Мой милый "визави": Позволь мне любить тебя

Для атмосферности рекомендуется читать (***) момент под Tin lover - The Paper Kites       Оливер — это красивый цветок средь огромного поля. Его лепестки не такие яркие и крупные, как у тех цветов, что его окружают, но его пыльца имеет самый сладкий запах. Неизвестный цветок не привлекает к себе внимания ботаников, мимо него пробегают дети, не желая сорвать и подарить матери. Обладая совершенной красотой, он прячется под огромными листочками, которые скрывают его от дневного зноя. Он не тянется к солнцу, боясь обжечься от пылких лучей. Его привлекает земля, на которой он прорастает. Что же она ему даёт? Жизнь? Питание? Влагу? Он крепко на ней стоит, непоколебимо. Он не тянется к солнцу, нет. Ему достаточно земли. Ему достаточно внутренней силы, чтобы выжить.       Ричард — крепкий, мудрый дуб. Его кора толстая, его ствол крупный, его крона широкая, а корни простираются на множество метров. Его сила превосходит силу многих, но душа его хрупка. Никто никогда не касался его сердцевины, ведь для этого нужно приложить немало усилий, а это, пожалуй, слишком долго. Вот было бы что-то, что можно было бы получить сразу, не ломая ногти и не сдирая кожу об толстую кору. К примеру, нежный цветок, который можно получить, одним лишь движением сорвав его. Но цветок не желает, чтобы его лепестков касались, он хочет расти, он хочет питаться, он хочет жить. Раскрывая листочки, он опаляется жгучими лучами солнца, выставляя свои нежные лепестки, вытягивается и видит могучий дуб, что стоит далеко-далеко. Спустя неопределённое время, он всё же оказывается совсем рядом с ним, вырастая новым цветком из своих корней, что он тянул под землёй к корням великого дуба. Перед ним огромное древо, что, казалось бы, не пробьёт ни одна пуля, не распилит ни одна бензопила, не прогнёт никакой ветер. Оказавшись у основания, нежный цветок тянется к грубой коре, касаясь её благоухающими лепестками. И дуб боится. Боится, что его прекрасный цветок могут не заметить, растоптать, сорвать, поэтому спустя время цветок становится окружён высокой густой травой, которая скрывает его от человеческого взора. Теперь цветку незачем прятаться. Раскрывая крупные листки, он открывается дубу. Его тяжёлым ветвям и густой кроне. Теперь им обоим нечего бояться. И дуб, принимая нежные касания юного цветка, шепчет: «Я ждал тебя». Так они будут стоять вечно, обвиваясь корнями, что простираются на десятки метров.

***

      Прошёл месяц. Прошли соревнования Оливера, на которых его команда заняла победное первое место, прошли пробные экзамены, которые оказались недостаточно тяжёлыми, чтобы Оливер с ними не справился. Прошли ещё пара съёмок, на которых Ричард, как всегда, выложился на все сто. Дерек Дэвидсон вынужден был покинуть город на пару недель в целях навестить родственников по линии матери, которые по её словам: «Так давно тебя не видели, Дерек! Они хотят посмотреть каким ты стал, тем более сын моей двоюродной сестры начинающий писатель, и ему не помешала бы работа с таким опытным редактором как ты, сын». Конечно, всё дело в этом. Лиам, конечно же, постоянно отшучиваясь, признал, что будет скучать. Много чего поменялось, но кое-что осталось неизменно. Ричард и Оливер всё также ходят домой вместе после его курсов, долго прогуливаясь. Их чувства растут с каждой встречей, и оба это ощущают. Касаться Ричарда всё ещё было волнительно, пусть и мельком, случайно задев его ладонь, пока они идут по коридорам школы, но оба постепенно привыкают к ощущениям чужого тепла. Сблизиться духовно у них получилось при первой