Лай бездомного пса

— Очевидно, что… «…Мало ли что может быть очевидно: очевидно то, что меня сейчас могут «разыгрывать», как было до этого… Как всегда было до этого», — Саихара с заново зажжённой колючей горечью взглянул на колышащиеся на лёгком ветерке растрёпанные тёмные волоски, которые до неприятного болезненного толчка под глазами вырисовывали в воздухе какие-то известные только им узоры — затем Шуичи аккуратно, словно бы с некоторой заминкой, прикоснулся почти незаметно дробно трясущимися пальцами к схватившим его рукам и, немедленно отбросив их, сам отшатнулся назад. — «Не то, чтобы «до этого» вообще существует — я сейчас вряд ли смогу определить временные рамки, когда этот погорелый театр закончится, как и тот миг, когда всё это началось… Очевидно, что это очень странно… Стоит ли доложить об этом Цумуги Широганэ-сан?.. Нет?.. Нет. Если это всё и правда эксперимент, то стоит немного подыграть… Не одним же им должно быть всё понятно. Но выдержу ли я?.. Я настолько беспомощен в своей тряпочности, что легко могу сдаться хотя бы тебе в порыве поиска правды… Продолжу: разве я не задавался вопросом о твоей вменяемости, Оума-кун? Ведь это ты, а не я, в конце концов так сошёл с ума, что начал видеть в одном человеке, которого знал долгое время, кого-то другого — разве можно так делать: называть человека так же, как и раньше, но относиться к нему по-другому, хотя ничего не произошло? Я же ничего такого не делал… Я правда полностью уверен в том, что ничего такого не делал… Я же не сумасшедший. Я же не специально это всё; я себя знаю, а тебя… Оума-кун, Оума-кун… А точно ли я тебя знал? Знал ли я, что ты всё это время хотел видеть на моём месте кого-то другого и ещё хуже — другого меня?.. Пожалуйста, нет. Я — это я. И никто, и ничто не сможет это изменить. Смею думать, что… Может быть, тебе нужно сказать, что я всё тот же, что и был раньше? Истина расставит всё по своим местам, но… Ты такой… Не знаю… Посмотрим, как пойдёт, наверное. У меня есть такое чувство, будто бы я забыл что-то такое важное, что словно кто-то хотел, чтобы я это что-то никогда не вспоминал. Но что? Что кроется за всем этим сейчас, когда этот странный сценарий в сценарии больше не действует? Действует… третий сценарий? Четвёртый, пятый, шестой, седьмой?.. Нет, это просто нелепость, бред, херня… Блядь. За что?» — …сейчас мы немного опоздали по плану на маленький «побег из-за стен»… — непонимающе продолжил Оума, стараясь хотя бы практически невесомо провести по незащищённой коже щеки лёгким и ласковым движением, как если бы он хотел убрать скупую слезу. — Но ничего, если отправимся сейчас в центр города, то сможем успеть к открытию ночного продуктового — деньги есть, нам уже некуда спешить особо, только если… Именно. Я понимаю, что наша еда немного… ладно, очень много подогрелась в пожаре — есть её уже как бы немного-много нельзя, потому что там только остались аппетитные угольки, поэтому стоит взять покупную уже готовую еду. Всё равно же ты сможешь повторить сегодняшний приём пищи как-нибудь позже? Сейчас у нас нет абсолютно никакой возможности готовить, но… — По факту, мы просто перевели продукты, — хрипло прошептал Шуичи, ощутив, как в горле со стеклянным звоном тает острый треугольник льда, внутри которого давно сгнили нелепые шипы из засасывающего, как гипноз, болота с каждым таким беспокойным и в то же время успокаивающим прикосновением от Кокичи. Прерывисто вздохнув, Саихара приоткрыл губы в надежде суметь что-то сказать, но так и не решился выдавить из себя ни единого звука, хотя бы отдалённо похожего на слово. — Ага, накажи меня… Стой, ты же не… — Кокичи ослабил руки, отпуская Шуичи. — Шуичи, послушай: мне правда очень стыдно за всё, что я только ни сказал или ни сделал — и за то, что по факту недостаточно оценил твои старания в готовке, к которой я тебя так-то целенаправленно принудил… А может, что и не совсем тебя… Даже то, что мы как-то физически тёрлись, ничего