***
Диму разбудил хлопок двери. Он приоткрыл глаза и поймал взглядом Олежу. Только странно — на лице нет улыбки победителя. В руках нет папки с документами. Да и что они вообще тут делают? Вроде бы менты должны были увезти их в участок или ещё куда-то. — Олеж, всё ок? У вас получилось? — сонный Дима встал с Олежиной кровати. Он уснул в его комнате, а теперь протирал глаза ото сна. Юноша повесил чехол с костюмом в шкаф, а после перевёл взгляд на сонного парня. За пару секунд голубые глазки наполнились слезами, а пунцовая губка задрожала. И без того побитый жизнью мальчик тихо заплакал. — Лëва, ну ты чего? — Побрацкий подошел к нему и положил руки на, горячие от жара, щёки. — Всë так плохо? Ты не выиграл? Ой, ну ладно тебе! Не последний твой конкурс! — Он потрепал кудри паренька. — Растроился из-за того, что медальку не дали? Да я её тебе сам сделаю! Ну не плачь. — Да отстань ты от меня со своей медалькой! — крикнул подросток, убирая со своего лица чужие руки. — не получилось у нас ничего! Он ментов купил! Документы у него! — слëзы продолжали литься по щёчкам школьника. На него напала истерика. В последнее время столько всего ужасного свалилось на эти хрупкие и худые плечи: изнасилование и домогательство со стороны любимого дворецкого, убийство матери прямо на глазах, похищение… Бедному мальчику рано пришлось повзрослеть. Обычно парни его возраста заводят себе отношения, бегают по заброшкам, катаются на мотоциклах, а не мучаются от мигрени каждую ночь из-за воплей пьяного отца, не терпят приставания от взрослого парня, не сидят дома, как крысы в клетке, не винят себя в смерти матери, и не занимаются тем, чем не хотят. Душнов всегда мечтал быть таким. Сильным и независимым, как те самые подростки. Разве он сам выбрал этот дурацкий инструмент со смычком? Конечно же нет. Это была воля отца и его основной заработок. Олеже всегда хотелось быть самому по себе. Писать свои песни, а не играть выученные до дыр симфонии Баха, играть на акустической гитаре, как бард, который зарабатывает своими песнями, стоя в метро. А главное ни от кого не зависеть. Не позволять отцу дёргать себя за ниточки как марионетку. Олегсей тоже человек. И он тоже устаёт. Он срывается, получая больше травм. Даже его дворецким, которые всегда подставляли свои спины, лишь бы Михаил на тронул их подопечного, не доставалось столько боли, сколько досталось шестнадцатилетнему подростку. — Ч-что…— глаза Димы округлились до пяти копеек. Он не мог поверить в такое. План был идеален, и нигде не мог вылезти этот чёртов заусенец. Антон подошёл к мальчику со спины и уже хотел обнять его и успокоить. Как вдруг из соседней комнаты раздался противный голос отца. — Всех троих уëбков жду у себя в кабинете! — прокричал он. «Что сейчас будет?» — пронеслось в голове парней. Этот рыжий алкаш выселит всех на улицу? Нет, это не произойдёт. Он боится за свою жопу, ведь тогда дворецкие обратятся в полицию. Или может быть он всех убьёт, чтобы уже точно язык за зубами держали? В лучшем случае оставит без еды и воды как минимум на неделю. Он так делал уже. Правда за что такое наказание — ни кто не помнит. — Я долго ждать буду?! — громче крикнул рыжеволосый. Его вопль был слышен во всëм особняке. — Олеж, останься в комнате. — вполголоса попросил Антон. Подросток раньше каждый день слышал эту фразу. Обычно после неё он доставал из шкафчика нычку с перекисью водорода, пластырями и прочим. Мальчик даже сопротивляться не стал. Дождался, когда парни зайдут в соседний кабинет, а потом прошёл за ними и заглянул в щёлку между дверью и косяком. Михаил сидел в кресле у камина, перебирая в руках папку с документами, которую недавно забрал. Рядом, в постойке смирно, стояли Антон с Димой и строили догадки — что сейчас он сделает? Ещё Олежа заметил на журнальном столике странную штуку. Какой-то странный железный