***
— Твоих рук дело? — Малфой толкнул Мальсибера к стене, дёргая за воротник. — Ты думаешь, что мне заняться нечем? — Мальсибер вырвался из хватки и с отвращением посмотрел на Абраксаса, поправляя свой помявшийся костюм. — Учитывая твоё отношение к Поттеру... — Ищи других подозреваемых. Ты сейчас совершенно зря тратишь время, — Мальсибер усмехнулся и, в последний раз глянув на взволнованного Малфоя, хотел уже было уйти, но внезапно остановился, обдумав в голове этот короткий диалог: — А чего ж ты так распереживался за Цветочного? — спросил он, внимательно следя за реакцией. Неужели ещё один? — Поттер не заслуживает всего того, что с ним происходит. Вы все так пристали к нему, словно ничего страннее в жизни не видели, — ответил Абраксас, не долго думая. Чем больше он пересекается и общается с Гарри, тем больше проникается к нему. Его уже самого начало раздражать это пренебрежительное отношение. И ведь, насколько ему известно, в Гриффиндоре его тоже не особо жалуют. Мальсибер еле сдержался, чтобы не засмеяться во всё горло: — И это говоришь мне ты? Человек, который сам раньше называл его сумасшедшим? А не лицемерно ли это с твоей стороны? — в конце смешок таки вырвался из него. Абсурдность неимоверно поражала. Абраксас виновато сжал зубы. То было раньше. Прошло больше полугода. Мнение давно уже изменилось. — Я хотя бы не нападал на него исподтишка. Вы же с Роули, Мёрфи и Киантом вообще оставить его в покое не могли все эти полгода! Да парень буквально атаковать готов, когда кто-то неожиданно подходит! Мальсибер закатил глаза: — Рефлексы эти привили не мы. Он и раньше был таким шуганным. Сын великих авроров как-никак. Иначе нельзя. — Но это не отменяет того факта, что... — Заткнись уже, Малфой! — нервы сдали окончательно. Он больше не мог выслушивать эти бесконечные претензии. Злость накапливалась всё быстрее. Ещё чуть-чуть и он точно кого-нибудь проклянет, и совершенно плевать на последствия, которые его могут ждать. — Иди уже ищи тех, кто обидел твоего сладкого мальчика! А про меня забудь! Не делал я ему ничего, сдался он мне. — Ты был последним, с кем он разговаривал, — продолжал настаивать Абраксас, чем выбешивал Мальсибера уже до пелены в глазах. Не желая больше разговаривать с этим придурком, Мальсибер быстрым шагом покинул коридор, направляясь в Большой Зал с огромным желанием отвлечься от этих недопроблем.***
— Он имеет в виду, что ослеп, — Том вздохнул. Рабастан в ответ не мог вымолвить ни слова. Тяжёлый ком встал прямо поперек горла, не позволяя ему даже нормально вздохнуть. Мерлин, пусть он неправильно расслышал... — Ох, а вот и вы! Я вас уже обыскался, — из-за угла неожиданно вышел профессор Эйвери, заставив их всех подскочить от испуга, — чего ж вы стоите? Мистеру Поттеру наверняка нужно в Больничное Крыло. Молча согласившись с учителем, они отправились к Мадам Помфри, при этом Рабастан за руку вёл Гарри, чтобы тот не врезался, и предупреждал о всех ступеньках. Том плелся впереди, совершенно не горя желанием наблюдать за парочкой. Ему становилось тошно от одного только взгляда на них. В какой-то момент в голову даже засела настойчивая мысль о том, чтобы просто уйти. Он всё равно там не нужен. Для группы поддержки у Гарри есть Рабастан. — Мадам Помфри! — позвал Эйвери. Ведьма тут же оказалась рядом, с подозрением глядя на Поттера. — Что случилось, дорогой? — спросила она, не увидев телесных повреждений. — Я ничего не вижу. Мне что-то подмешали в бокал. Это же можно исправить? — внешне Гарри был спокоен, словно прямо сейчас не смотрел в пустоту. Ничего не выдавало в нём волнения или тревоги. Но внутри он сдерживал всё то, что на самом деле чувствовал. Страх, что так теперь будет всегда. Страх, что ничего нельзя сделать. И он так и останется в полнейшей темноте до конца своей жизни. Мадам Помфри ничего не ответила, но тут же поспешила к своему складу с зельями. Гарри слышал, как она перебирала склянки, открывала шкафчики, что-то шептала себе под нос, и тело с каждой такой