Удача улыбается по расчету

2 дня до Игр. — Воистину, Дженис, я даже не смею предположить, чем это все закончится, – покачала головой Карди. Девушка из 11-го подсела к Джоплин, как только вышла из переговорной комнаты. Точнее, она предварительно еще и подсуетилась и достала себе крепкий кофе в бумажном стакане. Эта маленькая деталь внезапно отозвалась теплыми каплями в сердце Дженис: такие же стаканчики использовались и повсеместно в Дистриктах. Вроде обычное дело, а так теребило душу любое сходство с домашними порядками... И сразу же расположило Дженис к новой знакомой. Несмотря на достаточно мягкие черты лица, темнокожая девушка явственно источала ауру твердой воли и силы. Она была из тех людей, каких Дженис определенно уважала. Плюсом знакомств среди трибутов определенно была ненадобность представляться по именам. Они все уже давно запомнили, кто есть кто. Очевидным минусом была недолговечность дружбы, однако это вовсе не было причиной хранить холодное молчание и не заводить приятельские узы с теми, кто оказался с ними в одной лодке. По крайней мере, так уверял напарницу Джим, и Дженис вполне была с ним согласна. Заиметь парочку товарищей, пускай и на день, никогда не помешает. Всё-таки все они – личности с разными историями, заброшенные в этот ад сюда волей судьбы, и даже самое малое проявление доброжелательности может недюжинно поднять дух тех, кому всё-таки доведется идти на Арену. На Арену. Шаг в тотальную неопределенность и неизвестность. — А чем это может закончиться? Кто-то победит, да и только. — Ага, я уже победила! Мать моя, да ты вообще видела, что сейчас происходило?! – саркастически воскликнула переполняемая эмоциями Карди. Дженис немного смутилась от такого всплеска чувств. — Разумеется, видела. Я... сожалею, – Джоплин ощущала, что это не совсем нужное слово, но ничего другого ей в голову не пришло. – Вы не родственники? — Нет, к счастью. Я его никогда не видела до этой Жатвы. Что за невезучий пацан... Нет, ну ты понимаешь, Дженис, ему 12. Ему еб*чих 12 лет. На него и так все набросились, особенно после нашего парада нагишом. Мол, педофилов стимулируем... Нашему стилисту ничего, но ты бы видела, что пишут о Слэше газеты! И такой он, и сякой, и в Дистриктах у нас разврат и беспорядок, и все из-за сама знаешь какой прошлогодней лидерки мнений. Он так страдает. Ему 12 и он на Играх варится в этой каше. У него жизнь ведь только началась... — И поэтому вы решили, что на Арену идёшь ты? Ты не дала ему ни единого шанса? – изумилась Джоплин. — Как бы не так! Боже, почему никто вокруг не понимает, что если ему и придется умереть, то лучше быстро и незаметно на казни, чем в страданиях и боли на Арене. Может, это прекратит давление и голословные обвинения прессы в чем попало. Надеюсь только, что ему достанется не какая-то пытка. — Но ведь на Арене не всем суждено голодать или сгинуть где-то посреди леса от укуса какой-то дряни. Большинство всё-таки гибнут от рук трибутов. — Дженис, ты будто малый ребенок. Как ты не понимаешь, это психологически сложнее. Он не вывезет. Даже меня рвет на части от одной мысли о том, что мне придется стать в круг, что уж говорить о нем... Это была его первая Жатва, понимаешь... — Ваше общее решение, в любом случае. Уже ничего не изменишь. — Да, не изменишь... Карди опустила руки со стаканом на колени и безмятежно уставилась куда-то вдаль, будто это не она только что договорилась с крошкой Слэшем про то, что его казнят. После начала разговора все расположение Дженис к Карди куда-то внезапно улетучилось. Карди Би была не только волевой, но и жестокой. С другой стороны, эта ставка должна была как-то разрешиться, и любое решение девушки можно было оспорить, а потому не было смысла ее осуждать. Дженис решила не думать о том, как она бы поступила на ее месте. Ставка Дистрикта 12 начиналась через двадцать минут после окончания предыдущей ставки, и перед ней не стоило зацикливаться на чужих проблемах. Минутку помолчав, Карди опять заговорила, уже намного спокойнее и как-то настороженно: — Дженис, ты ведь понимаешь, почему я так сделала? — Да ты мне уже обьяснила. — Нет, я о том, ты ведь не скажешь, что я поступила неверно? Дженис глубоко вздохнула. — Ну, определенно лучше, чем Форд или Роуз... — Ой-ой-ой, только не он! Не упоминай его... — ...