Потерянный

После того, как они немного повалялись в кровати, соприкасаясь плечами и наслаждаясь ранним утром, Ричи насильно был отправлен в ванную, чтобы смыть с себя пот и прочие жидкости. На самом деле, это и так было в его планах, но он все равно согласился не сразу – чисто для того, чтобы немного позлить Эдди. Однако, как только они оказались в ванной комнате, душ сразу же оккупировал вышеупомянутый Эдди, который категорически отказывался терпеть высыхавшую на животе сперму. Поэтому Ричи присел на бачек унитаза, терпеливо ожидая своей очереди, но вместо того, чтобы едко прокомментировать его голую задницу на крышке унитаза – крышке, которую непонятно чем и когда мыли, или мыли ли вообще – Эдди, недолго думая, позвал его к себе. Глаза Ричи радостно сверкнули в ответ на это, и он в несколько мгновений оказался внутри кабинки, оживленно выхватывая мыло из специальной подставки, чтобы намылить им Эдди. И тот, неожиданно для Ричи, позволил ему, совершенно не сопротивляясь, а наоборот, взял кусочек мыла из его рук, проводя им по плечу Ричи. Очень осторожно обводя место на его спине, где расположились две большие гематомы. Немного вздрогнув, Ричи проследил за этим движением взглядом, плохо различая картинку без очков, но не в силах прекратить смотреть – теперь, когда это было безнаказанно. Когда его взгляд был желанным. – Кстати говоря, вчера я признался Неудачникам в том, что я гей, – неожиданно для самого себя заявил он. Эдди поднял на него взгляд, выжидающе гладя в глаза. – Тем, которые из другого мира. И... есть еще плохая новость. – Говори, – мгновенно ответил Эдди. – Не буду комментировать тот факт, что узнал о твоей ориентации последним. – Чисто технически ты узнал об этом первым, еще в баре. Кстати, как тебе бар? По-моему, хуевое у них заведение. Моя оценка: два латентных педика из семи. Эдди фыркнул и направил душ прямо Ричи в лицо, заставляя того замахать руками и закашляться. – Говори давай свою новость, – потребовал он, терпеливо дожидаясь, когда Ричи успокоится. И когда он перестал кашлять и выплевывать воду, ему потребовалось еще несколько секунд, чтобы вспомнить о деле. – Я не видел тебя неделю. Это следующий промежуток. Эдди вздохнул: задумчиво и печально. Со своими большими глазами и слипшимися от воды волосами больше всего он походил на грустного маленького щенка, оставшегося на улице под дождем. Поскольку Ричи всегда питал слабость к собакам в целом, и к Эдди в частности, он машинально протянул руку, чтобы провести большим пальцем вдоль линии его челюсти. Однако от неожиданности Эдди резко приподнял голову, и Ричи пришлось отдернуть руку, чтобы не потревожить все еще довольно свежий шрам на его щеке. Защищающий его марлевый компресс был заблаговременно снят, чтобы после душа можно было бы заменить его на новый, и покрытый корочкой шрам явно выделялся на фоне более светлой кожи. Боевое ранение. И хотя с одной стороны, при взгляде на него у Ричи немного сжималось сердце, с другой же он служил напоминанием о том, что Эдди был здесь: живой и не желающий сдаваться. Его тело сопротивлялось смерти, и рана заживала: постепенно, иногда открываясь и немного кровоточа, но все же неумолимо. – Насчет твоих коконов, – произнес Эдди, когда они оба вылезли из душа и начали вытираться полотенцами. – Мы с другими Неудачниками попытались спуститься снова, но входа нет. Он исчез. Мы даже не смогли найти то место с колодцем – дом не позволил нам. Оно пока не хочет, чтобы мы туда входили, думаю, Пеннивайз копит силы. Возможно, коконы с кучей паукообразных тварей – это правда, и во время следующего пробуждения Оно миру придет конец. – Тогда предлагаю станцевать танго на осколках этого мира, мой компанеро Эдуардо, – хихикнул Ричи, яростно вытирая голову – так, что его волосы спутались еще сильнее, чем обычно и теперь торчали во все стороны. Эдди вырвал полотенце у него из рук, а затем несколько раз расчесал чужие волосы своими