Цветочный мальчик

Последний день перед предстоящим Рождественским балом проходил весь в спешке, атмосфера в замке была хоть и праздничной, но излишне напряжённой. Все хотели выглядеть идеально и роскошно, чтобы привлечь внимание противоположного пола. Гарри, хоть и не имел цели завладеть всеобщим вниманием, всё равно испытывал некоторое волнение перед завтрашним мероприятием. А ещё родители рассказывали ему, что в Хогвартсе есть некая традиция, которая состоит в том, чтобы во время Рождественского бала подойти к тому, к кому ты испытываешь чувства и признаться в них. Именно во время четвертого курса отец впервые сказал маме, что она ему нравится. Глупая традиция, по его мнению. Разве не будет обидно услышать в ответ отказ? Или, что ещё хуже, насмешку? Разве это не способно разбить сердце? Но, тем не менее, видимо, не все боялись быть отвергнутыми, и потому с каждым годом признаний в любви не становилось меньше, а традиция так и продолжала существовать. — Гарри, — позвали его, когда он вышел из библиотеки. Три сплетенных венка аккуратно лежали в сумке, и два из них он собирался отдать прямо сейчас. И как же удачно вышло, что один из тех, кому предназначался этакий подарок, направлялся сейчас именно к нему. — Привет, Рабастан, — улыбнулся Гарри и, оглянувшись по сторонам, чтобы убедиться, что никого поблизости нет, обнял шею Лестрейнджа руками и быстренько поцеловал в щеку. — Я тоже рад тебя видеть, — в ответ улыбнулся слизеринец, не отрывая счастливого взгляда от своего парня. Глаза, цвета васильков, не могли скрыть за собой все те чувства, что испытывал Рабастан к человеку напротив. Эту привязанность, трепет, дрожь при виде него. Сердце, что билось со скоростью света, когда он слышал этот тихий, спокойный голос, легко можно было ощутить, лишь прикоснувшись к нужному месту. Гарри... Никогда не думал он, что хоть когда-нибудь одно это имя будет зажигать в нём те самые огни такого сильного слова, как любовь. Было ли это любовью? Это ли он испытывал к самому яркому человеку на свете? Это ли чувство не давало ему спокойно заснуть, всё время пробуждая в нём желание? — У меня есть для тебя кое-что, — сказал Гарри, отвлекая Рабастана из собственных мыслей. Он потянулся к сумке и постарался как можно аккуратнее и осторожнее вытащить венок, сплетённый из красных гвоздик и роз и белых пионов, — держи. Мне бы хотелось, чтобы ты надел его на завтрашний бал, если не против. — Я... Гарри... Мерлин, — бессвязно бормотал Рабастан, не в силах связать слова воедино. Он смотрел на этот венок в своих руках и буквально не мог поверить, что глаза прямо сейчас его не обманывают. Ведь это же красные розы и гвоздики вместе с пионом. Он хоть и совсем не разбирается в языке цветов, но понять, что значит каждый из них, был в состоянии. И это по-настоящему обескураживало и лишало дара речи, — ты... — Тебе понравилось? — Гарри нерешительно замялся. Он понимал, что это был очень серьезный шаг, на который решался довольно долго. Понимал, что Рабастан вполне может ответить отказом, но всё равно сплел этот венок и вручил его ему. — Ты ещё спрашиваешь? — Лестрейндж удивился такому вопросу. Как это может не понравится? — Гарри, ты прекрасно знаешь, что я к тебе чувствую, ведь не раз говорил об этом, — он сделал паузу, чтобы приподнять пальцами подбородок гриффиндорца и посмотреть ему прямо в глаза, — я люблю тебя, Гарри. И абсолютно не важно, кто что думает об этом. Меня интересуешь лишь ты. Согласен ли ты на мои ухаживания, согласен ли ты на поцелуи со мной, — голос слегка задрожал, а Гарри тяжело сглотнул, — согласен ли ты провести со мной ночь? Беспокойная тишина воцарилась всего на мгновение, прежде чем один из них — не понятно кто именно — потянулся за поцелуем. Глубокий вздох вырвался из Рабастана. Стало слишком жарко. Слишком душно. Гарри оторвался от поцелуя, когда услышал топот множества шагов, что раздались совсем неподалеку. — Я согласен, — хрипло произнёс он, прежде чем отойти на приличное расстояние. — Сегодня? — Рабастан в спешке поправил рубашку, что слегка помялась после обжиманий и пригладил волосы, которые Гарри растрепал, пока они целовались. Тот согласно кивнул и быстро оглянулся за спину. Шаги были всё ближе. — Я знаю, где мы можем заняться этим, — Лестрейндж прокашлялся. Почему об этом было так неловко говорить? — Мы можем встретиться за час до полуночи на втором этаже за третьим поворотом, — предложил он и, дождавшись повторного кивка, улыбнулся. Неужели это действительно произойдет?

