***
— Хочешь, сходим куда-нибудь?.. — хрипло спросил Лестат, обнимая меня в темноте на кровати в моей комнате, и я безжизненно помотала головой в ответ. — В кино?.. Или в клуб, недавно один открылся… очень перспективное местечко! Или казино?.. Отвлечёшься немного, уже полгода прошло!.. — Никуда не хочу, — хрипло отозвалась я, тупо глядя в темноту перед собой, а за окном выла декабрьская пурга. — Просто посиди со мной рядом… — Будешь виски? — вздохнул он, и я снова помотала головой. — А что ты будешь? — Ничего, мне завтра на работу, сутки. — Так возьми выходной… — Нет, — прохрипела я, с трудом заставляя себя шевелить языком. — Я и так недавно брала отпуск, чтобы… чтобы… чтобы прийти в себя… надо брать себя в руки, иначе это затянется… Рана в груди до сих пор ныла, причём ужасно больно, и я ничего не могла с ней сделать, лишь ждать, когда время залечит её… хотя бы немного. Сама я была не в состоянии что-то сделать. Лестат же, будто чувствуя это, крепче приобнял меня и чуть рассерженно воскликнул: — Нет, Ти, так не пойдёт! Если ты так по нему скучаешь, то давай слетаем в Лос-Анджелес, ты же знаешь адрес больницы?! — Медленно повернувшись, я с выпученными глазами уставилась на Лестата, а тот как ни в чём не бывало продолжил: — А что такого? Вас там никто не знает, делайте что хотите! Тебе вообще не обязательно работать, забыла? Пусть Том строит карьеру, а ты будешь просто наслаждаться жизнью… как тебе такой вариант? Буквально на секунду я была готова сказать «да», всё бросить и полететь за океан, лишь бы снова оказаться в знакомых сильных руках… но наваждение быстро прошло, и я, сникнув, вновь упала в ледяные руки Лестата и крепко к нему прижалась. — Нет. Медицина — это моё всё, это моя жизнь, и уходить из неё я не собираюсь. Но ты прав… пора завязывать с этим! — Теперь была очередь братца недоуменно смотреть на меня, а я вздохнула и закрыла глаза. — Хватит, я и так весь ноябрь провалялась в кровати с виски… пора прекращать всё это. На следующей неделе пойдём в кино… в среду после работы. — Приоткрыв глаза, я заметила, как его светлые брови поползли на лоб, и это ещё больше добавило мне решительности. — Выбери комедию на свой вкус и приготовь две фляги с джином… а потом сразу пойдём в тот многообещающий клуб! Надо начинать новую жизнь. — Хорошо… — протянул Лестат и опять лёг на подушки. — А сегодня? — А сегодня… я хочу поспать, — выдохнула я, чувствуя, как из тела уходила какая-то тяжесть… медленно, но уходила. — Не уходи никуда, пожалуйста… — Хорошо, я останусь… Он укутал меня в тёплое одеяло и крепко прижал к себе, и в этом коконе мне было так тепло и уютно, что тягостные мысли исчезали сами собой. И я, зажмурившись от удовольствия, прошептала: — Что бы я без тебя делала, Лестат?.. — То же, что и я делал бы без тебя! — хохотнул братец, и я слабо улыбнулась. — Искала бы себе неприятности на пятую точку. Но вдвоём их искать намного приятнее, чем в одиночку, верно? — Ага… со следующей недели обязательно начнём, а пока мне нужно набраться сил… Всё-таки вдвоём пережить горе было намного проще, чем в одиночку, а Лестат к его благородству ни разу не оставлял меня с лета одну, хотя бы на ночь. Без него я, наверное, гораздо дольше приходила бы в себя, в этом можно было не сомневаться… От Тома поначалу не было никаких вестей. Даже Дэнни, устроившийся ко мне в отделение на работу с этой осени, не хвастался в ординаторской письмами от своего друга. Хотя я прекрасно знала, что мои коллеги обязательно обсуждали Тома за моей спиной, сама в этих обсуждениях не участвовала, старательно делая вид, что человека с таким именем и вовсе не существовало. Делла тоже первое время ничего не говорила по этому поводу, отлично чувствуя, как мне было больно от всего этого… Но совсем отгородиться от реальной жизни я не могла, и она постепенно начала стучаться мне в окна. Следующим летом, когда я уже почти оклемалась от скоротечного, но такого страстного романа и мирно занималась своей работой, в ординаторскую вдруг ворвался Генри, причём вид его был настолько взбудораженным, что все тотчас отвлеклись от своих дел, лишь бы узнать, что случилось. — Ти! Только что получил письмо от Хью, Том сдал выпускные экзамены из ординатуры на высший балл! Все от него в полном восторге! На секунду я замерла на месте, поскольку новость о Томе была подобна для меня грому среди ясного неба, а Генри за считаные мгновения сник и осторожно добавил: — И Том… Том планирует работать у Хью, ему понравилось в Америке… да и условия ему предлагают очень выгодные… Я чувствовала кожей десяток крайне внимательных взглядов, направленных именно на меня, но после секундного замешательства на моих губах проступила улыбка, и я непринуждённо ответила: — Прекрасно. Это замечательная новость, Генри. Я очень рада, что кое-кто не зря тратил кислород в этой