***
Северус хмурым взглядом провожал поезд, следя за тем, как он скрывается в тени. Наконец-то тишина. Наконец-то спокойствие. Как жаль, что лишь две недели он не будет видеть эти раздражающие лица. Поскорее бы уже летние каникулы… — О чём думаем, Снейп? — раздался за спиной голос. Глаза закатились сами собой. Он надеялся, что не пересечется сегодня больше с этим человеком. — О том, как бы было хорошо, если бы этот поезд тебя переехал, Поттер. — Джеймс усмехнулся. — Было уже. Мог бы чего поинтереснее придумать. — Северус не обратил внимания на эти слова. — Тебя разве не ждут? — он мельком глянул на Лили с Гарри, которые разговаривали о чём-то с Макгонагалл и Дамблдором. — Как видишь, они заняты, — Джеймс встал рядом, тоже начав смотреть на свою семью, — не думал устроиться на другую работу? Ты с каждым годом стареешь лет на десять, дети тебе явно нервы выматывают. — Я уже нашёл, куда устроюсь после этого учебного года, — тихо сказал Северус, с удивлением обнаруживая, что уже не чувствует к Поттеру того же отвращения, что и раньше. — Неужели? Серьезно? — Джеймс пораженно вытаращил глаза на Снейпа, — и с чего вдруг такое решение? А куда хочешь? Зелья преподавать? Или к маглам отправишься? Так, а кто тебя в итоге на это надоумил? — вопросы продолжали сыпаться, неимоверно раздражая Северуса ещё сильнее. — И всё же лучше сбросься с моста, иначе я сам тебя толкну. — А ты всё такой же, Снейп, — Джеймс ухмыльнулся, — не хочешь в гости? Я могу тебя познакомить с одной моей коллегой. Она уже три года не может найти себе пару. Северус скривился: — Меня не интересуют отношения. И к вам я точно не заявлюсь. Трёх Поттеров выдержать даже я не в состоянии. — Да ладно тебе! Я еще Сириуса с Ремусом позвать могу. — Упаси Мерлин. Люпин единственный более-менее адекватный человек в вашей компашке. Джеймс ничего не успел ответить — Лили его позвала и попросила поторопиться. — Пожелай своему сыну от меня выздоровления, — попросил Северус и сам же удивился своей просьбе, Джеймс на секунду даже опешил. — Хорошо, Нюниус, я ему передам, что ты очень за него беспокоишься и предлагаешь свою помощь в решении домашнего задания и подготовке к экзаменам. Снейп на это лишь в очередной раз закатил глаза. И всё же, пусть Поттер провалится под землю. Так хоть легче жить станет…***
Том наблюдал через окно за тем, как семья Поттеров покидает замок. Лили и Джеймс шли в обнимку, Гарри уткнулся головой вниз, сложив руки в карманы. И, видимо, гриффиндорец настолько был увлечен своими мыслями, что чуть не споткнулся о небольшую ветку, лежавшую поперек дороги. Через пару минут, когда никого за окном не осталось, Том решил направиться в Тайную Комнату. В Слизерине в школе на время каникул осталось лишь шесть человек, среди которых только младшие курсы, не считая его. В гостиной никого не оказалось, и в коридоре ни одного человека на пути он не встретил. Это был уже седьмой учебный год, а он так и не смог привыкнуть к тишине в дневное и вечернее время во время каникул. Обычно в шесть часов ученики слонялись по коридорам, обжимались по углам, читали, сидя на подоконниках, или громко о чем-то переговаривались. А сейчас было абсолютно безлюдно, будто он один остался в этом огромном, холодном замке. Слишком одиноко… Том тряхнул головой, чувствуя раздражение. С каких это пор его волнует одиночество? Раньше он только и был рад провести хотя бы пару часов в тишине, никого не видя и не слыша, а теперь… А что теперь? А теперь он хотел компанию, хотел общения. Ему стало некому выговариваться, после того как Рабастан почти всё своё время начал уделять Поттеру. Абраксас тоже не лучше. Все последние дежурства, что они провели вместе, Малфой распинался, какой же Поттер классный, какой же он великолепный и вообще зря все