пальцами, зализывая их назад. – Сначала научись вставать с кровати так, чтобы не запутываться в собственном одеяле, вот тогда и поговорим про танго, – усмехнулся он. После того, как нервы немного успокоились, аппетит решил напомнить о себе. Поэтому Ричи отправился в ближайший магазин, чтобы купить им пончики, в то время как Эдди взялся за приготовление кофе. Когда он вернулся, они оба сели завтракать, и Ричи с удовольствием слушал недовольные бормотания Эдди по поводу того, что с каждым днем они были все ближе и ближе к диабету. Ричи нравилось, что они разделяли обязанности, как настоящая супружеская парочка, но по некоторым соображениям запер пока эту тайную надежду за семью замками. Он не смел надеяться на такой исход сейчас. Потому что, если он поверит в такую возможность, а она не оправдается, Ричи не знал, сможет ли он это пережить. – Как Неудачники восприняли твой каминг-аут? – спросил его Эдди спустя какое-то время молчания. Ожидая ответа, он сделал маленький глоток кофе из фарфоровой чашки, но при этом не сводил взгляда с Ричи, видимо, искренне переживая за их реакцию и за Ричи. – На удивление хорошо. Кажется, Бев даже догадывалась. Черт, если бы я знал, я бы с ума сошел. Мне и так все время кажется, что люди догадываются, знаешь... Как будто они смотрят очень внимательно за моим поведением, на мою одежду, – он демонстративно дернул себя за торчащую из-под куртки красную рубашку, – смеются за моей спиной или вроде того. – Над твоей рубашкой определенно смеются, но это не из-за того, что ты гей, – сказал Эдди, и они оба хихикнули, в случае Ричи, чуть ли не проливая кофе. Эдди неодобрительно покачал головой, но глаза его выражали бурное веселье, а когда он закинул свободную руку Ричи на плечо, то широкая улыбка на лице последнего стала меньше, но гораздо мягче. – Я много думал об этом в последнее время, и еще до того, как все забыл, – с ноткой задумчивости произнес Эдди, некоторое время заставляя Ричи гадать, о чем именно шла речь. – Все время спрашивал себя, почему я? Что я сделал не так, чтобы это произошло со мной? Можно ли это исправить? Не пойми меня неправильно, Рич, я очень рад, что это именно ты. Если ты помнишь, что я тебе сказал... – Разумеется, помню. – ...то ты для меня особенный. Но если бы не это, мы могли бы быть просто лучшими друзьями. Или, если бы, допустим, ты был женщиной, мы бы могли спокойно держаться за руки на улице, не боясь, что кому-то покажется, что нас нужно «проучить». Мне не нужно было бы переживать, что коллеги узнают, как они отреагируют, и так далее. Ты сам прекрасно понимаешь. Еще как понимал. Это было все, о чем он мог думать, если не считать эту небольшую проблемку с параллельными мирами и возможной скорой кончиной, как минимум, одного из них. – Я тоже задавал себе эти вопросы, но, к счастью, это осталось в подростковом возрасте. А вот страх за свою жизнь и за жизнь партнера – боюсь, что это навсегда, Эдс. И как бы не было изнуряюще врать всем вокруг, особенно самым близким, это все равно лучше, чем так рисковать, верно? – задал риторический вопрос Ричи, ненадолго замолкая, прежде чем продолжить: – Подростком я часто думал о том, что, наверное, нам лучше было бы вообще никогда не встречаться – тогда не пришлось бы рисковать. Это было одной из причин, по которым я никогда не собирался говорить тебе об этом. Второй было… Пеннивайз все время пугал меня тем, что все будут испытывать отвращение, когда узнают, или... не знаю, друзья больше не захотят иметь со мной ничего общего. Но больше всего меня пугало, что ты не захочешь меня видеть. Я был уверен, что, как только узнаешь, ты сбежишь от меня, сверкая пятками. Ричи опустил глаза, и на последней фразе его губы сложились в слабую улыбку, будто приклеенную к его лицу. «Я был уверен, что потеряю тебя» – хотел сказать он, но не смог. Это было слишком. Слишком откровенно, слишком уязвимо. Просто слишком. Но Эдди все равно понял: возможно, он