ординаторской пять лет подряд. Ди, пойдёшь со мной в операционную ассистентом? Что-то мои бездельники меня в последнее время совсем не радуют, а вдвоём мы справимся куда быстрее… пусть истории пишут, хоть какая-то польза от них будет. — Ко-конечно, — наконец придя в себя, ответила Делла, а Генри облегчённо вздохнул и сел за свой стол, продолжая держать в руках письмо из Америки. — Пошли, я вроде всё своё дописала! Я знала, что окружающие ждали от меня совершенно других эмоций: слёз или хотя бы хмурой мины… но не дождутся! В тот день я, к удивлению для самой себя, вдруг поняла, что действительно рада за своего бывшего ученика, и новости о том, что он решил остаться в Америке и начать строить там карьеру, тоже немало меня обрадовали. Так и должно было быть, теперь все были на своих местах, а я своим безразличием окончательно задушу до сих пор ходившие по больнице сплетни… и всё снова будет хорошо.* * *
Как-то незаметно пролетел ещё один год, а потом ещё… и ещё… Лестат, поняв, что больше я в его заботе не нуждалась, опять начал кутить на широкую ногу, периодически уезжая в Европу или Америку — ему было очень трудно сидеть на одном месте, в отличие от меня. Но он неизменно появлялся у нас в квартире хотя бы раз в семь-восемь месяцев, и мне было достаточно, что он «жив», здоров и в относительно здравом уме. И я даже присоединялась к нему на гулянках в выходные или на целый отпуск… и жизнь постепенно начала играть теми красками, что и в прошлом веке, когда я была ветреной, не поломанной судьбой кокеткой. Всё постепенно встало на свои места. Генри, почувствовав, что я «оттаяла», уже не боялся упоминать при мне Тома, как это было тогда, когда пришло письмо о его успешно сданных экзаменах. Тем более что новости из-за океана изредка приходили… в основном из научных журналов, которые я выписывала специально для отделения за свой счёт в надежде на то, что мои сотрудники воспользуются бесплатной возможностью почерпнуть для себя что-нибудь полезное. Многие действительно этим пользовались, так что журналы не пылились на полках, а передавались из рук в руки, но некоторые выпуски я с недавнего времени начала покупать индивидуально… для себя. На людях я по-прежнему холодно реагировала на новость об очередной блестяще проведённой редкой операции, или новом доступе, или новом способе наркоза, который применил совместно с анестезиологами мой бывший ученик… да и самой мне было некогда читать эти журналы, лишь бегло пробежать глазами самой последней, если кто скажет, что там есть что-то интересное. Но после коротких заметок Генри я обычно старалась дойти до книжного магазина со специальной литературой и купить отдельный выпуск, чтобы потом дома или на работе повнимательнее прочитать статью… а затем вырезать её и убрать в отдельную папку. Поначалу я не придавала значения своему новому «хобби», и тоненькая папка валялась на рабочем столе под завалами историй и документации, изредка выбираясь на свет божий. Оправданием подобному было то, что у меня и так книжный шкаф был доверху забит, и хранить кучу журналов ради одной лишь статьи было просто негде… но постепенно папка начала расти, и я, продолжив её вести, превратила свой архив в настоящий альбом, где на каждой странице вместо фотографий были журнальные и газетные вырезки всего об одном человеке. Никто не знал об этом альбоме, даже Генри и Делла… даже Лестат, который в принципе не любил появляться у меня на работе… но благодаря этой своеобразной отдушине я смогла окончательно нащупать пульс жизни и отпустить прошлые чувства. Это был мой маленький секрет, один из многих, но, пожалуй, самый любимый… Я действительно была рада за Тома, была рада, что у него в жизни всё прекрасно складывалось… с некоторой опаской ждала в светской хронике новости о его женитьбе… но даже в этом случае я была бы за него счастлива, и этому событию даже была отведена отдельная страница в альбоме… пока пустая. И как же было приятно после тяжёлого дня окунуться в этот альбом, в эту сказку и тихо радоваться успехам человека, к которому ты когда-то давно имела счастье прикоснуться… — Ти, ты это видела?! Генри буквально ворвался ко мне в кабинет, когда я стоя в очередной раз пыталась привести в порядок рабочий стол, пока была такая возможность. И я чуть не подпрыгнула от неожиданности и не рассыпала стопку с выписками, если бы не уронила их прямо на стол, а мой наставник подошёл ко мне и протянул разворот Medicine Life. — Только что прочитал и был в полнейшем восторге! Так… смело, так дерзко… и в то же время так… просто! Никогда бы не додумался до такого хода, а теперь обязательно попробую! Догадавшись, о чём или о ком была речь, я взяла журнал и бегло пробежалась глазами по заголовку, а после с широкой улыбкой протянула издание обратно Генри. — Я потом обязательно прочитаю, обещаю, пока