***
По мере пробуждения господ, замок наполнился приятной взволнованностью и оживленностью. В воздухе витала нервозность от предстоящего бала, хотя многие с нетерпением ждали его начала. Леди и дамы не выходили из своих покоев, возле их дверей вертелось куча служанок, что приносили горячую воду, минеральные соли и перебирали гардероб, показывая госпоже её бальные наряды. Местные придворные наоборот, бродили по коридорам в поисках новых знакомств и рассматривая приезжих рыцарей, милордов и графов. За ними впопыхах носились мальчики-оруженосцы, выполняя сейчас роль не выше, чем обычные слуги. Приносили еду, начищали туфли и полировали выходные доспехи, аккуратно обращаясь с тяжелыми мечами. Приезжие же с утра, в небольшом, но ощутимом, количестве, были встречены советниками короля, накормлены легким завтраком с дороги и отправлены отдыхать в гостевые покои. С ними следовали их породистые собаки, отчего коридоры и залы наполнялись громким заливистым лаем, пестрящими шкурами и отчетливым запахом псины. Намджун с самого утра на ногах. Спал он от силы два часа, не в силах найти удобную позу и метаясь по кровати. Нелепые, странные мысли лезли в голову, создавая такую кашу и мешанину, что хотелось оторвать её и выкинуть в окно. Сон, что мимолётно окутывал разум, выбрасывал бредовые кошмары. То образ Сокджина появиться, словно из лилового тумана, начнёт манить куда-то изящной ладонью, весь такой желанный и красивый, но взгляд — сплошной колючий лёд, непроглядная тьма. Недовольно сведённые брови, острые, неживые черты лица и слёзы, что обжигающим хрусталём разбивались о мраморный пол. Намджун пытался докричаться до милорда, бежал к его подсвеченному из ниоткуда силуэту, но он всё дальше отдалялся, терялся в этом ядовитом тумане, продолжая смотреть с осуждением. Вот чего боялся рыцарь — осуждения, что его отвергнут и высмеют искренность чувств. От таких снов, Джун просыпался с тяжестью на сердце и душе, чувствуя растекающуюся тревожность. В других снах, что больше напоминали явь, ему чудился диковинный зверь, что любопытно поглядывал на него с другой стороны кровати. Подобно льву, о которых Намджун только читал в книжках, у него была густая красноватая грива и массивные кошачьи лапы. За спиной возвышались смольные крылья, напоминающие кожистые крылья летучих мышей, которых Джун однажды смог случайно поймать и внимательно рассмотреть. Широкая медвежья морда венчалась бараньими рогами и несколькими парами глаз, схожими с паучьими. Вид зверя пугал, его абсолютное спокойствие настораживало и любой вздох заставлял рыцаря замирать, хотя он и так не мог пошевелиться. Демон во плоти. Он смотрел на существо и ждал чего-то, что обязательно должно было произойти. «Ты не понимаешь сам себя. Думай не головой, а сердцем. Иначе ты разрушишь всё и не сможешь восстановить.» — вдруг длинные губы зверя зашевелились, из клыкастой пасти вылетали вполне человеческие, хриплые голоса. Они звучали внахлест, высокие и низкие, обволакивали сознание и рвали ушные перепонки своей громкостью вперемешку с еле слышным шепотом. «Прими правильное решение. Иначе наши встречи повторятся» — существо мягко спрыгнуло с кровати, обходя спящего Чонгука, на мгновение замирая у его ног и принюхиваясь. Шерсть его вздыбилась у хвоста и поясницы, он повернул голову в сторону рыцаря, тряхнув гривой, и зашагал в сторону двери. Ему пришлось поднять и сложить свои крылья, чтобы тенью выскользнуть за дверь. Сколько Намджун ещё пролежал, пялясь на дверь и не в силах встать, скованный страхом, он не знал. Когда он всё же смог встать, то долго ходил по помещению, не понимая — проснулся ли он или находится под кошмарным дурманом. Нервозность от предстоящего бала добавляла масла в огонь, поэтому настроение было как никогда паршивым. Проснувшийся Чонгук хотел было шуточно упрекнуть рыцаря в том, что он подорвался ни свет ни заря, но почувствовав убийственную ауру господина, сник и сам попал под гнетущее влияние, моментально выветривая хорошее настроение. Так и бродил всё утро слуга за рыцарем немой тенью, не мешая и не раздражая. По крайней мере он очень сильно старался. Кима было