знак с длинной палочкой на обратной стороне. Парни как-то странно смотрели на это. — Опять защищаете жопу этого мелкого засранца? — Михаил строго посмотрел на парней, оторвав взгляд от папки. Дворецкие молчали. — Ну ладно. Начнëм без него… — мужчина встал с кресла и достал бумаги из пластиковой папки. — Вам нужны документы? — он протянул Антону листы, будто хотел, чтобы он взял их. Как только Звëздочкин потянулся к ним, Душнов отдëрнул руку, дразня дворецкого как собаку, которой не дают лакомство. — Ну так заберите… — никто и опомниться не успел, как стопка бумаг улетела в горящий камин, сгорев почти сразу. Единственная улика и надежда на спасение медленно исчезает в языках пламени. У Олежи полились слёзы. Слёзы полнейшей безысходности. Парни же стояли неподвижно. Им нельзя шевелиться пока рядом ходит хищник. Лишь только Дима сжимал кулаки до побеления костяшек, а веко Антона стало невольно дёргаться. Михаил смеялся, покуривая папиросу. Чëртов псих. Докурив, он выбросил окурок в огонь и взял эту штуковину со столика. — А теперь будьте хорошими мальчиками и снимите рубашки. — мужчина держал странное приспособление за палочку, нагревая плоский наконечник, в виде герба, в огне. Невооружённым глазом было видно как сильно боятся дворецкие. Тут уже Олежа понял зачем эта штука и что его обезбашенный папаша собирается делать. Он хочет клеймировать дворецких, что бы они точно были его собственностью. Тем временем Побрацкий и Звëздочкин послушно сняли с себя верх. И почему мальчик не замечал этих шрамов раньше? На правом плече, ближе к ключице обоих парней, виднелась бледная застывшая корочка в виде такого же герба. Михаил уже не раз ставил клеймо своим подчинённым. Нехотя, Антон сел на соседнее кресло и взял в зубы свою кожаную перчатку, чтобы сдержать крики. Дима стоял рядом и ждал своей очереди. Глава семейства вынул из огня раскалившуюся железку. Дальше подросток просто не мог на это смотреть. Он отвернулся. Ему оставалось только сидеть под дверью, рыдать в рукав и слушать громкое рычание и скулежи парней. А что он ещё может сделать? Забежать в кабинет и героически остановить это всë? Ну уж нет. Мальчику достаточно моральных травм, а физические будут ни к чему. Он уже привык сидеть под защитой дворецких. — И не забудьте прибрать весь этот срач. — Михаил вышел из кабинета и чуть не ударил дверью брюнета. — О, кстати, вам больше не придется скрывать свои клейма от моего дорого сына. Он всë видел. — Олежа встал и заглянул в комнату, когда это ненормальный ушёл. Дима подбирал раскиданные со стола бумаги, зажимая кровоточащее клеймо скомканной рубашкой. Антон сидел у камина и всматривался в догорающие угольки. Ему было плевать на то, что рана сильно течёт. Ему было стыдно. Стыдно за то, что он не смог спасти своего сына, пусть даже и приëмного. Голубоглазый сел на пол рядом с ним и нежно приобнял. — Всë будет хорошо, да? — с надеждой спросил мальчик. — Нет, не будет. — холодно ответил ему Антон. Дима нечаянно задел ногой сейф под столом, в котором раньше лежали уже сгоревшие документы. Дверка открылась. Кажется он плохо замëл следы утром. Только парень опустился чтобы закрыть его, как вдруг на самом дне кое-что заметил. Он достал какой-то конверт. В нём лежала странная бумага. Вроде бы пустышка, но что она делает в сейфе? Быстро пробежав глазами по тексту, Побрацкий ошарашенно выронил листок из рук. — Лëв… Тут это… Завещание. — шатен встал с пола. — От твоей мамы. Мальчик повернулся к Диме и удивлённо посмотрел на него. — И что там? — он подошёл к зеленоглазому и заглянул в документ. — О-ого… Твоя мать завещала одному тебе огромную компанию по производству автомобилей. Охереть… Да тут ебануться бабла сколько. И всë одному тебе! — все трое были в шоке. — Я даже не знал об этом… Зачем отец скрывал это от меня?! — Олежа уже в десятый раз носился глазами по словам. — Кажется я знаю… — Антон встал и приблизился к шокированным Олеже и Диме. — Ты ещё несовершеннолетний и не можешь управлять бизнесом. Получается, эта компания сейчас принадлежит твоему отцу. Вот поэтому он и забрал тебя. Ему пришло завещание и каким-то чудом в нём проснулся любящий папа. Он опять зарабатывает на тебе. — Конечно. Такая мразь как он никогда бы не припёрся просто так и не забрал тебя в особняк. А нас прихватил, чтобы мы молчали. — злился Дима, прячя документ себе под жилетку.***
