***
В тишине, нарушаемой лишь треском поленьев в камине, раздался звонок. Уиллу редко звонили, обычно только по делу. Обычно только Джек. Поэтому он ответил сразу же, не медля. — Алло? На другом конце провода напряженно молчали. — Это Алана. Джек сейчас с тобой? — чувствовалось, что она сомневалась в правильности своего решения, но не могла не позвонить. Уиллу это не понравилось. — Нет, а что случилось? На несколько долгих секунд она замолчала, коротко выдохнув. Когда она нарушила молчание, ее слова звучали неуверенно. Этим звонком она пыталась изменить хоть что-то. — Выписали ордер на твой арест, Уилл. За выступление пособником провокации, — она сглотнула, — и за убийство Рэнделла Тира. Вместе с Джеком они предполагали, что такой сценарий возможен, но надеялись, что ситуация останется под их контролем. Неожиданно собаки залаяли и резко вскинулись к двери, Уилл последовал за ними. Машины ФБР, приближающиеся к дому в Вулф Трап, красноречиво описали ситуацию. — Джека тоже собираются арестовать, — Уилл не ответил, молчание затянулось. — Уилл? Он не может медлить — начинается гроза. Если уйти сейчас, то стена дождя надежно поглотит его, скроет и позволит выиграть немного времени. В голове Грэма нет даже намека на выбор, поэтому он принимает единственное решение, к которому уже давно был готов. Сейчас оно кажется по-настоящему правильным. — Прощай, Алана, — не давая ей времени на ответ, Уилл сбрасывает звонок. Он выскакивает из дома через заднюю дверь в одной рубашке, прихватив с собой лишь свое пальто и пистолет. Сегодня ничего кроме этого ему не понадобится. Сердце загнанно стучит, руки трясутся. Пробираясь между деревьями, Уилл бежит от своего дома вперед — его там несомненно ждут. Второпях набирая домашний номер своего психиатра, он льнет к широкому дереву. Спрятавшись в его тени, он наблюдает как машины все ближе подбираются к дому. Они не торопятся, словно специально создают иллюзию выбора. В трубке послышались гудки. Уилл отдышался. Его глаза неотрывно следовали за агентами ФРБ, но он упорно ждал пока Ганнибал ответит. Или не ответит. Один… два… три… пошел четвертый гудок, когда Лектер взял трубку. — Алло? Он не знал, кто ему звонил — говорил спокойно и подчеркнуто вежливо. Стало понятно — основной акт все еще не начался, а значит, в запасе еще есть время. Когда непослушные пальцы Уилла набирали номер Ганнибала — он не знал что хотел сказать ему. Хотел ли он вообще звонить? Хотел ли он услышать голос доктора, убедиться, что он в порядке? Или хотел, чтобы сработал его план? Честно ответить на эти вопросы он побоялся бы даже самому себе. Тихо вздохнув, нервно проведя рукой по коре дерева, он взглянул на свой дом в последний раз. Опыт последних событий подсказывал ему — в ближайшее время он его не увидит и неважно, что ждет впереди. — Они знают. Слова сорвались с губ Уилла неожиданно даже для него самого. Его мозг анализировал ситуацию слишком быстро. Короткое предложение, брошенное в запале принятого им решения, расставило чувства и мысли по полочкам. Ганнибалу же оно дало достаточно, но меньше, чем тому хотелось.***
В окно дождем ударил резкий порыв ветра. От неожиданности Уилл проморгался. На улице беспокойно плакали кроны деревьев, терзаемые грозой. Небольшую комнату освещал лишь тусклый свет прикроватной лампы, что делало атмосферу не только напряженной, но и устрашающей. Уилл уже давно не любит дожди. Снизу доносились голоса Молли и Уолтера — они переживали непогоду в компании игривых собак. Один лишь Уилл запер себя в спальне на втором этаже. Такие вечера он предпочитал проводить с бокалом виски у окна, долго и пристально вглядываясь в черноту окружающего леса. В темноте дождливых вечеров Ганнибал неотступно следует за ним. Уиллу кажется, что среди деревьев он может различить лицо доктора, глаза которого насмешливо щурятся. Кажется, что еще мгновение и их взгляды пересекутся. Уилл кожей чувствует, как вокруг него разрастается паутина, сплетенная Ганнибалом Лектером специально для него. Опираясь плечом на оконную раму, он неосознанно крутит стакан в руках, пытаясь отмахнуться от накатывающей