***

— Том! — позвал он слизеринца, увидев, как тот направляется в подземелья. Он шел один, а потому ему совершенно ничего не должно помешать. — Поттер, — Риддл нахмурился, глядя, как к нему подходит гриффиндорец, крепкой хваткой держась за свою сумку, — могу я чем-то помочь? — Я хочу подарить тебе кое-что, — сказал Гарри, чем привел Тома в ещё большее замешательство, — возьми, я сплел его специально для тебя. Было бы здорово, если бы ты надел его на завтрашний Рождественский бал. Глядя на разноцветный атрибут в своих руках, Том пытался понять, чего этим хочет добиться Поттер. Выставить посмешищем? Он над ним издевается? — Ты серьезно сейчас? — наконец спросил Том, не зная, как реагировать на данный подарок. Он был уверен, что этот набор цветов определенно что-то значат. Это же Поттер... Он чуть ли не разговаривать при помощи них может, и слова никакие не нужны. — Определенно, — Гарри хмыкнул. Он примерно такой реакции от этого человека и ожидал. — Ты же понимаешь, что если я это надену, на меня будут глазеть весь вечер? — А тебе так важно, что о тебе подумают другие? — Гарри улыбнулся и подошёл поближе, — они всего лишь дети, что ограничены рамками общества. На тебя будут странно смотреть, даже если ты скажешь, что тебе нравится научная литература. — Ты ведь замышляешь что-то, я прав? — Риддл скривил губы в насмешке, но внутри что-то настойчиво начало кричать ему, что он полнейший идиот. — Порой меня пугает твоя паранойя, Том, — грустно выдохнул Гарри и повернулся, чтобы уйти. Он сделал то, что хотел. — Постой! — прокричал Риддл ему вслед и тут же прикусил губу. Но отмотать время назад нельзя, а потому он просто задал волновавший его вопрос: — что значит каждый из этих цветов? — Все ответы есть в библиотеке, не так ли? — снова эта улыбка. Снова эти огоньки в глазах. Почему он такой странный? Неужели люди действительно бывают такими? Или Поттер в самом деле лишь отыгрывает какую-то роль? Но чего он пытается этим добиться? Что если слухи верны? Что если он находится на какой-то миссии? Что если он даже не тот, за кого себя выдаёт? Услышь кто его мысли — его бы тут же отвезли лечиться. Сейчас бы верить сплетням Браун о Цветочном мальчике. Сейчас бы строить теории заговора. Поттер же просто мальчик, который любит цветы. Ничего более. Но что-то не даёт Тому покоя. Что-то происходит, но никто почему-то этого не замечает. А может он действительно просто немного свихнулся. Такое тоже имеет место быть.

