Тени прошлого. Экзамен

***

      Когда я проснулась, в спальне уже было светло. Точнее как «проснулась»… глаза я не открывала, но сквозь веки пробивался яркий свет, а учитывая, что за окном была зима, время было явно к обеду. Голова гудела, каждая клеточка тела буквально кричала об усталости, и я сильно сомневалась, что в ближайшее время смогу хотя бы разлепить глаза, не то что встать с кровати. И было безумно приятно вспомнить, что в свой законный выходной я имела полное право шевелиться по минимуму. Что и собиралась сделать. И вдруг в обеденной тишине послышался тихий, но уверенный стук в дверь.       — Профессор Д’Лионкур, можно вас потревожить?       — Заходи, Бэрримор! — из последних сил крикнула я, так и не открыв глаза, и на слух смогла определить, что дворецкий всё-таки вошёл в спальню и встал где-то рядом с моей кроватью.       — Прошу прощения, профессор, но вы вчера не сказали мне, что будете на завтрак…       — Как обычно, Бэрримор, как обычно, — зевнув, лениво протянула я. — Блинчики с фруктами.       — И кофе? — флегматично уточнил Бэрримор, и я поудобнее улеглась на левом боку и ещё раз сладко зевнула.       — И кофе.       — Я вас понял, профессор. А что будет молодой человек?       На словосочетании «молодой человек» меня будто током ударило, и я резко повернулась на правый бок и с широко распахнутыми глазами уставилась на полуголого Тома, вальяжно рассевшегося на второй половине кровати, подложив под спину две подушки и прикрыв себя до пояса одеялом. Он, заметив моё выражение лица, тихо рассмеялся, а затем перевёл взгляд на нисколько не смутившегося Бэрримора.       — Я буду яичницу с беконом и овощами, если можно.       — Конечно, сэр, — учтиво кивнул Бэрримор, а я быстро вернула на свою грудь немного сползшее одеяло, подумав, что точно не пустила бы в спальню прислугу, если бы помнила, что у меня в кровати был… вчерашний гость. И как я вообще могла о таком забыть?!       — А из напитков? Могу предложить вам восхитительный китайский чай, сэр.       — Из того самого трёхсотлетнего сервиза? — ехидно поинтересовался Том, мельком посмотрев на растерянную меня. — Спасибо вам, но я бы лучше выпил кофе… как можно крепче.       — Как скажете, сэр, — как ни в чём не бывало отозвался Бэрримор, развернувшись в сторону выхода. — Принести вам завтрак сюда, профессор Д’Лионкур?       — Спасибо, Бэрримор, но мы позже сами придём на кухню, — еле-еле выдавила из себя я, и он, кивнув напоследок, вышел из спальни, плотно закрыв за собой дверь.       Минуту или две я молча смотрела в угольно-чёрные глаза Тома, который явно проснулся намного раньше меня, а после медленно опустилась на свою подушку, с головой накрылась одеялом и заскулила от осознания всего, что произошло накануне ночью, и до меня донёсся громкий смех.       «Меня здесь нет, меня здесь нет, — повторяла я про себя, спрятавшись в «домик». — Уйди, уйди, просто уйди и оставь меня одну, ну же!..»       Когда смех стих, на какое-то время образовалась тишина, но я не чувствовала, чтобы кто-то вставал с кровати. Закрыв глаза, я просто считала вдохи и выдохи и ждала, пока мальчишка не поймёт, что к чему, и не уйдёт из моей спальни хотя бы на кухню. Он, кстати, быстро сообразил, что из своего убежища я вылезать не собираюсь, и поэтому неожиданно отогнул одеяло и нырнул под него прямо ко мне.       — Если ты решила поиграть в прятки, то я тебя нашёл, — прошептал Том, когда я открыла глаза и стыдливо посмотрела на него. — Эй?.. Что не так?..       Всё, чёрт возьми, было не так, но не говорить же об этом прямо?! Или говорить?.. Но пока я думала, Том наклонился ко мне и нежно поцеловал в губы, и меня сразу же осенило, что он забыл в моей кровати. И что ночью я учила его премудростям общения с женщинами вполне себе добровольно. Ответив на поцелуй, я робко приобняла его за плечи и прижалась к нему всем телом, а Том отстранился от меня и медленно провёл пальцами по моей левой щеке.       — Я бы подыграл тебе и тоже спрятался где-нибудь, но очень боюсь, что ты не будешь искать меня.       — А если буду? — шёпотом спросила я, а краска с моих щёк так и сходила, сменяясь теплом внизу живота.       Том широко улыбнулся мне, а я, вконец осмелев, толкнула его в грудь, тем самым опрокинув на спину, а затем залезла сверху, прямо на выпирающее достоинство. Усталость мигом испарилась из мышц, будто и не было бессонной ночи, а кое-кто явно вспомнил предыдущий опыт именно в этой позиции и активно помогал мне, уже без робости и стеснения, а безумный блеск в его глазах становился всё ярче.       — Закончим так или хочешь по-другому? — прошептала я ему на ухо, чуть сбавив темп движений, и он обхватил мою грудную клетку широкими ладонями и принялся жарко целовать меня.       — Если ты не устала, давай так, — выдохнул Том. — Я ещё немного не отошёл от ночи…       — Вам определённо нужно больше тренироваться, мистер Реддл, — усмехнулась я, хотя он выглядел вполне себе отдохнувшим, в отличие от меня. Но у меня словно открылось второе дыхание, и поэтому мне очень хотелось сделать всё самой.       — Я это учту, профессор Д’Лионкур, — прошептал Том, отдавая всего себя под мой контроль.       Пара минут быстрых движений, финальные крики — и долгожданная разрядка. Без сил упав на широкую грудь, я закрыла глаза и жадно вдыхала воздух, а в голове было невероятно пусто и легко, и моё состояние в какой-то мере было близко к тому, что люди называют громким словом «счастье». И хотелось просто накрыть нас одеялом и спрятаться в «домик» уже вдвоём, чтобы никакие внешние проблемы не смогли нас найти. Но поздно я об этом подумала.       — Что это? — вдруг спросил Том, ощупывая кончиками пальцев мою спину, и я резко выпрямилась, не давая больше возможности касаться себя. Но он выпрямился вместе со мной и повалил меня на бок, а затем всмотрелся в дракона из шрамов на моей спине и выдохнул: — Чёрт побери…       Я вместо каких-либо комментариев лишь молча сжала губы, с горечью подумав, что ночь прошла, и при свете дня многое было совсем не тем, чем казалось под покровом темноты. Минуты тянулись одна за другой, и вдруг я почувствовала горячее касание в районе грудного отдела позвоночника. От неожиданности я вздрогнула, а Том тяжело вздохнул, прижался ко мне всем телом и прошептал:       — Ты мне всё равно не расскажешь, откуда у тебя это, да?       — Не расскажу, — помотала головой я, согреваясь от жара его тела. — Не сегодня. И точно не завтра.       — Ладно, расскажешь потом, когда будешь готова… У тебя были какие-нибудь важные планы на день?       — Нет, — вздохнула я, решив ничего не придумывать. — Хочу проваляться в кровати два дня подряд. И в душ сходить. А если доползу до кухни, то будет совсем замечательно. А тебе не надо готовиться к сессии? У тебя вроде ещё два экзамена осталось?       — До травматологии ещё неделя, да и ты вчера спросила почти все сложные вопросы. А пока у меня заслуженный отдых, я действительно очень готовился к вчерашнему экзамену. И кстати, я всё ещё хочу пригласить тебя на ужин, но не буду против, если мы поужинаем здесь… вдвоём. Даже идти никуда не нужно.       — Половина первого, — пробормотала я, мельком посмотрев на настенные часы. — Не рановато ли для ужина?       — Ты права, сначала надо позавтракать, — страстно прошептал Том, поцеловав меня в плечо. — Потом пообедать, — и его губы переместились чуть выше, на шею. — А затем уже можно и ужинать, — закончил он поцелуем в щёку.       — Мерзавец, — показушно возмутилась я, хотя у меня не было ни повода, ни желания прогонять его из своей кровати. А у кое-кого до сих пор не хватало смелости напрямую попросить разрешения остаться на все выходные. Вместо этого он ещё крепче обнял меня и тихо проговорил на ухо:       — Давай я оденусь, схожу до кухни и принесу завтрак сюда? А ты пока примешь душ, если хочешь… Хочу все выходные смотреть на тебя такую, а твой дворецкий явно не оценит, если ты появишься на кухне без одежды, — я в ответ промычала что-то неопределённое, снова начав постепенно оттаивать, а Том, приняв это за утвердительный ответ, наклонился и поцеловал меня в щёку. — Я быстро.       