниях предыдущего дня Энношита даже не вспомнил.