не скрывал свои реальные эмоции так хорошо, как ему самому казалось. Или, может быть, Эдди просто понимал его на таком глубинном уровне, потому что и сам задумывался о чем-то подобном. Эдди отставил чашку в сторону и, развернув его голову за подбородок, коротко поцеловал. Этот поцелуй не был страстным, лишь легкое касание губ, заботливый жест, который транслировал успокаивающее: «Я с тобой». Отстранившись так же быстро, как и приблизился, Эдди серьезно посмотрел ему в глаза; пронзительный взгляд с легкостью преодолевал условный барьер в виде стекол очков. – Не жди от меня одобрения. Я, конечно, тоже в панике: я никогда не хотел быть геем, никогда не хотел влюбляться в лучшего друга, но эту точку зрения поддерживать не стану. К примеру, в другом мире, ты умер, и это стало ужасно сильным ударом для меня. Если бы тебя не было, или если бы я не любил тебя так сильно, я бы не испытывал такую боль. По твоей логике: если у меня никого нет, то я не смогу никого потерять. Но если бы у меня не было тебя, Рич... Если бы у меня не было вас с Неудачниками, я не знаю, как бы сложилась моя жизнь. Однако я уверен в одном – без вас это было бы просто жалкое существование. Ричи наклонился, чтобы поцеловать его еще раз, на этот раз все-таки проливая остатки кофе.

***

Вечер три дня спустя Нейболт-хаус Эдди Ричи был прав, новый промежуток – это неделя, а, значит, время неумолимо утекало сквозь пальцы. Эдди мог только гадать, какими промежутки станут потом, так что времени на раздумья почти что не оставалось. Нужно было действовать, пока не стало слишком поздно. Поэтому Неудачники, включая Эдди, снова вломились в Нейболт-хаус, на этот раз с другой, более продуманной стратегией действия. И не то, чтобы Эдди не ценил энтузиазма своих друзей, но, по его мнению, вышеупомянутая стратегия была далеко не самой безопасной. – Ой, не нравится мне это все, – пробормотал он, сжимая ингалятор в одном кармане, а карманный фонарик, который при необходимости мог бы быть использован в качестве не самого грозного, но все же оружия, в другом. – Эта идея разделиться... Ты уверен, что мы физически успеем добежать до того из нас, на кого Оно решит напасть первым? – М-мы не смогли выманить его по-другому. Ты хо-хочешь поймать его или нет? – безапелляционно заявил Билл, и ему пришлось проглотить свои комментарии. Билл был прав. Возможно, Пеннивайз захочет встретиться один на один. Эдди поежился от этой мысли, и когда Бен положил руку ему на плечо, практически подпрыгнул от неожиданности. – Тогда встречаемся у выхода через пятнадцать минут. Если кто-нибудь не придет, идем за ним. Если кто-нибудь кричит, бросаем все и идем за ним, – объявила Беверли, окидывая всю компанию беглым взглядом. – Будьте готовы. Хоть Оно и слабо сейчас, это не значит, что нам ничего не угрожает. И Эдди? Отвлеченно глядя в дверной проем до этого, он повернулся на звук собственного имени. – Если ты здесь, потому что... – она замялась, видимо, не зная, как лучше сформулировать свою мысль. – ...в общем, мы все ненавидим его и желаем отомстить, но мы не можем потерять еще кого-то. Поэтому если вдруг увидишь его, не пытайся убить его в одиночку. Билл, тоже самое. Они с Биллом обменялись мрачными взглядами, и поочередно кивнули, хотя ни тот, ни другой выполнять обещание не собирались. Если бы Эдди был немного менее сосредоточенным на другом, он бы задумался, почему Беверли выделила его из всех Неудачников как наиболее расстроенного смертью Ричи. Но, к счастью или к сожалению, его голова была занята выбором части дома, где наиболее вероятно мог появиться Пеннивайз. Боже, он поверить не мог, что сам добровольно шел к нему в руки. Кажется, поведение Билла много лет тому назад становилось для него все более и более понятным. Может быть, он даже не был таким уж храбрым. Наверное, он просто очень хотел спасти Джорджи, и это было важнее всего остального, даже его собственной жизни. Нормальные шаги в этом