сложно застать в таком настроении, обычно он был спокоен и доброжелателен, но если всё-таки над ним висела смольная туча — лучше не провоцировать. Чонгук молча начищал доспехи, оккупировав один из столов, усердно натирая их тряпкой аж до противного «чистого» скрипа. Рыцарь рыскал в шкафу, периодически выбрасывая оттуда какие-то непонятные вещи в практически одинаковой коричнево-чёрной гамме и с каждой одеждой на полу вздохи изо рта Кима становились всё страшнее и пугающе. Слуга опасливо косился на господина, но отвлекаться сейчас было подобно подписанию себе смертного приговора, так что Гук продолжил тереть так яростно, отчего рука уже переставала слушаться от усталости. Мыльная щетка, лежавшая у ног, неосторожным движением оной отправилась в путешествие под ступню Намджуна, из-за чего сердце бедного мальчика, казалось, перестало биться вовсе. Как в замедленной съемке, брюнет опускает ногу прямо на эту щетку и та выпрыгивает из-под неё с такой скоростью, что врезается в противоположную стену и скрывается за углом стола. Ким чертыхается, еле сохраняя равновесие и хватаясь за дверцу шкафа, отчего та сходит с петель и остаётся в руках рыцаря. Глаза встречаются с чёрными напуганными блюдцами слуги, который за эти быстрые секунды успел сменить оттенки кожи с красного до белого и сейчас напоминал накрахмаленное полотно. — Извини, — он опускает взгляд в пол, пожевывая нижнюю губу, — Я починю потом. Ким кивает сам себе, недоверчиво осматривая в руках слабую дверцу и отставляя её в сторону. Хоть он и был не в духе, но срываться на Чонгука, который ни в чем серьёзном не виноват, было бы неправильно. — У меня до сих пор нет идей, что надеть, — замучено вздыхает рыцарь, вновь обращая своё внимание на шкаф и разбросанные вещи, — Подскажешь? — А? — удивляется темноволосый, поспешно вскидывая голову. — Иди сюда и подскажи мне что-нибудь, — строже и громче произносит Ким, неосознанно почесывая подбородок. Чонгук подскакивает, откладывая наплечник на стол и вдохновлено подскакивая к своему господину. — Вы не будете надевать доспехи? — удивляется слуга, посматривая в сторону недочищенных, но сверкающих металлических частей. — Я возьму с собой только меч. Доспехи тяжелые и спина из-за них кровоточить будет. Залью весь зал ещё, — усмехается непонятно рыцарь, прищуривая опухшие глаза. Он не хотел говорить так, но слова ядом сочились из его уст и шли вразрез с разумом. Слуга на это поджал губы, словно ему причиняли боль, подходя к шкафу и критично рассматривая одежду. — Можно взять эту рубашку, — Чонгук крутит в руках вещицу, — И попробовать гармонировать с этим.***
В комнате витал приятный запах ароматных луговых трав, когда Тэхен незаметно проскальзывает в комнату и застаёт своего друга в процессе переодевания. Чимин словно спустился с неба бескрылым ангелом, его молочная кожа вынуждала прикоснуться к себе, провести по этим крепким плечам, спуститься на поясницу, сжимая узкую талию, оставляя ладони покоиться на этих упругих ягодицах. Оруженосцу он казался нереальным, поэтому пока не был обнаружен, то позволял себе бесстыже любоваться открытыми частями тела и стараться запомнить каждый изгиб. На боку он заметил какую-то покрасневшую небольшую рану, от которой неявной сеткой шли фиолетовые капилляры. Тэхён решил, что позже расспросит об этом самого лекаря, ведь тот ни о каких своих ушибах ничего не упоминал. Пак уже был одет в штаны, поэтому сейчас серьезно рассматривал две рубашки, что лежали перед ним на кровати. Он был настолько поглощён примеркой, но не услышал сзади тяжелых шагов. Только когда под ногой предательских скрипнула половица, Чимин в испуге развернулся и чуть носом не столкнулся с плечом Кима. Тот отличился лучшей реакцией, поймав потерявшего равновесие лекаря в кольцо крепких рук. — У меня чуть сердце не выпрыгнуло, нельзя так делать! — недовольно ударил ладошкой в чужую грудь Пак, — Ты придурок, ты знал? — Да, — Тэхен внимательно рассматривал лицо напротив, после чего сильнее сжал в своих объятьях и опустил голову на плечо, вдыхая полной грудью. — Всё нормально? — Чимин выпутывает свои руки, поглаживая по лохматой голове и