Храню Для Тебя

      — Миссис Уилсон… — Агент… — открыв дверь и увидев, кто звонил в звонок, на лице тёмноволосой женщины возникло раздражение, — Я уже ответила на все Ваши вопросы утром, — Она устало потёрла большим и указательным пальцем глаза. — Да… — протянул мужчина, понимающе заглянув в глаза и спрятал, закрыв, блокнот, якобы показывая, что ФБР тоже люди и способны многое понять. — Да, но, может, мы что-то упустили. — Я… Не понимаю, почему к простому ограблению нужно было привлекать ФБР? — скептически вопросила она, нервно натягивая на кисти рукава фиолетового полувера и поёжившись от вечерней прохлады. — Простому ограблению? — с видом всезнающего, опытного сотрудника, высокий крепкий мужчина, посмотрел в её глаза твёрдым, вытаскивающим душу взглядом карих глаз… — Вы правда думаете, что преступник не нашёл для себя ничего интересного и просто ушёл ни с чем? Ничего ведь не пропало. — Мама… — тихонько обняла её за талию, выбежавшая восьмилетняя дочь, — Давай скажем агенту правду, — несмело предложила она. — Агата, — слегка повысив голос. — Зайди в дом, поздно уже. — Правду? — пытливо посмотрел мужчина. — Она просто испугалась, — тяжело вздохнула женщина. — Ей померещилось. Это ребёнок. — Детей нельзя обделять вниманием. — с заботой в бархатном тембре, проговорил мужчина, опускаясь на корточки. — Агата, что ты видела? — Вы не поверите, — тихо сказала девочка потупив глаза. — Даже мама не верит. — Я поверю, — вполне серьёзно сказал Агент. — У нас в ФБР ещё и не такое бывает. — Его голос звучал убедительно, а выражение лица внушало мысль, что он обязательно поверит ей и поможет обезопасить папу. — Это была бабушка, — кивнув, уверено сказала малышка. — Бабушка? — поднимая глаза на женщину: — Ваша мама? Брюнетка кивнула: — Да, — не проявляя ни доли доверия к словам дочери. — Которая умерла полгода назад… — Агата, что ты видела? — серьёзно спросил мужчина. — Бабушка просто появилась! А потом ударила Мисси и папу… Шкафом, — совсем уж сомневаясь в том, что ей просто поверят, ответила девочка. — Вот видите, — устало улыбнулась женщина. — Моей маме было почти восемьдесят лет. Она бы не смогла опрокинуть и стул, не то что шкаф. — Ясно… Она похоронена где-то в городе? — будто невзначай, сочувственно полуулыбнулся агент. Уилсон отрицательно качнула головой: — Мама не хотела «кормить червей», попросила её кремировать… — Ясно, — поднимаясь на ноги… — Извините за поздний визит, Миссис Уилсон. Если появятся дополнительные вопросы, Вам позвонят. Женщина измождённо кивнула, собираясь закрыть дверь: — Вы не поверили… — печально вздохнула Агата. — Я?.. Поверил, конечно… Мы обязательно расследуем, каким образом твоя бабушка попала в наш мир и ударила твоего папу, — вполне серьёзно ответил мужчина и, когда удовлетворившись ответом, девочка с деловым видом кивнула и ушла в дом, Джон улыбнулся по-доброму жене пострадавшего, делая вид, что это была сказка для ребёнка. — С каких это пор ФБР занимается потусторонними делами, — уже приветливо, улыбнулась женщина, довольная тем, что агент весьма тактично ответил её дочери. — С тех пор как, восьмилетние дети, стали говорить нам «правду». — завуалировав последнее слово под шутку. Джон Винчестер отлично знал, что правду, иногда можно выдать за игру слов. И никто не поймёт даже… Что он всерьёз заподозрил в преступлении мёртвую старушку. Кивнув в знак благодарности за то, что он не отмахнулся от ребёнка, женщина медленно закрыла дверь.       Развернувшись и сделав несколько увереных шагов к уличному фонарю, Джон постоял ровно две минуты, до того как перед ним затормозила машина: — Что у вас? — с ходу задал вопрос охотник, привычно хлопая дверью пассажирского сидения. — В школьном автобусе, Агата осталась одна, когда водителя вырубило прямо на ходу. Автобус при этом, неизвестно как, доехал полтора километра до этого дома и остановился. Об этом написали в местных газетах, — быстро отчитался сын, в доказательство предъявляя статью. — А Дин? — Пока не звонил. — Ясно. Давай к мотелю, — сухо распоряжался отец. Сэм молча кивнул и повернул ключ зажигания, стараясь как можно скорее разбавить общество Дином, который служил нейтрализатором в напряжённых отношениях отца с младшим сыном.

…

      — Отец. — Дин поднялся с места намеренно, пытаясь вызвать на себя хотя бы взгляд Джона. — Что у тебя, Дин? — обрывочно кивнув, сразу спросил Винчестер, только ступив за порог, избегая прямых взглядов на сына. Дин не знал пока, почему папа ведёт себя настолько отстранённо сегодня. Он не взял во внимание то, что его осторожность не смогла обмануть внимание великого охотника: все слишком откровенные взгляды сына, когда он думал, что Джон не видит, все его мимолётные, якобы, касания, были «запилингованы» и взяты во внимание. Джон, конечно же, тысячу раз проверил свои догадки, прежде чем делать выводы. Но когда понял, что выводы не утешительны… Вчера Дин не прошёл последнюю проверку — когда отец, вернувшись с одиночной охоты, задержал его в объятиях чуть дольше, Дин украдкой втянул носом его запах у изгиба