***
Нечто горячее и мокрое прикоснулось сначала к его подбородку, а потом начало опускаться к шее, ключицам и всё ниже и ниже, вырывая из него глубокий тихий вздох. По телу прошлась приятная дрожь, когда тёплая рука оказалась на колене и поползла выше, к бедру, нежные пальцы прошлись по животу, немного щекоча. Он извивался под этими руками, ощущая каждое лёгкое прикосновение. Он едва сдерживал стон, который несмотря на все усилия, так яро намеревался выбраться из него. Заветный поцелуй стал последней каплей, и он, разглядев в темноте блеск зелёных глаз, проснулся у себя на кровати с бешеным сердцебиением. — Какого… — выругался Том, резко открывая глаза и с ужасом осознавая, что за сон ему снился. Вернее, кто был тем человеком, который доставлял такое небывалое до этого удовольствие. Он закрыл глаза и попытался снова уснуть, но напряжение внизу живота было таким очевидным, что не давало забыть о себе. На улице всё ещё стояла темень и полнейшая тишина. Тишина, которая давила на подсознание и пугала. Давно вообще тишина стала вызывать в нём страх? Том перевернулся на спину, тяжело сглатывая собравшуюся слюну, и решил сделать это. Медленно, осторожно рука двигается к пижамным штанам, сквозь ткань дотрагиваясь до стоячего органа. Он кусает губу в попытках сдержать любой звук. Не хотелось, чтобы кто-то услышал это, не хотелось, чтобы кто-то понял, чем он занимается. Ему было стыдно и мерзко. Но похоть взяла над ним контроль. Рука просунулась прямиком в штаны, жаждая прямого контакта. Том проклинал себя всеми возможными словами, знал, что уже по окончании этого действия будет жалеть, что не сдержался. Конечно, прежде ему уже снились сны подобного содержания, и не раз, но тогда он просто вставал с кровати и направлялся в холодный душ. А сейчас вдруг с чего-то решил избавиться от «проблемы» другим, «запретным» путём. Движения становились всё хаотичнее, никакой ритм уже давно не соблюдался, Том просто хотел покончить с этим как можно скорее. Чёртов Поттер, чёртов мозг, который подсунул ему этот сон. Неужели не понятно, что его вся эта ситуация с Рабастаном и Поттером и так выводит из себя? Чувствуя надвигающийся оргазм, Том со всей силы жмурит глаза и, представляя невыносимого гриффиндорца со строгим уверенным взглядом, изливается себе в ладонь, приподнимая бёдра. Грязно, отвратно, мерзко, ужасно. Именно так сейчас ощущал себя Том после первой мастурбации. Кто бы мог подумать, что он когда-нибудь докатится до этого. Знал бы — никогда не посмотрел бы в сторону Поттера. Зато сейчас он с твердостью и окончательно мог сказать, что ему нравился не столько светлый, беззаботный, счастливый, улыбчивый мальчишка, сколько уверенный в себе, талантливый, храбрый парень, у которого во взгляде может быть больше стали, чем у опытных авроров. И это, несомненно, привлекало и завораживало. Том тяжело вздохнул. Избавиться от мыслей об этом гриффиндорце казалось для него невыполнимой задачей. Интересно, как он там?***
А у Гарри всё отлично и просто замечательно. Мама по его просьбе рассказала отцу, кем ему приходится Рабастан. Тот был безумно рад за него, лишь немного расстроился, что они не сказали правду изначально, но и за это его не осуждали. «Мои родители самые лучшие на свете. Они всегда меня понимали, всегда помогали. Всегда любили». — Вы кстати не забыли, куда мы должны сегодня отправиться? — спросил Джеймс, оглядывая собравшихся у стола присутствующих. Завтра было Рождество, но уже сегодня в их доме гостеприимно встречали Сириуса, Ремуса и его будущую жену Нимфадору. — Шутишь, Джеймс? Я же для этого только и пришёл к