***

За двадцать минут до назначенного времени Гарри, убедившись, что все соседи по комнате спят, тихо выбрался из кровати и под отцовской мантией-невидимкой незаметно вышел из гостиной Гриффиндора. К назначенному месту он шел не торопясь, по пути стараясь привести все мысли, что перемешались в один большой непонятный комок, в порядок. Понимание того, что через несколько минут он впервые займётся сексом буквально вскруживало голову. И хотя он не чувствовал особо сильного волнения, нервы всё равно не были в полном спокойствии. На самом деле, Гарри бы даже сказал, что прямо сейчас сгорал от нетерпения. Он хотел этого, он ждал этого, но делать первый шаг хоть и не всегда, но зачастую трудно, да и неизвестное пугает. Дойдя до нужного места, Гарри скинул с себя мантию, убрал ее в небольшую сумочку и принялся ждать Рабастана, что вот-вот уже должен прийти. А пока он пытался поразмыслить над множеством вопросов, что так и норовились всплывать в голове. Как всё пройдёт? Удачно или ужасно? Быстро или продлится больше десяти минут? Поговорят ли они сначала или сразу перейдут к самому главному? Гарри не знал, был ли Рабастан девственником или нет, особого значения не имело, но вероятность того, что он также может быть у него первым, отчего-то грело душу. — Гарри? — раздался тихий голос. Рабастан. Он узнает этот голос из тысячи. Гарри помотал головой, отбрасывая все ненужные мысли. Он настолько утонул в размышлениях, что даже не заметил приближающиеся шаги и растерял бдительность. Как сыну авроров, потеря внимательности это чуть ли не грубейшая ошибка. В любое время могут напасть неприятели, а потому нужно быть готовым в любой момент. Увидев задумавшегося Гарри, Рабастан усмехнулся. Этот гриффиндорец любил пропадать в своей голове по несколько раз на дню. И как только у того не заканчиваются мысли? — Пошли, хочу показать тебе одну комнату, — сказал Лестрейндж и повёл Поттера по коридору, — мы с Томом как-то поняли, что нам не хватает свободного пространства и потому решили обустроить один заброшенный класс с помощью трансфигурации. Пока Рабастан рассказывал, Гарри уже начал догадываться, о какой комнате идёт речь. — Том часто любит там тренироваться, практикует заклинания на предметах... Удивительный человек он, на самом деле, искренне люблю его, но порой он словно теряет над собой контроль, — к концу фразы, тон уже был немного грустным. Гарри не знал, что на это ответить. Он совсем не был хорошо знаком с Риддлом, с особенностями его характера, не знал о его целях в жизни, стремлениях. Понимал лишь, что тот любил власть. Но уже о более личных вещах ему было неизвестно. Тем временем, пока он молчал, они уже подошли к нужному месту. Света было не особо много, но разглядеть человека рядом было не трудно, а большего и не надо. Комната с последнего визита совершенно не изменилась. Всё тот же диван, кресло, столик, шкаф... А ещё свечи. Свечи на столике. Гарри не смог сдержать улыбку, что за секунду расцвела на губах. Рабастан такой невыносимый романтик... Удобно устроившись на диване рядом друг с другом, они на мгновение неловко замялись, но вдруг Рабастан достал откуда-то из-за угла бутылку огневиски и два стакана. — Думаю, нам нужно расслабиться, — Лестрейндж поставил стаканы на столик и наполнил их напитком. Гарри удивился такому неожиданному повороту, но не был против. Всё же немного расслабиться действительно не помешает. Иначе эта неловкость скоро сведёт его с ума. Да и не только его, судя по всему. Рабастан тоже был взволнован, если немного подрагивающие руки и покусанные губы что-то значат. — Держи, — Лестрейндж протянул Гарри стакан и сам сделал глоток из своего, заинтересованно поглядывая, как Поттер сначала хмурится, решительно проводит палочкой над напитком и потом уже спокойно немного выпивает. Усмешка вырывается сама собой: — Ты настолько заботишься о своём здоровье и своей безопасности, что даже проверяешь огневиски, который я налил тебе самолично на наличие яда. Признаться, я удивлён. Я бы не стал травить тебя. Даже