некогда… если я сейчас не разберу эти завалы, то в скором времени придётся искать другой кабинет! — Да, Ти, что-то ты запустила уборку… — Генри со смехом окинул беспорядок на моём столе, и я принялась ещё более активно разбирать бумаги, а кончики ушей предательски покраснели. — Ладно, тогда не буду отвлекать… но когда прочитаешь, обязательно дай мне знать! Я хочу обсудить с тобой это! — Хорошо! — рассмеялась я, и только Генри шагнул в сторону, как из-под историй зазвонил телефон. — Профессор Д’Лионкур, отделение нейрохирургии, слушаю вас. — Профессор Д’Лионкур, это доктор Харди, — раздался голос главного врача на том конце провода, и я чуть нахмурилась, а Генри замер и внимательно всмотрелся в моё лицо, ведь слышимость в кабинете была отличная. — Вы бы не могли зайти ко мне в кабинет ненадолго… это не займёт много времени, обещаю вам. Тон доктора Харди был таким непринуждённым, что я вмиг расслабилась и, зажав телефонную трубку между щекой и плечом, собрала в стопку несколько историй. — Вам на дегустацию принесли десяток пирожных, а вы боитесь, что они отравлены, да? Тогда вам нужно звать токсикологов, а не хирургов, сэр. Из трубки тотчас послышался громкий смех, и даже Генри усмехнулся моему лёгкому уколу, продолжая стоять рядом. — Вы не поверите, профессор, но мне только что действительно принесли пирожные! И я с радостью угощу вас и ими, и чаем, если хотите, мне не жаль… — Мои щёки сразу покраснели, ведь я не планировала выпрашивать себе угощение, а доктор Харди спросил: — Так вы придёте в ближайшее время? Или мне назначить встречу позже, когда у вас будет свободное время? Мне право неловко, но у меня в кабинете посетитель, и… — Нет-нет, доктор Харди, я сейчас приду! — воскликнула я, схватив трубку рукой. — Как же я могу отказаться от чаепития со сладким?! На прощание мне снова рассмеялись, и я положила трубку и выразительно посмотрела на Генри. — Если мне предложат должность главного врача, то я предложу твою кандидатуру… я на этом раскалённом стуле сидеть не буду, мне и своего хватает. — Ти, я тоже не дурак, чтобы согласиться на такое, — широко улыбнулся он, перехватив стопку историй болезни. — Так что ищи на эту должность кого-нибудь ещё… — Пирожные, надо же, и как я могла такое ляпнуть?! — помотала я головой, чуть сдвинув несколько стопок с макулатурой, и на столе освободилось место… и даже проглянул мой секретный альбом, который никто не должен был видеть, причём он был раскрыт на самой последней статье, которую «официально» я ещё в глаза не видела. Распахнув глаза от ужаса, я кинула на него папку с приказами, а Генри бросила: — Не стоит, я сама потом уберу, как приду из главного корпуса… — Ладно, Ти, как хочешь. Я буду в ординаторской! — Ага… — выдохнула я, похлопав себя по щекам, чтобы согнать краску, и, закрыв кабинет на ключ, неторопливо пошла по отделению, гадая, что же понадобилось от меня главному врачу. «Может, мне хотят предложить участие в очередной конференции, хотя я сто лет на них не ездила?.. Или сын кого-нибудь важного решил связать жизнь с медициной, а меня назначат нянькой, как это было с Дэвидсоном? Хотя он вроде был не против, да и девочка попалась способная… Но чай я точно пить не буду, это уже слишком! И зачем я только это ляпнула?!» Летнее солнце приятно грело лицо и плечи, птички пели, зелёные листья шуршали на тёплом ветру… день был чудесным! И всё вокруг было чудесным, но ровно до того момента, пока я не зашла в кабинет главного врача, пребывая в крайне приподнятом настроении, и не заметила знакомый силуэт на стуле для посетителей. От неожиданности я так и замерла на пороге, не в силах сделать шаг, а Том, живой Том из плоти и крови, повернулся боком и с горящим взглядом слабо улыбнулся мне… только вот мне было не до улыбок. — Добрый день, профессор, — бархатистым голосом проговорил он, а Роджер Харди, заметив мою реакцию, кашлянул в кулак и с улыбкой добавил: — Профессор Д’Лионкур, проходите, присаживайтесь, чай уже готов… я как раз хотел поговорить с вами по поводу кандидатуры на вакансию в ваше отделение… которую вы открыли месяц назад… Мужчины в костюмах терпеливо ждали, пока я приду в себя и сделаю шаг внутрь кабинета… но вместо этого я глубоко вдохнула и на выдохе протянула: — Доктор Харди, мы можем поговорить наедине? — Д-да, — выдавил главный врач, слегка растерявшись моей реакции, видимо, ожидал он что-то совсем другое. — Да, профессор! Доктор Реддл?.. — Конечно, я подожду в приёмной, — вежливо отозвался Том и встал со стула, но едва он сделал первый шаг в мою сторону, как я отошла вбок, будто боясь обжечься. И только дверь за мной захлопнулась, как я села на тот самый стул и на немой вопрос человека напротив медленно помотала головой. — Нет… только не он… — Но почему, профессор? — непонимающе протянул доктор Харди, взяв в руки весьма весомую