Ночью Олежа не мог уснуть. Конечно, как тут уснёшь. Весь оставшийся день пролетел для школьника как обычно: Скрипка, дополнительные занятия по математике, фортепиано, ужин, водные процедуры и в кровать. Только на этот раз на фоне был неприятный белый шум. Мальчик не слышал ничего кроме своих мыслей, которые и так были наполнены всяким кровавым ужасом. Если бы это всë была игра, то сейчас перед глазами высветилось окошечко: «Поздравляем, вы получили новую психологическую травму!». Но это не игра. Тут всë по настоящему. И эмоции и психологические травмы. В комнату постучали четыре раза. Видимо Антон чувствовал, что Олежа не спит. — Олеж, можно? — из-за двери показалась голова Звëздочкина. В комнату из коридора попало немного света, поэтому он смог разглядеть отнюдь не желающую спать мордочку Олежика. Тот одобрительно кивнул и включил ночник у кровати. Старший закрыл за собой дверь и подошёл. Он что-то держал в руке. — Малыш, ты забыл свой кулон, после выступления. — парень протянул школьнику цепочку с продолговатым золотым кулоном, похожим на длинную и очень большую таблетку, которую Антон давал юноше утром, чтобы сбить температуру. Душнов взял его в руки. Это ведь подарок от Михаила, как «от любящего отца — дорогому сыночку». В голову давно, ещё с самого начала, закралось подозрение, что Душнов старший водит всех вокруг пальца, но чтобы так нагло! Голубоглазого распирало от злости. Он сжал в руке кулон, замахнулся и кинул в стену. — Ну, Олеж, ты чего? — шатен уже привык к переодическим психам, его подопечного за день. Он спокойно встал и пошёл за украшением. Но когда он взял его в руку, от кулона отвалилась частичка. Младший не придал этому значение, а Антон насторожился. Под слоем золота проглядывалось что-то белое с чëрным узором. Знакомый узор. Такой был на флэшке Антона, на которой он хранил копию документов об усыновлении Олежи. — Олежа, мы спасены! — вполголоса, чтобы никто не услышал, заявил Звëздочкин. Хотя сейчас ему хотелось кричать от счастья. — Ты решил продать эту побрякушку ментам в качестве взятки? — Олежа перевёл взгляд на Антона и тут же немного отпрянул назад, не ожидая резкого и неуклюжего поцелуя мимо губ. Антон быстро исправился и со второй попытки попал точно в сладкие губки. Парень давно не позволял себе целовать Олежу, ведь он для него как сын. Антон тут же отстранился и, не убирая улыбку с лица, прошептал: — Флэшка! Это флэшка, родной! Мы спасены! — ещё раз повторил он. Олежа ошарашенно смотрел на него и дышал в его губы. — Хитрец… Он в это время держал документы у нас под носом. Ну точнее у меня на шее. — Олегсей тоже позволил себе улыбку. — Но как проберëмся к ментам? — А ты вспомни тот день, когда сбегал из дома на концерт. — Я не хочу это вспоминать… — А придётся! Ты как тогда сбегал? — Олежа понял что от него требуется. — Там сверху перелезть через острые штыри. Я маленький, вот и пролез. — А я там точно не пролезу, прутья узкие сверху.. — Антон встал и подошёл к шкафу, после чего достал из него худи и трико Олежи. — Одевайся. Ты сбегаешь. Олежу долго уговаривать не пришлось. Он сразу встал, оделся, обулся и взял флэшку. Антон дал мальчику деньги на такси и открыл окно, поцеловав того напоследок в щёчку. Душнов спустился по пожарной лестнице и Антон потерял его из виду в тени садовых деревьев.