Фата-моргана

В зал суда вел мрачный коридор, напоминающий подземелья Хогвартса. В держателях, укрепленных на грубых каменных стенах, горели факелы, освещая массивные деревянные двери с железными засовами и обитыми железом замочными скважинами. Джемма, следом за парой пожилых волшебников, вошла в одну из них. На скамьях, амфитеатром поднимающихся до самого потолка, вполголоса переговаривались волшебники и волшебницы. Посредине — обращенное к центральным рядам пустое кресло, с подлокотников которого свисают цепи. Ряды справа и слева от кресла были заполнены зрителями. На первой скамье слева выделялась рыжая макушка. Рон Уизли, выглядящий совсем юным на фоне взрослых волшебников, сидел рядом с отцом — худым, высоким мужчиной в очках, из-под шляпы которого торчали такие же ярко-рыжие волосы, как у сына. Сидевшая за их спинами Минерва МакГонагалл приветственно кивнула Джемме. Джемма поднялась еще выше и заняла свободное место в пятом ряду. Зал продолжал заполняться. Почти все судьи — около пятидесяти человек в мантиях сливового цвета с искусно вышитой серебряной буквой «В» на левой стороне груди — уже были здесь. В числе последних появился Дамблдор, переговаривающийся с дородной волшебницей с квадратным подбородком и очень короткими седыми волосами. Они заняли свои места, Дамблдор в центре первого ряда, его спутница по левую руку от него. Справа от Верховного судьи расположился министр Фадж, невысокий, полноватый мужчина. Его лицо казалось одновременно озабоченным и смирившимся: Петтигрю судили днем ранее, и вскрывшиеся промахи министерства больно ударили по его главе. Спустя пару минут Дамблдор подал знак, двери в зал суда заперлись, а молодой волшебник, сидящий на самом краю переднего ряда, взял в руки перо и замер над пергаментом. Впрочем, не он один — Джемма насчитала шесть журналистов на скамьях зрителей, повторивших его движение. — Введите мистера Блэка, — сказал Дамблдор. Боковая дверь открылась, в комнату вошли трое мужчин. Как только за ними закрылась массивная дверь, в зале воцарилась гробовая тишина. Двое вошедших в аврорских мантиях застыли по обе стороны от входа. Сириус, в темно-сером костюме и черной мантии, глядя прямо перед собой, шел дальше. Каждый его шаг по каменному полу отдавался громким эхом. Когда он опустился на сиденье, цепи угрожающе звякнули, но обвивать ему руки не стали. Сириус поднял глаза на сидящих перед ним. — Заседание суда от второго июля объявляю открытым, — звучно провозгласил Дамблдор, и волшебник с пером тотчас начал вести протокол. — Пересматривается дело Сириуса Ориона Блэка, осужденного по обвинению в пособничестве лорду Волдеморту, убийстве Питера Петтигрю, массовом убийстве магглов, а также в причастности к нападению на дом Джеймса и Лили Поттеров. Допрос ведут: Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор, Верховный судья Визенгамота; Корнелиус Освальд Фадж, министр магии; Амелия Сьюзен Боунс, глава Отдела обеспечения магического правопорядка. Секретарь суда — Гармунд Кеттел Алдертон. Первым вызвали главного колдомедика больницы Святого Мунго, подтвердившего вменяемость Блэка. Затем начался допрос, длившийся около часа. Сириус отвечал на вопросы негромко, смотрел только на Дамблдора или Боунс, когда она задавала вопросы. Джемма вгляделась в лица зрителей, но многие из них, особенно на верхних рядах, скрывались в полумраке. — Как вы сбежали из Азкабана? — спросила соседка Дамблдора, в глазу которой теперь поблескивал монокль. — Четверть моего заключения была вполне заслужена, мадам Боунс. — На губах Блэка появилась тень улыбки. — Я незарегистрированный