распутывая некоторые кудрявые локоны. Ким только кивает, одурманенный вольной близостью парня и не в силах удержать свои мысли в голове, — Устал начищать доспехи на бал? — снова кивок, но более неясный. Блондин всегда мог догадаться, что терзало его лучшего друга в определенный момент, но последнее время Чимин не понимал его от слова совсем. Вроде, вот он — Тэхен, всё такой же весельчак, заводила в любом разговоре, готовый вести за собой через огонь и воду, но взгляд грустный и тоскливый, словно весомая печаль какая-то приключилась. Пак не спрашивал на прямую, пытался быть рядом и негласно поддерживать, всё ждал, пока Ким сам расскажет, но тот всё сильнее замыкался, закрывал свои бушующие эмоции. Когда шеи коснулось горячее дыхание, блондин невольно засмеялся от охватившей его тело щекотки и шуточно толкнул в крепкие плечи. Тэхен смог усмирить пламя, что разгорелось внутри. Он сжал зубы, отрываясь от манящего тепла, с разрывающей грудь нежностью продолжая смотреть в искрящиеся щелочки глаз. Лекарь продолжал вести своими маленькими пальчиками по плечам, спускаясь к предплечьям, слегка пощипывая и массируя кожу, касаясь запястий, что до сих пор лежали на оголённой кожи талии. Он остановил на них ладони, ощущая спиной какое-то щекочущее прикосновение и округляя глаза. Ким только усмехнулся, высвобождая одну руку и показывая в ней букет лесной мальвы, что раскинула свои небольшие сиреневые в темную полоску бутоны средь зеленых, уже немного подсыхающих, листьев. Чимин недоуменно переводил взгляд с цветов на довольное лицо друга, ожидая какого-то подвоха. — Я с утра должен был начистить доспехи сэра Хосока, но он был… занят, попросил меня подойти позже. Я бродил у замка, когда заметил эти цветы. Мне они напомнили тебя, поэтому вот, — он вкладывает их в ладошку, на которой ещё не до конца зажили порезы, — Эти цветы ещё лечебные, вроде? — Да, это мальва, при кашле и воспалении хороша, — лекарь вдруг радостно улыбается, кажется, что он совсем ничего не видит, — Хочешь обворожить меня этим цветком? Или собрался куда-то в путь, чтобы я ждал тебя? — Ты читал о них? — испуганно спрашивает замерший Тэхен, понимая, что возможно крупно облапошился. А что, если Пак всё-таки разгадал его тайну и теперь просто играет с ним? — Я лекарь, конечно читал! — продолжает хихикать парень, отходя к своему столу и перевязывая стебли тонкой ниткой. Зачерпывает деревянной высокой кружкой воду из ведра и опускает в неё растение, расправляя помятые бутоны. Ким продолжает прожигать чужую спину тяжёлым взглядом, боясь пошевелиться, — Спасибо за них, они очень красивые. Я думал, они уже отцвели. — Это последние кусты, другие заморозком убило, — Ким подходит к столу, оставаясь за спиной Чимина. Он поднимает руку, желая ещё раз коснуться тёплой кожи, но сжимает сильнее кулак и опускает её обратно, горько усмехаясь. — Ты мне обычно не дарил цветов, с чего вдруг начал? — разворачивается лицом обратно блондин, совершенно не стесняясь своей наготы. Штаны из плотной черной ткани с серебряными вставками и заклепками сидели низко, едва держась на тазовых костях, обтягивая сильные бёдра и давая возможность любоваться красивыми изгибами. — Ну… — немного теряется оруженосец, пытаясь судорожно придумать другую причину, а не потому, что он невероятно влюблён, — Ты мой друг, я хочу дарить тебе подарки. — Ты это начал делать только после шести лет нашей дружбы? — шутит лекарь, похлопывая по чужому плечу, — Ладно, тогда я тоже буду дарить тебе подарки. И не смотри на меня так, это не обсуждается, — он вновь смеётся, хватая недоумевающего Тэхёна за руку и утаскивая к кровати, — Смотри, есть две рубашки — белая и розоватая, какую надеть? Ким не успевает за переменой тем, пустым взглядом глядя на две ткани перед ним. Через какое-то время, когда мозг смог принять тепло чужой ладони и ситуацию в общем, он улыбается своей квадратной улыбкой, немного морща нос. — Думаю, классическая белая будет к штанам хороша. А ещё подчеркнёт твой естественный цвет кожи, — светится Тэхён, сильнее сжимая крошечную ладошку.***
