Фата-моргана

Снейп проснулся сам. Моргнул, глядя на темную тучу полога, нависшую над ним, гадая, какого дьявола он забыл в постели викторианской барышни. Моргнул еще раз, вспомнив, где он и почему. Должно быть, под конец ночи пошел снег — утро было холодное, хрусткое, как свежее постельное белье. Чего нельзя было сказать об одежде. Потратив добрых десять минут, чтобы привести ее в приличный вид, он вышел из комнаты. Поттер все еще спал в гостиной, и он не стал его будить; вместо этого в тишине спустился вниз, подошел к окну. Едва вставшее зимнее солнце лениво облизывало застывшую в спячке площадь, посреди которой стоял дом номер двенадцать, невидимый, неслышимый и как будто несуществующий. Беззвучие, безветрие… Задумавшись, он пропустил момент, когда темная фигура появилась посреди площади. Девушка застыла в кольце домов, словно зачарованная, затем медленно и несмело повернулась вокруг своей оси, окидывая взглядом укрытую ровным снежным покрывалом площадь. К дому Джемма шла осторожно, точно боясь спугнуть волшебство, но Снейп уже направлялся к камину. Реальность наступившего дня обрушилась на него болезненной тяжестью. Глупое суеверие, но зная, что им всем предстояло, меньше всего хотелось прощаться. *** Последние несколько дней Джемма постоянно повторяла, что он должен следовать ее приказам. Причин не повиноваться единственному близкому человеку, который знал законы того… места, куда они отправлялись, у Гарри не было. Он говорил и с Луной, еще в Хогвартсе, надеясь подготовиться к тому, что ему предстоит, но Лавгуд не имела привычки заботиться о том, чтобы окружающие ее понимали. Все, что он вынес из ее слов, — что, находясь там, он не мог влиять на окружающий мир так, как привык здесь. Как если бы он был слеп и глух и пытался выжить в незнакомой местности. Еще одно подтверждение, что следует подчиняться проводнику и не пытаться проявлять инициативу. Так что Гарри был действительно удивлен, когда обнаружил, что где бы он ни был — он был один. — Джемма? — неуверенно позвал он, но не получил ответа. Огляделся. Несмотря на то, что каждый отдельный фрагмент, который Гарри видел, был четким, общее ощущение складывалось такое, будто он вышел на улицу в густой туман. Вокруг были деревья, но не так часто, как росли бы в лесу. Потом он вспомнил, что все равно не мог полагаться на зрение. — Люблю, когда все идет по плану, — пробормотал он в вязкой тишине. Ощущения ему не нравились, даже если были мнимыми. Пугающе-завораживающие картинки расплывались раньше, чем разум их осмысливал, затем и вовсе растворялись в памяти. Гарри не мог сказать с уверенностью, что окружение не меняет своих очертаний, потому что не помнил, каким оно было минуту назад. Должен ли он стоять на месте и ждать Джемму? А если она не найдет его или найдет нескоро, безопасно ли ему оставаться — он еще раз бессмысленно огляделся — эм-м… здесь? Гарри нервно зажмурился и с силой надавил пальцами на глаза, мельком отметив отсутствие очков. Под веками вспыхнули и погасли звезды. Попытался понять, сколько времени прошло с тех пор, как он сюда попал, и не смог — оно будто текло здесь по-другому или вовсе замерло. Каждое мгновение застыло отдельно от других. Что он мог сделать? Выбор, в общем-то, небольшой: идти или стоять на месте. Заблудившись в нормальном мире, правильно было бы оставаться на месте, чтобы его было проще найти. Проблема в том, что здесь могло не действовать это правило — или любое другое, которым он решит руководствоваться. Может быть, он уже пробыл здесь несколько лет? Или прошло только мгновение, а Джемма со Слепым просто заняты отделением осколка чужой души и через миг скажут, что ему делать? Они могли стоять прямо перед ним — он не знал, поскольку не мог доверять зрению. Вот блин. Гарри попытался почувствовать крестраж в своей голове, — это не было в полной мере реальным ощущением и могло обманывать сознание чуть меньше. Но ожидаемо не сработало. Он не чувствовал его и раньше, кроме моментов, когда возникала связь… Какое-то время Гарри размышлял, но отказался от идеи попробовать восстановить ее. Если и было нечто худшее, чем «провести-черт-знает-сколько-времени-в-туманной-пустоте, прежде чем его найдут или не найдут», то это «провести-черт-знает-сколько-времени-в-туманной-пустоте-на-пару-с-Волдемортом-в-собственном-черепе» Гарри оставался на месте. По правде говоря, он не был уверен, что сможет уйти далеко… будто бы стоял на обманчивом весеннем льду, готовом в любую минуту провалиться под ногами и вновь сомкнуться — над головой. Он чувствовал чье-то внимание. Не так, как обычно ощущал направленные на себя взгляды — словно в нем бурили дыру; внимание чего-то древнего и опасного, но одновременно странно равнодушного, не было сконцентрированным