само собой, что мирный компромисс – это лучше, чем перегрызть оппонентке глотку. — Я же просила! Это так противно... Он – одна из причин, по которой я вообще даже не представляю, чем все закончится. — Думаешь, он победит? — А чего нет-то? Этот перец, видать, и не такое может. Ты видела, с какой яростью он на нее бросился, а? Если он не победит, то воскреснет из мертвых и непременно перебьет всех распорядителей Игр. — Хах. Надеюсь, не будет ничего подобного. — Ты лучше понадейся не оказаться с ним на одной Арене, милочка! Профи есть профи, но они в жизни не вытворят такого дерьма! — Однако Лита всё-таки свернула шею Эдди. — Да там же это... Мутно там все. Она же сказала, что это случайно вышло. Ненамеренно. А тут прям... такого ненароком не вытворишь. — Возможно, – Дженис увела взгляд в сторону. Ей слабо верилось в обьяснения Литы. Форд, как, наверное, профи любого года выпуска, отличилась хитростью и беспринципностью. У них победа стоит выше жизни. Особенно в Дистрикте 2. И теперь мысль о том, что ей, Дженис, придется стоять на одной Арене с Литой и Экслом, невероятно ее обескураживала. Исход их с Джимом ставки был ей давно известен, хоть они с Джимом и не договаривались. Он совершенно не хотел жить, в то время как в Дженис все еще теплился последний язычок пламени, разожженный газетчиками ее родного Дистрикта. У нее есть шанс на победу, что бы там не рассказывал Джим. Его философия работает до тех пор, пока на нее не начинает влиять его вселенская печаль, которую он лечит спиртным. Была тонкая грань между рассуждениями Джима здравого и Джима-которого-потрепала-жизнь. Надо было лишь повторять себе, как мантру: Китнисс это удалось. Несмотря ни на что. Но, как бы ни было странно и кощунственно это признавать, Китнисс было легче. Она не проходила ставку и ей не приходилось играть против настоящих маньяков вроде Роуза. Дженис же пугалась его до чертико и понимала, что он станет ее противником, а не Джима. Если задуматься, становилось понятно, почему Карди и Слэш распределили свои судьбы так. Кто знает, что ударит в умалишенную голову этого борца против власти и какое непотребство он совершит с другими трибутами. Эми жестоко поплатилась ни за что – оказавшись с ней в одной комнате, Эксл опять стал скандировать свои лозунги и просто бросился на оппонентку. Та даже не смогла защититься от неожиданности. Он буквально перегрыз ей горло, и, что самое странное, его не дисквалифицировали. Такой исход распорядителей вполне устроил. Он даже не оправдывался, как Лита, – у него хватило наглости сказать репортерам, что все так и задумывалось. Безумец... Где-то в соседнем помещении послышались голоса журналистов. Они как раз заканчивали приготовления для небольшого интервью с Карди и Слэшем. Карди опять заговорила. — Поверь мне, Дженис... Ты видела других участников? Кто еще настолько опасен и безумен? Профи из 4-го мирные рыбешки, 5-й – малышня... жалко их, просто жалко... они так искренне решили чмокнуться в конце... а их камень-ножницы-бумага... Дженис... так, значит, 6-й – вроде адекватные, 7-й – боже, хрень на палке... — Да чего ты так на них, подростки как подростки. Тебе тоже три года назад пятнадцать было. — Но я умудрилась не попасться на Жатве, а даже если бы и попалась, то не сидела бы молча с полумертвым хлебалом полчаса, ожидая результатов голосования зрителей. — Потому что и правил таких не было три года назад, блин. В любом случае не повод гнать на них. У каждого свои способы решения ставки, и Кобейн с Айлиш выбрали такой. Ребята из 6-го, походу, вообще заранее договорились. — Да, они быстро чего-то закончили. — Джим постоянно вместо тренировок выпивал с парнем оттуда. Уверена, что без его вмешательства не обошлось. — Кстати, как там Джим? Он на Арену мылится или ссыкует? — Джим? – повторила Дженис, даже не представляя, как обьяснить тонкий душевный баланс этого персонажа между нежеланием продолжать жить и стремлением развлекаться вовсю. – Он сегодня опять приглашает стриптизерш. — Фига разогнался, – покачала головой Карди. Она хотела продолжить, но ее дернула парочка капитолийцев. "Как ты прокомментируешь ваше решение, Карди? Не жалеешь ли ты?" Дженис незаметно удалилась. До ее ставки оставалось каких-то десять минут. Белая свободная одежда на удивление сковывала и создавала ощущение, что Дженис – заключенная в тюрьме. Хотя разве это не так? Возможно, Родж Тейлор сейчас сидит где-то в такой же робе. Им так и не сказали, как и когда его казнят. Заключенные...

***

"У тебя все ещё есть шанс. Китнисс это удалось." Дверь красной переговорной тюремной камеры затворилась. Джим положил руку на кнопку, кивнул Дженис и приготовился. Их два голоса спокойно и мирно слились в один: — Дженис.