***
Но путь от библиотеки до гостиной не всегда был таким беззаботным. Ведь не может же всё и всегда идти хорошо. Обязательно должно найтись нечто, что испортит даже такую простую вещь, как возвращение в гостиную факультета. На шестой неделе к Гарри начали откровенно приставать старшекурсники. — Хей, цветастый! — донесся вдруг до него насмешливый голос, после которого тут же раздались злобные смешки. Гарри решил проигнорировать всё это, продолжив идти своей дорогой. Лишь кулаки слегка сжались от раздражения, которое побороть он всё же не смог. Не так просто оставаться спокойным, когда к тебе обращаются таким издевательским тоном. — А давно это наш цветочный мальчик стал глухим? Просто не обращай внимания. — Я вообще-то к тебе обращаюсь! Просто иди дальше. — А вот это уже неуважение, дорогой, — тот усмехнулся. Гарри скривился в отвращении от такого обращения, но поняв, что те не отстанут, всё же остановился, оборачиваясь с тяжёлым, усталым вздохом. — Вы что-то хотели? — спросил он вежливо, но желания улыбнуться не было совершенно. Эти парни точно не вызывали в нём никаких положительный эмоций, а натягивать фальшивую улыбку он не умел, да и не любил. Искренность была одной из важнейших качеств, которые он ценил в людях. — Хотели, милый, — Гарри дернулся, едва сдержавшись от того, чтобы не выразить на лице то, что он в данный момент испытывал. — Не называй меня так, — попросил слегка резко, чем заставил остальных весело усмехнуться. — Пытаешься давать отпор? Немного жалко получается, если честно, — темноволосый парень подошёл к Гарри вплотную, отчего тот прижался к стене, окружённый учениками. Эта злая ухмылка, что была на чужих губах, вызывала в Поттере неизведанные ранее эмоции, граничащие с огромной неприязнью, если не с ненавистью. — Пытаешься повысить себя в глазах своих дружков? — Гарри не боялся, чувствовал отвращение – да, но никак не страх. Он знал, что с лёгкостью может одолеть всех четверых, если дело дойдет до боя с палочками. Он спокойно мог защитить себя, если потребуется. — Нарываешься, — пригрозил темноволосый, смотря на него свысока. «Слизеринец», — отметил для себя Поттер, уловив на мантии значок факультета, а затем прошёлся взглядом по остальным: — «Хаффлпафф, Рейвенкло, Гриффиндор. Интересная компания». — Рад видеть, что ученики разных факультетов нашли общий язык, — он мимолётно улыбнулся данному факту, но улыбка погасла практически сразу. Потому что ситуация была какой угодно, но не забавной. — У нас действительно есть кое-что общее, — согласился слизеринец, слегка наклонив голову набок, как хищник, изучающий свою жертву. «И что же это?» — хотелось спросить с тоном издёвки, но он прикусил язык, понимая, что тот сам собирается продолжить. — Мы не любим сумасшедших. Гарри фыркнул, а потом снова улыбнулся, но ничего не сказал, лишь продолжил с интересом рассматривать учеников. Он потянулся к своей маленькой сумке, что всегда была при нём и в данный момент лежала в кармане, но данное действие было встречено не самым приятным способом. Те сразу заподозрили, что Поттер собирается вытащить палочку, а потому когда Гарри поднял голову, он заметил, что на него наставлены сразу четыре палочки. — Слегка грубый жест, вы не считаете? — спрашивает он, но ответа не ждёт и показывает им, что в руке у него просто сумка, но палочки те всё равно не опустили. Гарри вытащил белые нарциссы, тут же поднимая взгляд на окруживших его учеников. Те наблюдали за ним с немалой долей подозрительности, ожидая от новенького всё что угодно. Они всё ещё помнили, что это Поттер, а потому бдительность терять было нельзя. — Я бы очень хотел сейчас подарить вам их, — Гарри не переставал улыбаться, держа в руках четыре цветка и убрав сумку с остальными обратно в карман. Тот, что стоял перед ним сначала выгнул бровь, а потом усмехнулся, и ещё раз, и ещё, и уже через минуту в коридоре стоял сильнейший звонкий хохот, исходивший сразу от всех. Они смеялись ему прямо в лицо, одними лишь своими эмоциями втаптывая всё положительное, что сейчас он испытывал, в грязь. Да, Гарри на какое-то мгновение действительно перестал раздражаться и злиться, полностью отдавшись чувствам радости, что заполнило его, когда он доставал цветы. Но они смеялись. Над ним, над его цветами. Очень громко и очень заливисто. Двое даже согнулись пополам, когда от хохота у них начал резать бок. Но смех, который был откровенной издёвкой, всё продолжался и продолжался. И, кажется, даже не собирался утихать, наоборот, будто только становился с каждой секундой всё сильнее.***