же встрече, но физических касаний они всё ещё избегают, за исключением, конечно же, моментов, когда Ричард нежно треплет младшего по волосам или аккуратно касается его плеч, если тот вдруг слишком напряжён. Оливер же теперь с каждым прощанием обнимает Манна, прижимая к себе как можно ближе. Это слишком трепетно и чувственно, чтобы оба могли от этого отказаться. В момент их объятий Оливер чуть привстаёт на носочки, обвивает широкую спину Ричарда и прижимается щекой к его шее, когда тот в свою очередь осторожно, словно боясь его сломать, прижимает к себе за затылок и талию. Это волшебный момент, в который оба вкладывают всю свою любовь и нежность.       Наступили выходные и Ричард, как и обещал, пригласил Оливера к себе, решив, что было бы неплохо что-то ему сыграть, как в тот вечер. В его доме не было беспорядка, ведь Ричард практически ничего там не трогает, и почти всё своё свободное время проводит за экраном ноутбука, отбирая и редактируя фотографии. «Я буду через пару минут» — высветилось на экране телефона. Мужчина, отвлекаясь от книги, зашёл в диалог. «Понял» — отправил он в ответ. Откинувшись на своём любимом тёмно-синем кресле, он в окне увидел Оливера, что шёл через три дома от его. Отложив книгу на полку, он поправил на себе одежду, пригладил волосы, хмыкнул от мысли о том, что ведёт себя как девчонка, и спустился вниз. Прозвучал звонок. — Привет, — Ричард встретился с лучезарной улыбкой Оливера. — Привет, Оливер. Замёрз? — спросил он, глядя на покрасневший носик парня. Тот замотал головой, — как клубничка, — по-доброму усмехнулся он, касаясь носа младшего указательным пальцем, — хочешь что-то? Чай? Кофе? — Чай. У тебя ведь только зелёный? — Я купил чёрный на случай, если ты захочешь его, — послышалось уже с кухни. Оливер улыбнулся. «Ради меня купил чёрный чай, так мило» — промелькнуло у него в мыслях, и он коротко выдохнул, всё ещё улыбаясь. Спустя какое-то время оба уже сидели на кухне друг напротив друга. Они не смотрели друг другу в глаза, но Ричард не спускал взгляда с младшего, и заметил, что Оливер смотрит на него только тогда, когда тот опускает взгляд. На младшем сегодня была широкая белая футболка с красивой вышивкой на груди в виде полевых цветов. — Сам вышивал? — спросил мужчина, кивая на футболку. — Нет — нет, она продавалась такой, — посмеялся он. — У тебя хороший вкус. Всегда хорошо выглядишь. — Ничего особенного, — смутился парень, вспоминая как всё утро перебирал свой шкаф, перемеряя кучу одежды в надежде найти что-то подходящее. — Хочешь что-то посмотреть? — спросил Ричард, поднимаясь с места, чтобы убрать посуду. — Сыграй мне. — Неугомонный, — нежно произнёс Манн и погладил того по голове, проходя мимо. У Ричарда не было гитары дома, он решил, что тащить её с собой из Кёльна это не совсем хорошая идея, тем более, что вряд ли у него было время заниматься музыкой, так что с Оливера музыкальный инструмент, а с Ричарда — концерт на двоих. Уже будучи в спальне, Манн достал гитару из футляра, сел с ней на своё кресло и провёл ладонью по корпусу. Приняв удобное положение, он коснулся её струн, под давлением его пальцев, они завибрировали и в комнате раздалась медленная мелодия. — Глазки закрой, страх прогони, — его глубокий голос заставил сердце Оли забиться чаще и тот затаил дыхание, -монстр исчез, он сбежал, твой папочка пришёл, — Ричард следил за своими движениями, не глядя на парня, но прекрасно знал, что тот наблюдал за ним, — прекрасный, прекрасный, прекрасный мальчик, — Его голос идеально сочетался с плавно переливающейся мелодией, а пальцы нежно перебирали