старом трухлявом доме звучали так, будто немощный старик шаркал ногами по полу, не в силах толком оторвать их от земли. Вся мебель: старые поломанные стулья, шкафы и комоды были облеплены паутиной и покрыты толстым слоем пыли. И поднимаясь по старой скрипучей лестнице, уже потеряв Неудачников из виду, Эдди ощущал себя призраком, одиноким, вынужденным бродить по заброшенному хозяевами дому, слушая только свои собственные шаркающие шаги, напуганным своим собственным существованием, но не могущим ничего с этим поделать. Возможно, ему послышалось, но из дальней комнаты донеслось что-то похожее на треск половиц. Первой мыслью было убежать отсюда как можно скорее, поэтому ему пришлось силой воли останавливать несущие его в противоположную сторону ноги. Сердцебиение резко участилось, а дыхание стало отрывистым, липкий страх опутал его как паутина опутывала мебель – плотным слоем, сдавливающим легкие. Однако Эдди все же пошел на звук, вопреки вопящим инстинктам, сворачивая в темную комнату и чуть было не спотыкаясь о сваленные на полу доски. Достав из кармана фонарь, он крепко стиснул его в руке, готовый ударить любого, кто совершит резкое движение. Комната походила на спальню: кровать с прогнившим матрасом на ней, прикроватная тумбочка со сломанной ножкой, валяющаяся на боку, и лакированный шкаф из темного дерева, который легко было не заметить в полумраке комнаты. Но Эдди вынужден был заметить, поскольку, когда он медленно опустился на корточки возле двери, чтобы оттуда заглянуть под кровать, дверь шкафа издала противный скрип, медленно приоткрываясь. Дыхание застряло у него в горле. Эдди моментально направил свет фонаря на приоткрытую щель, пытаясь издалека разглядеть содержимое, и заметил какой-то маленький объект внутри. Немного постояв на месте, он все-таки сделал пару шагов вперед, чтобы разглядеть объект лучше; не слыша ничего, кроме громкого пульса в собственных ушах. – Твою мать, – пробормотал он, протягивая руку и держа фонарь наготове. Резким движением он распахнул ее, тут же отскакивая в сторону на всякий случай. Объектом внутри оказалась кукла, и не успел он задаться вопросом, почему там лежала именно она, как в глаза бросились подозрительно знакомые черты. Очки, детская футболка и имитация кудрявых волос. Маленький Ричи. Только вот лицо его было каким-то потрескавшимся, проеденным личинками, а на груди по неясным причинам висела табличка: «Лжец». Эдди нахмурился, заталкивая обратно всколыхнувшееся снова леденящее чувство недоверия. Сам не зная зачем, он протянул к кукле руку, однако в этот самый момент шкаф с грохотом захлопнулся, едва не ударяя его по пальцам, заставляя его вскрикнуть и отскочить к стене. Буквально через несколько секунд на его крик прибежали ближайшие к нему Неудачники. Первым в дверях появился обеспокоенный, запыхавшийся Бен, в его руках в качестве биты была старая трухлявая доска. – Что такое, Эдди? Где Оно? Он, выпучив глаза и задыхаясь, показал пальцем на старый шкаф. Но когда Бен открыл его, тот был совершенно пуст. В этот момент в дверном проеме показались Беверли и Билл, тут же подбегая и оглядывая Эдди с ног до головы. Но тот лишь ошарашенно смотрел в глубь шкафа, левой рукой автоматически находя в кармане ингалятор. – Оно там было. Я клянусь. – Мы верим тебе, – поспешил успокоить Бен. – Видимо, Оно струсило и убежало. Или не хочет, чтобы мы увидели. Что именно там было? – Кукла. Ричи. – Ох, дорогой, – расстроенно произнесла Бев и погладила его по плечу. – Этот ублюдок заплатит за все. В ответ на их грустные взгляды, Эдди только неуверенно кивнул. Поднимающееся внутри тошнотворное чувство перебивало даже страх. Он не хотел об этом думать, игнорируя пульсирующий перед глазами неоновыми буквами вопрос, сопровождающийся, помимо всего прочего, еще и огромным чувством вины. Потому что как он мог сомневаться в нем? Это же Ричи. Но почему тогда Пеннивайз так настойчиво пытался убедить его в этом?