шеи. Джон тогда хлопнул сына по плечу и с тяжёлыми мыслями ушёл в местный паб. Дин несколько поник лицом, опускаясь обратно за столик, что стоял как и везде, в углу комнаты с выцветшими цветастыми обоями, в этот раз зелёного цвета: — Мисс Хилл была убита карандашом. После того, как на её уроке одна из учениц потеряла сознание, — озвучил он записи с полицейского отчёта, бегая глазами по строчкам. — Агата Уилсон? — сразу спросил Джон, подойдя к сыну со спины и положив тяжёлую руку на его плечо. — Что?! — от неожиданности Дин вздрогнул — отец всегда подходит бесшумно. — Потеряла сознание Агата Уилсон? — негромко спросил охотник, смотря в бумаги через плечо сына. — Да… — протянул Дин, удивляясь такой догадке. — Та-ак… А это что? — наклонившись ниже и перелистнув несколько страниц. Джон намеренно сказал это почти в ухо сына. — Водитель. — рвано выдохнув, продолжил сын, — Он был арестован по обвинению в растлении несовершеннолетних… — Девочка была в Автобусе одна… — Сэм, просто стоявший посреди комнаты, попытался связать эти факты воедино. Джон, якобы непреднамеренно выдохнул на щёку сына, перед тем, как выровнять спину и, с болью осознал, что Дин прикрыл глаза. Сын пытался поймать и запечатлеть в памяти каждое касание отца. — Значит, при всех трёх происшествиях присутствовала девочка. — задумчиво констатировал Джон. — Если… Водитель автобуса мог ей навредить, получается… — Кто-то её защищает. — закончил отец. — Но… Почему её защищают от отца? — не мог понять Сэм. — Возможно там защищали не её… — сощурив тёмные глаза в предвкушении скорой победы. — Сэм. Ты едешь в больницу и охраняешь потерпевшего. Дин. Ты со мной. — чётко распорядился Винчестер. — Охранять от кого? — ошарашенно спросил Сэм. — Это призрак. — уверено заключил Джон. — С чего ты взял? — Сэм. — закатил глаза старший брат, — Отец говорит, призрак, значит это призрак. — Только потому, что везде была девочка? — недовольно вопросил младший. — А вдруг, это совпадение. — Сколько ты помнишь на нашем счету, обычных совпадений? — строго вопросил Джон. Зло сверкнув глазами, младший сын быстро вышел из номера, хлопнув дверью. — Прости… — извинился за него Дин. Отец только молча кивнул собираться. *** Когда они подъезжали к нужному месту, Джон снова застегнул до верха пуговицы белой рубашки. Он поправил чёрный галстук, вновь принимая вид агента ФБР. А Дин был в привычном ему костюме «просто парня». Припарковав машину рядом с клубом под названием «F.O.T.S», Джон откинулся на спинку сидения, словно обдумывая дальнейший план действий. Дин молча ожидал дальнейших указаний, бросая на отца короткие взгляды. Неожиданно, рука Джона, словно между прочим, легла на колено сына. Будто такой жест совершенно ему привычен. Дин задохнулся… Коротко вдохнув, он никак не мог выдохнуть. Дин запретил себе дышать вообще, когда грубая отцовская рука подвинулась выше по бедру. Медленно, сын перевёл взгляд на лицо Джона, встретившись с вопросительно-суровым взором тёмных глазах: — Что происходит, сын? — тяжело спросил отец, сильнее сжимая пальцы, поверх синей ткани джинс. «Неужели… Он догадался обо всём?» — промелькнуло в голове сына, «Ох, дурак, Дин! Дурак!» — сейчас парню хотелось ударяться головой о переднюю панель. Ну как можно было думать, что Джон Винчестер чего-то не заметит. — Пап… — кажется, Дин забыл все человеческие слова, кроме этого. Привычная зелень глаз смешалась с праведным страхом. — Мне повторить вопрос? — сухо и строго проговорил отец. — Ты… — произнести что-то внятное не получилось бы сейчас, даже под пытками. — Первое: все твои «незаметные» порывы в мою сторону не являлись для меня таковыми. Второе: как для охотника, ты действовал слишком опрометчиво и безрассудно. — отчеканил охотник и выжидающе приподнял подбородок. Сын молчал. А что он мог сказать? Всё правда. Глупо, с его стороны, было надеяться, что есть хоть что-нибудь, чего не заметил бы Джон. — Третье: сейчас, было бы правильно оттолкнуть мой жест и разозлиться. Хотя бы, для сохранения конспирации. — выждав несколько секунд, добавил отец, — Отвечай, Дин, чего ты пытаешься добиться? — Тебя. — Дин никогда не поймёт, руководил его ответом испуг или же отчаяние… «Чёрт! Чёрт! Что я несу?! Боже… Это фиаско. Это всё. Если он сейчас убьёт меня, то… То, считай я легко отделалася.» — Дин даже не мог предположить, насколько изощрённо может наказать его отец. — Меня?.. — видит бог, в этот момент Джону захотелось выйти из машины и долго, отчаянно блевать. Нет, не сын вызвал у него отвращение. А собственная реакция на нечаянное признание: Представив однажды… Чисто случайно, что было бы, если бы он ответил взаимностью, Джон уже не смог отделаться от этих мыслей, которые он пытался изо всех сил, затоптать на самое дно души. Пытался. Почти успешно. Но когда не справлялся… Кончая в очередного светловолосого паренька, что снял за десяток баксов, с ненавистью к себе он видел перед глазами сына. И вот сейчас, когда всё настолько близко и ясно… Джон шарахается от собственных мыслей. — Ты же не мог не понять… — терять уже нечего. И