вам, — улыбался Сириус, съедая третий кусок пирога, — это ты готовила, Лили? Очень вкусно. Дашь рецептик? Лили усмехнулась: — Ты рецепт лучше у друга своего спроси. Это он там что-то намудрил с ним. — Я просто случайно добавил чуть больше сахара, чем надо, дорогая. Я тебе уже говорил, — Джеймс внимательно наблюдал, как Сириус один за другим съедает новые куски, — ты только Гарри оставь хотя бы. Не всё же тебе. — Да-да, точно. Извиняюсь, — Сириус ухмыльнулся, — а где, кстати, наш лучезарный мальчишка? Там солнца на улице не хватает. Лили и Джеймс посмеялись. Сириус всё такой же и ни капли не меняется. — Я уже спускаюсь! — прокричал Гарри с лестницы. — Ты уже на три секунды опаздываешь. Поторопись! Иначе уйдем без тебя, — шуточно пригрозил Сириус, помчавшись навстречу своему любимому крестнику. — Да куда вы без меня денетесь, честное слово, — улыбнулся Гарри и тут же оказался в крепких объятиях, — ой, задушишь, аккуратней, — Сириус нехотя отпустил, но перед этим потрепал Гарри волосы. Мама и крестный всё никак не могли оставить его волосы в покое… — А где твои очки? — спросил Сириус, разглядывая Гарри как будто впервые. Видеть его без этих стекляшек было непривычно. — Потом расскажу. — Привет, Гарри, — поздоровался Ремус, Нимфадора приветливо улыбнулась. — Здравствуй, — Гарри бескрайне уважал Ремуса и потому не мог позволить себе поздороваться как-то иначе, несмотря на то что родители пытались приучить Гарри обращаться к нему на «ты», а не на «Вы». Но Гарри был настойчив и на поводу не шёл. — Я оставил там тебе кусок пирога, — встрял Сириус, привлекая внимание. — Тебя заставили это сделать? — спросил Гарри с улыбкой. — Какого же мнения ты обо мне? Я же просто люблю тебя. — Ты такой взрослый ребёнок… — посмеялся Гарри, думая о том, как же он всё-таки любит свою семью всей душой. Его их улыбки на губах делают только счастливее и поднимают настроение на несколько дней вперед, а большего и не нужно. — Ну так что? Мы идём? — Сириус! — прикрикнули все, пытаясь угомонить Блэка. — Я просто хочу на горки!***
— Зайдите ко мне в кабинет после обеда, мистер Риддл, — голос Снейпа раздался за спиной, заставляя Тома слегка вздрогнуть. Мысли не переставали преследовать его, не давали спокойно расслабиться и отдохнуть хотя бы на час. Даже поесть нельзя было без постоянных «как?», «зачем?» и «почему?». Он уже решил, что как только изобретут зелье, избавляющее от всех мыслей, закупит несколько штук сразу же. Так хотя бы голова болеть от постоянных рассуждений перестанет. Ведь даже книги нормально прочитать нельзя было, суть повествования терялась на каждом новом абзаце. Не успел Том поинтересоваться, зачем он понадобился хмурому профессору, как тот сразу же устремился на выход из Большого Зала. Риддл вздохнул, уронив пустой взгляд обратно на тарелку. Аппетита как не было, так и нет. И уже вторую неделю. Есть приходится через силу, чтобы не умереть от голода и обезвоживания. Но не будь последствия столь пугающими, он бы даже не вздумал заходить сюда, от запаха еды начинало неприятно мутить. — Извини, — к нему подошёл второкурсник с Гриффиндора, который выглядел крайне не уверенно, словно боялся, что его пошлют куда подальше. Но на то были причины. Риддл всё-таки самый популярный ученик школы, Староста Слизерина, и он вряд ли захочет тратить своё время на какого-то «глупого, назойливого» ребёнка. — Чем могу помочь? — Том скептически оглядел мальчишку, не ожидая чего-то серьёзного. — Ты ведь дружишь с Гарри Поттером? — Риддл нахмурился и еле сдержался от того, чтобы раздраженно не закатить глаза. — Нет. — Разве? — гриффиндорец