А затем ловко вскочил с кровати и принялся собирать свою одежду, разбросанную по всей комнате. Я же перевернулась на другой бок, чтобы хорошенько рассмотреть подтянутое тело молодого любовника, пока была такая возможность, а он, заметив мой жадный взгляд, довольно улыбнулся и принялся намеренно медленно одеваться, что у меня аж слюнки потекли. Но когда я была в одном шаге от того, чтобы вскочить с кровати и собственноручно стащить одежду с этого бога красоты, Том зацепился взглядом за бутылку виски, стоявшую неподалёку на комоде, а совсем рядом была пачка с таблетками.       Со всей скоростью, на какую только была способна, я таки вскочила с кровати и подбежала к комоду, а улыбка тут же испарилась с красивого лица, едва Том прочитал название на упаковке, в которой не хватало уже половины таблеток.       — Отдай, это не твоё дело! — воскликнула я, выхватив упаковку из его рук, а он так же громко крикнул:       — Только не говори, что ты запиваешь их алкоголем!       — Это не твоё дело, ясно? — ледяным тоном процедила я, схватив и бутылку, и только собралась убрать их подальше и начать одеваться, как сильные руки обхватили меня со спины и заключили в объятия, такие крепкие, что вырваться было не так уж и просто.       — Зачем? — с болью в голосе неожиданно тихо спросил Том, и я мигом обмякла и повернулась к нему лицом.       — А это я должна спросить вас, мистер Реддл, самый блестящий выпускник этого года, с какой целью люди обычно принимают барбитураты?       — Сегодня ночью я не заметил, чтобы у тебя были проблемы со сном, — глядя мне прямо в глаза, серьёзно произнёс он. — Ты почти сразу заснула, едва я… прервался в пятом часу утра, и проспала как убитая почти до полудня…       Я на это громко хмыкнула, но снова предпринимать попытки вырваться из сильных рук уже не стала.       — Вчера я отработала целый день, да ещё и экзамен у тебя приняла. Я была готова уснуть как убитая ещё до того, как ты пришёл ко мне в кабинет!       Том ещё немного пристально всматривался в моё лицо, а потом вдруг осторожно коснулся кончиками пальцев моей щеки и тихо проговорил:       — Знаешь, у меня нет учёной степени и звания профессора, я ещё даже не врач, а всего лишь студент, но… но даже я знаю, что барбитураты нельзя принимать с алкоголем. И я очень боюсь, что однажды приду в ординаторскую в пять тридцать вечера к тебе на дежурство, а мне скажут, что ты… больше не придёшь на работу.       Ничего не ответив, я тяжело вздохнула и прижалась к нему, продолжая держать в руках бутылку и таблетки, а он приобнял меня и прошептал:       — Это из-за концлагеря?       — В том числе, — выдохнула я, не желая прямо отвечать на подобного рода вопросы.       — А спина… это тоже оттуда? — я помотала головой в стороны, а Том снова нежно поцеловал меня в щёку.       — И это тебе тоже?..       — И это тоже, — со вздохом ответила я, мечтая, чтобы эта пытка побыстрее закончилась. Он помолчал немного, а после вдруг сказал:       — Эм… сегодня ты спала больше шести часов… даже не принимая своих лекарств… Может, попробуем ещё?..       — Юноша, да вы нахал! — возмущённо воскликнула я, а Том тихо рассмеялся, отстранился от меня и жадно осмотрел с ног до головы моё полностью обнажённое тело.       — Да, может быть, — не стал спорить он, поняв, что я раскусила его замыслы. — Но я правда хочу помочь тебе, Тина…       — Не без личной выгоды, прошу заметить, — усмехнулась я, и Том с широкой улыбкой легко чмокнул меня в щёку.       — Как же без неё? Я за завтраком, а потом мы всё обсудим, хорошо?       Я устало кивнула, и Том вышел наконец из моей спальни, дав мне возможность немного побыть одной.       