***

Когда Эдди закончил свой рассказ, Ричи неторопливо затушил сигарету о край стоявшей на окне пепельницы. Стоя возле открытого окна, он выпускал изо рта дым в ненастную прохладу и задумчиво наблюдал за тем, как дождь создавал пузыри на поверхности луж. Что ж, жаркая погода очень часто значит, что вскоре грянет буря. – Как думаешь, это может быть связано с твоим секретом о том, что ты гей? – спросил Эдди со своего места на кровати. – Но зачем Пеннивайзу говорить мне то, что я уже знаю? Может быть, информация не сразу до него доходит или… Он просто пытается нас поссорить? – Не важно, что говорят крысы за спиной у кисы, – преувеличенно беззаботно отозвался Ричи, не поворачивая лица к собеседнику. – Эдди, он монстр. Не думаю, что искать логику в его словах – это разумная идея. Он пытался напугать тебя, ничего больше. – Да, но... Он ведь не просто так показывает нам определенные кошмары. Он знает, что именно пугает нас больше всего. А я никогда не боялся, что ты будешь лгать мне, знаешь... Как моя мать. Рука Ричи, в которой он держал сигарету, замерла после этих слов, и на какой-то недолгий промежуток времени Ричи даже перестал дышать. Медленно повернув голову, он столкнулся с печальными глазами Эдди, и то ли собственные тяжелые мысли сыграли с ним злую шутку, то ли он действительно увидел в них намек на обреченность. Такой пронзительный понимающий взгляд, как если бы Эдди мог знать... Возможно, Ричи себе сам все это придумал, но... Как если бы он уже знал и давал ему шанс признаться. Боже. Это было хуже, чем он думал. Гораздо, гораздо хуже. С тяжелым чувством в груди он отвернулся обратно, не в силах выносить этого больше. И поэтому, когда почувствовал чужие руки у себя на спине, он испуганно дернулся, непроизвольно съеживаясь, как будто пытаясь уйти от прикосновения. Очевидно, Эдди встал и подошел к нему, пока он был слишком поглощен своими переживаниями, чтобы заметить, и теперь ласково поглаживал его между лопаток, переходя на поясницу. Ричи тихо вздохнул, гипнотизируя взглядом ливень, пока по его спине от прикосновения бегали мурашки. – Эдди, я... – начал было он, но тяжелые последствия этих слов железным кольцом сдавили его горло, не позволяя произнести их вслух; слова застряли на подходе, и он просто не мог, не мог, как бы сильно его не отвращал собственный вынужденный обман. – Я люблю тебя, – сказал он вместо этого: искренне, но немного горько. – И я люблю тебя, Ричи, – тихо ответил тот, а затем поцеловал его в заднюю часть шеи. И Ричи чуть было не расплакался от этого. Нового дня с Эдди он ждал с огромным нетерпением – как глоток воды в душной безжизненной пустыне. Пеннивайз продолжал подкидывать свои дурацкие намеки, его агент продолжать попытки связаться с беглым комиком, а Ричи продолжал игнорировать их обоих. Неудачники продолжали писать ему сообщения из группового чата, проверяя как у него дела. И Ричи отвечал им, что все хорошо, умалчивая: «насколько хорошо может быть у кого-то в подобной ситуации». Для него, пока он видел Эдди, все было хорошо. В тот день они оба были в прекрасном настроении, и оттого сильнее чувствовался контраст: из-за их личного маленького солнца на горизонте сложнее было разглядеть неумолимо сдвигающиеся все это время тучи. Все началось с того, что Эдди пытался отобрать у него оба комплекта одежды, которые Ричи привез с собой в Дерри, ни для чего иного как для того, чтобы отнести их в прачечную. – Твою мать, Ричи, это не смешно, сейчас же сними эту гадость! Ты ходишь в ней уже черт знает сколько, я отсюда чувствую, как от тебя воняет, – возмутился Эдди, когда тот категорически отказался отдавать на растерзание свою одежду и принялся убегать от него по всему отелю. Не то, чтобы Ричи на самом деле не был с ним согласен или имел что-то против стирки, однако недовольное лицо Эдди моментально привело его в игривое