секундой начинало сильнее каменеть. Он не мог сдвинуться с места, его будто сковало железными цепями, не позволяя ему даже шелохнуться. Через три минуты напряжённого молчания, которые длились целую вечность, Мадам Помфри вернулась обратно, держа в руках какую-то книжку, и обратилась к профессору: — Мистер Эйвери, мне нужно, чтобы вы немедленно приготовили вот это вот зелье, — она подошла к Альфреду и указала пальцем на рецепт, — и лучше поторопиться, ведь чем дольше мы бездействуем, тем меньше шанс, что зрение полностью восстановится. Иначе... — Я вас понял, мадам Помфри, — перебил ее Эйвери. Он быстро прочитал список нужных ингредиентов и с улыбкой произнес: — к счастью у меня есть всё необходимое. — Как долго оно будет готовиться, сэр? — спросил Рабастан, который сам уже готов был от волнения свалиться на пол. Он крепче сжал руку Гарри в своей, и тепло чужой ладони постепенно его успокаивало. «Все обойдется. Все закончится хорошо», — уверял он себя, кусая губы. Гарри не смог сдержать маленькой улыбки. Неужели он действительно нашел своего человека? — Час. Но восстанавливаться будет всю ночь. Так что нужно поторопиться! — в конце она легко подтолкнула Эйвери к дверям, как бы намекая, что «пора бы уже». — Том, мне понадобится твоя помощь, — сказал Альфред и, не дожидаясь от Риддла ответа, поспешил на выход.***
Спустя полчаса, когда нужное зелье было уже наполовину готово, Эйвери вдруг ни с того ни с сего решил начать с Риддлом разговор, по крайне мере, Том этого точно не ожидал. Он надеялся, что, как только лекарство сварится, молча отнесет его Поттеру. Ему было неприятно находиться в компании профессора, который, казалось, постоянно на него странно поглядывал, мельком, чтобы не заметили. В какой-то момент это даже стало настолько раздражать, что Том чуть не прикрикнул на учителя. — В каких отношениях вы с мистером Поттером? — раздался вопрос. Риддл равнодушно пожал плечами: — Ни в каких, — и ведь по сути это была правда. Они с Поттером пересекаются исключительно в коридорах и в Большом Зале. Их не связывают никакие отношения. Только Том чувствуют тягу к Поттеру, который, в свою очередь, поголовно увлечен Рабастаном. — Разве? Мне показалось, что вы очень близки. — Ключевое слово «показалось». — Том не сводил глаз с часов на руке, которые он прикупил прошлым летом, и с нетерпением ждал, когда же большая стрелка покажет 45 минут и он сможет благополучно выйти из этого класса. Альфред ухмыльнулся: — Вы очень забеспокоились, когда заметили, что Гарри не в порядке. Побежали за ним, проводили до Больничного Крыла, да и сейчас стоите и ждёте. Том на это просто промолчал, наблюдая за секундной стрелкой. — Вы всё ещё ходите в тот заброшенный коридор? Том вздрогнул. Он совсем забыл, что когда-то профессор следил за ним. А «следил ли»? Может, всё ещё следит? По телу пробежала дрожь. Что если Эйвери выяснил всё? Что если увидел, как он открывает Тайную комнату? Прямо сейчас он очень бы хотел ошибаться и надеяться, что у профессора давно подостыл к нему интерес. Том ругал себя за то, что позволил себе забыть об Эйвери. И всё из-за гребанного Поттера, который не вылезал из головы уже больше месяца. — Вы не больно-то разговорчивый, — Альфред усмехнулся, видя, как напрягся Риддл, который даже неосознанно сжал кулаки, будто готовый наброситься на него в любую секунду, — так или иначе, Поттер явно к вам не равнодушен. Том пропустил это мимо ушей. Профессор словно пытается вывести его из себя. Как жаль, что попытка обречена на провал. Он ухмыльнулся. В голову взбрела одна идея. Лучшая защита — это нападение, не так ли? — Я заметил, что вы очень интересуетесь Поттером. Даже поглядываете на него в Большом Зале. С чего вдруг так? Эйвери посмотрел на Риддла, явно не ожидая от него хоть какой-то реакции. — Мне кажется, профессор, у вас явно что-то на уме. Неужели вам приглянулся этот гриффиндорец? Альфред удивлённо вытаращился на Риддла. Что за чертовщину несёт этот слизеринец? — Вижу, у вас очень развито воображение, молодой человек, — ответил Альфред спокойным голосом, отвлекаясь на зелье. Осталось ещё пять минут. Том усмехнулся, но сразу же после этого сжал зубы. Какой же этот профессор скользкий, лживый, неприятный. «Чем-то похож на меня», — подумал он, но быстро отбросил эту мысль. Когда он приоткрыл рот, чтобы продолжить, Эйвери его прервал: — Зелье готово. Отнесите его мистеру Поттеру и пожелайте ему от меня выздоровления.***