С самого утра всё валилось из рук, словно они были дырявые или из них испарились все кости. Всё ещё прекрасно дополнял синюшний бок, что откликался на любое телодвижение тупой болью, такое же синее бедро, и общая слабость от растянутых при падении мышц. Голова была чугунной, хотелось снова лечь в постель и проспать до самого вечера, но обязанности диктовали свои правила. Невинным жертвами утренней рассеянности Джина стали керамические кружки, чернильница, случайно опрокинутая и пролившая чернила по всему столу, заляпанная рубашка, каким-то образом порвавшаяся на спине. Весь принесённый завтрак шел как намеренно мимо рта, оказываясь на коленях и полу. Герцогу пришлось попросить слугу, что мыл полы в его покоях, прислать двух своих личных служанок, которые помогут ему подготовиться в балу. Тот только почтенно кивнул, попросил разрешение на окончание дела и удалился, как закончил мыть полы. Через несколько минут в дверь постучались и, после одобрительного крика, двое молодых девушек, как на подбор, прошли в покои Сокджина. — Доброе утро, Милорд Ким, — они поклонились, выпрямляясь и во все глаза смотря на господина, ожидая от него приказа. — И вам, — Джин аккуратно встал со стула, хмурясь от затекшей ноги, по которой поскакали мурашки, — Знаю, у вас достаточно и без меня работы, но я постараюсь вас на долго не задерживать, — девушки удивленно переглянулись, но продолжили стоять прямо, — Достаньте из шкафа серый плотный жакет с серебренной вышивкой и свободные штаны, они там отдельно лежат. Так же светло-желтую рубашку с коричневой вышивкой у горла, она чуть левее висит. Одна из девушек спешно распахнула шкаф, внимательно осматривая вещи и, обнаружив нужные вещи, выудила оные и распрямила перед господином, на что он удовлетворённо кивнул. Вторая, более низкая и плотная, приняла вещи у первой и разложила их на покрывале кровати. — Как мне к вам обращаться? — Ким обперся о балку балдахина, стараясь сильно не наступать на повреждённую ногу. — Я Соёна, Милорд Ким, — смуглая и высокая девушка поклонилась ещё раз, закрывая створки шкафа, — А это моя сестра, Йёна, Милорд Ким. — Отлично, — Джин улыбнулся, повергая девушек в легкую краску, — Соёна, помоги мне надеть штаны, они на заклёпках у голеней, расстегни их, — служанка послушно исполнила поручение, помогая мужчине вставить ступни в узкие отверстия. Он так и держался за дерево, чтобы иметь хоть какую-то точку опоры и не доставлять лишний дискомфорт хрупким служанкам. Он и так чувствовал себя некомфортно: взрослый крепкий герцог просит помощи в одевании у прислуги, не в силах даже нагнуться и застегнуть штанины. Соёна ловко расправилась с заклёпками, поправляя узкую у коленей ткань, а у бёдер она уже была свободной и Джин смог сам натянуть их до пояса, завязывая на шнурки. В дверь робко постучали, когда Йёна собиралась помочь Сокджину просунуть руки в шёлковую ткань рубахи. На милорде уже была лёгкая хлопчатая рубашка, которая совершенно не помогала в выполнении этой тяжёлой миссии. — Кого принёсло снова, — прошипел недовольно он, оборачиваясь к двери, — Кто там? — Чонгук, Милорд! — приглушённо послышалось с той стороны, — Разрешите войти, Милорд? — Войди, — выдохнул шатен, этим немного пугая служанок около себя. В покои проскользнула высокая фигура слуги, замирая при виде девушек и кланяясь господину, серьёзно глядя из-под челки, — Зачем пожаловал? — Хотел оповестить Вас, что сбор в тронном зале через полчаса, — Гук немного повеселел, когда увидел красивое лицо Джина и утренняя нервозность, передавшаяся от Намджуна, вроде поутихла. — Ох, уже так скоро? — вытянулся в лице мужчина, округляя глаза и приподнимая брови, — А я совсем не готов! — он резво вдернул руки в рукава, чуть ли не вырывая одежду из рук взволнованной Йёны, — Гуки, ты торопишься куда-нибудь? — Нет, Милорд, — Чонгук обошёл Джина и начал помогать ему застёгивать рубашку с подола, отвлекаясь на служанок всего на несколько секунд, что поправляли жакет с подшитым тёплым плащом. Сегодня было морозно, по сравнению с другими днями и многие начали одеваться чуть теплее, — Я хотел бы сопроводить Вас, позволите? — Да, конечно, — Ким улыбается, когда они сталкиваются пальцами в желании