папку. — Это же ваш ученик и один из самых успешных студентов нашего университета! Я… я просто… я не знаю, что и сказать! Блестящая характеристика, безупречное портфолио… публикации в мировых изданиях! Я… я не могу отказать такому сотруднику, профессор Д’Лионкур… Несмотря на все похвалы, я продолжала жалобно смотреть в глаза своему непосредственному начальнику, и тот тяжело вздохнул. — Профессор, я… помню, что произошло пять лет назад, но… я намерен дать доктору Реддлу шанс. За эти годы он показал себя первоклассным специалистом с уникальным опытом, и я уверен, что подобных инцидентов больше не повторится… Я прекрасно понимала чувства главного врача, ведь трудно устоять, когда тебе в руки попадает бесценный бриллиант редкой огранки. Да и надавить на своего начальника я никак не могла, в отличие от своего наставника, а потому выход из сложившейся ситуации был всего один… Сглотнув, я взяла из стопки неподалёку чистый лист, достала из кармана халата свой паркер и занесла его над бумагой… это заявление я уже не раз видела на своём столе, но вот писать его самой мне приходилось впервые… но всё когда-то бывает в первый раз, верно? Закончив писать, я с каменным лицом протянула заявление доктору Харди, и пока тот бегло скользил глазами по листу бумаги, его лицо медленно вытягивалось от неожиданности… причём весьма неприятной. А я как можно спокойнее проговорила, пытаясь сдержать внутреннюю боль: — Я уже давно собиралась отправиться в кругосветное путешествие с братом… думаю, сейчас самое подходящее время. Так что вам не потребуется моя подпись на заявлении от нового сотрудника. — У вас… у вас есть брат? — с трудом прошептал он, подняв на меня взгляд, и я через силу улыбнулась. — Да, есть, мы очень близки. Мне нужно отдохнуть, я очень устала… да и молодёжи надо уступать место, особенно такой талантливой. Я уверена, ваш новый сотрудник проявит себя именно так, как вы этого ждёте, доктор Харди, он очень способный человек. А за меня не переживайте, я найду себе дело… — Если… если вам будут нужны какие-то бумаги… или характеристика для нового места работы… Доктор Харди продолжал с потрясением смотреть на меня, и я встала на ноги и с прежней невозмутимой улыбкой увереннее проговорила: — Нет, они мне не нужны. Всего вам доброго! — И вам, профессор… — прилетел мне в спину тяжёлый вздох, но я смотрела только вперёд… Едва дверь кабинета открылась, как Том вскочил из мягкого кресла, выдавая тем самым волнение, хотя вид его был довольно невозмутим, и я тепло улыбнулась ему, шепнула: — Удачи! — и кивнула на кабинет главного врача за своей спиной. Том растерянно улыбнулся мне и неуверенно шагнул вперёд, а я как ни в чём не бывало пошла на выход, оставляя за собой кровавый след. «Вот и всё… — вздохнула я, выйдя наконец на улицу, и солнце в этот раз не грело, а жгло, больно обнажая открывшуюся рану. — Придётся искать себе новый дом… желательно где-нибудь подальше отсюда. Ладно, сначала покутим как следует с Лестатом, а потом я решу, что делать… может, самой переехать в Штаты? Или в Африку, там вроде тепло?..» Вначале я хотела сразу пойти в свой кабинет собирать вещи, но после решила, что надо посмотреть на Деллу и Генри, хотя бы немного, ведь уже вечером я могу быть в самолёте и лететь куда-нибудь на край земли. В ординаторской, надо сказать, было относительно тихо: все врачи были на своих местах и в основном писали истории, а Генри с Деллой пили кофе на диване, обсуждая новый выпуск Medicine Life. — Ти, ты это видела?! — восторженно воскликнула Делла, когда я прошла мимо к столу Генри, и я неуверенно кивнула в ответ: — Да, мне уже сегодня показывали… потом посмотрю. — Хорошо, — настороженно отозвалась она, так и всматриваясь в моё лицо. — А зачем тебя главврач звал? — А… да так, чай попить и поболтать, ничего… особенного. Я специально отвернулась и открыла первую попавшуюся историю болезни, будто что-то проверяя, и Делла встала с дивана и медленно подошла ко мне. — Ти… что случилось? На тебе лица нет… — Всё… всё в порядке, правда… я… я просто устала, — еле выдавила я, с трудом сдерживая настоящие эмоции, которые так и хлестали через край, а обстановка вокруг так и накалялась. — Генри, ты уже прооперировал Кеннета? — Мне коротко кивнули в ответ, и я схватила увесистую папку, словно прикрываясь ей, и на одном дыхании проговорила: — Тогда я посмотрю его историю, ладно? Если что, она будет в моём кабинете! — Что случилось, Ти? — Генри тоже нахмурился, чувствуя неладное так же отчётливо, как и моя подруга, но не успела я броситься к входной двери, как она с хлопком распахнулась, и к нам буквально влетела чёрная тень. — Как это ты написала заявление на увольнение?! Том, горя от злости, уставился прямо на меня, преградив мне дорогу к отступлению, а остальные люди в ординаторской так и распахнули рты от