и обволакивало, как ледяная вода Черного озера. Гарри поежился. Хорошо бы Джемме появиться прямо сейчас. Ничего. Однажды Джемма показала, как еще может быть использована легилименция, кроме взлома воспоминаний. Она передала несколько ничего не значащих воспоминаний в его разум, когда щит был опущен. Гарри не пытался освоить легилименцию, поскольку был очевидно посредственен в ментальных науках, а неумелое воздействие могло навредить людям. Но Джемма посчитала, что он должен быть готов к тому, что кто-то — она, или директор Дамблдор, или Люпин, или Снейп — будут вынуждены связаться с ним таким образом. Возможно, если постарается, он сможет отправить сообщение? Джемма легилимент и услышит достаточно «громкие» мысли. Наверное. Он сосредоточился, постаравшись собрать в единый образ все, что ощущал прямо сейчас, и представил себя антенной, посылающей сигнал. Может, то, что он видит и слышит, поможет отыскать его, может, Джемма узнает место. Проверить, насколько это эффективно, было невозможно, но он продолжал. Во всяком случае, создавалось ощущение, что он что-то делает. За спиной кто-то прошептал его имя. Гарри обернулся — никого не было, только туман от резкого движения взметнулся сухой белой пеной. Он запоздало сообразил, что кроме Джеммы его мог услышать кто угодно, но не успел как следует отрефлексировать эту мысль. В голове взорвался крик Джеммы: — Беги!!! Он мгновенно подчинился, наполовину сознательно, наполовину поддавшись страху. Бежать не видя дороги было странно, но, по крайней мере, он не вреза́лся в стены или деревья, только несколько раз терял ощущение верха и низа, но смог удержать равновесие и продолжил бежать, пока сбоку от него не возникла Джемма. Она врезалась в него с силой, которой позавидовал бы бладжер; из легких разом вышибло весь воздух, и Гарри открыл глаза в гостиной дома номер двенадцать на площади Гриммо, судорожно пытаясь сделать вдох. *** Гарри посмотрел на часы. Пошел уже седьмой час, как он очнулся. Джемма лежала на диване, неподвижная и спокойная, но это ничего не значило. Гарри выглядел так же вплоть до того, как пришел в себя — так сказал Сириус. — Что ты видел, Гарри? — Я повторил уже четыре раза, — пробормотал он. — Вроде там были деревья. И туман. Я не знаю, сколько там пробыл, не видел никого, кроме Джеммы сразу перед тем, как очнулся. И это может ничего не значить. Ремус нахмурился еще сильнее, словно подозревал его во лжи. С чего бы Гарри врать? Он стиснул зубы и отвернулся от часов. Сириус сидел на полу, прислонившись к дивану спиной, но смотрел, в основном, на лицо Джеммы. Иногда он поворачивал голову, чтобы взглянуть на Гарри, и его волосы касались ее руки, лежащей поверх покрывала. Ремус почти все время после недолгого визита Дамблдора, осмотревшего Гарри, простоял у окна. Еще вечером небо затянули тучи, вернулся фирменный лондонский туман. Ночью из освещенной комнаты и вовсе было не разглядеть ничего, кроме мутных желтых пятен фонарей, но ему это, похоже, не мешало. Иногда он обращался к Гарри с вопросами. — Что ты слышал? — Джемма крикнула мне бежать. Я побежал. Потом увидел ее, и меня будто вышвырнуло сюда, — послушно повторил Гарри, решив, что проще ответить, даже если в этом не было смысла. — Что было до этого? Гарри нахмурился. — Не помню. — Так постарайся вспомнить. — Ремус не повысил голос и не повернулся, чтобы посмотреть на него, но Гарри поежился от неприятного ощущения, что Люпин борется с искушением вскрыть его мозг, как консервную банку, и выпотрошить, чтобы добыть ответы. Это ощущение опасности напомнило ему… — Я… кажется, я пытался позвать Джемму. То есть, мм-м… мысленно, послать сигнал. Ремус развернулся и уперся в него взглядом. — Я не уверен, что у меня получилось. — Вы обсуждали с ней эту возможность раньше? Гарри покачал головой. — Поправь меня, если я ошибаюсь, — очень спокойно попросил Люпин. — Ты «подавал сигнал», находясь в незнакомой, однозначно опасной местности и не зная, кто еще способен его поймать? — Отстань от него, Лунатик, — пробормотал Сириус со своего места. Ремус будто не услышал, продолжая смотреть на него с таким странным выражением — то ли злость, то ли испуг, то ли еще что-то; небо за его спиной неспешно натягивало на себя серое покрывало позднего зимнего рассвета. На всякий случай Гарри проверил целостность щитов. Спустя долгую минуту Люпин закрыл бледное лицо руками, как будто свет жёг ему глаза. Много долгих часов, а затем и дней прошло в мучительном бесплодном ожидании; они установили негласные дежурства днем, Гарри знал и о ночных бдениях. Сириус метался по континенту в поисках выхода или хотя бы надежды на него, но именно в это мгновение на Гарри холодным ушатом воды обрушилось понимание — Джемма не вернется. Из-за него. ***