настроение. – По любому, это от тебя, потому что лично я ничего такого не чувствую, – невозмутимо ответил он, делая круг вокруг Эдди и шустро поднимаясь по ступенькам, (хотя до этого только недавно спустился). Однако в ответ на такую физическую активность его колени предательски щелкнули: подъем уже не давался так легко, как, скажем, двадцать лет назад. – И, если ты хочешь увидеть меня голым, так и скажи, – крикнул он с высоты. – Я догоню и убью тебя, гребаный засранец, – раздосадованно выругался Эдди, с огромной досадой поднимаясь за ним. – В демонстрации твоей голой задницы нет необходимости. Я дам тебе свою одежду. – Нифига. Твоя пижама трещит на мне по швам, я не хочу выглядеть как гусеница. Если так, то я буду ходить голым, пока мне не вернут мои вещи. Признайся, что именно этого ты и добивался. Ричи поиграл бровями, дожидаясь, пока Эдди поднимется повыше и заметит этот жест, чтобы тут же скрыться у себя в комнате. Тот выругался снова и, добежав до его комнаты, ворвался внутрь и захлопнул за собой дверь, перекрывая пути к отступлению собственной невысокой, но жилистой фигурой. Ричи фыркнул, развалившись на кровати и закинув руки себе под голову. Если Эдди лично пришел раздевать его, то он вовсе не против такой перспективы. – Что если персонал все-таки сподобиться появиться, а ты тут в неглиже расхаживаешь? – Тогда им придется заплатить. Не каждый день в их дыре разгуливают голые знаменитости. Если заплатят, я разрешу повесить свою фотосессию ню на стенку для привлечения клиентов. – Тогда сюда точно больше никто не придет, – фыркнул Эдди, скрестив руки на груди. – Ну и пошли они. Слишком поздно. Право давности. Это уже в большей степени наш дом, чем чей-либо еще. Эдди набросился на него внезапно, силой сдирая с него штаны, и Ричи расхохотался, начиная вопить и дергать ногами: – А-а, помогите, наси-лу-ют! – Снимай свои ебаные штаны, дубина. Эдди тоже начал тихонько посмеиваться, вместе с тем не прекращая резко дергать его за брючину, однако, когда Ричи полностью перестал сопротивляться, позволяя снять с себя нижнюю часть одежды, его лицо приобрело более мягкое выражение, и руки Эдди стали действовать более аккуратно. Он приподнял его бедра, чтобы стащить джинсы вниз, не забывая попутно облапать задницу Ричи, как будто это было самым естественным жестом на земле. Тот улыбнулся, его лицо слегка покраснело, а глаза радостно заблестели. Все его тело затрепетало от желания и любви, и ему вдруг так захотелось поцеловать Эдди. И он мог. Когда Эдди снял джинсы и наклонился, чтобы расстегнуть рубашку, Ричи поймал его за руку, притягивая ближе к себе и прижимаясь своими губами к улыбающемуся рту Эдди. Тот издал какой-то невнятный звук одобрения и забрался на него полностью, вылизывая его рот, играя своим языком с его, заставляя полностью раствориться в ощущении. Вкус Эдди, мягкое шевеление его губ и скольжение языка внутри его собственного рта, горячее дыхание на его губах и его лицо так близко. Ричи непроизвольно обхватил его руками и ногами как осьминог, довольно урча от прикосновений. Эдди погладил его щетину ладонью и начал спускаться ниже, влажно целуя в шею, нежно касаясь губами парочки засосов, которые оставил в прошлый раз, и ниже по горлу, ключицам и груди. Расстегивая пуговицы дальше, он открывал для себя все новые участки кожи, чтобы легонько касаться теплыми сухими губами, пока рубашка Ричи не оказалась полностью расстегнута, а рот Эдди не оказались напротив чужого вздрагивающего от прикосновений живота. Эдди поднял на него взгляд, и Ричи пришлось поправить съехавшие ранее очки, чтобы увидеть коварную улыбку на его лице. А затем Эдди резко наклонился, прижимаясь открытым ртом к коже и сильно дуя в место соприкосновения, создавая ужасно громкий смешной звук. – Ах! Боже, Эдс! – унизительно высоким голосом вскрикнул Ричи, начиная громко хохотать и