застегнуть одну и ту же пуговицу. Слуга тоже улыбается, только немного смущенно, покорно как младший перед старшим, — Соёна, подайте Чонгуку жакет и не смею вас более задерживать. Как только девушки покинули покои, слуга отпустил себя, словно шар, до предела наполненный воздухом. Джин коварно перевёл взгляд на занятого затягиванием жакета Гука, желая немного подокучать парню. — Соёна или её сестра? — внезапно спросил герцог, хмурясь от резко затянувшихся шнурков, — Ай-щ, больно! Аккуратнее. — Простите, — Чонгук не поднимал взгляда, стараясь сделать вид, что полностью сосредоточен на шнурках. — Так кто из них? — не унимался мужчина, поигрывая бровями. — Соёна, — прошелестел слуга, закончив с расшитым золотом жакетом и теперь аккуратно расправляя плащ, что по задумке сильнее заваливался на правое плечо и покрывал руку. — О, и что? Почему не общаетесь? — Я… не знаю, она не ответила мне, — понуро промолвил Гук, отходя от господина, — Я изучал цветы и хотел сделать ей приятно, но она не приняла их и накричала на меня. — Попробуй с ней спокойно поговорить. Возможно, это не были её любимые цветы или она их просто не поняла. Это очень тонкое общение, не каждый способен его расшифровать. — Даже лорд Чимин? — А что с лордом Чимином? — Джин удивленно рассматривает смущённого Чонгука, который вдруг понял, что взболтнул лишнего, — Хей, я не расскажу никому, но если не хочешь — не рассказывай, я же не заставляю. — Вы такой хороший, Милорд, — Гук поднимает свои огромные черные блюдца на мужчину и у Сокджина сжимается сердце, — Я просто волнуюсь за всех, и за лорда Чимина, и за сэра Тэхёна, и за сэра Намджуна, и за сэра Хосока, и за сира Юнги… и за Вас теперь. Мне тяжело иногда всё это носить в душе. — Иди сюда, — шатен притягивает слугу в лёгкие объятья, чтобы ненароком не повредить ушибленные места, и спокойно поглаживает по спине в утешительном жесте, — Мы уже все взрослые мальчики, голова на плечах есть, правильно? Чтобы не было у лорда Чимина, если ты сможешь ему как-то помочь и он тебе сказал, что ему нужна помощь — ты можешь помочь. Так и нужно поступать, но сперва спроси, понял? — Чонгук кивнул, воодушевляясь и чуть ли не прыгая в руках Джина. Он сильнее улыбнулся, выпуская слугу из рук и поправляя плащ, рассматривая своё отражение в зеркале. Пригладив отросшие волосы, герцог с помощью Гука надевает обувь и они покидают покои, направляясь на бал. В коридоре было оживлённо: бегали дети приезжих леди, резвясь с кучей разнопородных собак, что лезли под ноги и норовили укусить за руки. Высокопочтенные дамы в сопровождении своих слуг медленно выхаживали по центру, их конусообразные шляпы на концах развивались невесомыми тканями, сверкая на солнце. Они как одна морщили носы и сводили брови в переносице, когда какой-нибудь огромный дог или охотничья борзая наступала на подол их цветных длинных платьев. Рыцари звенели и сверкали своими начищенными доспехами, отчего хотелось прикрыть глаза рукой. Броня выглядела лёгкой, многие части были освобождены от металла и покрывала их только ткань с гербом королевства, под которыми они служили. Различные по классам феодалы пестрили своими одеждами, громко о чём-то разговаривая и периодически пререкаясь. Джин чувствовал себя некомфортно, но старался взять себя в руки и успокоиться. Многие из мужчин скептически осматривали неизвестного в здешних местах господина, а женщины не могли отвести взгляда от красоты лица и широкого размаха плеч в купе с подчёркнутой узкой талией. Многие дамы даже хватались неосознанно за сердце, что смущало Сокджина ещё сильнее. Двери в тронный зал были открыты, из них слышалась плавная мелодия флейт и арф, озорных труб и дудочек, чувствовался аромат свежего ароматного мяса, алкоголя и шум тысячи голосов. Ким глазами быстро оглядывает кучки людей, что сидели на лавках и скамьях за длинными столами, что были поставлены в ряд, толпу у колонн и за ними, неосознанно пытаясь найти тот силуэт, поймать тот взгляд. Он замечает его у дальней колонны совершенно одного, с кружкой в руке, что замер в желании поднести её к губам и глотнуть, но замер. Тёмные глаза тоже жаждали встречи.