Трудно будет передать словами, насколько же странно я чувствовала себя в тот момент. Три дня назад я лично устроила кое-кому разгромный опрос на полтора часа, а потом ещё и чуть не пустила в операционную, хотя прекрасно знала, как он ждал именно эту операцию. Вчера я потратила три часа экзамена и весь запас силы воли, чтобы поставить такое желанное «хорошо». А сегодня этот кто-то проснулся со мной в одной кровати, пошёл нам за завтраком в постель и даже предлагал свою близость вместо сильных снотворных и крепкого алкоголя, которые, честно говоря, помогали так себе, и я регулярно заходилась в истошном крике, будя тем самым Бэрримора. И так противно было осознавать, что человек, раздражавший меня до этого одним своим видом, настолько глубоко залез в мою жизнь, что знал о моих небольших проблемах, о которых не знал никто из моих близких. Да у меня и близких-то не было, только Делла с Генри.       Так я и пошла в душ со стойким противным чувством неизбежного подвоха, обмана, ведь в моей жизни ещё не бывало такого, чтобы что-то хорошее происходило просто так. Обычно я зарабатывала это кровью, потом и слезами. Вот и в этот раз я гадала, когда же мне после такой потрясающей ночи придётся лить слёзы? И главное, сколько?       Горячие струи приятно расслабляли мышцы, будто налившиеся до этого свинцом, а шум воды успокаивал разум. Какой ни будет расплата — я всё выдержу, со всем справлюсь. В моей жизни чего только не было, и убиваться по смазливому мальчишке, когда всё закончится, точно не входило в мои планы. Пусть по нему страдает кто-нибудь другой, а я найду чем заняться. Но только я об этом подумала, как сквозь шум воды услышала лёгкий хлопок.       Списав на «показалось», я продолжила намыливать тело, снова погрузившись в обдумывание нерадостного будущего, как вдруг меня обхватили со спины. Вздрогнув всем телом, я резко развернулась, перехватила руку и встала в стойку, но так и замерла, увидев совершенно растерянное лицо Тома.       — Завтрак в спальне, а я… тоже хочу принять душ… если можно.       — Можно, — выдохнула я, мигом расслабившись, и, смыв мыло, отошла в сторону. — Пользуйся чем хочешь, а я принесу тебе полотенца.       — Но там же лежит два? — удивился он, махнув рукой в сторону комода за стеклянной перегородкой, на котором действительно было два белоснежных полотенца. Я молча выразительно посмотрела на своего «гостя», и на его лице вдруг промелькнуло озарение. — Они оба тебе… А зачем тебе два полотенца? — с ещё большим недоумением спросил Том.       — А я сначала вытираюсь одним, а потом другим, одного мне мало, причуды богатых, — язвительно ответила я, но, заметив, что он принял мои слова за чистую монету, обречённо вздохнула и закрыла рукой лицо. — Господи, у тебя действительно никогда не было девушки…       Том растерянно смотрел на меня, даже с некоторой виной, словно ученик, не выучивший важный урок, и я махнула рукой.       — Ладно, это неважно. Я уже закончила, так что… сейчас принесу тебе полотенца, а ты… можешь не торопиться, я подожду в спальне.       Но не успела я отодвинуть стеклянную заслонку, как меня потянули обратно, под горячую воду.       — Останься, я хочу принять душ с тобой, — прошептал он, жадно поцеловав меня, а я ещё больше оттаивала. — А с полотенцами разберёмся потом…       С полотенцами мы действительно разобрались потом, после того как предались плотским утехам ещё и в душе, стоя, что было в новинку для кое-кого. А когда я вышла из душа и демонстративно замотала первым полотенцем тело, а вторым — голову, Том тихо застонал, а я рассмеялась про себя.       — У тебя длинные волосы, точно. Я идиот.       — Зато в следующий раз ты будешь умнее и не будешь смущать девушек подобными вопросами. Пойдём, глупенький, завтрак, наверное, уже давно остыл, — и протянула ему ещё два белоснежных полотенца, которые принесла из шкафа в спальне. Он рассмеялся и взял верхнее, а затем замотался в него по пояс и покачал головой.       — Мне хватит одного, спасибо.       — Как хочешь, мне не жалко. Пойдём…       Как я и говорила, завтрак и кофе, конечно же, остыли, но никому не хотелось идти на кухню за горячим, и тревожить Бэрримора тоже. Никуда не торопясь, мы перекусили и снова устроились на смятой кровати, и я, положив голову к Тому на колени, тихо протянула, глядя в потолок:       — Средняя продолжительность жизни хирурга пятьдесят четыре года…       — Это к чему? — удивился он, проведя рукой по моим мокрым волосам, и я, не поворачиваясь, пояснила:       — Это к тому, что даже если я вместо своих… лекарств буду… хм… проводить ночи более… активно… — на этих словах я не смогла сдержать улыбку и почему-то не сомневалась, что и на красивом аристократическом лице человека рядом она тоже появилась, — то у меня всё равно будут другие факторы риска, и ты… ты не сможешь ничего с этим сделать. И в любой момент может случиться так, что ты придёшь в отделение, а меня там уже никогда не будет.       На какое-то время повисла пауза, а затем я всё-таки повернула голову и встретилась с полным недоумения взглядом угольно-чёрных глаз.       — Работа по трое суток подряд в нервном напряжении, от десяти до восемнадцати чашек кофе за сутки приправленные употреблением крепкого алкоголя регулярно по выходным и во внерабочее время. Это всё никоим образом не способствует улучшению моего здоровья. Ты знал, что наставник Генри умер прямо за операционным столом, а ему было всего пятьдесят два? Это случилось, когда я только сдала выпускные экзамены здесь, на кафедре. Он, правда, курил по три пачки в день, даже я до такого не доходила, две пачки максимум… но факта это не отменяет.       — Ты куришь? — подняв брови, удивился Том, а я тихо рассмеялась его реакции.       — Курила. Очень долго и очень много. Бросила только в сорок третьем, когда попала в концлагерь, тогда было не до сигарет. Хотя и сейчас нет-нет, да и балуюсь, но это уже не серьёзно…       На этих словах я выпрямилась, подползла к своей прикроватной тумбочке и, порывшись в ящике, достала оттуда недавно начатую пачку и зажигалку. А затем повернулась к Тому, прикурила сигарету, хорошенько затянулась и, рассмеявшись, выдохнула прямо ему в лицо.       — Нет, — твёрдо заявил он, выхватив тлеющую сигарету из моих рук, и взмахнул рукой, отчего она просто исчезла. Секунду я потрясённо смотрела на него, а после вспомнила, что мой бывший студент был не вполне обычным человеком, и усмехнулась.       — У меня ещё есть в пачке…       Но он уже ловко выхватил из моих рук и пачку, и она так же испарилась в воздухе, как и сигарета до этого. Нисколько не боясь моего гнева, Том с вызовом смотрел мне прямо в глаза, а я была готова аплодировать стоя его наглости.       — И что ты мне сделаешь, маленький глупый мальчик, если вдруг увидишь, что я курю где-нибудь в другом месте?       — Лучше тебе этого не знать, — страстно выдохнул он, но в его голосе была такая уверенность, такая… власть, что у меня даже мысли не было смеяться над его угрозами. — Но с сигаретами в руках я тебя больше видеть не хочу, это ясно?       — Я над этим подумаю, — протянула я, не желая так быстро сдаваться, и Том легко поцеловал меня в губы, а затем снова уложил к себе на колени. — Что, и пить мне запретишь?       — Честно говоря, я бы не хотел, чтобы ты употребляла что-либо крепче вина. Для твоего же блага, — нисколько не теряя уверенности, невозмутимо ответил он, отчего я так и хмыкнула.       — Том, все хирурги пьют…       — Мне всё же кажется, что не все, — упрямо не сдавался мальчишка.       — Ладно… все заведующие, связанные с хирургией, пьют, и я не исключение, — и прежде, чем он начал спорить, добавила: — Профессор Дэвидсон, которого ты вспомнил накануне, любит виски. Мэйсон — бренди и коньяк, Уильямс, заведующий кардиохирургией, тоже предпочитает виски, да и Генри тоже. Делла хоть и не заведующая, но любит джин и вино… и это только малая часть врачей, которых я тебе сдала, и надеюсь, что это останется между нами.       — Конечно, я никому не скажу. А что пьёшь ты? — задумчиво спросил Том, и я внимательно присмотрелась к нему. — Тоже виски?       — С Роджером и Генри — да. Да и от вина с джином в компании Деллы редко отказываюсь, хотя по мне, они слишком сладкие. А дома в одиночестве я предпочитаю абсент… неразбавленный, — дополнила я, и его глаза чуть расширились. — Хотя даже я ещё не додумалась запивать барбитураты абсентом… может, зря ты так, и здравомыслие во мне ещё осталось? Хотя бы чуть-чуть?       Он на эти слова тихо рассмеялся, а после наклонился ко мне и поцеловал, а я поверить не могла, что вот так легко могла открыть ему все карты.       — Если мы будем чаще видеться, то обещаю, я найду нам другое занятие, кроме распития абсента…       — Том, стресс всё равно нужно чем-то снимать, — прошептала я, ответив на нежный поцелуй, а Том навис надо мной и внимательно смотрел в глаза. — Кто-то пьёт, кто-то курит, а кто-то и всё вместе…       — Предлагаешь и мне тоже начать? Я же тоже хочу быть хирургом… Хотя мне кажется, что можно найти и другие способы снятия стресса. Я уверен в этом. И прожить долгую жизнь…       — Да уж, ты наверняка будешь бегать два раза в день в парке и пить литрами морковный сок.       — Вообще-то, я занимаюсь боксом, — самоуверенно заявил он, но я выразительно посмотрела на него, и Том будто нехотя добавил: — И я люблю тыквенный сок, а не морковный.       — Точно, — язвительно заметила я. — Пай-мальчик, целыми днями или на учёбе, или дома с учебниками, или в моём отделении. С девочками не спишь, алкоголь с друзьями не пьёшь, занимаешься спортом, сигаретами и наркотиками не балуешься. И через сорок лет, когда мы с Генри уйдём на заслуженный отдых, ты будешь сидеть с важным видом в моём кабинете и попивать из гранёного стакана тыквенный сок. О господи, какой кошмар…       Картинно застонав, я повернулась на другой бок, а за моей спиной послышался голос:       — А что не так?       — Ничего, просто мне твоя святость глаза режет, хочу немного отдохнуть.        Но не успела я пролежать так и пяти секунд, как меня с силой потянули на себя, причём так резко, что я даже вскрикнула. Том выпрямился и, держа меня за плечи, с горящими глазами смотрел прямо в мои, и мне даже показалось, что угли на мгновение вспыхнули.       — Я не святой, — вкрадчиво прошептал он, и я задержала дыхание от исходящей от него… опасности. Да, это была именно она, и во мне на секунду проснулся звериный страх. — И никогда им не был. Я всегда делал только то, что хотел, всегда. И если я чего-то не делаю, то только потому, что не хочу этого.       — А чего ты хочешь? — на выдохе спросила я, постепенно приходя в себя, и Том скользнул взглядом с моего лица на обнажённую грудь, и теперь я точно могла сказать, что в его глазах полыхали угли, причём не на шутку. — Чего-нибудь новенького? Любитель острых ощущений, да?       Наклонившись к его лицу совсем близко, я слегка прикусила его нижнюю губу, и руки, сжимавшие мои плечи, чуть вздрогнули, подсказывая правильный ответ. Усмехнувшись, я снова подняла на него взгляд и едва слышно выдохнула:       — Скажи же мне, чего ты хочешь, и я исполню любой твой каприз. Что ты ещё не пробовал в своей недолгой жизни? Виски? Абсент? Дорогие сигары? Сумасшедшую езду на гоночном автомобиле посреди ночи? Всё что хочешь, котик, ты поймал в свои сети Золотую Рыбку, и я исполню любое твоё желание… только скажи.       В воздухе так и трещало напряжение, словно рядом был высоковольтный ток, а Том, на секунду зажмурив глаза, жадно посмотрел на мою грудь и, отпустив мои плечи, сжал её в ладонях.       — Я хочу тебя, — наконец ответил он, а я так и горела от его грубых уверенных движений, слегка причинявших боль. В этот момент в нём была такая сила, такая власть, что даже я готова была подчиняться, лишь бы это продолжалось как можно дольше.       — Меня ты уже пробовал. Ты можешь соблазнить любую девушку на свой вкус, и всё снова будет как в первый раз…       — Да, — шёпотом подтвердил Том, ещё крепче сжав мою грудь. — Ты права, тебя я уже попробовал. И мне понравилось. И теперь я хочу ещё. Как можно больше… только тебя.       — Так бери, — прошептала я, впившись в его губы и отдавая себя целиком и полностью. И как же, чёрт возьми, это было приятно.