Было уже девять вечера. Бал подходил к концу. Многие вернулись в свои спальни. Гарри допросили уже от и до. Но толку от этого особо не было. Он не знает, кто дал ему бокал, не узнал этот голос, скорее всего, и с человеком, которому он принадлежал, он не был знаком. Гарри корил себя за эту невнимательность. Если бы он не забыл о том, что на каждом шагу его может ожидать опасность, ничего подобного бы не случилось. Он бы не лежал сейчас в Больничном Крыле, а вокруг него не копошились бы учителя, родители и Рабастан. — Это возмутительно! — Прошу, будьте спокойны. Всё обойдется. — Мой ребенок может лишиться зрения! — Лили сидела на койке Гарри, поглаживая его по голове, пытаясь себя успокоить. — Вы уже выяснили, кто это сделал, профессор? — твердый взгляд Джеймса упирался на Дамблдора, который словно вообще не видел никакой проблемы. — Уже на шаг к разгадке. — Да вы хоть понимаете, что... Гарри вздохнул, не желая слушать эти споры, в которых он чувствовал себя совсем неуютно, словно это именно он испортил всем вечер. Не впасть в уныние ему помогал лишь Рабастан, что кончиками пальцев водил по его ладони. Кожа была покрыта мурашками, глаза начинали слипаться. Организм требовал сна. День был слишком утомителен, чтобы не начать засыпать прямо сейчас. — Я могу уйти, если ты хочешь, — тихий, полный нежности и неловкости голос Рабастана раздался у левого уха. — Останься. Мне интересно, в какой момент тебя заметят родители, — они оба фыркнули. Джеймс и Лили настолько были обеспокоены и озабочены своим ребенком, что даже не замечали еще одного человека уже которую минуту. Либо же они просто не придавали значение парню, который сидит у койки их сына и ласково прикасается к нему. К слову, Макгонагалл и Дамблдор тоже ничего насчет Лестрейнджа не сказали. Двери Больничного Крыла резко отворились, и в помещение зашли Северус и Альфред, таща с собой за шкирку, как провинившихся щенков, четверых учеников: два гриффиндорца и один хаффлпаффец с седьмого курса и слизеринец с шестого. — Поаккуратней, Северус, — Дамблдор глянул на новоприбывших. — Полагаю, это наши виновники. — Не делали мы ничего с этим Поттером. Вы взяли не тех, — начал оправдываться один из гриффиндорцев, пытаясь выбраться из рук Снейпа. — Мистер Макфлай, не ожидал, что вы в этом замешаны. Учителя отзывались о вас только в хорошем ключе, — Дамблдор махнул рукой, — отпусти их, Северус, и вы тоже, Альфред. Мы сейчас побеседуем с нашими подозреваемыми. — Ты знаешь кого-нибудь? — шепотом спросил Гарри у Рабастана, внутри которого начинала разрастаться ненависть. — Знаю. Всех. — Лестрейндж произнес с такой сталью в голосе, что Поттеру даже на миг стало не по себе. Он никогда не слышал, чтобы такой мягкий Рабастан, чуть ли не одним своим голосом может источать угрозу. — Профессор Дамблдор, видите ли, профессор Снейп просто услышал, как мы с ребятами обсуждали происшествие, которое случилось с Поттером. Мы искренне сочувствуем ему и желаем только выздоровления. Люди, которые сделали это, безусловно, заслуживают наказания. Но это не наших рук дело, профессор, — голос, который это говорил, показался Гарри очень знакомым, но сейчас в его голове творился настоящий хаос, видимо, зелье наконец начало действовать. Глаза жгли, голова раскалывалась пополам, он еле сдерживал стоны боли. Рабастан не сразу заметил изменения в Гарри. Лишь после того как тот начал со всей силы сжимать его руку, он понял, что что-то происходит. — Гарри? — позвал он, но гриффиндорец не отозвался. Теперь его сердце забилось как бешеное, — Мадам Помфри! — позвал