паники. Его взгляд мимолетно касается вещей в комнате, но уже не смотрит куда-то конкретно. Останавливаясь на стакане с выпивкой, Уилл смотрит сквозь него. Бездумно, совершенно не так, как при работе со своим воображением. Да и в нем больше нет смысла — теперь бывший агент Уильям Грэм и правда стал бывшим. Никаких преступлений, никакого Джека и никаких психоаналитиков. Уилл запер свой дар где-то в глубине собственного дворца, рядом с комнатой своего доктора и палача. Теперь его жизнь такая же, как жизнь миллионов людей — обыденная. И это то, что ему нужно. По крайней мере, вслух он говорит именно это. Прикрыв глаза, мужчина старается не вспоминать, не думать и, наконец, уйти от этого проклятого окна, чтобы больше не слышать дождь. Сначала Уилл бежал вперед — навстречу той судьбе, которую он напишет себе сам. Тогда ему нравилось двигать фигуры на шахматной доске и притворяться, делая вид, что не умеет играть. Отчаянно хотелось узнать — за кем будет партия. А позже он с таким же отчаянием бежал прочь от Ганнибала Лектера.***
Дождь заливал глаза, мокрая одежда настойчиво прилипала к телу. Пальто, накинутое второпях, ничем ему не помогало. Вода была такой ледяной, что становилось непонятно — замирало все внутри от страха или от холода. Если Бог существовал, то погоду для этого дня он подобрал весьма удачно. Уилл торопливо приближался к дому доктора. По пути из Вулф Трап в голове у профайлера быстро крутились шестеренки, выдавая ему один и тот же итог — Джек, скорее всего, уже был в доме Ганнибала. Он пришел сюда в погоне за делом всей его жизни. Один, не попросив помощи, не предупредив Уилла. Сегодня он должен был одержать в особняке Ганнибала сокрушительную победу, либо найти свою смерть. На самом деле Джек хотел бы, чтобы все связанное с Ганнибалом Лектером было лишь дурным сном. Он отчаянно желал, чтобы все, что говорил Уилл, оказалось выдумкой его больного воображения. Но ни одна из тех вещей, о которых грезил Джек, сегодня не осуществится. В голове Грэма мысли хаотично сменяли друг друга, словно он хотел думать о чем угодно, лишь бы не задаваться вопросом: на чьей же он стороне этим вечером. Скрываясь за высокой изгородью, Уилл пробирался к дому все ближе. Конечно же, у дома Ганнибала не было никаких полицейских машин. Казалось, что Уилл всего лишь опаздывает на ужин, что, безусловно, не понравится хозяину. Осознание происходящего больно кольнуло где-то под ребрами, когда он увидел Алану. Она лежала прямо перед входной дверью и явно не могла встать, иначе уже пыталась бы уползти подальше от этого дома. Уилл резко ускорился и бросился к ней. Все, что он слышал — оглушающий шум дождя и стук собственного сердца. Остановившись рядом с женщиной, он бросил взгляд наверх. Как бы он не хотел ошибиться, но окно на втором этаже было разбито, а его осколки обрамляли Алану, мрачно переливаясь в свете уличных фонарей. «Это явно сделал не Ганнибал. Слишком грубо» — сухо вынес вердикт Уилл, быстро соображая. Он резко опустился на колени рядом с той, которой дорожил и когда-то любил. Она тяжело дышала, отчаянно хватая ртом воздух. Кровь текла из ее рта — она была в тяжелом состоянии. Было жаль, что Алана не послушала его и прозрела тогда, когда уже было слишком поздно. Взглядом, полным боли, Уилл пробежался от ее ног, до лица, но не смог выдавить и слова. Он молча снял с себя пальто, которое уже полностью промокло, и прикрыл им ее. Этот жест — единственное, на что его хватило. — Это Уилл Грэм. Скорую по адресу Площадь Шандель пять, — быстро протараторил он, вытащив телефон из кармана брюк. На мгновение Уилл растерялся — оставлять Алану в таком состоянии было нельзя, но и остаться с ней он не мог. Лихорадочно переводя взгляд с входной двери на нее, он не мог решить, что должен сделать. Алана решила за него. — Иди. Джек внутри, — прохрипела она. С каждой секундой она дышала все тяжелее, боль не проходила. Сейчас милая и жизнерадостная Алана не могла даже поднять свои руки, чтобы закрыть лицо от этих холодных капель дождя. В последний раз бросив на женщину болезненный взгляд, Уилл решительно, но осторожно