ошеломления. Наверное, мне стоило предусмотреть возможность скандала, но отказываться от намерений я точно не собиралась, а потому, собрав всю силу воли в кулак, ядовито процедила: — Вас это не касается, доктор Реддл. Поздравляю с новым местом работы! Но только я попыталась обойти преграду, как Том шагнул в сторону и так же зло выдавил из себя: — Ты не посмеешь этого сделать… — Тебя забыла спросить, что я посмею сделать, а что — нет, — ответила я, уже начиная забывать о субординации, на что мне прилетело громкое: — Вообще-то, забыла! Я приехал сюда только из-за тебя, и ты не посмеешь уйти, хлопнув дверью перед моим носом! — Да неужели?! — прокричала я, сделав шаг в другую сторону, но Том успел перехватить меня, даже не собираясь сдаваться. — А что ж тебе в Штатах не сиделось, с деньгами и славой?! Как будто я тебя звала сюда, на коленях молила?! Да здесь было прекрасно без тебя, а ты вечно всё портишь… пусти меня, сейчас же! Первые слёзы брызнули из моих глаз, но я их сумела сдержать и бросилась в другую сторону, пока никто не увидел моё лицо… но меня в самый последний момент больно схватили за руку, а затем заключили в капкан объятий. — Куда ты собралась, Тина?.. — выдохнул Том, пытаясь подавить моё сопротивление, и я выкрикнула: — Это не твоё дело! Отпусти меня, сейчас же! У тебя нет никакого права!.. — Нет, ты права… у меня нет никаких прав держать тебя… но мне всегда было на это плевать! Не успела я вырваться, как он наклонился и легко поцеловал мои губы… а меня словно кто-то напичкал транквилизаторами, заставив замереть на месте. А в следующий момент я по инерции так же легко ответила на поцелуй, приобняв Тома за плечи, и история болезни полетела прямиком на пол. Получив желанное, Том будто сорвался с цепи и жадно впился в мои губы, а после первого страстного поцелуя он и вовсе подхватил меня на руки и не глядя усадил на первый попавшийся стол, продолжая жарко целовать. — Нет!.. Пусти!.. Хватит!.. Отпусти меня!.. С трудом, но я всё-таки вспомнила, где мы находились, а потому снова попыталась вырваться из сильных рук, но это было бесполезно — Том крепко держал меня и не давал ни единого шанса сбежать. — Хватит… — проскулила я, так и заливая его лицо слезами, и он наконец отстранился, обхватил руками моё лицо и шумно выдохнул: — Живая… это на самом деле ты… это не мираж… я пять лет жил одной лишь мыслью, что скоро снова увижу тебя, Тина… — Хватит, отпусти меня!.. Слёзы полностью заливали моё лицо, и я предприняла ещё одну попытку вырваться, правда, весьма слабую, потому как сил бороться становилось всё меньше и меньше, а Том пристально посмотрел мне в глаза и прошептал: — Выходи за меня… — Ты… ты с ума сошёл! Совсем с ума спятил от жизни в Америке! Отстранившись, я с широко распахнутыми глазами смотрела на человека перед собой, а он тихо рассмеялся моему выражению лица и в который раз жадно поцеловал меня в губы, нисколько не стесняясь людей вокруг. — Это не так… — Я предупрежу Харди, чтобы он перед первым рабочим днём назначил тебе беседу с психиатром! — воскликнула я, с трудом увернувшись от очередного поцелуя, и до меня снова донёсся тихий смех. — Так ты же уволилась?.. — Это не помешает мне дать дружеский совет бывшему начальнику… — выдохнула я после ещё одного жаркого поцелуя, и Том с улыбкой прошептал мне в лицо: — Я в своём уме и легко пройду любую психиатрическую экспертизу, Тина… выходи за меня, пожалуйста… — Нет… — с нестерпимой болью выдавила я, толкнув его в широкую грудь. — Отпусти меня, сейчас же!.. — Тина, выходи за меня замуж, — продолжал терпеливо шептать Том, покрывая моё лицо поцелуями, а сил сопротивляться почти не осталось. — Пожалуйста… я обещаю, что буду достойным мужем… клянусь… но я очень хочу быть с тобой всю оставшуюся жизнь… Тина, пожалуйста… Слова застряли в горле, и я просто молча смотрела в угольно-чёрные глаза, не в силах что-то сказать. А Том словно почувствовал, что я была на грани, и, вытерев пальцами мои щёки, ласково прошептал: — Тина, пожалуйста, я так долго об этом мечтал… пять лет… всё это только для того, чтобы доказать тебе, что я чего-то стою… я теперь не студент, а настоящий врач, о котором знает весь научный мир… ты видела мои статьи? — Некоторые, — прохрипела я, и он широко улыбнулся и поочерёдно поцеловал меня в обе щеки. — Я писал их только для тебя… выходи за меня, умоляю… я буду примерным мужем… только не убегай от меня… не надо… Том вновь жарко поцеловал меня, и что-то во мне окончательно сломалось… — Да… Закончив поцелуй, он молча посмотрел на меня, словно не ожидая подобных слов, хотя сам же о них просил, и я чуть громче выдохнула: — Да. Ещё с минуту Том стоял на месте и смотрел мне в глаза, будто окаменев, а затем с трудом пошевелился, опустился на одно колено и достал из внутреннего кармана пиджака такой же чёрный бархатный футляр. Кольца