удивился такому ответу. Он не раз видел, как они разговаривали в начале учебного года. — Да, — Том сделал глоток сока, теряя всякий интерес к мальчику. — Но ведь ты дружишь с Рабастаном Лестрейнджем… — Это никак не связано с Поттером. Не все друзья Рабастана — мои друзья. — Я просто хотел, чтобы ты передал Гарри это, — второкурсник протянул Тому лист бумаги, на котором довольно нелепо, но от того не менее мило, был нарисован Поттер с венком в волосах и букетом цветов в руках, а вокруг него витали красные и розовые сердечки. Брови Риддла взлетели вверх от удивления: — Это…что? — спросил он, поднимая непонимающий взгляд на мальчика. — Это рисунок, — совершенно серьезно ответили ему. — Я вижу, — Том снова посмотрел на рисунок, чувствуя себя сейчас полнейшим придурком. — Его нарисовала моя младшая сестренка, она на первом курсе, но сейчас поехала домой к родителям. Кэти с начала учебного года говорила мне, какой он классный и красивый, и перед отъездом хотела подарить его Гарри, но она не смогла найти его в школе. Попросила меня передать ему, но так как его нет, я надеялся, что это сделаешь ты. — наконец объяснение. Риддл даже выдохнул с облегчением. — Я не могу ему это передать, — Том вернул мальчишке рисунок, — мы не друзья, и я вряд ли его вообще встречу снова, — он всё еще помнил о желании Поттера перевестись обратно на домашнее обучение. — Что? Почему? — гриффиндорец удивился. Риддл ничего не ответил, — но всё же… Можешь сделать это через Рабастана Лестрейнджа? Подумав какое-то время, Том с сомнениями, но таки согласился. — А ты не хочешь сам написать Поттеру и отправить через сову этот рисунок? Мальчишка замолчал, явно о чём-то раздумывая в голове, но потом покачал головой: — Не-а. — Как тебя зовут-то самого? — спросил Том, понимая, что всё ещё не знает имя собеседника. — Сэм, — он улыбнулся. — А чего ты вместе с сестрой к родителям не поехал? — В школе остался мой друг, его отец сейчас во Франции, а больше родственников у него нет. Вот я и решил составить ему компанию. — Сэм обернулся, встречаясь взглядом с Луи, который не отрываясь наблюдал за их разговором. И судя по пустому Гриффиндорскому столу, только они двое с их факультета не уехали к родным. — Ты хороший друг, Сэм, — Том улыбнулся, вспоминая, как Рабастан несколько раз тоже оставался с ним на каникулы, а не возвращался к родителям. Они тогда постоянно засиживались в библиотеке, соревнуясь в «кто быстрее прочтет книгу» или учились боевым искусствам в созданной ими комнате. Скучно им точно не было. Лестрейндж бы и в этом году остался, но пообещал своим родителям, что это Рождество и этот Новый год встретит с ними. — А ты умеешь играть в шахматы? — вдруг спросил Сэм, вырывая Тома из приятных воспоминаний. — Было дело. Но я не слукавлю, если скажу, что на третьем курсе только ими и увлекался. Даже становился своеобразным чемпионом факультета. Без медалей и наград, конечно же, — признался Риддл. Он не помнит, кто именно подсадил всех на шахматы, но чётко может сказать, что тогда каждый день чуть ли не каждый второй наблюдал за ходом игр. Даже прошедший квидич так живо не обсуждали, как последнюю партию между ним и семикурсником. Все пытались его обыграть, но пока что никому этого не удалось сделать. «Чертов гений», — именно так его однажды назвал его соперник, и это, если быть честным, сильно подняло его самооценку, которая в то время еще не была такой крепкой и довольно часто шаталась от каждого незначительного провала. — Научишь? — попросил Сэм с такой надеждой в голосе, что даже Том не смог отказать: — Без проблем, — улыбка расцвела на губах гриффиндорца. — Но сначала передай Гарри рисунок, — бумажку положили на стол прямо перед ним. Сэм развернулся и отправился к столу своего факультета, оставляя растерянного Тома с комком мыслей в голове.***