не значит. Мне нужно было зафиксировать твоё поведение в сексе. Всё же, как-никак, ты и есть тот объект, который я исследую, чья жизнь целиком и полностью зависит от меня — собственность… Но это было раньше, понимаешь вот, не с тобой. Прости, всё вышло таким запутанным, что я не совсем понимаю, что следует говорить — и в каком порядке говорить тоже… «Собственность?» — в подавленном раздражении прищурился Саихара, вспоминая чужой телефонный разговор: — …Для начала нужно просвятить меня в некоторые детали… По всему выходит, что я был твоим объектом исследования? Продолжай. — По-официальному — да, а так… Я просто поручился за то, что ты никуда не сбежишь без моего приглядывания. Здесь ничего такого нет, если учитывать, что в убийственной игре я тоже был своего рода подопытной морской свинкой, как оказалось… А, точно, убийственная игра — только так эта хрень называется игрой, на самом деле это, ко всему прочему, исследование реакции мозга на неожиданные ситуации, идеальных убийств. Если выявить общие закономерности, то одно определённое устройство сможет облегчить стресс, который в противном случае привёл бы к инсульту. При достижении цели человека выпускают из закрытой школы, в которой ученики находились всё время; у этих учеников есть Абсолютные Таланты, специальные прописанные и подходящие разным личностям. Для удобства решено было… Да вокруг тебя мир крутился, вообще-то — ты был в этой хуйне… а, удивительном мире главным героем. Конечно, не совсем ты, но… Ладно, отодвинем это в сторону, а лучше, если я буду различать тебя и того-тебя разными суффиксами? — Нет, не стоит. Ещё я… — Шуичи задумался на несколько тяжёлых секунд, что ощущались вечностью, затем всё же ответил: — Я помню немного моментов из убийственной игры, можешь не объяснять на пальцах, что, где и как. «Но я всё же помню? Я не лгу, я не лгу, я не лгу… Я просто не отрицаю того, что он себе сам надумал… Не договариваю… Я просто не договариваю… Кому теперь какая разница? Мне бы уже завалиться реально… Так чипы всё же выполняют медицинскую функцию?» — И зря, ведь так было бы намного легче в обычной жизни… — тихо выдохнул Оума. — Хотя я даже не знаю, что именно ты запомнил после всего этого. — Я… Я помню… — Саихара правда захотел понять, что на самом деле у него осталось в воспоминаниях: — Я помню, как ты играл с ножом, всё быстрее и быстрее втыкая его между своих пальцев — ты тогда порезался, а я тебе оказал первую помощь. Я помню… Ещё я помню, как… Помню, как ты… Я… Я сказал тебе максимально неправильные, лживые слова, которые до сих пор не могу себе простить. Я помню, как меня хотели обвинить в убийстве. Помню очень хорошо, что именно ощущаешь, когда понимаешь, что близкого друга уже не спасти. Только… «Я не помню их имена. Их лица. Что я вообще помню?.. «Собачий вальс»… Шар для боулинга?.. Э-э-э… Этим убили? А при чём здесь библиотека? И…» — Саихара болезненно вздрогнул, непроизвольно сглотнув на ставшее на мгновение ясным воспоминание окровавленного длинного пиджака под гидравлическим прессом: — «Нет, вот это я точну не хочу вспоминать». — Достаточно пытаться вспомнить этот бред, Шу… «…Ещё одно. Ещё одно… Она. Кто она? Почему она ходит рядом со мной? Кто она? Почему мне кажется, что мы с ней очень близко знакомы? Это точно не Цумуги-сан, но кто? Почему я её забыл?» — в висках натужно заискрилась боль, заставив рефлекторно потянуться руками к этим местам — Шуичи вместе с этим тихо непродолжительно застонал, в то же время усилием воли заставляя себя не прижиматься к земле. Юноша встретил сверкнувший странным холодным удовлетворением многозначительный взгляд Оумы, который неспешно и осторожно провёл пальцами по чужой шее, постепенно переходя на затылочную часть головы и мягко то спутывая, то распутывая пряди волос Саихары. Шуичи бессильно опустил голову на плечо Кокичи и закрыл глаза: — …Почему же ты на самом деле решил не иметь никаких дел с тем… Кхм… Няшкой-стесняшкой? «Чипы, по