Дин просто решил выдать всё. — Ты хоть понимаешь, как далеко ты зашёл? — грубо вопрошает отец, — Ты понимаешь, насколько ненормальны твои мысли? Думаешь, эксперименты молодости стоят отношений в семье? Девочки… Разного вида и типа. Ладно: парни… Что там ещё у вас?.. Я понимаю всё это. Но… Лозунг «стоит попробовать всё» — нужно чётко понимать, где не стоит его использовать! — читая в глазах сына резко возрастающую шкалу эмоций: от удивления, до обиженного возмущения. — Ты?!.. — теперь, Дин задыхался от гнева, — Мистер проницательность, нихрена ты не знаешь! Парни?! Они мне нафиг сдались?! Девочки?! Разных видов?! Да я! Я!.. Не могу. — резко понизив тон, до спокойного. Как будто взглядом, Джон крикнул на него сильнее, чем голосом. Джон, наверное, мог бы пытать одним только взглядом… — Не могу… — покраснев, словно он и вправду впервые признаётся в любви, Дин потупил взгляд. Он опустил глаза на своё бедро, где прожигали, казалось, дыру, привыкшие к стали оружия, пальцы охотника. — Не можешь чего? — не послабляя тон, ни на йоту. — Не могу… Ладно. — Дин кивнул с выражением лица, приговорённого к смерти, — Если ты… Если что-то заметил. То знай: это вовсе не то, чем могло показаться тебе. На самом деле, мне нахрен не нужны «эксперименты». И… Ничто и никто. Ясно? И… Пожалуйста, перестань так смотреть. Прошу. Просто… Ты — единственный родитель. А это… Не обсудишь с младшим братом. Так не принято. Хоть Сэм и умник, конечно. — Ладно… — Джон несколько смягчился, давая сыну шанс. Он подумал, что, может, с сыном стоит поговорить и… Может что-то получится изменить. Джон выдохнул. Убрал руку от Дина и вновь откинул голову на сидение, показывая что слушает. — Ладно. Пап, я… Я люблю одного человека. Джон кивнул с серьёзным видом. Он попытался абстрагироваться от мысли, что, возможно, сын говорит сейчас о нём: — Это не плохо, Дин. — Правда? Отец снова кивнул: — Правда. Если это та любовь, о которой я думаю… От которой, хочется жениться и семью… Детей. Это хорошо, сын. — Да. — Дин тяжело сглотнул и тоже кивнул, отчётливо представляя, что-то тёплое и семейное, уютное. Так же отчётливо понимая, что при этом, невозможно только последнее (детей). — Но… Знаешь, может, это и хорошо… Но у меня… Проблемы от этого. — Проблемы? — Да. Я настолько… Не знаю… Настолько сильно люблю того человека, что у меня не получается с другими. Понимаешь? Это проблемно. — Что именно у тебя не получается? — искренне поинтересовался Джон, повернувшись корпусом к сыну. — Не получается… Ну, знаешь. Я сейчас говорю про… Секс. — Секс. Ты хочешь сказать?.. — Я не могу. Если ты понимаешь, о чём я. — Хорошо. Я понял. А ты исключил другие причины того, что ты не можешь?.. — Джон задумался над тем, что он действительно является единственным, с кем сын может поговорить об этом. Да и, к тому же, отец обязан воспитывать детей мужского пола, и в этом плане тоже. — Да. Конечно, я исключил. Я был уже у врача. — и отвечая на вопросительный взгляд: — Она сказала, что проблема не в физиологии… Не в физическом здоровье. — Я понял о чём ты. — И… Что, по-твоему, я должен сделать? — Дин надеялся услышать реальный отцовский совет. Хоть и понимал, что идея бредовая. Что через пару минут, созданная ими видимость, обычного разговора отца с сыном, пойдёт прахом. — Я бы… — несколько секунд поразмыслив, Джон сказал то, что реально считал единственно верным решеним. Он сказал то, что утвердило сына в его́ решении: — Я бы добивался человека, которого так сильно люблю. Не смотря ни на что. — Джон, конечно, не замечал в себе тихую, скребущую кошкой мысль «а что, если это не я?» — упорно не замечал и не хотел видеть её и понимать, допускать хоть на миллиметр к сознанию. — Добивался бы?.. — и тут Дина понесло. Просто смыло течением обстоятельств. Пришла мысль, что хуже всё равно уже не будет: — Хочешь, чтобы я добивался тебя? — обиженно, — Я… Что должен сделать? Чего ещё, я не делаю из того, что тебе хотелось бы во мне видеть? Я… Я, знаешь, заметил: я ведь похож, на всех твоих… Которым ты что-то шепчешь и уводишь трахать. Я заметил, что похож. Так что же со мной не так? — его голос был просякнут ядом обиды и отчаяния. Одному дьяволу известно, чего добивался Дин именно сейчас. — Ты мой сын. — попытался изобразить отвращение Джон. — Сын. Конечно… — было сказано с таким лицом, словно Дин споткнулся о камень, который всегда обходил, зная точно, что он там лежит, — Теперь я жалею, что я твой сын. — от этой фразы стало так больно. Обычно, Дин гордо называл себя сыном Джона Винчестера. Он никогда бы не подумал, что ему придётся сожалеть о таком, но сейчас… Сейчас Дин подумал, что если бы не этот факт, он совершенно точно, мог бы ожидать чего-то большего, чем просто сын. — Ты хорошо подумал? — едва сдерживая свою ярость от услышанного, процедил сквозь зубы охотник. Дин отрывисто кивнул, — Зря, Дин. Потому что тот факт, что ты мой сын — хранит тебя от моей «любви». Поверь, ты не знаешь, чего добиваешься! Я знаю о твоём чисто мужском характере. Я сам тебя воспитал. Но даже ты распустишь сопли и