направился внутрь здания. Выхватив пистолет, он сжал его обеими руками. Не раз и не два он был в этом доме, все казалось таким привычным. Картины в прихожей, непонятные инсталляции в обеденном зале. Все, что изменилось — теперь Уилл пришел сюда с оружием. Сегодня они с Джеком мыслили одинаково — победа или поражение. Каждую развилку Уилл встречал напряженно — сначала двигался его пистолет и только потом он. Едва дыша, он подходил к кухне, оглядываясь по сторонам. Первое, что бросилось ему в глаза — из кладовой неспешно вытекала кровь, так похожая на вино. Не было сомнений, что там кто-то есть, но вряд ли это Ганнибал. Напряжение не отпускало, и Уилл перевел взгляд в комнату. Глубоко вдохнув, он не смог выдохнуть. Воздух застрял где-то в горле, превратившись в липкий комок. Все, в чем он был уверен до этого, за что сражался и чего добивался, пошатнулось. Глаза в глаза на него смотрела живая Эбигейл. Ее тело дрожало от едва сдерживаемых рыданий. Потрясение полностью завладело им, руки не выдержали, и он опустил дуло пистолета, прошептав ее имя. Всем своим телом Уилл ощущал, что именно в этот момент что-то внутри него полностью раскололось на отравленные осколки. «А, вот кто выбросил Алану из окна», — внезапно безразлично пронеслась мысль в голове у Уилла. — Я не знала что делать, поэтому делала все, что он скажет, — прохрипела Эбигейл, но ее рыдания не перерастали в истерику. Уилл несчастно посмотрел на нее. Ему так хотелось верить, что ей действительно жаль, так хотелось. — Где он? Взгляд Эбигейл лихорадочно метнулся за спину Уилла. Сзади послышались тихие шаги. От этого шороха ему стало горько. Конечно же, Ганнибал здесь, иначе и быть не могло. Несмотря ни на что Грэм надеялся, что Ганнибал прочитал между строк его звонок и покинул этот дом, этот город, а лучше эту страну. Горечь на языке стремительно превращалась в яд, отравляя изнутри. На мгновение Уиллу показалось, что он готов расплакаться от ощущения, которое сковало его горло. — Ты же должен был уехать, — сокрушенно, по словам прошептал Уилл, медленно поворачиваясь. Ганнибал смотрел на него так, как Грэм себя чувствовал. Сейчас они оба делили одно чувство на двоих, лишь интерпретировали его по-разному. Вся рубашка доктора была в бурых разводах, а значит, сомнений быть не могло — в кладовке Джек. Нос Лектера тоже кровоточил, но тот совершенно не обращал на это внимания, даже не думая привести лицо в порядок. Вкус собственной крови на губах его совершенно не заботил. Единственное, что волновало сейчас Ганнибала Лектера во всем мире — это Уилл Грэм и судьба, жертвой которой они стали. Он чувствовал, что сейчас разворачивается главная сцена в его жизни, последний акт пьесы. — Мы не могли уехать без тебя. Болезненный взгляд, обвиняющий тон — Ганнибал открыто показывал, как он разочарован. Взор усталых карих глаз скользил по Уиллу. Доктор тяжело вздохнул, протянув ладонь к его лицу. Рука Ганнибала коснулась щеки Уилла неуверенно, но аккуратно, нежно, как касаются самой важной драгоценности в жизни. В это движение он хотел вложить все, что не смог бы выразить словами: разочарование, сожаление, вину и боль. Уилл застыл, не в силах пошевелиться, захлебываясь чувствами, которые пытался донести ему Ганнибал Лектер. Мускулы его тела окаменели, в голове не осталось ни одной мысли, что терзали его весь вечер. Неловко открывая и закрывая рот, он осознавал, что должен был что-нибудь сказать. Хоть что-то. Но его губы не шевелились, руки не могли поднять пистолет, а ноги оторваться от пола. Ганнибал несколько мгновений смотрел куда угодно, только не в глаза Уиллу. Все прожекторы были направлены прямо на них. Время остановилось. Словно пытаясь запечатлеть этот момент в своей памяти, он переводил взгляд от прилипших ко лбу темных кудрей, по невзрачной рубашке, на капли дождя, катившиеся по лицу Уилла. Хоббс — единственный зритель в невидимом театре, так похожая на своего отца, смотрела на сцену и ждала кульминации. Приняв решение, которое, очевидно, далось ему нелегко, Ганнибал, наконец, посмотрел в его глаза, резко выдохнул и, не отрывая взгляда, всадил