представить подобное не могу, не то что совершить такой поступок. Гарри улыбается: — Я однажды уже сказал об этом профессору Эйвери, что отравить человека можно и с помощью чужих рук. У нашей семьи много недоброжелателей. — А на тебя уже пытались совершить покушение? — спросил Рабастан, но потом сразу же одумался, — извини за бестактный вопрос, можешь не отвечать, — он сделал ещё два глотка, виновато прикусив губу. Он испортил ночь своим глупым вопросом. Какой же он идиот. — На самом деле, это очень интересный вопрос, — Гарри поёрзал на диване, словно попытавшись устроиться поудобнее, — родители мне рассказывали, что когда я был ещё ребенком, года в четыре, на нас напали посреди бела дня в людном месте и попытались меня убить Авадой, якобы, чтобы отомстить за своих родных, — он с сожалением вздохнул, — не до конца понимаю я этого. Люди нарушили законы и получили за это наказание. Разве изменится что-то, если выплеснуть свою злость на сыне Авроров, что поймали твоих родных? Не спорю, возможно, какой-то триумф «справедливости» и будет у них в голове, но всё равно... — Гарри отвёл взгляд в сторону, утыкаясь в дверь и делая очередной глоток огневиски. Было множество подобных случаев, но причина была всегда одна — чертова месть, которая пробуждает в людях злость. — Мир жесток, — Рабастан пополнил свой стакан. Он часто задумывался об этом, обсуждал с Риддлом, что в большинстве случаях соглашался с ним. И в какое же отчаяние он чуть ли не впадал, когда с каждым годом лишь удостоверялся в грустной действительности. Люди перестали думать о других, перестали заботиться друг о друге. Они все словно озлобились в какой-то миг на то, что их окружает, на людей, которые их окружают. Они стали ещё большими эгоистами, возненавидели тех, кто отличается хоть немного. Разве есть какая-то разница в статусе крови? Человека определяет не то, чистокровный ли он, полукровка или вовсе маглорожденный. И видеть, как к «низшим слоям» относится «высший слой» по-настоящему отвратительно и мерзко на душе. — Родители с рождения пытались мне внушить важность чистоты крови, — начал Рабастан, желая поделиться собственными переживаниями, — демонстративно обсуждали между собой то, что маглорожденным не место в магическом мире. Говорили мне, что такие люди называются грязнокровками и никак иначе. Но знаешь, почему я не вырос таким, как они? — задал он вопрос и, не дожидаясь реакции Гарри, начал отвечать, — у меня есть замечательный дядя, который опровергает никчемность маглорожденных, защищает их, когда разговор заходит на эту тему. Он отличный человек, но семья недолюбливает его, а то и понятно. Когда родители были заняты, они оставляли меня с ним, хотя по ним было видно, что они не особо этого хотели, но другого выхода не было. Остальных родственников они не любили ещё больше. Рабастан замолчал и сделал пару глотков, чтобы избавиться от сухости в горле. Гарри внимательно слушал всё, что говорил Лестрейндж, и с каждым словом проникался к этому человеку с ещё большей симпатией, хотя казалось, что больше уже просто некуда. Он положил стакан на стол и повернулся лицом к Рабастану. Прождал секунду, вторую, а потом просто наклонился ближе, прикоснувшись своими губами к чужим. Ответ последовал незамедлительно. Рабастан выпустил из рук стакан, не заботясь, куда он там упал и не разбился ли. Всё это его не беспокоило. Лишь человек, что прямо сейчас забрался к нему на колени волновал его, был в центре его внимания. Тяжёлый вздох вырвался из груди, когда возбуждение начало набирать обороты. В комнате за считанные секунды стало настолько жарко, словно они резко переместились из Хогвартса в пустыню. Рабастан позволил чужому языку проникнуть в свой рот, пытаясь сдержать в себе стоны, что сильнее желали выбраться наружу. Он обхватил спину Гарри одной рукой, второй забираясь под теплую ночную рубашку и касаясь слегка холодными пальцами груди. Вздох. Мычание. Тихий стон. Это сводит его с ума... Гарри поёрзал на чужих бедрах и случайно прикусил собственную губу, когда оторвался