— Какие же маглы гениальные. Удивительно. Вот бы волшебники тоже придумали нечто такое! Рабастан готов уже был выть от безысходности, но знакомый родной голос его оживил. Он встрепенулся и повернулся к вышедшему из магазина техники человеку, который вертел в руках пульт от телевизора, разглядывая каждую кнопку. — Иоаннис! — радостно позвал Рабастан, двигаясь навстречу к любимому дяде. Неужели удача наконец на его стороне? Иоаннис отвлекся от пульта в руке и, увидев, кто бежит ему на встречу, приветливо помахал рукой: — Рабастан. Какая неожиданная встреча! — Ты не представляешь, как же я сейчас счастлив, что встретил тебя, — он остановился и обнял родственника, всё ещё не веря в происходящее. Три часа он болтался по городу без каких-либо успехов. Весь замёрз и даже промок от недавно прошедшего снега. — А ты чего это так легко одет? На улице далеко не лето, — Ионнис разомкнул объятия, начиная рассматривать племянника. — Я поругался с родителями, — ответил Рабастан, — мы можем пойти куда-нибудь поесть? Я не ел весь день и от голода у меня уже болит голова. — Здесь неподалёку есть одно магловское кафе, можем пойти туда, если тебе не принципиально, — предложил Иоаннис, в уме считая, сколько осталось у него магловских денег. Поесть хватить должно. — Мне всё равно куда, только бы повкуснее и потеплее. — Значит, тебе должно понравится. Пошли, минут пять ходьбы. Но там ты мне всё расскажешь, — Иоаннис искренне волновался за племянника. Тот хоть и нередко ругался с родителями, но из дома ещё никогда не убегал. Чего ж такого могло произойти, что вызвало такую бурную реакцию? Они быстро дошли до нужного кафе, выбрали свободное место у окна, заказали горячего супа и принялись ждать. — Что стряслось у тебя? — начал разговор Иоаннис. — Не захотел больше находится в том доме, — Рабастан пожал плечами. Он не знал, как отреагирует дядя, если узнает точную причину. Иоаннис грустно улыбнулся. Он помнил времена, когда Рабастан был ещё совсем ребёнком, и его оставляли следить за ним. Такой рассудительный мальчик, который с детства чувствовал себя лишним в семье. Лилит и Ланиус уделяли Родольфусу в два раз больше времени и внимания, чем ему. — Что я говорил тебе, когда ты грустил и бездумно глядел в окно? Прямо как сейчас. Рабастан усмехнулся: — Что я могу рассказать тебе всё, что лежит в моей душе тяжелым камнем. Ты позволял мне выговориться. И пожаловаться на родителей, конечно же. — А сейчас что мешает тебе это сделать? Рабастан уткнулся глазами в стол, начиная разглядывать узор. «Мешает лишь сомнение, что ты отреагируешь также, как и они». — Мама сказала, что я больше не их сын, — нерешительно прошептал он. Иоаннис сначала подумал, что ему послышалось, но полное горечи лицо напротив давало ему понять, что услышал он, к его ужасу, всё верно. — Это ж что за ублюдки могли сказать такое своему ребенку? Рабастан промолчал в ответ на риторический вопрос. — Ты можешь жить у меня столько, сколько тебе вздумается, но я могу поговорить с твоими родителями. Они же не просто так вдруг решили отказаться от тебя? — Ланиус хоть и был довольно агрессивным всегда, но чтоб настолько… — По их мнению, не просто так. Я же позорю семью, — Рабастан скривил губы. Он никогда не понимал стремления пытаться угодить всем. Какая вообще разница, что думают о тебе посторонние люди? Пора уже перестать беспокоиться о мнении окружающих. Гарри вот