я никак не ожидала, честно говоря, особенно здесь, но Том открыл футляр и торжественно проговорил в гробовой тишине: — Профессор Тиана Клодетта Д’Лионкур, вы согласны выйти за меня замуж, быть со мной и в болезни, и в здравии, и в богатстве, и в бедности?.. — Я от такого поворота лишь растерянно хлопала ресницами, и мой «жених» с тяжёлым вздохом чуть тише добавил: — Я ношу его с собой с той самой весны, когда ещё учился здесь… Тина, я дурак, и знаю, что не должен был тогда… так делать, но клянусь тебе, такого больше не повторится. Пожалуйста, выходи за меня замуж… мне никто не нужен, кроме тебя… — Выйду, — выдавила я и протянула левую руку, старательно пытаясь удержать дрожь. Том тоже нервничал, я это почувствовала, когда он попытался надеть старинное кольцо из жёлтого золота с чёрным камнем в центре мне на безымянный палец, но получилось это сделать только со второй попытки. И когда кольцо оказалось на моей руке, он выпрямился и опять жадно поцеловал меня, а вокруг поднялись оглушительные аплодисменты. — Наконец-то! — смахнув с глаз слезу, вздохнула Делла, а я, мельком посмотрев в её сторону, тотчас стыдливо отвела глаза. — И десяти лет не прошло!.. Генри, казалось, хлопал громче всех, таким образом выражая свои эмоции, и я от смущения уткнулась в чёрный пиджак, пропитанный до боли знакомым парфюмом. А над ухом послышалось: — А ты после свадьбы… собираешься сидеть дома и заниматься детьми?.. — Даже не мечтай, — прорычала я, немного вернув былую уверенность, и Том рассмеялся и легко поцеловал меня в лоб, отчего я мгновенно зажмурилась. — Тогда мне нужна твоя подпись на заявлении на работу… а твоё заявление я порвал сразу же, как увидел, и этому лёгкому вандализму доктор Харди нисколько не расстроился, если честно. Обещаю, я буду таким же примерным работником, как и мужем… и даже постараюсь не сильно тебе перечить… — Не сильно перечить? — насмешливо повторила я, и он картинно нахмурился: — Я очень постараюсь… но у тебя могут быть устаревшие взгляды на некоторые вещи… в работе, разумеется. — Устаревшие взгляды… — ещё более выразительно протянула я, и Том тихо рассмеялся, поняв мой намёк. — Я всё тебе расскажу о своих прогрессивных взглядах на рабочие моменты… у нас теперь будет столько времени для разговоров! — Мерзавец… — еле сдерживая улыбку, выдохнула я, а после меня перебил ещё один жаркий поцелуй. Но чувств на публике за один день было даже слишком, так что я деликатно отстранилась и нейтрально-вежливо проговорила: — Нужна подпись — пиши заявление и приходи ко мне в кабинет, я всё поставлю. И учитывай, что беседу с психиатром на завтра я всё-таки назначу! — Как скажете, профессор Реддл! — крикнул Том, когда я наконец отошла от него. От подобного обращения я мигом резко обернулась, а он с крайне довольной улыбкой пояснил: — Я просто примеряю свою фамилию… вам очень идёт, профессор! — И как я могла на это согласиться? — в пустоту бросила я риторический вопрос, и ответом мне служил громкий смех коллег и моего жениха. — Надо будет самой побеседовать с Чарльзом… — И я тоже очень тебя люблю! Мы будем прекрасной супружеской парой, обещаю! — Ти, если ты собираешься открывать виски из своего шкафа, то налей и мне, я сегодня больше не пойду в операционную! — бросил мне вдогонку Генри, а следом раздался и радостный вопль Дэнни: — Том, дружище, вот это ты даёшь! Вернулся и… сразу же!.. Пока все бросились поздравлять Тома и с возвращением на родину, и с нашей… помолвкой, я под шумок побежала к себе в нору… то есть в кабинет, чтобы немного прийти в себя, а в голове так и промелькнула шальная мысль, что виски мне сейчас самой очень не помешал бы. И лёгкий тремор рук лишний раз подтверждал это. Но пить в середине рабочего дня было непозволительной роскошью, тем более на рабочем месте, а потому я с грустью посмотрела на бутылку в шкафу и плюхнулась в своё кресло, закрыв ладонями лицо. «Это неправда… это всё неправда…» Всё случилось так быстро, так… стремительно, что я никак не могла поверить в то, что это действительно произошло. Только вот кольцо на руке со странным чёрным камнем лишь подтверждало отсутствие у меня галлюцинаций, а значит, мой бывший ученик действительно вернулся… ко мне. «Этого не может быть…» За полчаса моя жизнь перевернулась с ног на голову, и от подобных мыслей, особенно о скором замужестве, кружилась голова. А может, мальчишка всё-таки пошутил? Или в пылу эмоций ляпнул лишнего, а потом возьмёт свои слова обратно? Как он вообще здесь оказался?.. Трудно будет сказать, сколько же я так просидела в «домике», но в какой-то момент мне всё же надоело мусолить одно и то же, и я решительно выпрямилась в кресле, оглядела беспорядок на рабочем столе и принялась разгребать его, чтобы хоть чем-то занять дрожавшие руки. И как раз в это время послышался осторожный стук в