идее, могут стирать память, если так сильно связаны с мозгом — это объясняет то, что я многое не могу вспомнить; и тем же ходом можно заменять воспоминания». — А, ты об этом недоразумении… — голосом отчётливо грустно улыбнулся Оума. — Просто, понимаешь, тот Саихара-чан… Конечно, всё очень просто: тот Саихара-чан никогда не хотел иметь со мной дела — вот и всё на этом. Он просто притворялся, что я был ему интересен как человек, возможно, в самом глубинном смысле, — а так я был очередной загадкой, которую Абсолютный Детектив хотел разгадать, Абсолютным Верховным Лидером, который и лжёт, и в то же время признаётся, что лжёт. Всё было по-обычному и так просто, что я почти поверил, что, возможно, стоило бы оставить всё так, как оно было, но… Да. В принципе, не стоило ни на что даже пытаться надеяться: для друг друга мы были объектами исследования — не более и не менее. Шуичи оцепенел. — Звучит… Не очень приятно. А что сам Абсолютный Детектив говорил об этой ситуации? — А, Шуичи, слушай, лучше бы тебе не мучиться воображением того, что именно ты какой-то не такой — всё такой, всегда прекрасный в любом проявлении — просто твоя новая личность была совершенно не тобой. Я понимаю, что ты действительно хотел стать лучшим в мире детективом, но давай не смешивать Абсолютного Детектива и самого себя — не выльется это во что-то хорошее, только путаница станет больше и сильнее. Давай того-тебя я буду звать «Саихара-чан», как привык, а тебя — Шуичи? Надеюсь, у тебя ещё голова не кружится, а то у меня она точно кругом бы пошла… Не каждый же день узнаёшь, что тобой когда-то управляли, если это можно так назвать, внешние силы, — прямо-таки проклятие какое-то… Лучше просто согласиться с тем, что всё в порядке сейчас… «Лучше ли, Оума-кун?.. Пожалуйста… Стоит не терять логическую нить». — …По секрету скажу: официальная цель для Правительства была… — прошептал Кокичи, вызывая у Саихары явственную покалывающую дрожь, что стремительно пробралась через кожу на кости и бросилась вниз по позвоночнику, внезапно будто бы разорвавшись прочь от колен. — Душу мы искали, короче, и, похоже, с данной целью успешно справились. Ты же… Ты же вспомнил, Шуичи… Душа моя… Если честно, меня это одно только успокаивает. Эксперименты на людях, знаешь ли, несколько опасны, а мы были ещё совсем помешанными на своей ссоре, чтобы ответственно принимать решения. Было очень много рисков, связанных с тем, чтобы настроить нейроны иначе, когда они постоянно вели свой импульс по тому каналу, который им привычен — например, ты мог впасть в долгую и опасную кому. Мозг — это не шутки, да… Тем более, что организация наша вообще-то тебя выкрала — ты не числишься официально в пропавших без вести, так тебя никто также официально не ищет, потому что Правительство знает о том, что ты здесь. При том, что именно сопротивление создавать искусственные пути нейронами было взято нами за сопротивление души, то есть душа пыталась защитить свой опыт от внешней среды — в итоге она сдалась, а мы перестроили всю эту тонкую работу и создали того-тебя. «Правительство? Вот оно что… То, что, по идее, разделило мою жизнь на… Два отрезка? Две личности? Смешно-то как!» — Точно, юношеский максимализм — это что-то с чем-то, — немного рассеянно проговорил Шуичи. — А неофициальная цель, как я понимаю, — это чтобы я стал удобнее для социума… Но, наверное, больше для тебя. «Что я несу? Прости, прости, прости». — Что-то типо того — всё же квартиры поджигаемые у всех, — Оума издал нервный смешок, — а я на тот момент не имел ни малейшего понятия, когда у тебя опять появится это резкое желание развести где-то огонь. А теперь ты ответь мне, раз уж попытался устроить для меня скрытый допрос: ты хотя бы извинился перед Акамацу-чан? Я понимаю, что ей было немного не до тебя в новых отношениях с Миу-чан, но хотя бы анонимное извинение было ведь? «Мне без разницы, ведь я её не знаю. Я ничего не поджигал, ничего такого не