анимаг, собака. Дементоры почти не способны улавливать чувства животных, — при упоминании стражей Азкабана, его улыбка растворилась без следа. — Когда мне принесли еду, я выскользнул в открытую дверь. Дементоры были сбиты с толку. Я был так истощен, что сумел пролезть сквозь решетки. В обличье пса переплыл пролив и добрался до окрестностей Хогвартса. Прошло еще около двадцати минут. Дамблдор попросил Рональда Уизли рассказать о событиях той ночи, когда Сириус Блэк проник в спальню мальчиков третьего курса. Затем обратился к Сириусу: — Перед судом с вами обсуждалось применение Веритасерума, мистер Блэк. Пожалуйста, ознакомьтесь с вопросами и подтвердите свое согласие ответить на них, если ваше решение остается тем же. Секретарь Алдертон передал ему исписанный пергамент. Сириус прочитал список и протянул обратно. — Я согласен ответить на эти вопросы под Веритасерумом. Джемма откинулась дальше на стуле. Заседание продолжалось. Дамблдор хотел покончить со всем одним махом, без перерывов, но ей уже хотелось выбраться из душного зала. Бесконечная череда вопросов начинала смазываться в отдельные пятна. … — Вы были причастны к деятельности Пожирателей смерти? — Нет. — Вы были Хранителем тайны Поттеров? — Нет. — Вы использовали заклятья, повлекшие гибель магглов в Лондоне в ноябре тысяча девятьсот восемьдесят первого года? — Нет. … И наконец: — Господа судьи, мы выслушали достаточно свидетельств в защиту подсудимого. Я прошу поднять руки тех, кто за то, чтобы оправдать Сириуса Блэка в преступлениях, за которые он был заключен в Азкабан… — Дамблдор оглядел судейские ряды. — Кто против… Большинством голосов мистер Блэк оправдан по всем пунктам обвинения… После громкого удара судейского молотка зал взволнованно загудел. Все это время Сириус сидел очень прямо; со своего места Джемме казалось, что он побледнел, но это могло оказаться и игрой света. После окончания заседания Сириус покинул зал первым, за ним ринулись журналисты. Джемма пропустила бо́льшую часть толпы, даже не рассчитывая нагнать Сириуса; на его месте она бы уже исчезла в камине. Его признали виновным в нарушении закона об обязательной регистрации анимагов, предусматривающем наказание в виде трех лет заключения в Азкабане, признали наказание отбытым и обязали зарегистрироваться в Реестре анимагов. — «Пчелиный улей», — пробормотала она, шагая в зеленое пламя камина. Сириус обнаружился в гостиной. — Как ты? — Она прислонилась к дверному косяку, пахнущему старым деревом. — Людское общество имеет некоторую схожесть с обществом дементоров, — невесело усмехнулся он. — Я не замечал этого раньше. — Ну, это была не самая показательная выборка. И ты прекрасно справился. Он побарабанил пальцами по деревянному подлокотнику. Небольшая гостиная с разномастными низкими креслами казалась воплощением мира и уюта. Солнечные лучи проникали сквозь легкие тюлевые занавески, оставляя золотые кляксы то на поверхности испещренного полосами тени и света зеркала, то на керамическом столике-табурете, то на какой-нибудь безделушке граненого стекла. — Когда ты хочешь отправиться на Гриммо? — спросил он. За прошедшие дни он старался смириться с неизбежным. В этом немного помогли согласие Гарри на приезд к Сириусу и одобрение Дамблдора дома на Гриммо. Но Сириус все равно мрачнел каждый раз, когда говорил об этом. — Когда ты будешь готов. *** Они появились на пятачке чахлой травы посреди маленькой городской площади. Сириус брезгливо выдохнул сквозь зубы, словно очутился на городской свалке. Бросив короткий взгляд на Джемму, он направился к домам. Там, зажатый с обеих сторон маггловскими