начнёшь умолять, оставить тебя в покое. Тебе слишком быстро надоест играть в любовь со мной. Ты видишь всех моих случайных знакомых? Отлично! Знаешь почему каждый день это другой парень? Потому что они ломаются. А я не тот, кто пытается починить «игрушки», я их просто выбрасываю. — Выдавая сыну такое «откровение», Джон искренне надеялся, что Дин испугается, если не его возможного поведения, то хотя бы не захочет быть брошенным. — Думаешь, я не понимаю, чего ты добиваешься? — с вызовом приподнял подбородок сын, — Думаешь, это оттолкнёт меня? Ломаются? Хорошо. Тогда… Выброси их всех, раз ломаются. А ты… Боишься?.. Неужели, боишься поломать меня? Но если ты не замечаешь очевидного, — Я и так. Весь. Под тобой. Разве что… Ещё не в этом смысле. — Что ты говоришь? — скривив губы так, словно глотнул уксуса, — Опомнись! Я прошу тебя. «Как я такое допустил? Что? Что и когда пошло не так?» — пытался понять охотник, качая головой в неверии, — Ты… Хорошо. Ладно. Я понял тебя, сын. Но… Штука в том, что для отношений нужны двое. А я… Не люблю тебя. Только как моего сына. Но не так. — наверное, если бы не закалка военного и если бы не годы, проведённые в крови и кишках невинных людей, говорить такое было бы проще. Потому что то, чего желает его сын, это мерзко для нормальных людей. Нормальных — с цветочными клумбами за белыми заборчиками, обнимающих мужа или жену, в уютной спальне… Но им далеко до этих стандартов. Они видели столько ненормальных вещей, что переступить эту грань… Уже не кажется таким уж отвратительным. Но это последнее, что осталось у них от нормальной семьи. А, может и это, лишь видимость. Потому что, говоря сыну всё это, Джон всё равно не может отменить того, что он видит его каждый раз, когда пытается расслабиться и поспать. Каждый раз, закрывая глаза, он видит сына. Нет, не то как он врывается в его тело, а то, как Дин прилёг бы рядом, положил бы руку на его торс или русую голову, ему на грудь… Но и эти мысли не нормальные. Сыну уже двадцать два, это уже давно не к месту. — Хорошо. — Обречённо говорит Дин, тяжело дыша. Ему кажется, его только что убили. Выстрел не прозвучал. Но это хуже. — Хорошо. Тогда… Я хочу прояснить один момент. Если я кое-что придумаю для себя… Кого-то встречу. Ты нормально к этому отнесёшься? Джон кивнул: — Ты уже взрослый, Дин. И твоя личная жизнь — это твоё личное дело. Я надеюсь, ты понял, что я больше не хочу, замечать эти сигналы с твоей стороны? — Да. — убито сказал сын, — Да, я понял. — Хорошо. А теперь, у нас дело. Пошли. — открыв водительскую дверь, Джон вышел из машины. Вечерняя прохлада казалась ему сейчас спасением, от удушливых мыслей о том, что он был так близко. Так близко к нему. Прикоснулся к сыну не так. Чтобы посмотреть реакцию. Да. Но всё же. Дин не знает, что не только его обожгло это касание. Одёрнув нервно полы длинного пиджака, широким шагом Джон шагнул к двери заведения. Сын последовал за отцом, нырнув в атмосферу полумрака заведения, освещённого ярко-синими лампами под потолком и на столиках, и с витающим дымом разновидных кальянов. Музыка была негромкой и приятной. Класика лёгкого хард-рока. Возможно, если бы Дин не находился так глубоко в себе, он бы узнал эту песню. Джон сразу свернул налево, к барной стойке, с ходу предъявляя бармену удостоверение агента ФБР. Тот заметно напрягся, но пытался не подавать вида. — Пригласте администратора. — уверено «попросил» Джон, краем глаза отмечая, как сын садится на высокий стул где-то в метре от него. Парень за баром кивает и исчезает за дверью позади себя, через несколько секунд появившись с высоким худым блондином, указывает на того, кто спрашивал. — Мистер Эванс, — сразу начинает Джон. Вежливые улыбки не его метод, — Вы знаете, где была Ваша сестра, в ночь нападения на Стива Уилсона? — Мисси… — заметно обеспокоившись, молодой человек, видимо, пытался что-то придумать в оправдание горе-няньки, — Она была дома. Со мной. Желаете кофе? — между делом предложил администратор. — Всю ночь? — пытливо посмотрел охотник, отрицательно качнув головой, на его вопрос. — Да. — Мистер Эванс, — неодобрительно склонив голову, и по-хозяйски разложив локти на барной стойке, — Мне стоит напомнить, что за сокрытие важной информации от представителей власти, предусмотрена отдельная статья, гражданского кодекса? — Послушайте, агент…? — Томпсон. — Да. Мисси влюблена в ханжу Уилсона. Я надеюсь, это — не карается законом? — Нет. — спокойно ответил мужчина, продолжая добывать информацию, подавлящим взглядом. — Нет… Так вот: она с него пылинки сдувала… А ударить шкафом? Серьёзно? Двадцатилетняя девочка могла бы опрокинуть шкаф? — Она здесь? — проигнорировав эмоциональный всплеск собеседника, спросил Джон. Администратор нервно кивнул на дальний столик у стены. Охотник оглянулся, отмечая поднявшую на брата голову, щуплую длинноволосую мадемуазель. Джон подал сыну незаметный для окружающих сигнал и Дин, пританцовывая, словно между прочим, перетёк к месту расположения молодой особы. Джон догадывался, что ничего путного «агент» от неё не