прекрасно с этим справляется. Любит себе цветы и не обращает внимания на насмешки. Но с другой стороны, оставлять это просто так тоже не вариант, ведь тогда они вообще не прекратятся. Спорная ситуация получается. — Не поделишься? — поинтересовался Иоаннис, даже не имея представления, из-за чего вдруг произошел конфликт. Рабастан помотал головой: — Как-нибудь в другой раз. Я просто… Я боюсь, ты не поймёшь или, что еще хуже, встанешь на сторону родителей. — Чтобы я встал на сторону твоих родителей, а не моего любимого племянника, ты как минимум должен был пытками убить человека. — Да брось, — Рабастан усмехнулся, — Ланиус всё же твой родной старший брат, его ты всю жизнь знаешь, в отличие от меня. — Мы никогда не были особо близки с ним. А тебя я воспринимаю, как сына своего, — Иоаннис улыбнулся, глядя, как на губах племянника расцветает такая же улыбка. Официант принёс блюда, прерывая их беседу. Горячий суп так привлекательно пах, что у Рабастана даже заурчал живот. — Мне кажется, что и времени я с тобой провёл больше, чем с родителями. Те ведь постоянно куда-то уходят. Прошло столько лет, а я до сих пор не понимаю, чем они занимаются. — Скажу честно, мне они тоже не говорили, но я и не хотел вмешиваться. Как там кстати Родольфус? Свадьба уже намечается? — Иоаннис перевел разговор на более позитивную тему. — Он писал, что сделал Белле предложение недавно, во время поездки в Италию, — Рабастан заметно оживился. Он любил брата, наверно, больше родителей, ведь с ним они правда были близки. Большинство детских воспоминаний связано именно с ним, их игры, посиделки, разговоры по душам. Даже Том отмечал Родольфуса как умного, находчивого и целеустремленного человека. А Тому понравиться сложнее, чем профессору Макгонагалл. Та тоже была из особо придирчивых, но справедливых. — Это же замечательная новость! Очень нравится мне Беллатриса, такая яркая необычная сильная личность, — Иоаннис всё еще помнит знакомство с этой великолепной девушкой, которая любого зазнавшегося на место поставит. Глаза её горели беспрестанно, столько энергии в человеке он ещё никогда не видел. Она умела завораживать одним лишь своим голосом, а её взгляд… Всё еще живо в его сознании воспоминание, как по всему телу пробижала дрожь восхищения, когда он впервые с ней встретился. — Я бы очень хотел познакомить тебя с одним человеком, — Рабастан доел последнюю ложку, и настроение сразу же поднялось. Вот как голод может влиять на состояние. Ему очень хотелось поделиться новым знакомством, которое точно перевернуло его жизнь с ног на голову. — Заинтриговал, — Иоаннис проявил искренний интерес. — Ты слышал, что в этом году к нам перевелся сын Лили и Джеймса Поттеров? — Конечно слышал. Все газеты об этом жужжали. Неужели подружился с ним? — Само собой! Ты даже представить себе не можешь, насколько он… — Рабастан не мог подобрать подходящего определения. Более того, он был уверен, что в языке не существует тех слов, которыми можно описать Гарри. Это поистине уникальная личность. — Не думал связаться с ним? Вижу, что ты очень хочешь с ним встретиться. Прошёл всего лишь день, а ты уже по нему соскучился, — заметил Иоаннис. — Он сейчас наверняка проводит время с семьёй, не хочу ему мешать. — Дело твоё, не буду настаивать. — А что ты кстати купил в том магловском магазине? — Рабастан вспомнил про странный предмет. — Ты про это? — Иоаннис достал из куртки пульт, — насколько я понял, эта штука переключает на большой железяке говорящие картинки. — Вот как, — Рабастан удивился, — покажешь? — Обязательно! Но для начала нужно где-то найти саму эту железяку…