на него наезжают и смеются над ним. В принципе, Том был полностью согласен с Абраксасом, но на это «Поттер» у него уже началась аллергия. Ну невозможно остаться равнодушным к человеку, о котором тебе все уши прожужжали за четыре месяца. Тут уж как-никак, но начнешь что-то чувствовать, будь то ненависть или симпатию. И лучше бы с ним сработал первый вариант, честное слово. Ненавидеть всегда проще, чем любить. Прошептав на парселтанге «Откройся», Том скатился вниз по трубам, мягко приземляясь с помощью магии. В первый раз, когда он открыл эту комнату, здесь было грязно до ужаса, повсюду бегали крысы и даже тараканы, валялись обглоданные кости животных. Но сейчас комната чуть ли не блестела, он не пожалел ни капли своих сил на многочасовую уборку. Две недели он приводил всё в порядок, и потом был полностью доволен результатом. С краю даже стоял небольшой столик с древними фолиантами, которые он нашел в тайной комнате Салазара. Изначально эта находка повергла его в самый настоящий шок, а то и не мудрено — книги, которые сохранились со дня основателей! Это даже звучит нереалистично. Но на самом деле, ничего особо ценного и полезного он там не нашёл, к огромному сожалению. Конечно, было парочку книг с заклинаниями, которые не преподают на уроках Чар, Защиты и Трансфигурации, но не более того. Единственной действительно удивительной вещью был небольшой дневник, в котором Салазар Слизерин делал записи о Василиске. Все они были написаны на парселтанге, чтобы, не дай Мерлин, их смог прочитать каждый желающий. В тот момент Том по-настоящему осознал, каким же восхитительным даром он обладает. Он наследник самого Слизерина, он тот, кто способен изменить волшебный мир, он тот, кто обладает невероятной силой, тот, кто может исполнить абсолютно любую свою прихоть, нужно лишь приложить немалые усилия. В первое время у него были мысли разбудить Василиска, но они быстро сошли на нет. Это было бы слишком опасно, он не хотел его использовать, как средство борьбы против маглов и маглорожденных. Он не настолько жесток и безумен, как о нём думают некоторые люди. Да, ему нравится власть, нравится чужое подчинение, нравится страх, но смерть невинных… Нет, это точно не было в его интересах. Закрыв на секунду глаза, выбрасывая из головы всё, что может помешать в ближайшие пару часов, он достал палочку и начал тренировку. Он должен стать лучшим волшебником современности, превзойти Дамблдора и Гриндевальда.***
Когда Гарри раскладывал вещи обратно на свои места, в дверь постучали, и в комнату аккуратно, оглядываясь по сторонам, вошла Лили: — Я тебе не мешаю, дорогой? — Конечно нет, входи, — Гарри отложил в сторону вазу с лотосом, тут же неосознанно пытаясь закрыть ее своим телом. — Пытаешься что-то спрятать? — Лили усмехнулась, Гарри засмущался и отошёл в сторону. Как только её глаза наткнулись на предмет, который сын пытался утаить, она не смогла сдержать удивленного вздоха: — откуда это у тебя? — Подарили, — Гарри не стал врать или уходить от ответа. — Рабастан? — предположила Лили, но Гарри отрицательно покачал головой, — неужели у тебя есть ещё один друг, о котором ты не рассказывал? — она не отрывала взгляда от сына, который явно не особо хотел об этом разговаривать. Гарри мешкался, сомнения снова стали разрывать его. Он всё еще не успокоился, всё ещё чувствовал огромную вину перед Рабастаном за поцелуй с Томом. Он должен был сразу обо всём признаться, даже несмотря на последствия, даже если они расстанутся после этого. Ведь он не мог нормально радоваться жизни с таким грузом в душе, не мог даже ощущать тот же комфорт в компании родителей, что и раньше. Обычно он ничего не скрывал от них, рассказывал им обо всех своих проблемах и переживаниях. И они всегда в ответ его поддерживали. Но