добьётся. А случайный знакомый, может оказаться рядом в нужный момент, чтобы услышать невероятную историю о приведении. — Миссис Айдэн видела, как Ваша сестра уходила от хозяев, около полвторого ночи… — оперировал фактами Джон. — А что старуха Айдэн делала на улице около полвторого? — возмутился Эванс. — Послушай, парень, — тихо и внятно, с прищуром, начал охотник, — В доме, кроме Уилсона и его дочери, была только Мисси Эванс. По-твоему, восьмилетняя дочь сделала это? Просто скажи правду. Иначе, не только милашка Мисси поедет со мной, но и ты, по выше упомянутой статье. — Хорошо. — набирая воду в стакан, ответил администратор и сделал глоток, — Хорошо. Я всё понял, агент Томпсон. Я… Не надо забирать Мисси в участок. Она студент… Я… Возможно, Мы сможем договориться? — с намёком приподнимая бровь. — Предлагаешь взятку агенту при исполнении? — не хорошо ухмыльнулся Винчестер. — Нет. Нет, что Вы. Я… Был груб, агент… Позвольте одной из наших «девочек» извиниться перед вами. Охотник вытянул полные губы в скучающем жесте и выставил вперёд подбородок, как бы говоря «ещё варианты?». — О. — понятливо выставил ладонь Эванс, — Хорошо, — подавая жест двум молодым людям в конце длинной столешницы. Те сразу подошли, вопросительно взглянув на босса. — Я всё равно жду от тебя правду. — настойчиво произнёс Джон, игнорируя пока, подошедших двоих. — Хорошо. — сдался Эванс, — Мисси пришла домой около двух часов ночи. Она была напугана до черта. И говорила что-то о мести и… — припоминая, — И что она больше не вернётся в тот дом. Вы же понимаете, что её саму напугал тот, кто это сделал? Джон неопределённо кивнул. Ему нужно было лишь подтвердить свои догадки. А извинения этого делового «перца»… Джон обернулся на парней около себя «Что ж… Возможно, стоит нанести сыну ещё одну личную обиду, чтобы уж наверняка». — И, если откровенно, Винчестер собирался, таким образом не дать шанс и себе. Думая о том, что после признания сына, поступив так, у Дина пропадёт желание видеть отца в другой роли. Да и самому Джону нужно было убрать из себя этот жар, что разгонял горячую кровь ещё быстрее. Этот огонь, что заставлял его кровь отзываться на зов такой же, родной. И пусть. Всё равно, что этот огонь предназначался не для шлюх. Он никогда не должен согреть того, для кого пылает во истину. Молодые люди пытливо на него посмотрели, зазывая глазами: — Ты. — взглядом сделал выбор охотник. Указав на светловолосого парня, на полголовы ниже себя. — Если что-то нужно… Я здесь. — неуверенно произнёс администратор, надеясь, что умелый парень задобрит пытливого агента. И скрылся за той же дверью позади. Джон подал жест бармену, налить, оборачиваясь через плечо на сына. Заметив рядом с отцом снова парня, Дин посмотрел так, словно Джон в него выстрелил, а затем снова повернулся к Мисси, успешно пытаясь улыбаться своей самой очаровательной улыбкой. — Ну вот, Дин, — пьяно улыбалась девушка, — теперь ты будешь считать меня сумасшедшей. В попытке скоординировать жест рукой, она опрокинула бутылку, что стояла на столе, нетрезвым взглядом следя, как булькая, выхлюпывает из неё пиво. — Нет. Поверь. — Дин поднял уже полупустую тару и подал жест официантке, чтобы убрала, — Нет, Мисси. Если честно. Я верю в такие вещи, так что не волнуйся об этом. Ты… Тебя есть кому забрать? — беспокоясь, что в таком состоянии, девушка вряд ли попадёт сама домой. — Алишер здесь надолго. — вздохнула она, понимая, что брат работает до утра. — Давай я тебя отвезу. — предложил Винчестер. — Плохая идея, Дин. Отец будет в ярости, если тебя увидит. — Нет. Я умею нравиться отцам, поверь. — Ну-у… Л-ладно. Как скажешь. — поднимая ладони, с жестом капитуляции. — Хорошо. Одну минуту. Дин встал из-за столика, чтобы попросить у отца ключи. Положив их сыну на ладонь, Джон почему-то чувствовал странное спокойствие от того, что сын сказал ему в машине. Он больше не испытывал того непонятного чувства, что появлялось каждый раз, когда сын улыбался кому-то и что отец никак не хотел принимать за ревность. — Ну всё, пошли. — улыбнулся Дин, вернувшись к своей спутнице и подхватив её под локоть, увёл к машине. Дину было немного непривычно, вести отцовскую «сиеру», но ему казалось, что обтянутый чёрной кожей руль, ещё хранит тепло его пальцев. Ехать было всего пятнадцать минут. Но захмелевшая девушка успела отключиться. — Мисси. Мисси, мы уже дома. — негромко сказал Винчестер, тронув девушку за плечо. — М? Приехали? — сонно проморгалась она. — Да. — Дин вышел из машины и открыл дверь с другой стороны. — Давай, — обнимая её рукой свою шею и помогая выйти, — Осторожно… Вот так. Ты молодец. — Ступая по узкой дорожке, к дому, — У тебя же есть ключи, да? — Мгм-м, — не до конца осознавая поплывшую реальность, девушка полезла в сумку. — Чёрт… — Опустив руки выдохнула устало она, — Просто позвони. Решив, что так, наверное, и вправду будет быстрее, Дин нажал на кнопку звонка справа от двери. — Мистер Эванс, — Дин попытался улыбнуться так невинно, как только умел, когда на пороге появился высокий мужчина, лет сорока