За минуту до начала Игр.
Постамент, на котором стоял Курт Кобейн, медленно поднимался из мрачной темной комнаты на Арену. Из комнаты его провожали блестящие черные глаза ментора – тот пожелал удачи и тепло попрощался с трибутом. Курт был рад, что все телячьи нежности закончились, ведь теперь наконец прекратится эта бесконечная канитель над ухом о "последней надежде" и о "победе".
Курт победы не хотел.
Впрочем, он смирился с тем, что зрители выбрали на ставке именно его, хоть они с Билли и вели себя полностью идентично. Билли вообще была такой же, какой и он. Они не были знакомы до Жатвы, но оба страдали из-за сложившейся ситуации до глубины души. Казалось, никто не переживал такой шторм внутри, как эта пара, пускай они и не разносили все вокруг, никого не били и правил не нарушали. А еще Курт прекрасно понимал, что они оба романтизируют происходящее – еще бы, несколько сотен подростков в Дистрикте и только они двое попали на бойню! – и это только усугубляло их отношение к происходящему. Оба трибута каждый вечер до Игр тусовались вместе на балконе своего этажа. Ночной Капитолий не становился тише даже в темное время суток, и его голос надежно растворял в себе меланхоличные беседы Курта Кобейна и Билли Айлиш. Смотря на тысячи огней и слушая пьяные разговоры, доносившиеся аж с двенадцатого этажа (черт бы побрал Фрейли и Моррисона, днем они пили потише, хоть и не меньше – как-то раз с их балкона вниз даже полетела рубашка по неясным Кобейну и Айлиш причинам), трибуты из Дистрикта 7 обсуждали жизнь, Игры и свои перспективы.
Курт тогда постеснялся ей сказать, но он имел план на случай, если он вдруг попадет на Арену. Этот план звучал так, будто парень был жалким куском дерьма, неспособным на борьбу, и хотя в чем-то такое определение было правдой, Кобейну не хотелось это сильно афишировать. Никто не хочет чувствовать себя слабым перед собеседником.
Правду говоря, Курт хотел попасть на Арену исключительно ради исполнения этого плана. Он не хотел умирать на казни – трибутам не рассказывали, какие именно способы смерти для них уготовили, и его план позволял пройти по узкому мосту, не свалившись ни в, вероятно, безумные пытки, ни в резню Арены. Но напарнице он об этом не решился сообщить – еще до появления плана Курт заявил ей, что побеждать не хочет. А потом парень подумал, что будт глупо выглядеть, если слишком резко сменит позицию, и пара пустила ставку на самотек. Они с Билли просто сидели и скучали на протяжении всего отведенного на переговоры получаса. Но зрители выбрали его. Билли тогда облегченно улыбнулась.
Удивительная вещь – распорядители ввели ставки и казни вроде как для устрашения трибутов и как дополнительнон наказание, но осужденные на Игры увидели в этом обновлении шанс откосить от, собственно, Игр. Они предпочитали перспективу гарантированно умереть по расписанию жестокой борьбе с неопределенным концом. Неопределенным в плане непредсказуемых опасностей. Никто ведь даже не знает, какая в этом году будет Арена!
Никто не хотел рисковать, даже если имелся шанс на победу. Никто не хотел следовать за образами бессташных Китнисс и Пита, всем трибутам было натурально посрать, кроме, может быть, Эксла Роуза и профи, но они – далеко не лицо большинства.
А Курт был таким же большинством, как и все. У него была своя Китнисс для наследования.
Когда-то девушка из его же Дистрикта взяла с собой на Арену токен для напоминания о доме – деревянный шарик, но уронила его на землю до обьявления начала Игр, за что была мгновенно убита небольшом взрывом.
И хотя у Курта не было шарика-токена, это вовсе не было проблемой.
***
"Невероятная Арена," – промелькнуло в голове Кобейна. Локация в этом году представляла из себя настоящую сельву. Густой, помпезный тропический лес одновременно и приглашал трибутов на экзотическую прогулку, и прятал за спиной нож в виде миллиардов насекомых, ядовитых растений и плодов, диких животных и чересчур влажного воздуха. Живописно вьющиеся лианы и орхидеи то и дело грозились ухватить за ноги и запутать лодыжки трибутов между своих гибких стеблей, а реки и озера полнились рыбой, половина которых была несьедобна без массы приготовлений.
Предательское место.
Курт, выросший в сердце лиственного леса, всегда мечтал побывать в сельве. Что ж, не судьба – даже на несчастный пикничок не попадет. Ни один лес не стоил того, чтоб играть.
Бросив вдохновленный взгляд на высокие кроны отчаянно тянущихся к солнцу незнакомых ему деревьев, Курт искренне улыбнулся. Всё-таки на какой-то миг он оказался в месте мечты.
Эта жизнь закончится красиво. Он ощущал себя счастливым и чертовски одиноким – одиноким еще со вчерашнего вечера, когда Билли перерубили шею огромным топором гильотины и парень впервые встречал закат (да и рассвет) в одиночку. Тогда его посещали самые странные эмоции необьяснимого предчувствия чего-то прекрасного и близкого душе, будто солнце вот-вот должно было показаться из-за горизонта и пролить свет на его темную участь. Счастье же он испытывал, как и Билли на ставке – он знал, что конец близко.
Курт улыбался. Как только постаменты трибутов выровнялись и остановились в круге, он закрыл глаза и спрыгнул вниз, в трепещущий от всеобщего ожидания старта воздух.
Доля секунды.
Твердая земля.
Оглушающий шум.
Неизбежная боль.
Тьма без единого лучика света.
***
Начало Игр.