сейчас он сомневался в их реакции на признание, которое он очень хочет сделать. — Милый, — Лили присела на кровать, с грустью в глазах смотря на сына. Не заметить перемену в нём было невозможно. Он уже не светится так ярко, на его лице нет той счастливой беззаботной улыбки, — есть ли что-то, что тебя беспокоит? Не хочешь поделиться этим? Ты же знаешь, что я тебя люблю и всегда готова помочь. Гарри долго молчал, бездумно пялясь на лотос, что плавал в чистой воде, кончики пальцев обводили края прозрачной стеклянной вазы. Сказать или нет? Было слишком сложно решить. В конце концов, когда мать уже собиралась что-то добавить, он тихо прошептал: — Рабастан мне не просто друг. До Лили не сразу дошло, что имел в виду её сын, но когда она осознала суть его слов, то потеряла дар речи. И нет, вовсе не от отвращения, а от шока и счастья. — Ох, Гарри, — она удивленно выдохнула, — ты же не думаешь, что я сейчас буду тебя осуждать? — Гарри пожал плечами, он знал, что мама будет только рада такой новости, но ведь дело было совсем не в этом… — Не всё так просто, — он повернулся и уселся рядом с ней на кровать, — есть ещё один человек, — на этом он прервался, не будучи готовым говорить дальше. — Я тебя слушаю, — Лили сжала руку сына в своей, — ты должен понимать, что я поддержу любой твой выбор, — Гарри улыбнулся. Как же он всё-таки любил её всем сердцем. Нет, наверно, больше в мире такой доброй и нежной женщины, как она. — Этот цветок подарил мне не Рабастан, — он вздохнул, — а его лучший друг. Я люблю Рабастана, правда. Но его лучший друг также не равнодушен ко мне, а я… К нему у меня тоже есть чувства. Слабые, не такие четкие, как к Рабастану. Но они есть, и это… Мне сложно, мам. Я не понимаю, почему меня разрывает между двух людей. Они ведь такие разные, совершенно друг на друга не похожи. Но меня тянет к ним обоим. И я не понимаю, что мне делать. Может снова перевестись на домашнее обучение? Тогда и чувства остынут. Лили не сразу нашла, что ответить на такое признание. Новость для нее была слишком неожиданной, она не была готова к такому. — Мы с отцом сделаем всё что угодно, только бы ты был счастлив. — Я знаю, мам, знаю, — Гарри взял вазу в руки, — я поцеловал его сегодня ночью, я был взвинчен, полностью не осознавал своих действий, и это было огромной ошибкой. Не знаю, как признаться в этом Рабастану. Не знаю, что делать. — А что тебе подсказывает сердце? — Любить. Просто любить, — Гарри вяло улыбнулся. — Кого из них? Минутное молчание, во время которого Гарри пытался найти ответ на вопрос. И, если честно, он был вполне ожидаемым: — Рабастана. — А что насчет того парня? — поинтересовалась Лили, потрепывая сыну волосы. — Он пытается себя убедить, что никакая любовь ему не нужна. Ну а я… А я не буду его от этого отговаривать. Кто я такой, чтобы решать за других? — Гарри положил голову Лили на плечо, закрывая глаза от приятных поглаживаний. И всё же он должен рассказать обо всем Рабастану.***
Утро следующего дня встретило Рабастана полнейшим молчанием на кухне, куда он спустился позавтракать. Родители сидели за столом, отец читал новый выпуск газеты с броским заголовком «Чета Поттеров поймала очередного преступника», а мать медленно попивала чай, бездумно глядя в окно. И, казалось бы, ничего необычного, но Рабастан снова чувствовал витавшее в воздухе напряжение. «Неужели опять поссорились?» — подумал он, осознавая, что если так и дальше будет продолжаться, они вообще могут развестись. — Доброе утро, — поприветствовал он родителей и обратился к эльфу: — можешь сделать мне завтрак? — Вам как обычно, сэр? — кивок в ответ. — Как дела? — спросил Рабастан, желая разбавить обстановку, находиться здесь было крайне не уютно. — Мы тут с отцом получили интересное письмо, — начала