пяти, — Здравствуйте. — Дожили. — довольно грубо сказал, видимо, отец девушки, — Она снова пьяная, да? — Совсем малость. — попытался смягчить обстоятельства охотник. — А ты кто? Мисси, я говорил тебе, что пристрелю каждого, кто хоть попытается этим воспользоваться? — Оо… Нет-нет. Я не… Я бы не посмел, Мистер Эванс. — Папа, как тебе не стыдно?! — пьяно возмутилась девушка, — Дин только подвёз меня до дома! — Завтра поговорим. — строго сказал мужчина отходя в сторону, чтобы позволить Дину завести в дом его дочь. Когда Дин уже выходил из комнаты Мисси, обеспокоенный поведением дочери мужчина, встал у входной двери, преграждая ему дорогу: — Ты же не… — посмотрев в лицо парня испытующим взором чёрных глаз. — О, нет. Не воспользовался ли я состоянием Вашей дочери? Конечно нет. Что Вы. Я… Меня вообще не интересуют женщины. — уверенно сказал Дин, чтобы совсем отбить всякие подозрения. — Отлично, — тон старшего Эванса сразу стал спокойным. Мужчина сменил выражение лица. Дину даже показалось, что он посмотрел на него заинтересованно. — Ладно… Мне нужно идти. — спокойно озвучил Винчестер. Мужчина вынул из кармана сто долларов, протягивая их парню: — Возьми. Спасибо, что позаботился о ней. — Ну что Вы. Не стоит. — тактично отказался парень. — Дин, да? — вспомнив, как называла его дочь. — Да. — Возьми. Я уверен, что в твоём возрасте деньги лишними не бывают. — На самом деле, они в любом возрасте не лишние. — озвучил Дин свои мысли, — Но, не надо. — подойдя к мужчине, почти вплотную, Дин хотел дать понимание, что нужно освободить проход. — Тогда, может… — сделав шаг вперёд, осторожно попытался прощупать почву Эванс, — Я угощу тебя выпивкой? — сказал он почти на ухо парню, смотря на него сверху вниз. Что-то прикинув у себя в голове, Дин снова натянул самую невинную улыбку: — У меня сейчас деловая встреча. Но это всего лишь десять минут… — намекнул он, что располагает свободным временем. Дин, конечно, пытался неоднократно подцепить кого-то похожего, как это делает отец. Но каждый раз отступал, находясь у самого края. Пасовал, как только его кожи касались чужие пальцы, убегая, под предлогом «в туалет». Но сейчас, после того, как он понял, что Джон не допускает и мысли… Понял, что надеяться не на что. И, по счастливой случайности, Питер Эванс подходил под описание его идеала мужчины, имея приблизительно ту же структуру тела, цвет волос, глаз, чёрные брови… — Поедем на твоей? — сразу спросил мужчина, правильно поняв намёк. Дин лишь кивнул. Мистер Эванс взял со стола ключи от дома и вышел следом. Припарковав машину на том же месте, Дин неуверенно бросил взгляд на нового знакомого и кивнул ему выходить. Дин нашёл отца там же, у бара. Джон опрокидывал в себя стакан алкоголя, когда сын подошёл к нему: — Агент Томпсон. У меня, возможно, важная для вас информация. Джон кивнул бармену повторить и отошёл с сыном в сторону: — Что ты выяснил? — Жуткая старая карга. Как ты и говорил. — коротко пояснил Дин. — Нянька тоже видела старушку? — уточнил отец. — Да. — Хорошо. На сегодня наша работа окончена. Как она это делает, будем выяснять завтра. Позвони брату. Если до сих пор в больнице всё тихо, значит Уилсону ничего не грозит. Пусть едет домой. — Да. — Дин кивнул, — А мы?.. — Через час. — после этих слов, Джон вернулся на своё место у бара. Подозвав к себе парня, что выбрал на сегодня, охотник обвил рукой его талию и просунул ладонь под короткий джемпер, начав поглаживать пальцами живот. Молодой человек встал плотнее к мужчине, показывая, что происходящее ему нравится. — Как ты любишь, чтобы тебя ебали? — пошло прошептал охотник, в самое ухо парня. — Как Вам будет угодно. — довольно улыбнулся молодой человек, ничуть не смутившись этим вопросом. — Что угодно?.. — перемещая грубую ладонь назад и пробираясь за пояс его брюк. — Для Вас, да. — ещё шире улыбнулся светловолосый, без зазрений подставляя задницу под мозолистую ладонь. Между тем обернувшись на сына, Джон отметил, что он пьёт пиво в компании мужчины. Джон сразу понял, по поведению его компаньёна, какого типа разговор, тот ведёт с его сыном: сидя не напротив, а рядом, на диване, неизвестный нагло вторгается в личное пространство Дина, положив руку на спинку дивана позади него, наклоняется слишком близко чтобы сказать что-то, и… «О нет. Нет.» — Джон увидел как рука этого типа, ложится под стол, догадываясь, с какой целью, «Ч-чёрт! Я же сам сказал, что не буду против…» — Джону до тошноты захотелось подойти и отшвырнуть от сына наглого типа, «Дин… А что если?.. Он же говорил о девочках. Значит… Давно он так?» — было страшно представить, что Дин позволил кому-то что-то большее, чем то, что происходит сейчас. Ведь отец не знал, как часто у него бывают подобные свидания и, как далеко сын может зайти при этом. Душу выворачивало наизнанку от мысли, что кто-то может прикоснуться к его сыну с таким подтекстом. Хоть Джон и сказал Дину, что это нормально, но он не ожидал, что всё может быть так. Отец должен был терпеть. Джон понимал, что сын, возможно, хочет видеть его на месте этого человека. И он