струны, заставляя их, словно околдованных его очарованием, подчиняться ему, — там, в океане, плывя далеко-далеко, вряд ли я дождусь твоего совершеннолетия, но давай с тобой вместе наберёмся терпения, — Оливер наклонился чуть ближе, боясь пошевелиться. Он смотрел на мужчину как завороженный, словно всем нутром проникаясь словами и голосом, пропуская их через себя, — прекрасный, прекрасный, прекрасный мальчик*, — внезапно мелодия заиграла чуть громче и Оливер чуть сжался, и, казалось, совсем не дышал. Ричард на этих словах оторвал взгляд от гитары и встретился с глубокими глазами парня. Оба не открывались друг от друга, проникаясь моментом. Каждый раз игра на гитаре становится каким-то таинством, которое могут понять лишь они вдвоём. Протянув последнюю гласную, голос Ричарда становился всё тише и тише, а их лица с каждой секундой становились всё ближе и ближе. Осторожно отложив гитару, Ричард коснулся кончиками пальцев волос парня, заводя их за ушко. Он встал с кресла, подошёл к Оливеру, и присел перед ним на колени, всё ещё будучи чуть выше него даже в таком положении. Тот немного заерзал, сжимая покрывало на кровати, и опустил взгляд. Неспешным движением он мягко коснулся щеки парня, поглаживая её большим пальцем, заставляя младшего еле слышно выдохнуть от столь приятной близости. Ощущать лицо Ричарда совсем рядом было чем-то новым, и его сердце запылало, обжигая его грудь жарким огнём. Внезапно стало очень жарко, и оба это почувствовали, когда Манн ласково поднял голову парня, всё ещё медленно поглаживая его щёки уже двумя ладонями. — Посмотри на меня, — прошептал он, заглядывая тому в глаза. — Я не могу. — Почему? Ты боишься? — Ты так близко. Я не знаю, что мне делать. — Доверься мне. — Я полностью тебе доверяю, Ричард. Я боюсь себя. Ты сейчас совсем рядом, и я чувствую, как внутри меня что-то горит. Ричард нежно улыбнулся, соприкасаясь их лбами. — Это называется чувствовать любовь. — Мне нравится чувствовать любовь, — тихо усмехнулся Оли и поднял взгляд на мужчину. Ричард медленно отстранился от него и, чуть помедлив, еле касаясь губами, поцеловал его в лоб. Это была их первая попытка сблизиться физически. Первая, но далеко не последняя, — почему ты остановился? — спросил младший, чуть хмуря бровки. — Потому что я не хочу тебя запятнать. — Запятнать? — Ты такой невинный, Оли, — он чуть сжал его лицо ладонями, выделяя щёчки, — и такой…ох, — он выдохнул, опуская голову, — ты просто невероятный, — произнёс он тихо, утыкаясь лбом в грудь парня и обвив его руками. Положив голову на его колени, Ричард прикрыл глаза. Оливер коснулся его широкой спины, аккуратно поглаживая вверх-вниз, чувствуя, как по его щекам катятся слёзы. Большего ему и не нужно было, лишь здесь, вместе с Ричардом, который так нежно гладит его по волосам, так трепетно касается его лица, и так осторожно сжимает его за талию, боясь сделать больно, лишь здесь, окружённый любовью он счастлив. Лишь с ним. — Оли, — среди звенящей тишины шёпот Ричарда прозвучал как раскат грома, ударяя по ушам, — сыграй и ты мне что-нибудь тоже. Оливер слегка дёрнул уголками губ, не решаясь коснуться тёмных волос Ричарда. — Позже. Ричард, какой смысл несут песни, которые ты мне играешь? — Смысл? Какой есть, такой и несут. Мужчина еле заметно прижался к подтянутым бёдрам парня, прикрывая глаза. — Не я ведь их сочинял. — Тогда, почему ты играл именно эти песни? — М-м, — задумался он, — наверное, потому что они очень хорошо описывают мои чувства. — Вот как.       *** Диалог шёл в какой-то степени лениво, сохраняя при этом некую атмосферу семейности и душевности. Разнежившись, Ричард прижимался к мягким брюкам Оливера, всё ещё сидя на полу. Вытерев тыльной стороной ладони солёные прозрачные капли с лица, младший еле слышно шмыгнул, но это действие не осталось незамеченным. Подняв голову, Манн обеспокоенно заглянул в глаза парня. — Впервые вижу, как ты плачешь. — Прости, — слёзы наступили с новой силой, и он снова шмыгнул, улыбаясь, — я слишком сентиментален, — тихо посмеялся он, вновь вытирая тонкие струйки, — ужас, как же стыдно, — глухо проговорил он, закрывая лицо руками.       Ричард поднялся с колен, отряхнул штаны, и подошёл к проигрывателю, что стоял на небольшом столике у окна. Достав телефон, он по Bluetooth подключился к системе и посмотрел на Оливера, который наблюдал за его движениями, немного приоткрыв лицо. Улыбнувшись, Манн что-то нажал в телефоне, прибавил громкости и по комнате разлилась медленная мелодия. Были отчётливо слышны звуки гитары, так что Оли подумал, что это Ричард играет под запись, но услышав чужой мужской голос отклонил это предположение. Нежный мотив звучал на средней громкости, обвивая своей атмосферой, заставляя погружаться в неё с головой. Ричард медленно подошёл к Оливеру и, недолго на него глядев, коснулся его ладоней и взял их в свои руки. Убрав тонкие кисти от лица, он мягко улыбнулся покрасневшему парню. Осторожно потянув на себя, Манн заставил того подняться с кровати и положил его ладонь к себе на плечо, сам мягко устроившись на его талии, взяв одну его руку в свою крепкую ладонь. Подстроившись под ритм, он начал двигаться, увлекая недоумевающего Оливера в медленный танец. Пусть они и находились на таком близком расстоянии, Ричард не прижимал парня к себе, позволяя тому самому сделать это при желании. Так и случилось. Чуть помявшись и смутившись, Оливер с каждым движением прижимался к мужчине всё ближе и ближе, пока в конечном итоге не коснулся грудью его торса. Робко на него взглянув, он положил голову тому на плечо, утыкаясь в шею и закрывая глаза, вдыхая глубокий пряный запах чистой кожи. Ричард ласково поглаживал парня поверх его футболки, словно пробуя на вкус его тело, изучая изгибы спины. Чувствуя нежность, и трепетность, что захлестнула их, оба вслушивались в сердцебиение друг друга, изредка не попадая в ритм музыки. Любовь разрывала их сердца, создавала необходимость сжать объект обожания так крепко, как это возможно и никогда-никогда не отпускать, зацеловать так сильно, чтобы было невозможно дышать, но не до смерти, ведь они ещё нужны друг другу. Хотелось столько всего сказать, и в то же время не говорить ничего, боясь разрушить эту тоненькую нить сентиментального момента. — Ты такой трогательный, — прошептал гортанно мужчина, утыкаясь куда-то в макушку Оливера. — Знаю, — выдохнул тот, улыбаясь, — с тобой я слишком разнеженный. — Я имею в виду, что тебя хочется везде трогать. Такой мягкий и чувствительный, даже через одежду это так хорошо ощущается. Оливер зарделся до самых ушей и вжался в шею мужчины ещё сильнее, от чего тот низко посмеялся и притянул его к себе ближе. — Ты просто чудо, Оливер.       