пинаться. – Отъебись от меня, мелкий кусок дерьма! В конце концов, его одежду изъяли, а вместо нее выдали новую, в виде более-менее свободой футболки Эдди и джинсов, которые хотя и налезали на ноги, были слишком облегающими для Ричи и едва ли доходили ему до щиколотки. Пока он переодевался, Эдди куда-то отошел, и пылая праведным желанием высказать свое недовольство по поводу своего нынешнего внешнего вида, Ричи выскочил из комнаты вслед за ним. – Прекрасно. Теперь я выгляжу максимально по-гейски, – громко крикнул он прямо из дверного проема, прежде чем пройти ближе к ступенькам и заметить стоящего на пороге Майка, который о чем-то переговаривался с Эдди. – Эй, это же Майки! Эдс, почему ты не позвал меня? Одолев ступеньки в несколько прыжков, он беззаботно помахал рукой вновь прибывшему другу и подошел поближе с широкой улыбкой на лице. Однако его благодушное настроение сразу же сменилось тревогой, когда он заметил, что атмосфера между двумя друзьями была какой-то странно напряженной. – Ричи, я нашел ваш блокнот. Я знаю про вас. Улыбка тут же сошла с его лица. Вот черт. Блокнот. Эдди потерял его несколько дней назад, и надо же было так случиться, чтобы он непременно попал к Майку Хэнлону, который был осведомлен о тех вещах, которые они там писали, лучше всех Неудачников вместе взятых. Разумеется, заморочить ему голову дурацкими отмазками, использованными ими ранее, не представлялось возможным. Майк рассказал, что он попал к нему совершенно случайно. Навещая друзей в Таунхаусе, Майк случайно положил его к себе в рюкзак, когда забирал отсюда принесенные раннее книги и блокноты с исследованиями, чтобы вернуть их на чердак в библиотеке. Однако разбирая вещи, он обнаружил неведомым образом завалившуюся между его вещей нефритовую черепашку, и в поисках хоть какого-нибудь упоминания о том, кому из Неудачников она могла принадлежать, (он подумал, что случайно забрал чужой сувенир), перерыл весь рюкзак, обнаруживая еще и чужой блокнот. Разумеется, исключительно ради того, чтобы найти владельца, Майк решил заглянуть внутрь. Но теперь все трое пребывали в молчаливой уверенности, что это именно Черепаха подтолкнула его к этому открытию. Кроме того, Майк объяснил, что уже и так подозревал неладное: странное поведение Ричи, долгое пребывание в Дерри, а затем еще и коллега обмолвилась о двух злостных нарушителях порядка в библиотеке, определенно не местных, так что подозрения постепенно накапливались еще до нахождения блокнота. Тот лишь окончательно разрешил все сомнения. Разговор предстоял долгий, так что трое друзей присели на диван возле пустой стойки ресепшена. Неудачно зажатому между ними Ричи пришлось откинуться на спинку дивана, чтобы Эдди мог нормально рассказать их историю Майку. И все то время, пока Эдди делал это, Ричи не покидала мысль о том, что зря они так просто выдали свою тайну другу. Что-то подсказывало ему, что вмешательство Майка – это не самая лучшая идея. Вопреки ожиданиям, Майк выслушал историю довольно спокойно, хотя и ожидаемо нахмурился от просьбы не посвящать в подробности других Неудачников. Майк все никак не мог понять, почему они не рассказали все сразу. А Эдди… Эдди просто следовал первоначальному совету Ричи, поэтому сейчас немного замешкал с ответом. – Мы не хотели вас втягивать. А еще подумали, что вовлечением не связанных с этим напрямую людей можем что-нибудь нарушить во взаимодействии миров. Мы ведь точно не знаем, как это работает, а все наши предположения основаны на горстке мифов и собственных домыслах. Ричи согласно кивнул, мысленно хваля Эдди за подобранные слова. Даже он, изначально объясняя эту идею, выразился не так удачно и доступно. Однако Майк, очевидно, его удовлетворение не разделял. – Не думаю, что вы двое можете влиять на мироздание. Если кто-то и имеет подобные силы, так это высшие сущности: Пеннивайз и Матурин – это имя