от поцелуя. Он почувствовал, как в него упирается нечто твёрдое, и неосознанно толкнулся вперёд, чем вырвал наконец из Рабастана долгожданный стон. — Гарри, — хрипло произнёс Лестрейндж, стягивая с Поттера верхнюю одежду и тут же приникая губами к шее гриффиндорца. Он уложил его на диван, устроившись сверху, и начал медленно спускаться с поцелуями вниз. Он слышал вздохи Гарри, чувствовал, как тот наслаждается, и не мог поверить, что всё это происходит на самом деле. Он часто мечтал об этом по ночам, представлял себе, как всё будет происходить, воображал. И если сначала невыносимый стыд заставлял его чувствовать вину за это, ведь Гарри казался таким невинным, то со временем он уже перестал видеть в этом что-то плохое. Он сам был подростом, в котором бушуют гормоны, а Гарри — красивым, милым парнем. Удержаться от фантазий было бы трудновато. Да и к тому же, разве запрещено мечтать? Гарри запустил руку в волосы Рабастана, вздрагивая от каждого поцелуя, лёгкого укуса и скольжения языка. Это было настолько приятно, что он не мог описать словами то, что испытывал в данный момент. Наслаждение, трепет, шок смешались воедино, образовав весьма непривычный коктейль. Лестрейндж потянулся к резинке штанов гриффиндорца и задержал дыхание, замерев в нерешительности. Он сможет это сделать. Он хочет это сделать. И даже отсутствие опыта его не волновало. Он в любом случае будет стараться довести любовника до головокружения. Ведь именно это и является сейчас его главной целью — заставить Гарри буквально потерять свой разум в крышесносном удовольствии. — Рабастан, — шепотом позвал Гарри, приоткрывая глаза и приподнимаясь на локтях, чтобы узнать, почему тот остановился. Но как только он увидел, что Рабастан колеблется снять с него штаны, тяжёлый вздох сам вырвался из его груди. — Позволишь ли ты мне сделать тебе приятное? — наконец спрашивает Лестрейндж, когда чаша терпения начинает трескаться. Он уже не в силах был себя сдерживать. Сначала Гарри не понял, что тот имеет в виду, ведь конкретного вопроса не прозвучало, но заметив глаза Рабастана, что в предвкушении упирались в...в его пах, осознание накатило на него с головой. Ох, Мерлин... Неужели он хочет?.. — Рабастан, — шокировано выдыхает Гарри, не зная, что ответить. — Просто скажи да или нет, — просит Лестрейндж и медленно начинает стягивать с Поттера штаны. Сердце стучит как ненормальное, даже отдавая в груди легкой, но в некоторой степени приятной болью. Настолько сильно он волновался. Настолько сильно он переживал. Рабастан готов был уже услышать отказ, ведь молчание словно длилось вечно, но Гарри вдруг нашел в себе силы на ответ: — Да. Переспрашивать не было надобности. Рабастан тут же наклонился ближе к паху, а Гарри, не сдержавшись, застонал, почувствовав скольжение языка по своему органу. Он снова упал на спину, сразу же сжимая глаза. «Ох, Мерлин, Мерлин, Мерлин...» — единственное, что вертелось в его голове в этот момент. Сейчас ему казалось, что ничего приятнее в жизни ещё не случалось. Почему от этого так приятно? Почему это сводило его с ума? Почему так сильно хотелось кричать от распираемых эмоций? Пальцы сжимались, ноги подрагивали, бедро толкалось навстречу. Это было слишком хорошо. Слишком. Но, к сожалению, продлилось это не долго. Спустя пару минут Рабастан резко остановился, понимая, что больше не может терпеть. Возбуждение настолько сильно заполнило его, что он мог прийти к разрядке уже в любую секунду. Но так быстро заканчивать всё совсем не хотелось. Гарри разочарованно выдохнул, но, почувствовав, как в него упираются пальцы, тут же замолчал. Скоро начнется самое главное. Растяжка длилась недолго и доставляла лишь несильный дискомфорт. — Можно? — Рабастан устроился между раздвинутых ног, что тут же обхватили его талию и принялся ждать ответ. — Да, — Гарри выдохнул, зная, что сначала будет больно, но потерпеть ради дальнейшего наслаждения он вполне себе был в состоянии. И через пару минут комнату заполнили сладкие, негромкие стоны, вздохи и неразборчивый шёпот.