делал, из-за чего мне нужно было бы извиняться перед незнакомкой». — Я не хочу говорить сейчас об этой… довольно-таки странной и в то же время неприятной и запутанной ситуации, прости, — настороженно отозвался Шуичи. — Но можешь не переживать, я обычно делаю всё, что в моих силах, чтобы человек с жертвенной стороны был удовлетворён — я ведь не до такой степени изверг, каким только можно представить человека. Я просто не такой. — Так ты правда ничего не сделал, чтобы хотя бы попытаться попросить прощения у неё… — И что теперь? — не понял Саихара. «А что теперь? Я даже не понимаю, стоит ли вообще пытаться извернуться, что-либо делать, если всё в любой момент может схлопнуться, не оставив после себя ничего?.. Никаких «знакомых», особенно никаких «друзей» из нас больше никогда не выйдет. Будет ли хоть какое-нибудь желание у него говорить со мной?.. По факту, я нахрен кому нужен уже сейчас — меня держали здесь как подопытного, накрутили мне какую-то хуйню, а потом просто посмеялись, сказав, что всё это время хотели видеть на моём месте кого-то другого… Нет, сейчас точно не время подавать вид, что я, по правде говоря, не понимаю абсолютно ничего, что было и осталось в прошлом-мне… А может быть, кое-что и понимаю — тут даже далеко за ответом идти не потребуется: я просто Абсолютный Ненормальный Идиот, который сразу же поверил в сказку для детей о том, что кому-то нужен. Так ведь, Оума-кун? Так ведь, Цумуги Широганэ-сан? Я прав? Вы же заодно — вам всем нельзя доверять, но… Хоть в чём-то же я должен быть прав?.. Меня же не… Почему я ощущаю, как будто… Как будто меня предали?» — Если ты так хочешь, конечно, поговорим позже об этом… — с лёгкостью наступающего снегопада вздохнул Кокичи. — Лучше вернёмся к настоящему: ты же не ревнуешь того-себя к себе? — За какого идиота ты меня принимаешь? Слушай, хватит. «А ведь это правда», — признался себе Саихара, — «совсем не удивительно, что Оума-кун заметил то, что прямо-таки написано на моём лице. Но… Тот-я — это действительно я? Или всё же я отличаюсь от этого напыщенного павлина-пиромана? Оума-кун, ты так объяснял, рассуждал о своём поведении и мире вокруг, но так и остался знакомым мне лжецом… Просто теперь ты не сознаёшься во лжи постоянно, как было в убийственной игре». Шуичи заметил, как резко приоткрылись губы Оумы с кривой усмешкой, будто бы вобравшей в себя весь смертоносный яд последующих необдуманных слов, — и незамедлительно прильнул к ним, с некоторой неожиданной грубостью прикусив нижнюю губу, отчего Кокичи шумно выдохнул через чужой притаённый нездоровый жар, позволив себе слегка застонать. Саихара сильно сжал ладони на потрёпанных волосах партнёра, почти с неистовой жаждой ловя каждый неправильно сделанный вздох и выдох. «Это и была всё время та самая правда, которую я так страстно искал? Я никогда не нужен был тебе, вот и ничего не остаётся… Я никогда не нужен был никому, если уж на то пошло…» Шуичи поспешно сглотнул пробившийся ком свежего холодного воздуха, чтобы опять вернуться к вдруг неотзывчивым чужим устам и легко, но напористо потянуть своими губами другие губы, всё продолжая не обращать внимание на безответность со стороны партнёра. «…Я… Прошу, умоляю, пожалуйста… Скажи, что это ложь, ещё одна странная шутка… Пожалуйста… Пожалуйста…» — Эй, Шуичи, прекра… ти, — еле слышно прохрипел Оума. — Я не могу… дышать. Это не… не метафора… Саихара, едва не приблизившись опять, замер, непонимающе осматривая смотрящие будто бы вникуда — но в то же время прямо на него — глаза Кокичи, что блестели нездоровым, диким ручьём, переливаясь из еле разборчивой жалости до неизведанной ненависти. — Ты чуть не потерял сознание? — глупо заметил Шуичи. — Только не шути, что это из-за того, что мы поцеловались. «Так бы поступил прошлый-я, значит… Нужно ли более грубо и пошло выражать свои мысли, чтобы ты не заметил «подмены» такой? В любом случае, как утопленники поднимаются на водную гладь, так и правда