дверь. — Войдите! — крикнула я, взяв в руки папку с приказами, но от фигуры на пороге руки опять предательски задрожали. Том же улыбнулся моей растерянности и шагнул внутрь, приподняв белоснежный листок бумаги, и я закатила глаза и шумно вздохнула. — Заявление, — вслух подтвердил он мои догадки, положив бумагу на кусок освобождённой от прочей макулатуры поверхности стола, и я наклонилась и принялась читать. Но ничего особенного в сухом канцелярском тексте на семь строчек не было, поэтому я быстро расписалась и вернула бумагу владельцу. — Хочешь на работу — сам неси его Харди, — проворчала я, окинув взглядом безобразие на столе. А после схватила самую верхнюю папку с выписками и сунула её новому сотруднику. — И вот это отнеси туда же, раз всё равно сегодня пойдёшь… и это. — Ещё одна увесистая папка упала на первую, и Том поудобнее перехватил их, а я повернулась к нему и безэмоционально сказала: — Отнесёшь всё секретарю и дождёшься подписей, а потом сдашь в архив. Я как-то не очень хочу появляться в административном корпусе после сегодняшнего… Том усмехнулся моим последним словам и покорно проговорил: — Как скажете, профессор… Но перед тем как развернуться, он скользнул взглядом по моему столу… и быстро зацепился за раскрытый альбом, который я как раз успела освободить. Широко распахнув глаза от ужаса, я резко бросилась вперёд и накрыла вырезку ладонью, но Том одновременно со мной схватил альбом за край и потянул на себя. — Я эти статьи узнаю из тысячи… — медленно проговорил он, ещё настойчивее потянув находку к себе, и я, поняв, что ломать комедию было поздно, обречённо опустила глаза и отошла в сторону. Наконец заполучив альбом, Том принялся внимательно изучать страницы, аккуратно положив на край стола врученную ему документацию вместе с заявлением на работу, а я стояла на одном месте и пыталась унять сердцебиение, ведь с каждой страницей человек рядом со мной хмурился всё сильнее. Долистав альбом до конца, Том поднял на меня крайне серьёзный взгляд, и я совсем было сжалась от хладнокровия на его каменном лице… Но только я собралась выхватить альбом и побежать куда-нибудь подальше, всё равно куда, как Том резко подошёл ко мне, сжал в руках и жадно впился в губы. Ничего не понимая, я ответила ему, так и пьянея от родных, настойчивых губ, а он чуть отстранился от меня и прошептал: — Я знал, что ты меня ждёшь… знал… — Это… это не то, о чём ты подумал… — стыдливо опустив глаза, тихо выдавила из себя я, но Том с силой надавил мне на подбородок, чтобы я смотрела прямо на него, и ровно проговорил: — Как же я тебя люблю, Тина… ты представить себе не можешь, чем для меня были эти пять лет… но оно того стоило. Снова наклонившись, он ещё настойчивее принялся целовать меня, и сознание окончательно поплыло от такого напора… — Тебе не надо… отнести… заявление… — еле выдохнула я в перерывах между поцелуями, и мерзавец усмехнулся и ещё крепче прижал меня к себе. — Потом… успею… — Дверь… — простонала я, догадавшись, куда всё шло, и он ещё шире улыбнулся, махнул рукой в сторону входной двери, откуда тотчас раздался щелчок, а меня тем временем подхватили на руки и по-хозяйски кинули на диван. — Все и так теперь знают, что мы вместе… — с улыбкой проговорил Том, покрывая моё лицо лёгкими поцелуями, а его горячие руки тем временем стаскивали с меня хиркостюм. — И мне теперь совершенно всё равно, что о нас подумают… я хочу быть с тобой. Точка. На секунду я со всей серьёзностью посмотрела в его полные решимости глаза, но после сорвалась и принялась жадно целовать его, пока была такая возможность. Чёрт возьми, она снова у меня есть… теперь всё точно по-другому! Как же было невероятно приятно снова растворяться в сильных, до боли знакомых руках… отвечать на каждый настойчивый поцелуй… чувствовать его горячее тело в себе и двигаться в такт его движениям. Хотя мы пытались особо не шуметь, но под конец оба сорвались, и в коридоре наверняка было слышно, как же мы праздновали нашу «помолвку»… а может, рядом никого и не было, все отмечали в ординаторской? Придя в себя после невероятного яркого секса, я устроилась на плече у Тома и прижалась к нему всем телом, каждой обнажённой клеточкой, будто стараясь слиться с ним целиком и полностью. А он с блаженной улыбкой крепко обнял меня двумя руками и закрыл глаза, явно наслаждаясь моментом… — Сегодня вечером будет праздник… в «Континенталь»… мы пойдём? — как бы между делом прошептал Том, проводя руками вдоль моего тела, и я с зажмуренными глазами помотала головой. До меня сразу донёсся ехидный выдох, а после и горячий шёпот: — Ладно, мы найдём чем заняться… Ровно в семь я буду ждать тебя на парковке… и можешь не пытаться сбежать, я уже проколол шины на твоей машине… все четыре и запаску. — А ещё говорил, что будешь примерным и послушным… и как я, наивная, могла в это поверить? Я