он, ища ведьму глазами. Та не сразу прибежала на зов, гул от споров был слишком громким. — Что такое, мистер Лестрейндж? — спросила она, подбежав, но увидев картину происходящего, поспешила успокоить: — Не переживайте, это всего лишь действия зелья. Скоро это пройдёт. Но для полного выздоровления, мистеру Поттеру нужно отоспаться, — Рабастан очень бы хотел выдохнуть с облегчением, но вид корчащегося любовника не особо приносил ему спокойствия. Точнее, вообще не успокаивал. Гарри закрыл глаза руками, надеясь, что так сможет унять невыносимую боль. Но легче не становилось. Голова по-прежнему трещала от постороннего шума. Он очень хотел, чтобы они все наконец заткнулись. Терпеть этот гул было уже невозможно. — Прошу вас покинуть помещение! — попросила Помфри, стараясь не кричать, — мистеру Поттеру нужна тишина. На удивление, повторять дважды не пришлось, и уже через минуту в Крыле остались лишь Гарри, Рабастан и сама Помфри. Когда в голове прекратило визжать, Гарри выдохнул с облегчением, чувствуя, как боль постепенно начала уходить. Глаза уже слабо жгли, а голова не так сильно трещала. В конце концов, когда боль до конца прошла, он тут же погрузился в спокойный сон, с надеждой, что проснётся уже с возможностью видеть. — Вам тоже лучше уйти, мистер Лестрейндж. За Гарри не переживайте, он будет в полнейшем порядке уже к завтрашнему утру. А теперь идите вы спать. Рабастан даже возражать не стал. Он ощущал себя полностью выжатым, ноги уже подкашивались от усталости. Он бы остался спать здесь, прямо на койке, но это категорически запрещено. И потому спустя двадцать минут уже тихо посапывал в своей кровати, не слыша, как Мальсибер бубнит себе под нос: — Какие же идиоты меня окружают.***
Он тихо шел по коридору, освещая себе путь палочкой, чтобы не врезаться в стены и не споткнуться о собственные ноги. В руках он крепко держал стеклянную вазу с лотосом, надеясь ничего не разбить и не разлить. Всё-таки стоила она совсем не мало. Дороже в своей жизни, он ничего не покупал. Хорошо еще, что на Косой Аллее есть круглосуточный цветочный магазин. Сначала он думал взять Азалию, так как она выглядела необычайно красиво в миниатюрном белом горшке, но это было бы слишком банально. Да и сам он специально для этого вычитал в книге, какой цветок можно подарить человеку, чтобы пожелать выздоровления. И лишь Лотос идеально подходил для этого. Честно говоря, он даже не ожидал, что такие цветы вообще продаются, особенно посреди зимы. Но удача в этот раз была на его стороне. Сделав вдох, он открыл двери Больничного Крыла, перед этим погасив палочку, так как звезды и луна достаточно освещали комнату с такими огромными окнами. Он быстро нашел глазами нужного ему человека, но долго не решался подойти. Его разрывало на части от постоянных сомнений и противоречий. Они разные. Они не подходят друг другу. Настолько противоположные люди вообще не должны пересекаться, лишь идти параллельно, чтобы не сделать друг другу только хуже. Он подошел к койке, аккуратно поставил на тумбочку прозрачную вазу рядом с очками. И не смог удержаться от того, чтобы хотя бы мельком не взглянуть на спящего гриффиндорца. Глаза были плотно закрыты, волосы растрепаны, губы искусаны, а тело грелось под теплым одеялом. Рука сама потянулось к чужому лицу, она сама убрала прядь волос со лба, сама не сдержалась от желания провести ладонью по голове. Гарри слегка пошевелился. И он отскочил от спящего, прижав руку к себе, словно после ожога. Осознание начало медленно приходить к нему, и понимание того, что он только что делал, накрыло его с головой. Отвращение от самого себя заставило его развернуться с намерением покинуть это помещение и больше никогда сюда не возвращаться. Но его остановил тихий и хриплый голос, который раздался из-за спины, заставив его застыть на месте. — Том. Он не шелохнулся. — Нам нужно поговорить. «Нет. Не нужно». — Том. Сядь. — Гарри устало вздохнул. Ну что за невозможный человек. — Вижу, ты стал чувствовать себя