Лилит, Ланиус отодвинул газету в сторону и посмотрел прямо на сына. Лицо его выражало явное недовольство. Рабастан сжался, но виду постарался не подать. «Только бы это было не про Гарри, только бы не про Гарри», — проговаривал у себя в голове, в надежде, что это действительно поможет. — И о чём оно? — он проявил напускную заинтересованность, пытаясь выглядеть уверенным. — Не делай вид, что ты ничего не понимаешь! — отец резко вскочил с места, заставив Рабастана вздрогнуть от неожиданности. Стол затрясся, и кружка с чаем упала на пол, разбившись, остатки содержимого разлились, но никого в данный момент это не волновало. — Но я правда… — Рабастан не договорил. — Что мы с матерью сделали в твоём воспитании не так, что ты с мальчишками по углам обжимаешься? — прокричал Ланиус, а Рабастану не хотелось здесь больше оставаться. Он встал с места, желая выйти из комнаты, но его резко схватили за руку и развернули к себе. Никогда прежде он не видел отца в такой ярости. — Ты не выйдешь из этой комнаты, пока не расскажешь нам всё! — Мне нечего вам рассказывать, — Рабастан говорил тихо, уткнувшись глазами в пол. Страшно было даже смотреть на отца. — Ах, нечего? А как же тот факт, что наш сын пед… — Не говори так! — Рабастан попытался выдернуть руку из сильной жгучей хватки, но ничего не вышло. — Тебе лучше рассказать нам всё сейчас же, — Лилит подошла к ним. Лицо у неё было хмурое, руки скрещены, взгляд ледяной, и она явно была на стороне отца. — Что вы хотите от меня услышать? И с чего вы вообще взяли, что написанное в письме правда? — Рабастан надеялся, что если будет говорить спокойно, то они решат, что были не правы и его отпустят. Но, очевидно, они явно не были настроены так позитивно. — Ты еще и лгать нам пытаешься? — Ланиус грубо потащил сына обратно к столу, усаживая его на стул, и, к огромному облегчению Рабастана, отпуская свою руку, — а сейчас? Будешь теперь пытаться уходить от ответов? — ему всучили фотографию, на которой отчетливо видно, как он целует Гарри и поправляет ему волосы за ухом. Благо, что хотя бы родители не видят, что за второй парень на фотографии. Ракурс позволяет полностью разглядеть только Рабастана. Пока он молча разглядывал движущуюся фотографию, пытаясь понять, когда именно и кем она была сделана, отец кривил лицо в отвращении, нависая прямо над ним. — Отвечай, — Рабастан снова вздрогнул. — Я не знаю, что вам сказать. — Кто этот мальчик? — спросила Лилит, Рабастан посмотрел на неё, положив фотографию на стол и перевернув изображением вниз. — Неважно, — отец зарычал на такой ответ. — Говори. Немедленно! — приказал он, стукнув по столу. — Нет, я не буду отвечать на этот вопрос, — Рабастан твердо стоял на своём, чувствуя, как его начинает подташнивать. — Ты нам больше не сын, — здесь он уже не смог себя сдерживать, а потому резко вскочил на ноги и быстро понесся прочь из комнаты. Глаза наполнились слезами, сердце сжималось от предательства родного человека. Он мог ожидать, что такое скажет его отец, но мать… Слышать такие слова от матери, которая хотя и была довольно суровой, было, мягко говоря, неожиданностью. Ему казалось, что она любила его, любила своего сына. Да, она не проявляла никогда особой ласки или заботы, даже улыбалась изредка, но чтобы быть настолько отрешенной от собственного сына… Вся любовь к этой женщине оборвалась моментально, словно её и не существовало. Он услышал, как захлопнулась дверь за спиной, слышал, как кричал отец, топот тяжёлых шагов, и не оборачивался, понимая, что вряд ли когда-нибудь захочет вернуться в этот дом, который он никогда не любил, который он ненавидел всё душой. С собой у него была только палочка, все остальные вещи остались там, деньги, одежда, книги. Их он заберет, когда никого дома не будет, главное