четырехэтажками, стоял дом номер двенадцать, с грязными стенами и закопченными окнами. Вслед за Сириусом Джемма поднялась по истертым каменным ступеням на крыльцо к видавшей виды входной двери. Черная краска на ней потрескалась и местами осыпалась. Серебряный дверной молоток был сделан в виде извивающейся змеи. Больше не оборачиваясь, Сириус один раз стукнул в дверь недавно купленной волшебной палочкой. Послышалось много громких металлических щелчков и звяканье цепочки. Дверь, скрипя, отворилась. Переступив порог, они попали в почти полную тьму прихожей. Пахло сыростью, пылью и чем-то гнилым, сладковатым. Раздалось тихое шипение — и на стенах ожили старинные газовые рожки. В их слабом мерцающем свете возник длинный мрачный коридор с отстающими от стен обоями и вытертым ковром на полу. Над головой тускло отсвечивала затянутая паутиной люстра, на стенах вкривь и вкось висели потемневшие от времени портреты. Из-за плинтуса доносилось какое-то шебуршение. И люстра, и подсвечники на расшатанном столе были оформлены по-змеиному. Джемма открыла рот, чтобы обратиться к Сириусу, но замерла, услышав звук. В полутьме коридора засветились глаза. — Кричер, — хмыкнул он, остановив готовое сорваться с палочки Джеммы заклятье. — Мерзкий неблагодарный предатель рода вернулся из Азкабана, — раздался хриплый утробный голос, похожий на лягушачье кваканье. — Поганая неблагодарная свинья, разбившая сердце матери… Джемма в нерешительности покосилась на Сириуса. — Добро пожаловать в Блэк-хаус, — с отчетливым отвращением проговорил он, поймав её взгляд. Эльф подошел ближе. Очень старый, он был одет в одну грязную набедренную повязку, а кожа висела на нем, как отцовский плащ на ребёнке; из больших, как у летучей мыши, ушей торчали седые волосы. — Грязный выродок привел в дом девчонку, — продолжал бормотать он. — Кто она? Кричер не знает. — Заткнись, — прорычал Сириус. В ответ раздался визгливый голос с властными нотками: — Кричер! Кто здесь? На бледном виске Сириуса забилась жилка. Он усмехнулся Джемме и первым прошел по коридору, свернул направо. — Добрый день, матушка, — раздался его насмешливый голос, и Джемма поспешила следом. Сириус с мрачной ненавистью взирал на портрет в натуральную величину в богатой раме; на нем была изображена старуха в черном чепце. При виде Сириуса ее лицо стало мертвенно-бледным. — Ты-ы-ы-ы! — взвыла она, вылупив глаза на сына. — Осквернитель нашего рода, гад, предатель, позорище моей плоти! Мерзавец, как ты смеешь осквернять дом моих предков! Сириус с силой взмахнул волшебной палочкой и траченные молью бархатные шторы, висевшие по бокам портрета, задернулись едва ли не со свистом. Вопли старухи утихли, и воцарилась гулкая тишина. Он посмотрел на Джемму и язвительно спросил: — Прости, следовало вас представить, верно? От неприкрытой враждебности в его взгляде Джемме стало не по себе. Она промолчала, не решаясь опустить палочку в этом гостеприимном доме. — Не прикасайся к вещам, дверным ручкам, стенам, не проверив на проклятья, — отстраненно приказал Сириус, больше не смотря на нее. Потом поморщился. — Одна радость — сигареты здесь доставать будет гораздо проще, чем на твоем островке. Он пошел дальше по коридору, а Джемма замерла на месте, борясь с желанием повернуться и выйти из старого особняка, чья мрачная тяжесть опускалась на плечи, как мантия, накинутая заботливым любовником. Она оглянулась на молчащего домовика. Его глаза отражали свет, как у животных, видящих в темноте. Вздохнув, Джемма повернулась спиной к Кричеру — и выходу — и пошла за Сириусом вглубь дома, чувствуя на себе неприязненный взгляд. ***