"Межрасовая Академия" нечисти

      Архив находился на первом подземном этаже полигона. Ниже располагались только лаборатории некромантов. Энношите и Футакучи в силу специфики изучаемой специальности была знакома планировка подземных лабораторий. Остальные же никогда дальше архива не спускались, да и в самом архиве каждый побывал разве что по разу, вскоре после поступления. Ничего интересного тут быть не могло, а в лаборатории некромантов разрешено было входить только самим некромантам да преподавателям. Остальные могли попасть туда только на отработку наказания, а отмывать малоаппетитные результаты экспериментов некромантов дураков не было.       — К чему такая спешка? — недовольно разворчался Тендо, оглядывая завалы из коробок и книг. — Разве нельзя заняться этим после каникул?       — А ты хотел бы проводить выходные под землей, вместо того чтобы заниматься дипломом? — спросил Энношита, тоже без энтузиазма разглядывая предстоящий фронт работ.       — Вообще-то, у меня уже год как на руках предложение о работе в рядах королевских дознавателей, мне даже необязательно заканчивать Академию. — В голосе Тендо скользнуло высокомерие. — И во время практики я собираюсь убедить в этом своего будущего начальника.       — А голема с собой ты на практику тоже возьмешь? — фыркнул Футакучи, засучивая рукава. За то, что Энношита и Ямагучи вернули к жизни Аоне, он готов был в одиночку разгрести все архивные документы, даже если для этого потребуется провозиться до выпуска. Вслух об этом он, однако, сообщать не спешил.       — Труповедам слова не давали, — огрызнулся Тендо и нежно коснулся руки обеспокоенного Ушиджимы.       — Так, давайте без ругани, — призвал их к порядку присоединившийся Дайчи.       — Тебя-то за что? — удивился Нишиноя.       — Он же староста, — напомнил Яку и бросил на Дайчи сочувствующий взгляд. Сам же Яку был не только наказан за участие в ночном ритуале, но как староста факультета нечисти он был обязан следить за тем, чтобы Тендо не отлынивал от работы.       — Итак, — Энношита хлопнул пару раз в ладони, привлекая внимание и прекращая все разговоры. — В общих чертах — все эти ящики забиты хламом из здания бывшей здесь раньше школы магов. Тут старые списанные книги, научные труды, выпускные работы студентов, монографии, графоманство, личные дела, журналы и прочий никому не нужный хлам. Но нам велено все это разобрать, рассортировать и разложить по полкам. — Он махнул рукой в дальнюю часть архива, где у стен приткнулись громоздкие книжные шкафы, каждый высотой до неблизкого потолка и поражающей воображение ширины. — Сослали нас всех сюда, боюсь, до вашего выпуска. Так что располагайтесь, разбирайте обязанности и ни в коем случае не подожгите что-нибудь из этого. Иначе сгорим в два счета.       Если учесть, что никто из присутствующих с огнем не дружил, предостережение было лишним. Энношита оглядел пугающие завалы коробок и тяжело вздохнул. Архив под полигоном представлял собой огромное помещение, не поделенное на комнаты, потолок которого подпирали колонны, где-то облупившиеся, где-то потрескавшиеся. Прямо в центре зала потолок заметно просел и расползся глубокими длинными трещинами, и Дайчи с Яку нет-нет да поглядывали на него с опаской: как бы не оказаться погребенными под тоннами земли, песка и камня. По краям у стен стояли шкафы, о которых Энношита упоминал ранее, а в центре и под каждой колонной были навалены видавшие виды деревянные ящики, где заколоченные, а где без верха, набитые под завязку книгами, свитками и неподшитыми стопками хрупкой бумаги.       — Это привет от Танаки? — указал пальцем на просевшую крышу Нишиноя, проходя к центральным завалам.       — Похоже на то, — согласился Дайчи. — Он едва не пробил беднягой Фукунагой площадку полигона.       — А не обвалится? — боязливо спросил Ямагучи. Он все еще выглядел скверно, но на отработку наказания прибежал довольно бодро. Все же лучше, чем сидеть взаперти в лекарской, куда его запрятал Шимада, и умирать от скуки и тоски без возможности увидеться и помириться с Тсукишимой.       — Колонны выдержат. Должны, по крайней мере.       — Как-то неуверенно звучит твой голос, ассистент-сан, — протянул сатори и тоже недобро глянул на потолок. Он, конечно, долгожитель, но далеко не бессмертный.       Энношита постучал пальцем по ближайшей колонне.       — Я хотел сказать деканам про аварийность. Но с последними событиями было как-то не до капитального ремонта. Так, ладно. Закрыли тему. Начинаем разбор. Берите по ящику и разбирайте содержимое. Научные труды, литературу и монографии — к северной стене. Личные дела бывших студентов, журналы успеваемости и наказаний — к восточной. К южной — все учебники моложе двух сотен лет. Все остальное, не попадающее под названные категории: свитки, схемы, графики, карты, — к западной стене.       Ребята разбрелись, каждый подтянул к себе по массивному ящику и с неохотой зарылся в покрытые многолетней пылью бумаги. Дайчи поискал взглядом обозначения на ящиках, но тщетно. Если архивариус в школе магии когда-то и существовал, то забросил работу никак не меньше сотни лет назад. Большая часть ящиков была не подписана. А те, с которыми мистический архивариус все же имел дело, содержали в надписях какие-то каббалистические знаки вперемешку с ничего не дающими цифрами. Пришлось рыться наобум и надеяться на то, что первым на информацию о Хибариде наткнется он сам, а не Энношита.       Периодически то там то тут раздавались одинокие реплики.       — Хей-хо! Я нашел выпускной альбом Вашиджо-сенсея!       — Это что, алхимический справочник адептов хаоса?       — Как собрать голема из соломы, куриных потрохов и слюны виверна. Маленькие хитрости больших игрушек. Не в обиду тебе, Ушиджима-кун.       — Да.       — Атлас погасших созвездий. Какая хорошая вещь.       — Хей! Не таскать казенное имущество!       — Журнал наказаний факультета магов. Некомата Ясуфуми подговорил Укая Иккея прыгнуть с крыши сарая, используя ненастоящее заклинание левитации. Укай получил три перелома, Некомата — отстранение от занятий и неделю чистки лабораторий некромантов.       — Далеко не убирай, Ноя, потом почитаем.       — Давайте серьезнее!       — Прости, ассистент-сан.       — И прекрати так меня называть, Тендо.       — Какие мы обидчивые. О! А это у нас что такое? Похоже совсем новая коробочка.       Ребята настороженно оторвались от своих занятий. Раздался шорох, затем — треск рвущейся бумаги и звон от разбившегося о каменный пол стекла с довольно увесистым содержимым.       — Что за?       — Тендо!!!       