нож в его живот. Ярость, сожаление и безоговорочная решимость смешались на лице Лектера, в то время как холодная сталь безжалостно разрезала брюшную полость. Эбигейл и Уилл одновременно захлебнулись вскриком. Девушка дернулась, желая подхватить его, но тут же одернула себя, неловко сделав шаг к мужчинам. Ганнибал же не отпускал Уилла, наоборот, сильнее притягивая к себе, обнимая и заставляя полностью опереться на него. — Взгляни, Уилл, время обернулось вспять. Чашка, которую я разбил, собралась воедино, — поглаживая Уилла по голове, через его плечо он взглянул на Эбигейл, которая стояла напротив него. — Появилось место, предназначенное для Эбигейл и твоего мира. Место, которое создано для нас всех. Понимаешь? — Ганнибал продолжал удерживать мужчину, словно пытаясь успокоить плачущего ребенка. Все, что чувствовал Уилл — боль. Слова Ганнибала не задерживались в голове, он не мог думать. Кровь быстро покидала его тело, и Уилл одновременно мечтал потерять сознание и остаться в здравом уме. Удивительно, но он все же осознавал, что несет в себе жест, которым его одарил этот бессердечный мужчина. Воздуха в легких не хватало, полной грудью Грэм дышать уже не мог, как и сдерживать болезненные стоны. Эта партия подошла к концу, Ганнибал Лектер снова оказался умнее и хитрее. Вот только стал ли он сегодня победителем? Сознание Уилла ускользало от него, в голове красной строкой бежала мысль: а по какому бы сценарию пошли события, если он согласился сбежать вместе с этим дьяволом в человеческой шкуре днем ранее? «Ах, наверное, Ганнибал понял уже тогда», — глупо и неуместно промелькнуло в воспаленном сознании Грэма. Ганнибал беспорядочно гладил Уилла по голове, с усилием проводя по волосам. Что происходило в этот момент в его сознании, вряд ли сможет сказать даже он сам. Глаза мужчины блестели от непролитых слез, словно его черствое сердце и правда, было способно на какие-то чувства, чуждые ему, как психопату. Несколько раз пальцы Ганнибала запутались в волосах Уилла и, наверное, это причиняло боль, но никому из них не было до этого дела. Последний раз проведя рукой по волосам, доктор отстранил от себя профайлера. Удерживая его за подбородок от падения, он заставил Уилла смотреть себе в глаза. Слова давались Ганнибалу тяжело, словно они поменялись местами и это не Уилл, а он тяжело втягивал воздух и болезненно всхлипывал, пытаясь оставаться в сознании. — Я хотел удивить тебя. И ты… — он тяжело сглотнул, — …хотел удивить меня. После этого Ганнибал, наконец, позволил мужчине упасть на пол. Как только ноги Уилла подогнулись — его сознание снова прояснилось. Из последних сил, хрипя, он отполз от Ганнибала и привалился к кухонному шкафчику, инстинктивно зажимая разрез рукой. Эбигейл не знала, что ей делать. Она отчаянно желала броситься на помощь Уиллу, но понимала, чем это может быть чревато. До боли закусив губу, чтобы не расплакаться, она смотрела, как умирает человек, который должен был стать ей хорошим отцом. Человек, который думал о ней как о своем ребенке, ценил ее и хотел оберегать. Ту, что боится сдвинуться с места. Эбигейл затошнило. Доктор Лектер стоял к Уиллу в пол оборота, не двигаясь. Его лицо никогда еще не было таким живым, как сейчас. Трудно было скрывать свои эмоции за вуалью, поэтому Ганнибал вовсе отказался от нее. Как много он уже позволил увидеть Грэму, интерес к которому губил его окончательно и бесповоротно. Если такому сокровищу суждено остаться невзрачным тусклым камешком, и никто никогда не увидит, что на самом деле это был бриллиант — лучше Ганнибал сотрет его в порошок. Не желая уходить без ответов, которые поймет лишь он, мужчина склонил голову, смотря на задыхающегося Уилла. — Ты хотел отнять у меня мою жизнь, — зло прищурив глаза, начал Ганнибал. — Н…нет… нет, не жизнь… — задыхаясь, прошептал Уилл. Его мокрые кудри падали на глаза, прилипали к двери шкафчика, он едва мог говорить от боли, но, даже в своем плачевном положении — не отказывал Ганнибалу в ответах. — Значит мою свободу. Ты бы забрал ее у меня. Запер бы меня в тюрьме, словно птицу в клетке. Ганнибал повысил голос, не