Размеренно двигаясь под медленную музыку, оба задумались каждый о своём, осторожно и немного неловко касаясь друг друга. И всё было таким правильным, небольшая рука Оливера, что слегка сжимала плечо мужчины, горячая ладонь Ричарда, которая покоилась на талии парня, изредка мягко блуждая по спине и пояснице, тёплое дыхание Оли в шею, и много-много мыслей о любви. Постепенно музыка начала затихать, и вскоре началась другая, совсем немного ритмичнее той, но под неё уже танцевать медленный танец было нелепо. Подняв взгляд, Оливер мягко надавил на грудь Ричарда, отстраняясь от него. — Спасибо за танец, — проговорил шёпотом Манн, невесомо поцеловав тыльную сторону ладони парня. Ричард подошёл к столику, на котором лежал его телефон, взял его и хотел было выключить систему, как почувствовал, что его плеча коснулись. — Не нужно, — проговорил Оли, — оставь эту песню. Мне нравится. — Как скажешь, — улыбнулся Ричард, лишь прибавив громкость на пару делений, — чем ты хочешь заняться? — Я бы хотел, чтобы ты посмотрел работы, которые я отобрал. — Ах, да. С того занятия.       Оливер кивнул и попросил подождать в комнате, пока он сходит вниз за его сумкой. Ричард в это время подготовил ноутбук для работы. Как только экран устройства засветился, оповещая о готовности работать, Оли вернулся в комнату. Достав из маленького чехла карту памяти, он протянул её мужчине. Через пару минут перед ними было около шестидесяти разных работ одной тематики. Пока Ричард усаживался на своё излюбленное место для работы, Оливер уже устроился на мягкой кровати, распластавшись на животе, оперев голову на руки и болтая ногами в воздухе. Манн открывал одну фотографию за другой, долго рассматривая каждую, настукивая указательным пальцем мотив песни, что сейчас звучала в проигрывателе. Нашёптывая слова, он иногда останавливался, если замечал что-то важное в снимке, или наоборот немного повышал громкость голоса, откидываясь на спинку стула и зачесывая волосы назад. — Она парит по жизни словно прекрасный жаворонок, даже тогда, когда на небе нет звёзд**, — пропел Ричард тихо, втягивая воздух в лёгкие, чуть щурясь перед экраном, — иди сюда, мой прекрасный жаворонок, — обратился он к Оливеру, перелистывая в самое начало папки. Парень неспешно подошёл к мужчине, оперевшись на стол локтями. — Есть хоть что-то нормальное? — Есть-есть. Смотри, эта фотография вышла просто замечательно, но тебе следовало бы уменьшить ISO. — Так и знал! — Да, но не волнуйся, этот момент можно исправить в редакторе, но ты тоже на него сильно не надейся, учись самостоятельно определять параметры снимка. Дальше, на этой фотографии слишком много предметов, из-за чего снимок получился скомканным. Нет объекта, на котором можно было бы сфокусироваться, слишком много всего, что привлекает внимание. Понимаешь? Парень кивнул, сосредоточенно глядя в экран ноутбука, чему Ричард незаметно усмехнулся.       Передача опыта старшего поколения младшему длилась чуть больше часа, и оба под конец чувствовали себя уставшими. Ричард никогда бы не подумал, что в нём заложены педагогические данные, по крайней мере если судить по восторженным отзывам учеников и многих его коллег в школе. Коллеги… С которыми он пересекается пару раз на неделе, даже толком не разговаривая, а лишь изредка перекидываясь парой формальных фраз во время обеда. К тому времени как они закончили, прошло десяток песен, что уже сильно давило на слух, так что Ричард решил выключить проигрыватель, дабы не навредить нежным ушкам Оливера.       Сегодняшний вечер, что Оли и Ричард провели вместе был похож на вечер в какой-то другой вселенной, в которой они оба вместе уснут на кровати в их спальне, вместе проснутся, Оливер приготовит им обоим завтрак, но перед этим обязательно поцелует возлюбленного в щёку, помоет посуду, ведь они оба были слишком заняты друг другом, чтобы сделать это вчера. В этой вселенной они не могли просыпаться в разных домах, не могли скрываться и бояться лишних касаний в школе, дабы никто не мог ничего заподозрить. Это точно не может происходить в их вселенной. По крайней мере не этим вечером.