приподнялась и, картинно нахмурившись, посмотрела прямо в угольно-чёрные глаза, и Том не удержался и тихо рассмеялся, а затем легко поцеловал меня в губы. — Я буду очень примерным и очень послушным… но только если ты будешь рядом. А без тебя я превращусь в сущего дьявола, поверь мне… — Нет… — с ещё большей серьёзностью выдохнула я. — Я не могу этого позволить… нет, юноша, только не в мою смену. Наклонившись, я очень осторожно коснулась его губ, и он задержал вдох и так же нежно ответил на поцелуй, чуть крепче сжав меня в руках. А после этого сладкого «десерта» я снова улеглась к нему на плечо и с закрытыми глазами строго протянула: — Чтобы завтра же с утра моя машина стояла в гараже… с новыми целыми шинами. — Так и будет, — послышалось в ответ, и я глубоко вдохнула. — Но машина тебе больше не понадобится, можешь быть в этом уверена. Я больше не отойду от тебя ни на шаг… Чёрт возьми, Тина, как же я по тебе скучал… Том снова обхватил меня и с силой прижал к себе, а я даже говорить ничего не хотела, настолько мне было хорошо рядом с ним… С большим трудом, но мы всё-таки нашли в себе силы вернуться с небес на бренную землю и заняться насущными делами. Меня срочно вызвали в реанимацию, а Том пошёл относить документы в административный корпус. Правда, когда я только перешагнула порог ОРиТа, все врачи бросились спешно поздравлять меня и желать счастья… надо же, как быстро подобные новости расходятся по отделениям! И чувствуется, в своём мне вообще было лучше не появляться, целее буду. Нет, Делла с Генри ближе к концу смены тоже не упустили шанс произнести пафосную речь и даже активно склоняли пойти вместе с коллегами в ресторан, чтобы отметить аж два радостных события! Но я сослалась на невыносимую головную боль и усталость и снова спряталась в своём кабинете, а ровно в семь часов, дрожа от неизвестности, вышла на парковку, где чёрный форд заблокировал выезд моему новенькому красному бьюику… и зачем, если шины были не просто проколоты, а разорваны в клочья?! Неужели я действительно была настолько наивна, что надеялась сбежать от этого безумца, раз он решил вернуться?.. Дорога до моего дома не заняла много времени: Том ехал будто на автомате, то и дело вместо дороги бросая на меня обжигающие взгляды… А уж когда я снова оказалась в его руках на крыльце здания из белоснежного камня… вопроса о том, где провести ночь, даже не стояло. Мы так и вошли в холл дома, в обнимку и крепко целуясь, и строгая консьержка так и подскочила со своего места, выпучив глаза от возмущения. Правда, узнав меня, на её лице медленно проступило ошеломление, а я, заметив это, громко рассмеялась и страстно поцеловала своего молодого жениха… а затем настойчиво потащила его в сторону лифтов под звук упавшей вставной челюсти. — Тина?.. — раздался над ухом горячий шёпот, когда я приходила в себя от жаркой близости, уже лёжа совершенно голая в своей просторной кровати. И сил хватило только на то, чтобы простонать: — М-м-м?.. — Знаешь, я… наверное, я не должен был так давить на тебя… — От подобных слов я не удержалась и повернулась к нему лицом, а Том тяжело вздохнул. — Я… я имею в виду, что… не стоило набрасываться на тебя в ординаторской с предложением в первый же день… — От неожиданности мои брови поползли на лоб, а сердце неприятно кольнуло, а Том, заметив выражение моего лица, обречённо выдохнул и поцеловал меня в левую щеку, прямо в шрам. — Я имею в виду, что если… тебе нужно время… подумать, то я не против. Думай сколько хочешь, я буду готов принять любой ответ. Просто… просто я сорвался, увидев тебя… Тина, я всего лишь хочу быть рядом с тобой, и мне не важно, какую фамилию ты при этом будешь носить, честное слово… Поняв, в чём же было дело, я и сама шумно выдохнула и снова улеглась на прежнее место в медвежьем капкане. А затем прошептала в пустоту: — Предложение ещё в силе? — Да, — раздался твёрдый ответ, и я крепче прижалась к сильному горячему телу. — И ты не собираешься оставлять меня хотя бы ненадолго, чтобы чуть-чуть отдохнуть? — Будем отдыхать вместе, — решительно заявил Том, поцеловав меня в лоб. — Но я не оставлю тебя… нет. Только не теперь… — Тогда я не вижу смысла тратить силы на раздумья, — прошептала я, греясь в тепле такого родного тела. И мне действительно уже было как-то всё равно на церемонию и брак, лишь бы эта сладкая нега не заканчивалась никогда больше. — Но подготовкой будешь заниматься ты… у меня скоро экзамены у ординаторов и куча отчётов… и сотрудник ещё новый свалился на голову, как снег в июле! — Твой новый сотрудник постарается доставлять тебе как можно меньше хлопот, — тихо протянул Том, гладя меня по плечам, и я зажмурилась от удовольствия. — Я счастлив… я наконец счастлив… я тебя люблю… Ничего не ответив, я ещё крепче прижалась к нему, и это вполне можно было расценивать как «я тебя тоже».