дожидаясь ответа. Уилл никогда не видел, чтобы доктор Лектер позволял себе такое. Эта деталь не вписывалась в представление о Чесапикском Потрошителе, заставляя Грэма нервничать. Сейчас профайлер совершенно не представлял, что будет дальше. — Я сделал тебе дорогой подарок, — он печально поджал губы, наклоняя голову, — но ты не захотел его принять. — Неужели? — надрывно прохрипел Уилл. Ганнибал развернулся к нему полностью, делая шаг вперед. Теперь он смотрел на него сверху вниз, но словно не слышал, продолжая говорить. — Я позволил тебе узнать меня. Увидеть, — разочарованно выплюнул он. Уилл совсем незаметно покачал головой, отрицая его слова, и ненадолго прикрыл глаза. Сейчас доктор Лектер не был способен читать эмоции на его лице — все было смешано с болью. — Ты хотел, чтобы тебя увидели. — Чтобы увидел ты. Предложение застало Уилла врасплох, он уставился прямо в глаза Ганнибалу, пытаясь найти в них хоть что-то похожее на ответ. Ганнибал Лектер никогда не облекал свои намерения в отношении Уилла в слова, которые могли сделать его уязвимым. Грэм никак не реагировал, неумело сдерживая боль, он потрясенно вглядывался в лицо своего, теперь уже бывшего, психотерапевта. — Ты правда думал, что можешь изменить меня так же, как я изменил тебя? — Ганнибал снисходительно склонил голову. — Я уже… изменил. Уилл расплылся в болезненной усмешке. Ненадолго Ганнибал замолчал, вдумываясь в эти слова, прозвучавшие для него как приговор. Сегодняшний вечер не вписывался ни в один сценарий, который Лектер смог обдумать. Всего на секунду на его лице промелькнул отголосок эмоции, но профайлер не понял его. Словно найдя подтверждение словам Уилла, Ганнибал принял еще одно решение, которое далось ему так же тяжело. — Судьба и обстоятельства привели нас к моменту, когда чашка вновь разбивается, — с неуместным восхищением несчастно произнес он. Его взгляд, наконец, оторвался от Уилла и он посмотрел на Эбигейл. По щеке девушки одиноко покатилась слеза. — Я прощаю тебя, Уилл, — Ганнибал тяжело сглотнул, снова смотря лишь на него. — А ты простишь меня? — прошептал он.***
После того дождливого вечера Уилл только и делал, что бежал. Страх и желание гнали его дальше, он знал, что не будет в безопасности нигде на этой земле, пока жив Ганнибал Лектер. Спустя столько лет Уилл уже давно не боялся. Он совершенно точно знал, что Ганнибал придет за ним — он ничего не забыл. Теперь вся его жизнь — это ожидание. Увидеть, забрать с собой или убить — расклад этой встречи будет зависеть только от решения Ганнибала. Уилл хотел бы никогда не знать кто такой Ганнибал Лектер. Прекрасно понимая, что рок судьбы пал на него, так же, как и заинтересованность Ганнибала, он все равно иногда мечтал, чтобы все пошло по-другому. Чтобы он никогда в своей жизни не посмотрел ему в глаза, никогда не сидел в его кабинете и никогда не имел способности понять его. Из всех вариантов, которые Ганнибал может ему предложить, Уилл предпочел бы смерть. На этот раз наверняка. Он боится, что когда Лектер снова ворвется в его жизнь, желание уйти с ним будет настолько непреодолимым, что в этот раз он поддастся ему. Боится, что в этот раз часть, которая так отчаянно хочет быть с монстром — одержит над ним верх. Единственным выходом из этих непростых отношений Уилл видел лишь смерть. Но если Ганнибал придет убить его — Уилл заберет в ад и его самого. Рука неосознанно тянется к шраму на животе, улыбке, которую теперь он носит там, а не на лице. Физически необходимо коснуться, чтобы напомнить себе, как будто Уилл хоть на секунду забывал. Давно он не вспоминал тот вечер, и интуиция никогда его не обманывала — грядет буря. Впервые за сколько лет он чувствует, как Ганнибал настигает его, идет по пятам. Нервная дрожь ползет от макушки к кончикам пальцев. Безразличный взгляд Уилла скользит по тумбочке, старому светильнику и небольшой двуспальной кровати. Уютная комната больше не кажется ему такой. Прикрыв глаза, он хмыкнул, снова делая глоток обжигающего виски. Медленно переводя взгляд в непроглядный мрак леса Уилл шепчет: — Что бы ты ни делал, пожалуйста, не возвращайся ко мне.