когда-нибудь всплывёт на поверхность и вызовет много воспросов, среди которых «Зачем?» окажется главнее всех — а я не смогу ничего сказать, кроме «Так сложилась ситуация». — Конечно… Это случалось раньше? У тебя ещё что-то не болит? — Обычно это происходило без тебя, Шуичи, — настороженно прошипел Оума, мельком выдыхая через раз. — Просто психосоматика, нет никакой нужды в такой обеспокоенности. — Слушай, тебе точно не нужно обследование? — предложил Саихара, продолжив придерживать собеседника за голову. — Всё же я могу только предположить, что ты вдохнул лишнего… — Иди нахуй со своими врачами, Шуичи, — отшатнулся Кокичи, после тяжело прокашлявшись. — Я к ним ещё раз по такой тупой причине не пойду. Сейчас продышусь — и всё пройдёт… Это же тебе не температура. «Будь, что будет — я люблю тебя, у меня есть только ты». — Это не причина тупая, а ты тупой, если не понимаешь всю серьёзность ситуации. Если ты отбросишь коньки… Подумал ли ты хорошо, какого невероятного человека потеряет этот мир? Тебя. Сам того не ожидая от себя, Шуичи нервно дёрнулся в бок от явственного взволнованного воя мрака, извивающегося где-то в животе тугим узлом, при этом отдающего в испуганно постукивающее упавшее сердце — Оума, встретившись настороженным, недоверчивым взглядом с болезненными глазами Шуичи, вдруг печально усмехнулся, показательно сдаваясь: — Шуичи… Спасибо просто за то, что ты есть, за то, что ты проявился сейчас, иначе бы я… Иначе бы я просто не выдержал терпеть. Как же хорошо, что ты теперь здесь… «Как же так… Этот «Шуичи» с тобой сейчас разговаривает? Он сейчас в «этой комнате»? Блядь… Если так продолжится, что я буду постоянно принимать в штыки значение этого обращения, то меня на долгое время вряд ли хватит для того, чтобы что-то выяснить. Тем более, что раньше, до такого внезапного поворота, я был польщён и искренне всё больше и больше хотел быть на твоей стороне всегда. Изменился контекст — и меня уже всего выкручивает. Какой же я жалкий… И я хотел разыгрывать из себя на постоянной основе какого-то уверенного в себе и дерзкого человека? Неважный из меня не только актёр, но и интриган. Одним словом, долбоёб. Жал-кий, не-пол-но-цен-ный че-ло-век». — Ты там вместо меня не умер ещё? — ненавязчивое прикосновение Кокичи к запястью отрезвило. — Было бы чему умирать, пожалуй… — неосознанно, без обычной паузы для обдумывания ответа, сказал Шуичи. — Ты, случаем, головой не ударился? Всё хорошо: скоро к нам подъедут представители организации, мы скажем кодовое слово, что приостановит эксперимент и обозначит, что основная часть выполнена успешно. Дальше тебя ждёт несколько проверок и несколькодневное наблюдение у главы. Мы все вместе докажем, что у нас получилось! Но перед этим я устрою тайную вечеринку, идёт? «Ещё и проверки?.. Нет, нет, нет…» — Это очень мило с твоей стороны, но ты точно уверен, что эта твоя тайная вечеринка ничему не повредит? — А с чего бы ей вредить? Я умею дышать нормально, если успокоюсь, — лукаво улыбнулся Кокичи. — Она только для нас двоих. Ничего одурманивающего и опьяняющего не будет, обещаю — я ещё тогда получил нагоняй, когда налил какое-то пойло тому-тебе. Кстати, не забудь потом заглянуть к тому, чьё имя использовал в нелегальных целях — ремонт такой большой квартиры сам себя не сделает. «Какие ещё нелегальные цели? Какой ещё ремонт? Лучше бы все эти одурманивающие вещи были… Как же я смогу убедить всех в успешности результата, если, по факту, выдаю себя не за того, кем являюсь на самом деле? Я же мог бы в данном случае с относительной лёгкостью провести всех вокруг пальца, спихнув всю вину провала на продукты, которые ты подсовывал бы мне. Но сейчас?» — Блядь, — от внезапного грубого голоса Саихара вздрогнул, непроизвольно сглотнув набравшуюся за некоторое время пенистую слюну. — И почему я раньше не… Это конец. — Что такое? Ты стал хуже себя чувствовать? — Я холст выпереть забыл заранее, который ещё с лошадью был… Пиздец.