только, чтобы к его приходу всё не оказалось уничтоженным и сожжённым. На небе сгустились тучи, загораживая яркое солнце. Всё вокруг стало серым и мрачным. «Прямо как у меня в душе», — усмехнулся Рабастан, пиная маленький камешек на пути. На улице стоял мороз, снега не было, дул холодный ветер. Лестрейндж чувствовал, как начинают гореть щёки и ладони, а то и не удивительно, учитывая, что он выбежал из дома в обычной рубашке и штанах, которые ни капли не согревали. Даже от специальных чар толку было не особо. Потому было бы неплохо забежать хотя бы в небольшой магловский магазин, чтобы не умереть от холода прямо на тротуаре на глазах сотни прохожих. В тот момент, когда ноги уже начали дрожать, он решил забежать в музыкальный магазин. Колокольчики над дверью зазвенели, оповещая о новом посетителе. Рабастан не обратил на это внимания и просто прислонился к пустой стене, начиная рассматривать диски, плакаты и футболки с различными принтами музыкальных групп. Слишком увлекшись цветастой атрибутикой, Рабастан не заметил, как из подсобки вышел молодой светловолосый паренёк лет двадцати в белой рубашке и синих джинсах. — Добро пожаловать, чем могу помочь? — улыбчиво спросил он, возвращая Лестрейнджа в реальность. — Спасибо. Я просто… — он махнул руками на свою одежду, — я просто зашел погреться. Продавец оглядел Рабастана с ног до головы и не сдержал ухмылки: — Чего ж вы, молодой человек, не посмотрели прогноз погоды на сегодня? Впрочем, раз всё-таки заскочили, может, приобретёте какой-нибудь альбом или сувенир в подарок на Рождество? Захотелось хлопнуть себя по лбу — он совсем забыл, что Рождество уже завтра, а ему ещё и ночевать негде — возвращаться домой вообще не вариант, в ближайшее время он туда не сунется ни ногой. — К сожалению, у меня нет с собой сейчас денег, — ответил он, закрывая глаза. Прошёл где-то час с того момента, как он проснулся, но он уже чувствовал себя утомлённым. Продавец прекратил улыбаться, как только понял, что этому посетителю сейчас явно не до праздников. — Меня зовут Скай, — представился он, снова привлекая внимание Лестрейнджа. — Рабастан. — Тебе точно не требуется никакая помощь? — Я не собираюсь ничего покупать. — Да я не об этом, — Скай отошёл от прилавка и направился к Рабастану, — ты выглядишь неважно. — Благодарю за комплимент, — Лестрейндж выпрямился, намереваясь уже покинуть помещение, но Скай оказался проворнее и успел заслонить дверь собою: — Не спеши ты так. Я помочь хочу. Вижу же, что с тобой сейчас не всё в порядке, не слепой. — Ты очень навязчив, — раздражённо произнёс Рабастан, нащупывая палочку, чтобы успеть её применить, если вдруг потребует ситуация. — Каков есть, не обессудьте, — Скай пожал плечами и улыбнулся. Лестрейндж минуту стоял, ничего не отвечая. Ему действительно сейчас было некуда идти, на улице холодно, денег ни гроша. Казалось бы, просто попроси ночлежку на день и дело с концом, но не всё так просто. Паренёк лишь на первый взгляд был таким приятным, но кто знает, что он задумал на самом деле. «Он просто хочет помочь тебе, придурок», — проговаривал внутренний голос, но верить ему не хотелось. Слишком странно этот парень двигался, слишком странно улыбался. — Ну так что? — видя, что Рабастан мешкается, Скай снова начал улыбаться. — Мне негде переночевать, — наконец ответил Лестрейндж, улыбка на чужих губах стала ещё шире, становясь больше похожа на хищный оскал. — Тогда я могу предложить после смены отправиться ко мне. Что ты на это скажешь? Я тебе ночлег, а ты мне ответную услугу, — Скай уже перестал скрывать своих реальных намерений. Он дотронулся руками до бедра Рабастана, начиная его весьма недвусмысленно поглаживать, и облизнул сухие губы, уже представляя, что его может ждать сегодняшней ночью, — согласен?