***

— Мальчик! Том вздрогнул от неожиданности, когда звонкий голос прозвучал откуда-то позади. Обернувшись, он тут же наткнулся на некую девочку-призрак, что со странной улыбкой на губах и очевидной хитростью в глазах смотрела на него в упор. Тут же в голове всплыли недавние слова Гарри о некой девочке, что умерла здесь в туалете десятки лет назад. Правда тогда он ему не поверил, если вспомнить, чем закончился тот разговор. — А долго ты ещё будешь ходить в девчачий туалет, а, мальчик? Это моё место, я здесь живу, — Миртл за секунду оказалась к нему вплотную, чем вызвала у Тома немалое отвращение. Он терпеть не мог, когда к нему стоят так близко, напрочь забывая о личном пространстве. Риддл раздражённо скривился и попытался уйти без ответа, но Миртл такой исход не понравился: — Уходишь, да? Все уходят, когда узнают о Плаксе Миртл, и больше никогда не возвращаются, — голос был слегка истеричен, — мальчик в очках тоже приходил сюда недавно, пытался расспросить меня о тебе. Том удивлённо обернулся обратно на привидение. Мальчик в очках? Неужто Поттер? Он, конечно, знает, что тому сильно хочется узнать, что он делает здесь. Но спрашивать у привидения? Серьезно? Она вполне может просто солгать. — Что он у тебя пытался узнать? — таки спросил он, понимая, что любопытство всё равно распирает его. — Интересовался, что ты делаешь в моём туалете. — И ты ему что-нибудь ответила? — теперь он уже знатно нервничал. Никому не нужно знать, что он нашел Тайную Комнату. Особенно Поттеру, который поспешит рассказать об этом своим замечательным родителям-аврорам. — Нет. Не захотела. Надеялась, что он вернётся ещё раз. Мне здесь скучно одной. Друзей хочется, — Миртл улыбнулась, а Том посчитал нелогичным сначала игнорировать человека и потом ждать, что он вернётся. Но это было не всё. Она вдруг улыбнулась ещё шире и и подлетела ещё ближе, оказываясь буквально в нескольких дюймах от него. — И он потом вернулся, — прошептала она, а Риддл сделал ещё пару шагов назад. Едва он открыл рот, чтобы задать следующий вопрос, как Миртл вдруг внезапно просто улетела, исчезнув из туалета. Удивлённо приподняв брови, Том усмехнулся и вышел из уборной, направившись в подземелья. Как только меньшая часть пути была пройдена, он вдруг остановился, заметив, как из их с Рабастаном комнаты горит тусклый свет. Дверь была закрыта. Том нахмуренно собрался уже было схватиться за ручку и открыть, но здесь он услышал то, что лучше бы никогда в жизни не слышал. Стоны. Вздохи. Он отскочил от двери как ошпаренный. Лучше бы он этого не слышал. Лучше бы он сейчас ошибался. Лучше бы это действительно не были Рабастан с Поттером. Том сжал зубы, чувствуя то ли ярость, то ли отчаяние, а может и всё вместе. Он пытался отрицать свои чувства к Поттеру, пытался подавить их, пытался скрыть. Но всё было совершенно напрасным. Гриффиндорец так и продолжал всплывать у него в голове каждый грёбаный день. Даже сны... Чёртовы сны начали сниться. Словно днём этот гриффиндорец не выносил ему мозг. И Рабастан. С ним дружба уже перестала быть такой, какой была до прихода Поттера. Они перестали проводить большую часть свободного времени вместе, перестали разговаривать так часто, как раньше. Рабастан стал буквально помешанным на этом сыночке «лучших Авровов Магической Британии». Да и чего лукавить. Сам он тоже не лучше. Поттер и его мыслей не покидал. Мерлин, что же этот гриффиндорец творит с ними... Раздался ещё один глухой стон, выдернувший его из очередных размышлений. Том скривился в отвращении. Эти глупцы даже не догадались о безопасности. Их же могут услышать. Идиоты. Выругавшись про себя, Том наслал парочку заглушающих заклинаний и поспешил уйти от сюда как можно скорее. Думать ни о чём не хотелось.

***

— Всё готово? — спросил один в предвкушении. — Конечно, — злорадная улыбка на губах, — осталось дождаться лишь завтрашнего бала. — Как вы думаете, на кого он накинется с просьбой? — На Лестрейнджа или Риддла, скорее всего. — Соглашусь. Он явно сохнет по этим двоим. — Отвратительно. — А вы уверены, что хотите это сделать? Может, лучше не надо? — замялся самый нерешительных из них. Ему хоть и не нравился новенький, но, как ему кажется, выставлять его на всеобщее посмешище было уже слишком. — Мы жаждем веселья, — все согласно кивнули. — Поскорее бы уже бал. Не терпится посмотреть, как всё будет происходить.