Удача улыбается по расчету

3 дня до Игр. Жить дольше, пойдя на риск мучений, или умереть быстро, но наверняка? Этот незаданный вопрос вошел вместе с Эйсом Фрейли и Джоан Джетт в лифт, вышел с ними на шестом этаже и наэлектризовал воздух в апартаментах девушки, куда пара трибутов отправилась поужинать вместе в девять часов. Сидя за столом, Эйс и Джоан даже не прикоснулись к приборам и еде, несмотря на тяжелый изматывающий день интервью. Они перебросились парой стандартных пресных фраз, похвалив друг друга за то, что они классно держались на сцене, высказали опасения за шанс Эксла Роуза попасть на Игры из-за его выходки, в душе желая иметь столько же наглости и уверенности в себе, и надолго замолчали. Эйс в последние дни перед ставкой все больше погружался в угнетающее подавленное состояние, и сегодня оно достигло апогея. Изнутри парня разрывало два желания – заговорить первым, решив проблему похода на Игры сейчас, и продолжать тянуть минуты и часы этого вечера, будто забыв о ставке. "Если о чем-то не говорить, сложится впечатление, что этого нет," – вспомнил слова своей матери Эйс. Он никогда их вживую от нее не слышал – мать говорила их не ему, а его брату и сестре, когда он пропал во время восстания, а они боялись бить миротворцев из добровольческих отрядов, ведь за любым белым шлемом мог оказаться их исчезнувший, но горячо любимый братишка-предатель. Миссис Фрейли же была категоричной и фанатично настроенной на мятеж, как и почти вся остальная семья, кроме отца – тот не был ярым смутьяном, хоть и относился к повстанцам весьма лояльно. Когда Эйс вернулся домой, дома был лишь отец и три фотографии с черными ленточками. Мистер Фрейли попросил сына не упоминать вслух о маме и остальных, особенно на улице с другими родственниками, частично из соображений безопасности, а частично от того, что, по его мнению, Эйс давно перестал существовать для их семьи, а значит, и семья для Эйса тоже. С тех пор оба Фрейли молчали, независимо друг от друга надеясь сгладить временем потери. Молчать было легче. Это с головой окунало в сладкую беззаботную негу и позволяло даже сейчас улыбаться. Но, в отличие от мертвых родных, навсегда оставшихся в прошлом, ставке все еще предстоит случиться, а значит, тишиной ее не отменишь. Время на часах незаметно сменилось с 21:15 на 22. Долго же они сидели, ничего не делая! Джоан мельком взглянула на цифры на огромном экране телевизора встала из-за стола. — Что ж, Эйс... Спокойной ночи? Парень напрягся. Несмотря на свою пассивность, он понимал, что если они не обговорят ставку сейчас, завтра паника сожрет любые остатки их здравого смысла и неизвестно еще, чего они решат. В его же интересах уговорить Джоан отправиться на Игры прямо сейчас! Пока она сидела за столом напротив, не замечать слона в комнате было легко, ведь Эйс мог начать разговор в любой момент, но теперь, когда она собралась уйти – нет. Если Эйс даст ей улизнуть от разговора, это будет равно тому, что Фрейли придется стать выжившим трибутом. — Ты идешь спать? — Да. Поздно уже. — Тем не менее... — Спокойной ночи, – твердо перебила Эйса девушка и направилась к дверям спальни. — Джоан, стой! Мы должны решить сейчас, слышишь? Пожалуйста! Мы же завтра ничего не решим! Джетт остановилась и обернулась. — Знаешь, я тоже хотела поговорить о завтрашнем, но сейчас мне кажется, что ставка – она на то и ставка, чтоб мы обсуждали наши мнения там. Давай не будем торопить события и начинать бесконечные споры. Спокойной ночи. — Ты боишься поговорить или что?! Хочешь откладывать жизненно важные решения на последний миг?! – парень и сам подхватился со своего места в порыве эмоций. До завтра он хотел знать наверняка, что Джоан согласна пойти на Игры от их Дистрикта. — Разве ты не понимаешь, Эйс, что никто из нас не сдастся сейчас? Завтра нас в шею будет гнать миллион факторов – время, ментор, еще что-то. Сейчас мы свободны и расслаблены. Прямо в этот момент мы не просто не решим, мы не сможем решить, понимаешь, Эйс?! — Но... — Завтра разберемся. Джоан скрылась за дверью своей уютной спаленки. Вечерние посиделки официально закрывались, но Эйс не мог просто так оставить все на завтра, должен был быть способ... Минута лихорадочных размышлений. — Эйс? Ты все ещё тут? – донеслось из-за двери. – Спокойной ночи, сколько же говорить! — Джоан. Я придумал. — Что? — Как мы решим сейчас. — Ты спятил? Спать иди, выдумщик. — Нет, ты не поняла. Это сработает. В спальне воцарилась тишина. Эйс расценил это как зеленый свет своим идеям и продолжил. — Если мы не решим сами, надо сделать так, чтоб это решилось вместо нас. Как на Жатве. Давай это... бросим монетку. — Ты спятил, – заявила Джоан в ответ. — Послушай, я могу объяснить, почему так лучше! — Спокойной ночи, Эйс! — Джоан, послушай!

***

—Только давай будем бросать оба до тех пор, пока у нас не совпадет результат, чтоб было наверняка честно, – попросила Джоан, роясь в своем кошельке в поисках двух одинаковых монет. — Окей, – Эйс взял одну протянутую ему монетку, – я орел, ты решка. Кто выпадет, тот победил и не идёт на Игры. Оставлять себе лишь половину шансов на казнь было рискованно, но другого выхода просто не было. Они бы даже завтра не смогли договориться. К тому же, Фрейли был уверен в своей удаче. Она всегда работала безупречно и не подвела его даже на восстании. Правда, дала осечку на Жатве в этом году, но это единственный сбой за всю его сознательную жизнь. Ему повезет. Монеты никак не совпадали. Судьба не могла определиться, кто ей больше не мил. Девятый бросок стал решающим. Взгляды трибутов пересеклись – один радостный, другой полный ужаса. Обе монеты лежали решкой вверх.