Тсукишима спешил в канцелярию. Секретарь через младшекурсника передал ему, что пришел ответ на отправленное письмо. Сердце колотилось как безумное. Тсукишима и так не находил себе место после вчерашней ссоры, а тут обухом по голове — сообщение от брата. Что там? Каков ответ? Отзовется ли Акитеру или это уведомление о том, что Тсукишима Акитеру по данному адресу больше не проживает?       Коридоры мелькали перед глазами, Тсукишима несся не чувствуя ног, напряжение последних дней подгоняло его не хуже стаи голодных оборотней за спиной. Кабинет казначейства, зал для собраний, общий деканат и наконец канцелярия. Он замер, сделал глубокий вдох и толкнул дверь. Секретарь кивнул ему, указал канцелярским ножом на дальнюю парту, настолько покосившуюся, что без вмешательства магии она бы на кривых ножках не устояла, и вернулся к своим делам. Тсукишима запоздало поздоровался, поблагодарил и степенно, сдерживаясь, чтобы не сорваться на бег, приблизился к парте. На столешнице кучкой лежали письма, адресованные студентам Академии, среди пары конвертов для Уссури, Сакусы, свитка — подозрительно смахивающего на лист водоросли — для Ойкавы Тсукишима нашел свой, смахнул чешуйки, налипшие от послания для русала, и надорвал конверт, жадно вчитываясь в короткое сообщение:       «Оставайся в Академии. Я буду через неделю».       Неделю? Еще целую неделю? Тсукишима перевернул лист, надеясь отыскать там пояснения, но тот был девственно чист, ни пятнышка, ни черточки, кроме наспех нацарапанной записки. Ждать целую неделю, избегая студентов, преподавателей, Ямагучи? Сдавать чертовы экзамены?       Нет, все могло быть гораздо хуже, Акитеру вообще мог забрать его только в следующем семестре. Но настроение от этого лучше не становилось. Тсукишима еще раз перечитал кривую строчку, действительно написанную в спешке, и нахмурился. Слишком рано он сложил вещи.       Из раздумий его вырвал громкий звук с улицы. Учебный корпус тряхнуло, зазвенели стекла в окнах, а мебель заметно подскочила. Несчастная парта, не выдержав свалившихся на нее испытаний, рухнула, погребая под собой чужие послания. Тсукишима подступил к окну, безошибочно находя источник шума — от разрушенного полигона поднимался дым. Разметенный ударной волной песок быстро оседал во внутреннем дворе.       Письмо медленно спланировало на пол из ослабевших пальцев. Тсукишима еще ничего не понял, а ноги уже понесли его прочь из канцелярии. По коридору до лестницы вниз, на первый этаж, через столовую к выходу. Только тут он заметил, какая в дверях давка и что по крайней мере две трети Академии рвется наружу выяснить в чем дело.       Взрыв и последовавший за ним грохот осыпающегося потолка оглушил всех. Никто не успел ни подготовиться, ни выставить элементарный щит от физического воздействия. Ребят взрывной волной раскидало по дубовым стеллажам, которые едва выдерживали натиск разваливающегося потолка. Дымом и пылью заволокло глаза.       Дайчи со стоном попытался встать, но ни пошевелиться, ни вдохнуть не смог. Дышать было нечем, а на груди лежал внушительный, опустошенный лишь наполовину ящик. В нос начал настойчиво забиваться запах гари. И это заставило шевелиться сильнее, чем предшествующий ему взрыв. Если загорится содержимое архива, они изжарятся тут заживо. Он с трудом приподнял зажатую ящиком руку и с третьей попытки сумел спихнуть ее в сторону.       — Ребята! — Кашель раздирал горло, но найти вверенных ему студентов и убедиться в их сохранности было важней очередного глотка воздуха. Если обвалился полигон, то из Академии наверняка должны были заметить взрыв, и помощь уже в пути. — Отзовитесь!       — Дайчи-сан, — слабо отозвались справа. Кажется, в той стороне находились Ноя и Яку.       — Ноя?       — Я, — сипло отозвались снова. — Мы с Яку относительно целы. Не могу найти остальных.       — Ноя, идите к лестнице наверх, осмотрите ее, и, если выход не завалило, срочно выбирайтесь. Эти стеллажи не продержатся долго.       — Хорошо.       Дышать стало чуть свободнее. Значит, как минимум двое в относительном порядке. По другую сторону от него должны были находиться Ямагучи и Футакучи.       — Ямагучи! — позвал он, на ощупь пробираясь в сторону их предполагаемого нахождения.       В ответ не раздавалось ни звука, кроме периодически срывающихся с раскуроченного потолка камней да треска занимающегося пламени. Становилось жарче. Дайчи стер со лба набежавшую струйку крови и встал на четвереньки. Под руки попадались обломки дерева, тлеющие листы оборванных взрывом книг, мягкие окровавленные пальцы. Дайчи сглотнул и проследил скользкую кожу, молясь всем богам, чтоб они не оказались отделены от тела.       Пальцы под рукой дернулись и сжались в кулак. Дайчи подтянулся и приблизился к заваленному досками и камнями обладателю живой и, к счастью, целой конечности.       — Савамура-сан, — хрипло прокашлял незамеченный рядом Футакучи, ему обломком колонны придавило ноги, и он никак не мог выбраться.       Значит, это Ямагучи, быстро сообразил Дайчи.       — Не дергайся, сейчас я тебе помогу.       — Сначала ему, — воспротивился Футакучи.       Как дети! Дайчи привстал и уперся в самый массивный кусок, с трудом сдвигая его с застонавшего Ямагучи. Камень с грохотом рухнул по другую сторону от окровавленного тела. Пот от повышающейся температуры и кровь застилали глаза, заставляя набегать слезы бессилия. Дайчи спихнул с Ямагучи несколько обломков ящиков, стер с лица пыль и заглянул в приоткрывшиеся глаза.       — Двигаться можешь?       — Кажется, да.       — Лечись, нужно разыскать остальных.       Ямагучи помотал головой, неожиданно резво для таких ран поймал Дайчи за ладонь и пустил по руке поток исцеляющей силы.       — Рехнулся! Я велел тебе лечить самого себя! Я цел.       Ямагучи снова мотнул головой, перевернулся на живот и, встав на четвереньки, пополз в сторону Футакучи.       И только осознав, что прекрасно видит все передвижения подопечных, Дайчи понял, что пожар все же разгорелся — в заваленном, забитом до отказа дымом и пылью архиве посветлело от рыжих всполохов пламени. Огонь разгорался с пугающей скоростью, расползаясь от центра к краям по обломкам деревянных ящиков и обрывкам разлетевшихся бумаг.       — Некогда упрямиться, — снова повысил голос Дайчи.       — Помогите лучше, Дайчи-сан, — твердо позвал Ямагучи. И Старосте не оставалось ничего другого как подползти к ним.       Ямагучи нашел железный штырь, обломок одного из тех, что поддерживали потолок архива в целости, несмотря на суровость проводимых на полигоне боев. Они вместе приспособили обломок под рычаг и с трудом, но просунули под кусок колонны, который придавил ногу Футакучи.       — На раз-два, — скомандовал Дайчи, и Ямагучи серьезно кивнул.       Они налегли на штырь, с трудом сдвигая камень, Футакучи с болезненным стоном поспешил выползти из-под него.       — Цел?       — Более-менее, — глядя, как быстро пропитывается кровью измочаленная штанина, сквозь зубы произнес Футакучи.       Обмен любезностями прервал полный дикой боли крик.       — Тендо, — испуганно оглянулся в ту сторону, откуда раздался вопль, Ямагучи.       Тендо больно ударился затылком о каменный пол, зажмурился, прикусил губу, собираясь высказать голему все, что он думает о таком способе транспортировки, когда их догнал взрыв. Голема швырнуло на Тендо, а следом на них рухнула многотонная крыша архива, удерживающая на себе всю площадку полигона. Тендо зажмурился сильнее, сжался в комок, пережидая оглушительный грохот рушащегося потолка. Но что удивительно — ни один обломок не сумел его достать, не считая пыли и мелких острых осколков, изранивших лицо и руки.       Дождавшись, когда затихнет камнепад, Тендо все же попытался открыть склеенные кровью и пылью глаза. К щеке прикоснулась ладонь, шершавые подушечки пальцев огладили скулу, прошлись по векам, стирая кровь и пыль, и сквозь затихающий грохот камней и гул разгорающегося пожара до духа донеслось тихое:       — Тендо.       Он распахнул глаза и вскинулся, оказываясь лицом к лицу с нависающим над ним големом. Из груди, прошив тело насквозь и совсем чуть-чуть не достав до Тендо, торчал железный штырь. Крови не было. И этот факт пугал намного сильнее, чем торчащая из голема железка. Крови не было. Зато была рыжеющая от пробитого места по краям кожа. И застывшая на лице голема улыбка.       — Вакатоши-кун? — позвал Тендо, приподнимаясь на локтях и оказываясь на одном уровне с еще человеческим лицом. — Вакатоши-кун?       На лбу голема медленно проступила руна жизни, и Тендо с болезненным вниманием следил, как черточки медленно перетекают в руну смерти. Руну, которая проступает на големе только тогда, когда он исполнит свое предназначение. Как раз перед тем, как рассыпаться в пыль.       Голем последним рывком отодвинул Тендо в сторону, чтоб железный штырь не причинил ему вреда, когда тело перестанет его удерживать. Еще раз позвал духа по имени, произнес еще что-то столь же короткое, только не в пример тише. И рухнул, рассыпаясь рыжими глиняными обломками по запыленному полу.       — Нет!!!       Первыми у разрушенного полигона оказались элементали. Остальные еще бежали на полпути, когда Куроо, объятый пламенем от осознания произошедшего, кинулся ко входу на подземные этажи. Сугавара опередил его на несколько мгновений и так яростно выругался, что стало ясно — лестницы больше не существовало. По крайней мере той ее части, по которой можно было попасть в архив.       Площадка полигона просела настолько, что кое-где проглядывали полуразрушенные колонны, подпиравшие потолок. Сквозь щели между камней пробивались бодрые языки пламени, кое-где даже можно было заметить тлеющие обрывки книг и ящиков.       — Что произошло? — подоспел запыхавшийся Укай-младший.       — Понятия не имею. — Голос Куроо трещал, как разгоравшийся пожар. Ифрит с трудом удерживал себя от полного обращения, трезво понимая, что своим пламенем только подольет масла в огонь. Как никогда ненавидя свою сущность.       — Архив. Взорвался.       Сугавару била крупная дрожь, говорить он мог только рублеными фразами. Мысленно он был там, под тоннами камня и песка, где остался человек, который ни ему, ни Куроо не безразличен. Дайчи был там, нуждался в помощи, а они ничего не могли, совершенно ничего. Чувство бесполезности только усиливало страх, сжимало сердце беспомощностью. Сугавара бросил взгляд на Куроо, встречаясь с такими же потерянными испуганными глазами, и место страху тут же уступила злость. Это все из-за него, из-за него они не успели объясниться! А теперь неизвестно даже жив Дайчи или же…       С горизонта шквальным ветром, пригибающим деревья чуть ли не до земли, в мгновение ока пригнало грозовые тучи. Сверкнула молния, грохнул близкий гром.       — Сугавара, нет! — крикнул Укай-младший, встряхивая марида, глаза которому уже заволокла белая пелена. — Если ты сейчас обрушишь на них ливень, то они захлебнутся в кипятке.       — А если нет, они сгорят заживо!       — Помощь уже в пути. — Укай махнул рукой в сторону бегущих из Академии преподавателей и студентов.       Сугавара с трудом вернул себе самообладание, глаза потемнели, но облака остались на месте, накрапывая мелким злым дождиком.       — Вы идите, — решил отправить ребят к лестнице Дайчи, как до этого Яку с Ноей, — идите к лестнице на выход и позовите на помощь. Я за Тендо и големом.       — Хорошо, — Футакучи оперся о плечо лекаря и повернулся в ту сторону, где ориентировочно находился выход.       — Нет! — Ямагучи дернулся назад, едва не уронив на пол еле держащегося на ногах Футакучи. — Я с вами!       — Ямагучи, некогда спорить, найдите выход, иначе мы все здесь умрем.       — А если Тендо пострадал настолько, что вы не сможете ему помочь? Я должен пойти с вами. Я должен!       Дайчи сжал плечи Ямагучи и заглянул в упрямые глаза, встречая всполохи бушующего пожара не только горящего архива, но и внутренней решимости лекаря.       — Послушай, послушай меня! — тряхнул он Ямагучи как куклу, тоже чуть не уронив все еще опирающегося на него Футакучи. — Если ты тут застрянешь, кто поможет ребятам? Они идут к выходу, но что, если лестница завалена? Что, если им никак не выбраться? Им нужно будет дождаться помощи, которая неизвестно когда прибудет. И вот тут им понадобишься ты. Чтобы дожить до того момента, когда нас всех спасут, понимаешь ты меня или нет?! Иди с Футакучи.       — Дайчи-сан…       — Не спорь! — рявкнул Дайчи, не выдерживая. Но все же нашел в себе силы смягчить тон и более миролюбиво закончил: — Я найду Тендо и присоединюсь к вам, хорошо? А теперь идите. Идите же!       Ямагучи поволок шипящего от боли Футакучи, попеременно то бросая взгляд на оставшегося Старосту, то вливая почти неконтролируемый поток живительной силы в некроманта. Дайчи махнул им рукой и повернулся в ту сторону, откуда услышал крик.       После убойной дозы лекарской силы мелкие ссадины мгновенно затянулись, а более серьезные раны начали чесаться, заживая. Голову заметно припекало и не только от пореза, сочившаяся из него кровь заливала глаза. Температура в помещении неумолимо росла вверх.       