Черепахи – и еще бог знает, кто еще из неизвестных простым людям существ. Но это точно не вы. Это их игра, их противостояние. Они поддерживают баланс сил, но и одновременно просто пытаются выжить. Это как... если бы два человека дрались и случайно раздавили муравейник. Что-то вроде того. Их не заботит наше существование, ведь они обитают на совершенно другом уровне. Однако вы могли как-то поспособствовать своему промежуточному положению. Таким образом, Майк предложил сравнить три версии событий, чтобы найти то место, где могли разойтись пути вселенных. – Мы делали это уже тысячу раз, – пожаловался Ричи, но Майк лишь пожал плечами. – Матурин, а это была именно она, не просто так показала мне ваш блокнот. Это был знак, что вы не справляетесь сами. Возможно, мой свежий взгляд на ситуацию сможет вам как-нибудь помочь. – Только не пугайся, но сейчас ты похож на религиозного фанатика. Почему вы с Эдди так доверяете этой Черепахе? Ты ведь сам сказал, что ей нет до нас дела, – оборонительно заявил Ричи. – Потому что, судя по вашему рассказу, она дает вам подсказки. Точнее, почему-то только Ричи или Ричи, когда он находится вместе с Эдди, что очень странно, но пока мне не ясно, имеет ли это значение. Как бы то ни было: она хочет вам помочь, и нас не должно волновать почему. – Аминь, – едва слышно пробурчал он себе под нос, зарабатывая от Эдди тычок локтем. Вновь и вновь пересказывая событие того дня, Ричи чувствовал, что в его теле поселилась постоянная мелкая дрожь, которая при приближении его части рассказа только усиливалась. Он старался не выдавать этого, максимально концентрируясь на ощущении тепла Эдди с правой стороны бедра, но, тем не менее, когда рассказ дошел до ключевого момента, он не мог подавить сковавшее его напряжение. – А потом мы вырвали сердце. Ушли из логова Оно. На следующий день я проснулся здесь, – отрапортовал он, не желая вдаваться в детали. Майк почесал затылок, глубоко погруженный в мыслительный процесс. И когда он снова открыл рот, Ричи пожелал оказаться в одном из своих кошмаров, от которых, тем не менее, всегда можно было вовремя проснуться. – Постой, вырвали? Ушли? Здесь мы раздавили его. И логово сразу начало разрушаться. Скажи, что вы сделали с вырванным сердцем, Рич. Вы проткнули его? Вы видели непосредственную смерть Оно? – Мы... – Ричи запнулся, прикусывая щеку изнутри. Его сердце бешено заколотилось в груди, и где-то далеко, на периферии сознания, промелькнула отчаянная мысль, что он умрет от сердечного приступа раньше, чем успеет ответить. Однако этого не произошло, а это значило, что ему нужно было отвечать. – Ричи? – Ричи, что произошло с сердцем? Скажи мне. Голос Эдди послышался прямо возле уха, и это было единственным предупреждением, прежде чем тот, прямо перед Майком, взял его ладонь в свою. Ричи резко повернул голову, в ужасе – и от жеста, и от того, что должен был сейчас сказать – глядя в умоляющие глаза Эдди. От всего этого зрелища в его груди расползался пронизывающий холод, заставляя отвернуться. – Я... – снова выдохнул он, однако с другой стороны сидел Майк, который выжидающе взирал на него, не понимая, видимо, что слова застряли в его горле не просто так. Когда рука Эдди сжала его ладонь в утешающем жесте, это стало последней каплей. Ричи снова повернулся к нему и голосом, немного более надломленным, чем ему самому хотелось бы, отчетливо произнес: – Я забрал его с собой, Эдс. Ничего не сказал им. Я увидел твое мертвое тело, и подумал, что если я уничтожу его сейчас, я не смогу... Я навсегда потеряю тебя. А так я смогу, не знаю, договориться? Я не особенно четко соображал в таком состоянии, так что... Так что да, я забрал его. – Боже, Рич... – уловил он со стороны Майка, однако взгляд Ричи не покидал побелевшего лица Эдди. Его ладонь расслабилась, отпустив его руку, и из глубины горла Ричи вырвался огорченный вздох.