знал твёрдо, что не должен оказаться на его месте. Но как же нестерпимо понимать, что Дин позволяет ему такое. Позволяет, потому что Джон не сомневается, если Дину что-то не понравится, он с лёгкостью сломает обидчику нос. Дина никто не принуждает. Наоборот, сын улыбается этому мужику и смотрит точно в глаза. — Пойдём, — ближе притянув к себе шлюховатого парня, говорит Джон над его ухом. И тот кивнув бармену, берёт у него ключи от комнаты. Виляя задницей перед охотником, парень ведёт его за собой в узкий коридор справа от барной стойки. Когда Винчестер закрывает за собой дверь в небольшую, оснащенную под тему, комнату, парень разворачивается к нему лицом и хочет дотянуться губ. Джон, отрицательно мотнув головой, подпирает спиной дверь и с силой давит на его плечо, заставляя опуститься на колени. Прихоть учтена сразу: пошло облизываясь, парень в пару секунд справляется с его одеждой ниже пояса и сразу захватывает в рот больших размеров член, растягивая вокруг плоти блядски поблёскивающие слюной, губы. Джон закрывает глаза, откидывая голову назад, слегка ударяясь о дверь и позволяет себе толкаться навстречу. Медленно. В плену мрачных мыслей, он едва осознаёт, что захватил в кулак отросшие волосы на затылке парня, с силой сжимая пальцы. Шлюха сосёт профессионально. Заглатывает глубоко, пропуская в горло. Не забывает ласкать рукой переполненные яйца. Парень старается угодить — приказ начальства. «Господи…» — мысли охотника совсем не соответствуют сейчас его действиям, — «Сколько ему?.. Как Дину? И, судя по всему, он давно занимается этим». — посмотрев вниз, на увлечённо скользящие по стволу губы, Джон почему-то злится и, начинает сильнее двигать бёдрами, чувствуя что упирается головкой в заднюю стенку горла своей «жертвы». «А ведь я не знаю, как Дин проводит свои вечера. В компании таких вот?.. А что если?..» — лишь на секунду представив, что его сын может вот так же стоять перед кем-то на коленях, Джон готов убить кого угодно, чтобы это было не так. Он резко отстраняет от себя парня и прячет оголённые участки тела, застёгивая штаны. — Вам… Что-то не понравилось? — обеспоенно смотрит вверх молодой мужчина. — Нет. Ты молодец. — снисходительно говорит охотник, давая понять, что парня ни в чём не обвинят потом и решительно выходит за дверь. Джон буквально выбегает в общий зал. Сердце отца замирает на секунду, когда он не увидел сына на прежнем месте. Окинув глазами всё помещение, Винчестер убеждается, что сына нет нигде: — Двое, за тем столиком. — предъявляя бармену удостоверение ещё раз, на всякий случай, — Куда они ушли? — В комнату отдыха. — спокойно говорит мужчина, указывая в том направлении, откуда вышел охотник. — Комната? — Номер семь. «Ну, хоть что-то правильно.» — со злостью думает Винчестер о том, что Дин выбрал угловую комнату в конце, как он и учил, и направляется туда. На двери спокойно весит табличка «не беспокоить», из-за чего Джон, хочет ворваться сразу и пристрелить каждого, кто находиться на расстоянии ближе метра, к сыну. Но, обладая железной выдержкой, Джон решает убедиться вначале, что риск оправдан. Винчестер буквально гремит в дверь, чуть не разбивая дерево «стальным» кулаком. — Кто там? — слышится изнутри, — Раззуй глаза и посмотри на табличку внизу! — чей-то нервный низкий баритон. «О, сейчас ты забеспокоишься». — гневно решает Винчестер, проверяя наличие наручников в заднем кармане. — Откройте! ФБР! — провозглашает он громким командным тоном. Дверь открывают почти сразу. Новый знакомый Дина: — Что-то случилось, агент? — невозмутимо вопрошает он, сложив руки на груди. Джон уверено кивает, молча отодвигая конкурента, чтобы ворваться внутрь и убедиться, что сын всё ещё одет. «…Или уже одет?» — додумывает испуганное, зачастившее сердце, что, конечно, Джон не показывает ни одним мускулом на лице. — Случилось. Вы укрываете в своём номере преступника. — строго говорит охотник, глядя в глаза оппонента лютым зверем, заметив, что Дин, ничего не понимая, смотрит на него, словно впервые видит. — Что? Преступника? — неприятно удивлён мужчина. — Да. — делая шаг к сыну, достав наручники, — Дин Винчестер. Вы арестованы. Ваши руки. Глаза Дина резко расширяются в непонимании. Сын осознаёт, что, должно быть, произошло что-то важное, в чём нужна его помощь. Но, чтобы вот так?.. Дин знает, что это не часть какого-то плана. Ни о чём таком они не договаривались. Дин видит, что отец почему-то зол, как тысяча чертей, и не понимает, что он сделал не так, ведь Джон сказал, что на сегодня работа окончена. — Руки. — грубо повторяет Джон, наблюдая как сын пытается придумать, что могло случиться. Дин протягивает руки и на запястьях закрываются браслеты. — В чём меня обвиняют? — сын пытается получить хотя бы намёк на то, что происходит. — В попытке запутать следствие и даче заведомо ложных показаний. — с серьёзным видом предъявляет «агент». — Дин, мне позвонить адвокату? — серьёзно спрашивает Эванс. — Нет. — парень отмирает, обращая на него внимание, — Нет. Я уверен, они ошиблись в чем-то. Я позвоню завтра. — намекая, что