увереннее, — Риддл всё же повернулся к Поттеру, жалея, что вообще сюда заявился. Конечно же, он не спал. «Притворялся», — от этой мысли по телу прошлась дрожь. Неужели Поттер чувствовал его прикосновения? Голова от осознания начала кружиться, и он решил присесть на соседнюю койку, к горлу подкатывала тошнота. Так мерзко он себя еще не ощущал. Гарри видел, что Риддлу плохо, даже хотел подскочить к нему и позвать мадам Помфри, но слизеринец сам его остановил: — Я в порядке. Твоё зрение уже восстановилось? — Том постарался сменить тему. — Более чем. Кажется, что даже очки мне больше не понадобятся, — Гарри сел на ту же койку, что и Риддл, взглядом утыкаясь на цветок, который он принес. Улыбка моментально появилась на губах: — Лотос. Ты где его раздобыл? — В Цветочном магазине, — Том пожал плечами. Гарри усмехнулся: — Да это само собой. Я просто не видел его на Косой Алее ранее. — На этой неделе завезли. Всё уже раскупили. Этот был последним. — Спасибо, — Риддл лишь кивнул в ответ на благодарность. Он не знал, что еще можно сказать. — Мне нужно идти, — присутствие Поттера в нескольких сантиметрах от него выбивало из колеи. Он слышал, как бьется его сердце, чувствовал, как оно сжимается в волнении, и понимал, что, кажется, он действительно влюбился... — Том, — произносить это имя было не привычно, — я не знаю, что делать, — Гарри прикоснулся холодной рукой до теплой ладони Риддла, отчего тот даже слегка подскочил от неожиданности и такого контраста, — я люблю Рабастана, — Том понимающе кивнул, игнорируя жжение в груди, — но... — Гарри убрал руку, — я не могу. Я запутался, — он в отчаянии закрыл лицо руками, — почему ты... Почему я... — Мне действительно лучше уйти, — Риддл больше не мог здесь находиться. Он понимал, что хочет у него спросить Поттер, понимал, что тот хочет сказать, но абсолютно не знал, что на это ответить. — Я не равнодушен к тебе, — прошептал Гарри, — это чувство не такое сильное, как к Рабастану, оно совсем слабое, еле заметное. Но от этого ни чуть не легче. Оно убивает меня изнутри. — Поттер, — выдавил из себя Риддл, — тебе лучше замолчать. — Я не могу. Почему ты этого не понимаешь? Я не могу просто не обращать на это внимание и игнорировать. Мне нужно поставить точку. Иначе я свихнусь от этой неопределенности, — к концу его голос уже срывался. Он перешел на повышенные тона, потому что сорвался. Потому что не мог больше себя контролировать и держать это всё в себе. — Чего ты хочешь от меня? — Том начал раздражаться, — мне тоже не сладко от того, что я запал на сумасшедшего гриффиндорца! — Гарри вздрогнул на этих словах. — Я презираю это чувство, я презираю самого себя за то, что дал себе слабину. Я не хочу это чувствовать, но я не могу ничего с собой поделать. Как только я вижу тебя, как только я слышу твоё имя, меня переполняет желание сделать одну вещь, о которой потом буду жалеть всю оставшуюся жизнь. — Сделай это. Давай же, — Гарри не знает, что на него нашло, но злость захватила над ним контроль, — сделай то, о чем будешь жалеть. Ты ведь так этого хочешь! — Поттер, — Риддл уже рычал, — тебе действительно лучше заткнуться прямо сейчас. — Иначе что? Убьешь меня? Начнешь пытать? Ты ведь это любишь? — эмоции переполняли настолько, что из глаз потекли слезы. От грусти, отчаянья, гнева. — Поттер! — Хорошо, я сам это сделаю, — и он это сделал. За долю секунды оказался к Риддлу вплотную, своими губами прикасаясь к чужим, руками зарываясь в чужие волосы, и тут же с ужасом отпрыгивая от Тома, осознавая, что он только что натворил. Риддл долго приходил в себя, шокировано прикасаясь кончиками пальцев к губам и с таким же удивленным взглядом смотря на Поттера, который сам не верил в произошедшее. — Я... Нам... — Гарри сглотнул, — я попрошу родителей перевести меня обратно на домашнее обучение. Том развернулся к выходу, ощущая головокружение от переполнявших эмоций, а Гарри упал на койку, проклиная себя за всё, что случилось в эту поганую ночь. «Может, так и вправду будет лучше?»