Был уже вечер, и он спокойно сидел в гостиной Слизерина, когда внутри внезапно начало нечто давить, заставив его оторвать задумчивый взгляд от пола и растерянно оглядеться по сторонам. Рабастан вёл оживлённую беседу с Малфоем, точнее, это Абраксас рассказывал нечто про Снейпа, а Лестрейндж всё раздражённо отнекивался. Видимо снова этому светловолосому сплетнику захотелось пообсуждать так любимого им профессора. Внутри задавило сильнее, словно от неимоверного беспокойства, и он всё же решил встать с дивана и направиться на выход из гостиной. Его уход никем замеченным не остался. Уже шагая по коридору, Том вдруг осознал, что совершенно не имеет понятия, куда идёт. Ноги словно сами вели его в нужном направлении. В какой-то момент он уже даже захотел вернуться обратно в гостиную, когда до его уха вдруг донёсся приглушённый хохот. Но вот назвать его весёлым и полным радости было нельзя. Он скорее напоминал мерзкий смех гиен, от которого вянут уши. Из любопытства Том решил последовать по направлению к звуку, чтобы разобраться, что вообще происходит. До нужного места он добрался за пару минут, а там сразу наткнулся на смеющихся учеников, причем все четверо из них были с его потока. Риддл раздражённо вздохнул, намереваясь прекратить это представление, но те вдруг резко замолкли сами и переключили всё своё внимание на человека, стоявшего рядом, которого Том заметил только сейчас. Но в темноте понять, кто это именно, было трудновато. — Мы, конечно, знали, что ты ванильная девчонка, но чтоб настолько. «Мальсибер», — узнал Риддл голос и, догадавшись, кому именно была посвящена эта фраза, присмотрелся к Поттеру. Он заметил, что в этот раз на нём не было этой его постоянной улыбки, тот даже выглядел сейчас непривычно хмуро. Хотя неудивительно, если учесть, что его только что назвали ванильной девчонкой. Далеко не каждому будет приятно от подобного обращения. — Это всё, несомненно, очень здорово, но теперь я могу идти? — спросил Гарри, устав здесь стоять и слушать смех семикурсников. Издевательский смех семикурсников. Нужно было уйти раньше, пока они давились своим отвратительнейшим хохотом. Он сжал в руках цветы, понимая, что не имеет уже никакого желания дарить их им, хотя изначально хотел. Чем он вообще думал, когда доставал их? Что они с радостью примут подарок и поблагодарят его за сей презент? — Ох, не так быстро, мы ещё не закончили. Том увидел, как Мальсибер достал свою палочку, и решил всё же выйти из-за угла, привлекая к себе всеобщее внимание. — Развлекаетесь, — прозвучало как утверждение. Мальсибер фыркнул, опустив палочку: — Ты очень вовремя, Риддл, как раз хотел нашему ненормальному преподать небольшой урок, — он перевел взгляд на Поттера, снова прицеливаясь на него. Гарри же стоял абсолютно обездвижено, даже не беспокоясь за палочку, кончик которой был направлен прямо на его грудь. Сейчас он был сосредоточен только на Риддле, что появился из-за мрачного угла почему-то именно в этот момент, не раньше и не позже. — И чему же ты хочешь его научить? — Том усмехнулся, хотя совершенно не находил ничего забавного в данной ситуации. Четверо на одного? Семикурсники на шестикурсника? На Поттера? Того самого Мальчика-который-всегда-улыбается-и-желает-всем-только-добра? — Что сумасшедшим в Хогвартсе не место, — Мальсибер скривился в отвращении, — особенно если они грязнокровки. Риддл слегка приподнял брови в удивлении, но Поттер вдруг подал голос, не став отмалчиваться на данный факт: — Полукровка. Я полукровка, — дважды повторил он, понимая, что с первого раза у тех вряд ли что-то отпечатается в голове... — Одно и то же. Том сжал зубы, едва сдержавшись от того, чтобы не проклясть сейчас Мальсибера на прозвучавшее оскорбление. Он ненавидел это слово. Терпеть его не мог всей душой. Но пропускать