Он продирался сквозь нагромождения камней, под ноги лезли треснувшие тлеющие ящики, то и дело приходилось замирать, пережидая новое обрушение. Дайчи устал обновлять магический щит от физических атак. От едкого дыма он не спасал, но хотя бы защищал от падающих на голову камней и сыпавшего песка. Дымно было настолько, что на шаг вперед ничего не было видно. Дайчи приходилось на ощупь обходить каждый метр пространства по краям от пожарища. Пламя подобралось почти к самым шкафам, кое-где уже занялись нижние полки.       Кровь почти перестала течь, теперь глаза застилал едкий пот, руки местами обзавелись ожогами намного серьезнее того, который Дайчи заработал во время похода на озеро. В голову против воли полезли невеселые мысли. Если он не выберется отсюда — а шансов оставалось все меньше, — что будет с элементалями? Как они воспримут новость о его смерти? Да, последние пару дней они не разговаривали, и Куроо с Сугой целенаправленно избегали любого контакта, умудряясь исчезать прямо из-под носа. Но почти восемь лет дружбы и для них должны что-то значить, ведь так?       С потолка рухнул очередной камень, пробив брешь в щите, и Дайчи дернулся в сторону от удара в плечо. Кость неприятно хрустнула, огонь лизнул и так опаленную штанину.       — Дьявол! — выругался он, зажал выбитое плечо и отскочил в сторону от горящей коробки.       Он собирался уже продолжить поиски Тендо, когда взгляд упал на обугленный, но все еще не прогоревший до конца бок коробки. Черная полустертая надпись различалась с трудом, но Дайчи привлекло не это, а маленькая нацарапанная гвоздем руна огня. Пламя с усердием пожирало дерево, пытаясь добраться до содержимого, подгоняемое руной. Но Дайчи успел быстрее: пнул коробку в сторону песчаной насыпи, сбил здоровой рукой огонь и вытряхнул содержимое на более-менее чистый участок пола.       Времени было в обрез, но он внимательно изучил каждую папку, прежде чем добрался до той, которую некто неизвестный пометил такой же руной. Значит, она тоже должна была сгореть? Неужели взрыв в архиве не был несчастным случаем? Дайчи убрал папку за пояс, прикрыл туникой от искр и отложил размышления на потом. Для начала нужно спастись. И спастись всем вместе.       Тендо Дайчи нашел в гораздо более плачевном состоянии, чем остальных ребят. Хотя с виду он был цел и даже сильно не пострадал. Но на лице, мертвенно бледном, с подтеками крови и грязи, застыло такое выражение ужаса, что Дайчи стало не по себе. Голема рядом с ним не было, и это тоже здорово настораживало. Но времени разбираться не оставалось. Пламя подобралось почти вплотную к стенам, с жадностью пожирая сухую, истлевшую от времени бумагу.       Несколько искр долетели до Тендо, и, прежде чем Дайчи смог что-то сделать, волосы сатори занялись быстрым безжалостным пламенем.       — Тендо, очнись! — крикнул беспомощно Дайчи, кидаясь к нему.       Но Тендо не двигался, все еще с ужасом глядя в пространство перед собой. Огонь словно бы не причинял духу ни грана боли. А шикарная грива блестящих красных волос уже прогорела до маловразумительного ежика. Дайчи зачерпнул просыпавшегося с полигона песка и сбил пожирающее уже кожу пламя.       — Нужно идти, Тендо. — Он попытался приподнять сатори, но выбитое плечо прострелило болью. А тот даже не пытался помочь, полулежа на сломанных ящиках.       Треск и грохот осыпающегося потолка отвлекли Дайчи от бесполезного занятия, он вскинул голову, глядя, как на них летят глыбы камня. Окружающий их щит мигнул и погас с первым же ударом. Дайчи прижал голову сатори к груди, накрыл свою здоровой рукой и приготовился к боли.       Но ее так и не последовало.       На них осыпалась только безобидная крошка и белесый пепел от уничтоженных камней. Шум стих. Дайчи стряхнул с головы пыль и снова посмотрел наверх. То место, где они с Тендо лежали, накрывал плотной красноватой пеленой щит. На глазах Дайчи с потолка сорвался еще один камень и, соприкоснувшись со свечением, рассыпался в пыль.       — Целы? — Из-за груды сваленных ящиков, утирая с лица пот и сажу, прихрамывая, вышел Энношита.       — Энношита!       Дайчи обрадованно вскинулся и тут же замер. Энношита. Энношита, о котором он забыл, когда перебирал в голове всех, кто был в архиве. О котором он даже не вспомнил, когда кинулся искать Тендо. Его объял такой ужас от собственной невнимательности, что Энношита обеспокоенно над ним склонился.       — Ты в порядке, Дайчи?       — Д-да, — заикаясь ответил он, отведя взгляд. Посмотреть в глаза Энношиты он не мог.       — Где остальные?       — Я отправил их к лестнице. Если ее не завалило, то они благополучно выберутся наружу, — сообщил Дайчи своей обожженной ифритом ладони. Точно такой же болью его сейчас жег стыд.       — Тогда нам тоже пора выбираться. Где Ушиджима?       Тендо затрясло при звуках имени голема. Он вскинул невидящий взгляд на Энношиту, стиснул голову руками и закричал. С надрывом, взахлеб хватая ртом воздух для следующего крика. Кричал, пока не охрип. Забился на ящиках, ранясь о щепки и гвозди. Дайчи едва мог его удержать.       — Тендо! — Энношита сбросил оцепенение и кинулся к ним.       — Успокой его!       Дайчи держал вырывающегося Тендо в объятиях и беспомощно смотрел на Энношиту. Сам он ничего сделать не мог. Красноватое свечение над ними на секунду мигнуло и погасло, переползая на ладонь Энношиты. Он провел рукой по лбу Тендо, насильно погружая его в транс, и вернул щит на место.       — Что произошло? — спросил он, переведя дух.       Дайчи, на руках которого обмяк сатори, неопределенно пожал здоровым плечом. Он понятия не имел, но Тендо впал в истерику от упоминания голема. Неужели с ним что-то произошло?       — Смотри, — позвал Энношита, указывая на место под рухнувшей плитой, чудом держащейся на единственном железном штыре. Все вокруг было завалено обломками сухой красной глины, заметно выделявшейся на фоне серой пыли и желтоватого песка.       — Голем развалился? — предположил Дайчи, пытаясь закинуть на себя бесчувственного Тендо.       Энношита поспешил помочь.       — Думаю, да. Иначе что еще могло вызвать в нем такую бурную реакцию? — Энношита с жалостью посмотрел на повисшего между ними духа. — Идем к остальным.       Они пробирались по завалам, обходя все увеличивающиеся очаги пламени, едва ли не наощупь, под покровом красного щита разрушения Энношиты. Дым стоял такой, что ни друг друга, ни пути к выходу видно не было. Шли почти наугад, ориентируясь по стене, на которую Энношита опирался. Глаза разъедала гарь, горло драло от непрекращающегося кашля. Дайчи, находящийся ближе к центру архива, чувствовал, как вздуваются и лопаются на открытых участках тела пузыри, как плавится кожа от близкого огня, как прилипает ткань одежды. Дышать было уже почти нечем. И вся надежда только на Шимаду и Ямагучи, способных в мгновение ока поставить их на ноги. Осталось только добраться до них живыми.       — Нашел, — хрипло выдохнул Энношита, проваливаясь рукой в щель разрушенного дверного проема.       На звук его голоса оттуда тут же высунулась измазанная сажей физиономия Нишинои.       — Это они! — заорал он за спину и посторонился. — Проходите. Лестница наверх разрушена, но на нижние уровни цела.       Они неуклюже протиснулись внутрь. Дайчи зацепил плечом обломок камня, стараясь не уронить Тендо, и на глаза от боли навернулись слезы.       — Дайчи-сан! — Ямагучи протиснулся между столпившимися ребятами на узкой, заваленной камнями площадке, и заметался между ними тремя, не зная, к кому кинуться первым.       — Как остальные? — игнорируя боль, первым делом спросил Дайчи, пока Энношита молча рассматривал всех.       Яку и Ноя выглядели целыми, разве что перемазаны сажей по самую макушку да надышались дыма по пути на лестницу. Футакучи сидел, прислонившись к уцелевшей стене, его лодыжку плотно обхватывала повязка, сооруженная из подола чьей-то туники. Ямагучи хрипло дышал, то и дело потирая помятые ребра, но в целом тоже выглядел намного лучше их троих. На Дайчи не было живого, не обгоревшего места, плечо выгнулось под невообразимым углом. Бесчувственного Тендо они положили на пол рядом с Футакучи. Энношита тоже не мог похвастаться невредимостью, но на ногах пока стоял, поэтому первым делом велел Ямагучи заняться Дайчи, а сам принялся осматривать крошащиеся ступени.       Дайчи под строгим взглядом Ямагучи безропотно сел на пол и дал себя осмотреть. Боль под чуткими дрожащими пальцами постепенно утихала.       — Ну что? — через несколько минут тягостного молчания и свежего покалывания исцеляющей магии бодро спросил он. — До свадьбы заживет?       Ямагучи поднял на него полные слез глаза.       — Все так плохо? — тем же тоном спросил Дайчи и на пробу сжал ладонь. Кожа на тыльной стороне лопнула, и по запястью потекла жижа, мало напоминающая кровь.       — Я… я… — Ямагучи всхлипнул. — Я смог только уменьшить боль и обеззаразить. Но на большее… — Из глаз покатились слезы. Ямагучи снова провел ладонью с тускнеющим зеленым свечением над обожженным предплечьем, но безрезультатно. — Я бесполезен.       — Не говори так, — мягко сказал Дайчи, но Футакучи его перебил.       — Разве ты не смог в прошлый раз вылечить пятерых воинов?! А у них были серьезные травмы!       — И провалялся после этого три дня в магической коме, — одернул его Энношита. — К тому же тогда у Ямагучи был полный резерв и накопитель, заряженный Шимадой. Верно?       Ямагучи кивнул, размазывая слезы по грязному от сажи лицу.       — Я мог бы… мог бы…       — Нет! — хором выпалили Энношита и Нишиноя.       — Ты не будешь использовать жизненную силу, — добавил Энношита. — Сейчас ты не один. Еще немного, и нас вытащат отсюда, а там уже за дело возьмется Шимада.       Нишиноя молча достал из кармана браслет из лимонной травы.       — Боюсь, в данной ситуации это как мертвому припарка, — тихо пресек его инициативу Яку.       Дайчи слушал их, а сознание уплывало; боль, притупленная Ямагучи, все еще гнездилась под кожей, змеей обвивая каждый сустав, каждый нерв и мышцу, но думать пока не мешала.       — Ямагучи, — позвал он. Лекарь поднял на него заплаканные глаза. — Ты молодец, все правильно сделал. Остальное доделает Шимада. Помнишь, что я сказал? Ты должен сделать так, чтобы мы все дождались помощи. А под всеми я имею в виду и тебя тоже. Так что лечи свои ребра, я же вижу, что тебе трудно дышать.       Крошечный кивок Дайчи скорее почувствовал, чем увидел. Перед глазами темнело, и совсем не от пары выживших мигающих факелов на стене.       Понаблюдав за тем, как Ямагучи тусклым зеленым свечением оглаживает собственную грудь, Энношита повернулся к остальным и кивнул на уцелевшую лестницу вниз:       — Мы можем спуститься в лабораторию. — А мы не загоним сами себя в ловушку? — засомневался Яку. — Огонь рано или поздно доберется и дотуда.       — Там у нас будет больше шансов дождаться помощи. — Энношита пожал плечами. — Это лучше, чем сидеть тут, где мы через несколько минут просто задохнемся.       — Тогда идем, — проморгавшись заключил Дайчи и тяжело поднялся. — Кто-нибудь возьмите Тендо.       — А с ним что? — спросил Нишиноя. Они с Яку встали по обе стороны от сатори и с трудом взвалили на себя бессознательное тело.       — Голем разрушился.       — Ох.       Нишиноя понимающе кивнул и без лишних слов поволок свою ношу вниз. Ноги Тендо цепляли полуразрушенные ступени и камни. Яку, пыхтя, как мог помогал его нести. Но их фееподобного роста явно не хватало на то, чтобы полностью оторвать Тендо от пола.       — Дайчи. — Энношита подошел к нему, не зная где поддержать, чтобы не задеть обожженные участки тела.       — Я сам, — разрешил его метания Дайчи. — Ямагучи хорошо меня подлатал, и совсем не больно.       Ямагучи за его спиной истерично всхлипнул. Энношита кивнул и переключился на Футакучи, помогая тому подняться.       Архив за покосившейся дверью на лестницу пылал так жарко, что в спину ребятам сквозь щели летели снопы искр. От удушающего жара воздух казался будто бы слегка поплывшим. Пока они спускались вниз, над ними разверзался настоящий ад. И будет чудо, если кто-то сможет пробиться сквозь эту сплошную завесу огня и дыма.       Преподаватели бестолково суетились вокруг воронки.       Куроо со злостью смотрел на их метания. И если бы у него была хоть одна идея, как вытащить Савамуру, ребят, из западни, он бы давно спалил весь этот копошащийся сброд. Но идей не было. Была только удушающая беспомощность, словно его кинули в море, приковав цепями ко дну. И клокотавшая внутри ярость никак не могла вырваться, захлебываясь его отчаянием. Если бы он только мог… если бы он не родился ифритом. Мысль мелькнула в голове молнией и прочно впилась в сознание. Кенма!       Куроо вихрем прошелся по рядам студентов и преподавателей, пугая концентрированным пламенем, и выцепил из сплошной толпы невысокую светловолосую фигурку своего соседа по комнате.       — Кенма! — крикнул он под грохот сорвавшегося из рук горгульи камня.       Вашиджо попытался было сдвинуть одну из верхних каменных глыб, как в его сторону полетело не меньше дюжины проклятий — своими необдуманными действиями он едва не обрушил остатки полигона на головы тех, кто мог бы выжить после взрыва.       — Прекрати, Танджи! — рявкнул декан Укай. — Без сведений о том, что происходит внизу и есть ли выжившие, мы и камня не сможем сдвинуть, чтобы не обрушить полигон и не причинить вреда!       — И что ты предлагаешь?! — Вашиджо рухнул на краю полигона и не глядя заблокировал чье-то проклятье. Не до разбирательств сейчас.       — Дьявол, как же сейчас не хватает элементаля земли, — пробормотал декан Укай, беспомощно глядя на центр воронки.       — Некогда сожалеть о том, чего у нас нет, — хлопнул его по плечу Некомата. — Давай думать, как распорядиться тем, что мы имеем. Кто еще без проблем смог бы туда проникнуть? — Он оглядел столпившихся преподавателей, находя взглядом куратора и декана факультета элементалей. — Мизогучи, есть идеи?       Мизогучи знал, кто бы это мог сделать, но совершенно не горел желанием произносить имя вслух. Но зря он рассчитывал на то, что ленивый сильф не вызовется добровольцем, за спиной уже материализовался Куними с решительным, серьезным выражением лица.       — Я пойду.       — Нет! — возразил Мизогучи чуть громче, чем следовало. — Куними, ты не можешь.       — Вы мне не указ, Мизогучи-сенсей. Это единственный выход. Сугавара — марид, для него это огненная ловушка. Куроо наоборот ифрит, он только поспособствует пламени, как и остальные огненные элементали. Магам не пробиться. А если начать тушить сейчас, мы просто запечем до хрустящей корочки всех выживших.       — Джинн тоже может пролезть, — упрямо гнул свое Мизогучи.       Рядом возник Кенма. Куними бросил на него быстрый взгляд. Тот кивнул.       — Мы полезем вместе. Будьте наготове.       Деканы переглянулись и тут же жарко заспорили, где и как лучше проникнуть под полигон, чтобы найти ребят. И как вытащить и чем помочь, в случае если обычными путями вызволить не получится.       — Собираешься спасать ненавистных тебе людей? — сквозь зубы процедил Мизогучи.       Куними прожег его яростным взглядом.       — Там не только люди в ловушке, — голос от бешенства сел.       — Даже если так, твоя версия о ненависти к нам рушится на глазах.       — Я не такой, как вы, — прошипел Куними. — Я не дам кому-то умереть только потому, что он человек. В отличие от вас… вашей расы.       Мизогучи возмущенно вскинулся, лицо пошло красными пятнами от злости:       — Не ровняй всех под одну гребенку. Разве того времени, что ты тут проучился, не хватило, чтобы понять? Не все люди одинаковые!       — Мнения свои вы насаждаете очень даже одинаково, — так же зло выпалил в ответ Куними и отвернулся, отходя к разрушенному краю полигона.       — Куними!       Кто-то тронул Кенму за плечо, отрывая от занимательного во всех отношениях спора.       — Да?       Кенма с досадой посмотрел на незнакомого светловолосого мужчину с безразличным рыбьим взглядом. Курокава, преподаватель некромантии, настолько редко покидал свою аудиторию, что большая часть студентов даже не знала его в лицо.       — Проверьте сначала лаборатории. Если лестница в них не разрушена, то ребята должны были попасть туда.       — С чего ты взял? — резко спросил декан Укай, отвлекаясь от дискуссии с Вашиджо.       — Я учил Энношиту. Я знаю, как он поступит в такой ситуации.       — Согласен с Хироки, — кивнул Шимада. — Если лаборатория цела, Энношита точно поведет их туда.       — Да, — Некомата кивнул на пылающий полигон. — Там явно больше шансов дождаться помощи.       — Хорошо, — кивнул Вашиджо. — Куними, Козуме, проникаете в архив как можно ближе к лестнице, обшариваете лаборатории и выясняете, в каком они состоянии.       — Как будем их вытаскивать? — спросил Укай-младший, глядя, как Куними меняет сущность на истинную, а Кенма превращается в маленький беспокойный смерч.       — Понятия не имею, — тихо ответил внуку декан.       В первой лаборатории некромантов уже было жарко, так что ребята, миновав ее, спустились на еще один уровень.       Энношита с внутренней дрожью распахивал дверь, ожидая привычного по последним курсам безразличного взгляда и бесцветного «вы опять опоздали» от своего когда-то любимого преподавателя. Во второй лаборатории он не был со времен обучения. А когда начал сам работать ассистентом, то не водил подопечных дальше первой лаборатории. Все же он преподавал теорию, а первая лаборатория подходила для этого идеально. Все практические занятия — кровавые ритуалы, поднятия мертвецов и создание личей — проходили этажом ниже. Как раз тут, где они сейчас и расположились, потрепанные, слегка обугленные, с несколькими сломанными на всех костями и бессознательным грузом в виде сатори.       Энношита зашарил по полкам и шкафам, стараясь не обращать внимания на чересчур правдоподобные учебные пособия. Нет времени на собственные психозы, нужно было вытащить из ловушки ребят, по его вине отправленных на отработку наказания в архив. Об этом, кстати, тоже думать бы не следовало, мотнул Энношита головой. Он еще успеет насладиться чувством вины, когда Шимада поставит всех на ноги. А пока он осматривал ящик за ящиком, с грохотом выдвигая их из-под длинного примыкающего к стене стола в поисках чего-нибудь, чего угодно, что помогло бы им выбраться. Ящик с ученическими ритуальными ножами, коробка с мелками, потрепанные учебники по упокоению и призыву. Большая корзина оплавленных свечей всевозможных расцветок и составов — на каждый ритуал свой. В одном ящике обнаружился полностью истлевший скелет курицы. Косточки звонко перекатились, когда Энношита с грохотом задвинул его на место.       Дым медленно заползал под плотно притворенную дверь. Ребята ютились в противоположном углу небольшой по габаритам лаборатории и тихо переговаривались. Они не слышали скребущих звуков с той стороны двери. Энношита настороженно замер, ящик выпал из рук, грохотом привлекая внимание всех остальных.       — Что случилось? — тут же подскочил Ямагучи. — Ты в порядке?       — Вы слышите?       В дверь словно швырнули пригоршню мелких камешков, и снова тишина.       Пока все пребывали в прострации, Яку медленно подобрался к двери и, обжигаясь о металлическую ручку, приоткрыл ее. В лабораторию ворвался вихрь вперемешку с дымом и искрами от подползающего пожара. Вихрь распался на две фигуры, и те рухнули на каменный пол, кашляя и задыхаясь.       — Ну конечно! — воскликнул Нишиноя, первым узнав в содрогающихся от кашля фигурах Кенму и Куними. — Джинн же может просочиться в любую щель!       — Если она достаточно широкая, я бы сказал, — хрипло возразил Кенма, бросая взгляд на дверь, почти вплотную притертую к полу.       Куними что-то невразумительно, но согласно прохрипел.       — Как вы нас вообще нашли? — удивился Яку, присаживаясь на корточки рядом.       — В архиве ад, если кто-то там остался, то точно не выжил бы. Поэтому мы прямым ходом рванули в лаборатории.       — Ну и как мы тогда будем выбираться? — Нишиноя задумавшись перекатился с пятки на носок и обратно. — Ждать, когда потушат пожар и расчистят лестницу мы не можем, — кивнул он за спину, где сидели в ряд, прислонившись, Дайчи, Футакучи и Тендо. Ямагучи метался между ними, поддерживая все слабеющими силами их относительно сносное состояние.       Яку в упор смотрел на Кенму, который неловко отводил глаза от такого пристального внимания, одновременно с этим пытаясь приподнять Куними.       — Кенма, а правда, что джинны умеют перемещать предметы на расстоянии?       — Неодушевленные предметы, — невнимательно ответил Кенма, прислоняя Куними к стене, а потом дернулся и недовольно переспросил: — Стой, с чего ты взял?       — Куроо рассказывал.       — Куро бы в бассейн макнуть для острастки.       — Круг перемещения! — воскликнул Энношита взбудоражено и с сияющими глазами оглядел остальных.       — Что?       Ребята непонимающе переглянулись.       — Ритуальный круг перемещения, — терпеливо начал объяснять Энношита. Идея его захватила, и он уже не мог стоять на месте, перебегая от одной полки к другой, собирая необходимые материалы. — Если жертва слишком большая для того, чтобы тащить ее на своем горбу до места проведения ритуала, некроманты рисуют специальный круг перемещения. Один круг рисуешь вокруг жертвы, а второй — там, куда ее нужно переместить.       — Никогда о таком не слышал, — с сомнением протянул Футакучи.       — Маленький потому что еще, — покачал головой Энношита. — Это преподают на последних курсах. А у нас среди выпускников некромантов нет.       — Ладно, мы нарисуем первый круг. Но кто нарисует второй?       — Кенма, вы можете вернуться обратно и предупредить Ойваке-сенсея?       — Что передать?       — Пусть рисует на поляне обычный круг призыва, только с привязкой на кровь. Символы такие, — Энношита взял мелок и принялся быстро-быстро набрасывать руны прямо на выкрашенной черной матовой краской стене, которую обычно так и использовали — для записей. — Четыре пространственные руны по сторонам света, символ некромантов, лучше два для надежности, руну материализации, руну вертикального перемещения, семь рун для живых объектов. — Он пробежался взглядом по наспех нацарапанным рунам. — Да, чуть не забыл, еще руну ограничения и завершения.       — Зачем руна ограничения?       — Вас Такеда-сенсей чему учил? — удивленно оглянулся он на Нишиною. — Руна ограничения нужна, чтобы круг сработал в пределах нашего мира. Или хотите оказаться где-нибудь в параллельной вселенной?       — Это все? — деловито спросил Кенма, запоминая перечисленные руны.       Энношита еще раз задумчиво оглядел свои записи. Ошибиться было никак нельзя, перемещение не та область, в которой допустимы малейшие огрехи. На преподавателей можно положиться, а вот сам он ни разу таким кругом за пределами лабораторий не пользовался. Да и было это страшно вспомнить когда. Года четыре прошло, не меньше.       — Вроде все. На черчение и активацию круга уйдет пятнадцать минут. Он должен уложиться в это время. Если возникнут вопросы по рунам, пусть зовет Такеду-сенсея.       — А почему не Курокаву-сана?       Энношита вздрогнул. О своем бывшем преподавателе по некромантии он старался не думать. Но Нишиноя, как всегда, со всей своей непосредственностью с ходу наступил на больную мозоль.       — Конечно, — запнувшись, кивнул Энношита. И, помявшись, добавил: — Можно позвать и Курокаву-сана. Даже лучше, если круг будет рисовать именно он.       Нишиноя бросил на него проницательный взгляд, Футакучи — недоуменный. Энношита нахмурился на такое неуемное внимание, отвернулся и принялся за начертание круга. Мало кто из студентов — да, кажется, только Дайчи — знали, что Энношита и Курокава не разговаривают друг с другом. Преподаватель по некромантии очень болезненно воспринял новость о том, что один из его учеников пытался, вопреки всем запретам, оживить мертвых друзей. Да что там говорить о повседневном общении, Курокава даже не пришел узнать о подробностях восстановления Аоне. А это уже о многом говорило. В частности о том, что Энношиты для Курокавы больше не существовало.       Куними бледный, полупрозрачный сполз по стене на пол.       — Ты в порядке? — тут же кинулся к нему Яку. Кенма замер за его спиной, взволнованный не меньше, но прятавший это за маской хмурой сосредоточенности.       — Воздуха… воздуха не хватает.       Ребята и сами заметили, как душно в помещении, но воздушному элементалю не хватало даже того, что еще не выгорело пожаром.       — Я пойду один. Куними пусть остается с вами.       Энношита посмотрел на едва не теряющего сознание Куними, потом на решительно настроенного Кенму и кивнул:       — Тогда восемь рун живых объектов. Куними возьмем с собой в круг. Запомни, Кенма — пятнадцать минут.       — Хорошо.       Кенма перетек в истинную сущность, Нишиноя приоткрыл дверь, выпуская его на задымленную лестничную площадку и тут же захлопнул за ним, не позволяя дыму ворваться в помещение.       — Отлично, план есть. — Энношита крепко сжал в руке толстый нейтрально-белый мелок. — Я буду чертить, отойдите все к стене.       Яку и Нишиноя, поддерживая под руки Куними, отошли к остальным, а Энношита принялся вычерчивать два больших круга, один внутри второго, чтобы все смогли поместиться. Сменив мелок на зеленый — с пространственными рунами всегда легче было работать с мелом, просоленным морскими водорослями,  — он принялся с усердием вычерчивать в получившемся кольце руны сторон света. Для живых объектов пришлось долго шарить в коробке в поисках глиняного мелка. Зато подсушенной, спрессованной в стержни кровью для некромантских знаков было занято полкоробки.       — Мы как будто порталом пойдем, — хмыкнул Нишиноя, следя за старательно выводящим знаки Энношитой.       — В некотором роде ты прав. — Энношита стер пальцем слишком длинную загогулину и продолжил, параллельно поясняя: — Порталы в больших городах завязаны на похожем принципе. Точнее, это некроманты позаимствовали метод перемещения, прибавив своих отличительных черт.       — А почему бы тогда не сделать просто портал?       Энношита стер со лба пот, размазывая красную кровавую пыльцу. В лаборатории становилось почти невыносимо жарко, Куними уже даже не хрипел, сидел молча, хватая ртом быстро иссякающий воздух, и дрожал.       — Для самого захудалого портала требуется непрерывный источник питания. Города потому и начали строить вокруг мест сил, чтобы порталы без проблем питались оттуда и не приходилось использовать по сотне магов в день на простенькое перемещение. Готово, — без перехода сообщил он. — Все в круг.       — Ты забыл руну завершения, — пробормотал Футакучи, сквозь прищур следивший за тем, что рисовал Энношита. Он поднялся с помощью Яку и захромал в центр.       — Руна завершения нужна только для принимающего круга, — пояснил Энношита. — У нас вместо нее руна начала.       Сказав это, он бросил в коробку последний мелок, подошел к Дайчи и присел перед ним:       — Как ты?       Дайчи расфокусировано на него посмотрел и неопределенно повел головой, морщась от ноющей, ни на миг не стихающей боли.       — Подняться сможешь?       — Да.       Энношита кивнул. Помочь он не мог, на Дайчи не осталось ни одного живого места, за которое можно было бы ухватить, не боясь причинить боли. Поэтому он переключился на Тендо и вместе с Нишиноей перенес его внутрь второго круга. Ступали они так, чтобы не размазать меловые линии. Особенно тяжело пришлось Футакучи, который подволакивал правую ногу. Ямагучи, конечно, поработал над ней, но полностью вернуть функциональность не смог. Не с его нынешним резервом и состоянием.       Последним в круг перенесли Куними, который тоже на ногах уже не держался. И зачем сунулся в самое пекло, если понимал, что в дыму пожара долго не протянет, Энношита не знал.       Все. Они были готовы. Оставалось только активировать круг. Пятнадцать минут, отведенные на то, чтобы преподаватели успели начертить ритуальный круг, прошли.       — Они хотят начертить ритуальный круг перемещения.       Кенма материализовался рядом с преподавателями и оперся на заботливо подставившего плечо Такеду.       — Это Энношиты идея? — воодушевился Шимада. Про ритуальные круги перемещения он слышал что-то краем уха. Совсем недавно, в Столице.       — Да. Он продиктовал руны. Нужно четыре пространственных, два некромантских символа…       — Не надо, не повторяй, — перебил его Курокава. — Я знаю, что нужно для круга. Освободите как можно больше места, — обратился он к деканам. — Сколько там человек? — повернулся он снова к Кенме.       — Энношита сказал, восемь.       — Я имею в виду живых. Они голема посчитали восьмым?       — Голема с ними не было. Восьмым они посчитали Куними. Он не сможет своим ходом выбраться наружу. В архиве почти не осталось кислорода.       Мизогучи, который, как и остальные, прислушивался к разговору, тихо выругался.       — Это опасно? — спросил он у Курокавы.       — Для живых на дальние расстояния да, — не счел нужным смягчать правду тот. — Ритуальный круг перемещения годится только для мертвых материалов либо для будущих жертв, которые все равно рано или поздно умрут, так что об их невредимости не стоит заботиться.       Некромант говорил собранно и деловито, и Мизогучи на краткий миг возненавидел его за профессиональную бесстрастность. Там же их ребята, их студенты, которых они, олухи, должны были беречь, пока те находятся на территории Академии. А вместо этого Курокава с безразличным выражением лица рассуждает о том, что их затея совсем не рассчитана на перемещение живых существ.       — Но тут может сработать, — пробился сквозь злость бесцветный голос Курокавы. — Расстояние небольшое, к тому же поддержка сразу двух некромантов на обеих концах выхода явно должна укрепить проложенный путь и ускорить перемещение.       — Тогда чертим, — заключил декан Укай. — Сколько у нас времени?       — Энношита сказал, что через пятнадцать минут активирует свой. Осталось двенадцать минут.       — Нужно поторапливаться, Хироки.       Курокава кивнул, обвел толпу внимательным взглядом, морщась от лезущего в глаза дыма, и, найдя искомого, напрямик пошел к ифриту:       — Куроо, вы сможете выжечь два круга? Один побольше, другой поменьше внутри, так, чтобы там уместились восемь существ.       — Сейчас. — Куроо запустил два больших огненных кольца, которые ровными выжжеными кругами легли на поляну, распугав зевак. — Подойдет?       — Да.       Курокава вытащил из-за пояса ритуальный нож — фамильную драгоценность, передававшуюся в их семье по наследству, — и принялся вырисовывать руны, с трудом продираясь через дерн.       — Вы не успеете, Курокава-сан, — подошел к нему Такеда. — Я могу помочь.       — Хорошо, — не стал отказываться преподаватель некромантии. — Нарисуйте пространственные руны по четырем сторонам света. Я займусь некромантскими знаками и рунами для живых. Ойваке-сан, вы тут?       — Да. — К ним подошел мнущийся в первых рядах преподаватель по призыву.       — На вас руны материализации, перемещения, ограничения и завершения.       — Осталось десять минут, — напомнил им Кенма.       — За работу.       — Ну что, готовы? — спросил Энношита и поднял в руке ученический ритуальный нож.       Нишиноя с подозрением на него покосился и неосознанным движением сместился, встав на полшага впереди Яку. Тот пихнул его локтем и что-то сердито выговорил на ухо.       — Это же некромантская магия, — возразил ему Нишиноя. — Разве для ее активации не нужна жертва?       — Нужна. Но в том и плюс использования некромантии — наша жертва всегда с нами, — улыбнулся Энношита, игнорируя его опасение, и полоснул ритуальным ножом по предплечью. Не поперек, а вдоль, чтобы не зацепить связки и добыть как можно больше крови.       Он прошелся вдоль внутреннего круга, заливая вспыхнувшие руны кровью, и как только третий — кровавый — круг замкнулся, пространство за внешней чертой дрогнуло и потекло, как ливень по стеклу. Дыхание перехватило, Энношита никогда не пользовался таким методом перемещения, не только себя, но и просто жертв. Теперь-то стало ясно, почему некроманты не используют подобные круги вместо порталов, за редким, очень редким исключением. Воздуха в кругу не было от слова совсем. Легкие разрывались в попытке найти хотя бы каплю, а голову от недостатка кислорода стиснуло раскаленным обручем. Энношита не устоял и рухнул на пол, как и все, кто еще держался на ногах.       Вот только пола не было. И они провалились в бесконечное ничто. И падали-падали-падали все дальше, пока неожиданно пальцы не вцепились в шелковистую траву. Окружающий их вакуум лопнул как мыльный пузырь, и внутрь круга хлынул прогоревший дымный воздух.       В первый момент Энношита подумал, что ничего не вышло, что они переместились максимум на уровень вверх, а то и хуже — оказались прямо в пылающем архиве. Но нет. На обожженную кожу упала капля, одна, вторая, мелко моросил дождик, а клубы дыма то и дело сменялись свежим сладчайшим воздухом поверхности. Энношиту пробрал озноб, он поднялся на дрожащих ногах и неуверенно огляделся по сторонам.       Вокруг столпился народ. На них, ослепленных, оглушенных, смотрели как на выживших в каком-то безнадежном приключении. С опаской, тревогой и уважением.