это мимо ушей он, в отличие от Поттера, не собирался, потому как уважал себя достаточно. — Следи за языком, Мальсибер. Тот вздрогнул всем телом, только сейчас поняв, что натворил. И полный сомнений и лёгкого страха повернулся к Тому, убирая свою палочку. Но Гарри этого не заметил — он не сводил глаз с Риддла. Сейчас, в этом тусклом коридоре, его интересовал лишь он. Эта уверенность в тёмной радужке, это выражение превосходства на лице, прямая осанка и томный голос буквально приковали к себе внимание, заставив прислушиваться к каждому вздоху, который тот издавал. — Ты исключение, — попытался оправдаться Мальсибер, проглотив жёсткий ком, что застрял в горле и не давал нормально дышать. — Да чего ты перед ним оправдываешься?! — воскликнул хаффлпаффовец, выходя из-за спины другого ученика, — Риддл тоже обычная грязнокровка, об которую можно только вытирать ноги, — выплюнул он со всем ядом. В коридоре тут же повисла давящая, напряжённая тишина. Гарри готов поклясться, что даже увидел, как у Мальсибера в страхе подогнулись ноги и тот едва не упал на пол, но устоять всё же смог. — Он-он не имел в виду это, — дрожащим голосом произнёс Мальсибер, боясь гнева Риддла, что запросто мог обрушиться на всех них. Но Том молчал и лишь внимательно и изучающе смотрел на хаффлпаффца, который все семь курсов шёл против него, но делал это лишь трусливо и за спиной, не говоря в лицо ничего из того, что думает. Как же он ненавидел этих мерзких людей. Этих не достойных даже приятных слов ублюдков, что всегда оскорбляют и унижают всех подряд, чтобы возвысить себя в чьих-то глазах, чтобы создать иллюзию, что они лучше всех остальных. — Неужели ты наконец-то набрался смелости, Себастиан, — Том усмехнулся, — а я-то всё думал, когда же ты не сдержишься, когда же наконец выплюнешь всё то, о чём так боишься сказать мне прямо, не перешёптываясь и ненавидя меня за глаза, — он сделал шаг ближе. Роули неосознанно поддался назад, случайно толкая плечом Мальсибера, что сейчас готов был свалиться в обморок, — грязнокровка, значит? Это всё, что тебя беспокоит? — Ох, не только, Риддл, — Себастиан достал палочку, направляя её на Тома, на что тот лишь приподнял бровь, — ты ублюдок, Риддл. Слышишь? Никчёмная и никому не нужная сирота. Я слышал, что тебя не любят в твоём детском доме. На их месте я бы давно уже придушил тебя, потому что такие, как ты, недостойны жизни, недостойны находиться среди настоящих волшебников. Это чувство, загоревшееся внутри, можно было назвать настоящим пламенем, которое вспыхнуло в нём за долю секунды. Ярость и гнев полыхали в нём, наполняя окружающее пространство живой, отчётливой ненавистью, до которой словно можно было даже дотронуться, прикоснуться. Палочка была поднята в ответ, едва он осознал, что делает. И ровно в тот момент, когда заклинание уже должно было прозвучать, палочка вылетела одновременно и из его руки, и из руки Роули. — Никаких боёв в коридоре! — прозвучал строгий голос Макгонагалл, заставивший всех присутствующих вздрогнуть от неожиданности. — Профессор! — обрадовался Гарри, приходя в себя. На какое-то мгновение он словно отключился от внешнего мира, потому что прямо сейчас даже не помнит, что происходило буквально минуту назад. — Мистер Поттер, — Минерва чуть удивилась, увидев Гарри на месте происшествия, — потрудитесь объяснить ситуацию, — она слегка опустила взгляд, зацепившись за четыре цветка у него в руке, но ничего на это не сказала. — Я… — Гарри растерянно оглянулся, не зная, что ответить. — Поттер здесь ни при чём, профессор. Он лишь стал свидетелем небольшой размолвки, — пояснил Том спокойно, хотя внутри всё ещё бушевал огонь. — Тогда вы оба, мистер Риддл и мистер Роули, пройдете сейчас в мой кабинет, — объявила она, на что те согласно кивнули, не став возражать, хотя прямо сейчас хотели по-настоящему проклясть друг друга, но лучше это делать не на глазах преподавателя. Когда Макгонагалл, Риддл и Роули ушли, Гарри с облегчением вздохнул и решил возобновить свой путь до гостиной Гриффиндора, полностью игнорируя оставшихся позади Мальсибера и двух остальных семикурсников, что в этот раз спокойно отпустили его, не став докапываться.