сегодня продолжения не последует. — Хорошо. — Питер рассеянно кивает и уходит, подхватывая со стула серый пиджак, что вызвало новый всплеск эмоций внутри Джона. — Папа, что происходит? — пытается выяснить сын, когда Джон развернулся и подойдя к двери, закрыл её на ключ. — Это ты мне скажи. — пытается всё же, говорить спокойно, отец, — Что происходит, сын? С каких пор ты закрываешься на едине с мужиками, вдвое старше себя? — Что? — Дин смотрит так, словно его окатили холодной водой. — Отвечай, Дин: чем ты занимался здесь, с мистером… Будущим трупом? — что-то прикинув сказал отец, — Если я решу, что чем-то непристойным. — просканировав сына орлиным взором, Джон в отвращении отвернулся, заметив, что у него расстёгнута пряжка ремня. Так тяжело отцу не было никогда ещё. Джон уже в красках представлял, что сделает с этим типом, если он посмел хоть прикоснуться к Дину, к его светлому мальчику, неправильно. — Что? — неверяще переспросил сын. — Ты слышал. Говори. Чем? Вы. Занимались. — с тихой яростью, раздельно и чётко произнёс отец. — Что?! Охренел?! — возмутился Дин, — Ты же сказал, личная жизнь — дело моё! Какая тебе разница, чем я занимаюсь и с кем наедине?! — Это ты называешь «личной жизнью»? — зло вопрошал Джон, подойдя к сыну, что так и сидел на кровати и глядя на него сверху вниз, — Давать престарелым мужикам во второсортных клубах? — Тебя не касается. Кому я «даю». И где. — парировал сын, — Я взрослый. Пламя вспыхнуло от одной искры, когда родитель услышал слово «даю» в утвердительной форме. Обожгло и изранило и без того страждущую душу. «Неужели… Нет. Он зол просто. Не может быть. Нет». — отец присаживается на корточки, положив руки на колени сына. Потемневшим взглядом, он впивается в горящие праведным гневом зелёные глаза. Джон смотрит так, словно в этот момент, он вышибает все запертые в душе сына двери и устраивает там хаос, рыская в поисках неизвестно чего. — Взрослый? — ядовито говорит отец, — Это же так по-взрослому, стонать под кем-то, кого завтра не вспомнишь. Да, сын? Что, вся твоя любовь выветрилась за час всего-лишь? — Джон наступает на больное. Делает запрещённый приём, помня, что сам наложил вето на эту любовь. — А кто говорит о любви? — усмехаясь нагло, отвечает сын, — У взрослых любовь не всегда совмещают с сексом. Кому, как не тебе, это знать. — Просто ответь. — даёт шанс отец, — Что? Ты позволил этому…? — Не твоё дело. — слишком спокойно отвечают ему. Из-за своей злости и обиды, Дин не способен сейчас понять, что беспокойство отца выглядит слишком — для простой родительской опеки. И Джон, скорее всего, тоже не отдаёт себе в этом отчёт. — Хорошо. — до ужаса спокойно, говорит отец. И Дин не уверен, что он может сделать сейчас. — Раз… Ты уже взрослый и тебя трахают все, подходящие под моё описание, что говорит об отсутствии у тебя моральных предрассудков. — Джон встаёт и тянет цепочку наручников на себя, вынуждая сына идти за ним, — А я… Ну, тоже мужчина и, вроде как, в твоём даже вкусе… — подведя сына к столу, что стоял у стены. — Я думаю, ты не против. Мне тоже надо. — повернув оторопевшего Дина спиной, Джон толкает его локтями на стол и кладёт руки на пуговицу ширинки, как бы намереваясь расстегнуть. — Что ты делаешь?! — неожиданно высоким голосом выкрикивает сын и подаётся вперёд, уходя от прикосновения. — Ну что ты? — обманчиво мягко говорит охотник, — Всем даёшь, а любимому мужчине откажешь? — всё-таки открывая ширинку сына. — Не трогай! — двинувшись в сторону, Дин испуганно перебегает вновь на кровать, в момент доставая из кармана шпильку и открывая наручники, сбрасывает их. — Мне не трогать тебя? — будто удивлённо, — Почему же? Ещё недавно ты меня любил. — Ты!.. — разочарованно глядя на отца, — Ты что хочешь сделать? — Заменить кого-нибудь из твоих престарелых ёбарей, — пожал плечами охотник. Несмотря на то, что Дин легко справился с наручниками, он знает, что если отец по-настоящему захочет ему причинить вред, у него это получится. Дин напуган. Даже учитывая то, сколько страшных вещей он видел, на что охотился с отцом и братом, сейчас он напуган. Потому что странно ведёт себя близкий человек. Сын уверен, что это отец, а не кто-то в его шкуре. Ему не нужно проверять, потому что он знает этот взгляд. Он знает, так может смотреть только Джон, и только когда злится на Дина. — Иди сюда. — чётко говорит отец, поманив рукой. — Нет. — Встань и подойди. Это приказ. — Ты?.. — Дин не уверен, что хочет сделать отец. Он что, в самом деле хочет растоптать чувства своего сына? Сейчас, когда внутри бурлят эмоции, противостояние, Дин не способен понять, какие чувства вызвал у отца своими необдуманными фразами. Джон выжидательно смотрит и Дин знает, что должен подчиниться, иначе будет хуже. Сын встаёт и подходит обратно к столу: — Говори, Дин, что у вас было? — Тебя не касается. — с вызовом. — Снимай штаны. — Что? — Снимай. Ты знаешь, что я могу это сделать сам. — Что ты собираешься сделать? — зашуганно спрашивает сын. Наверное, впервые за десять лет, отец говорит ему такое. Но Дин уже слишком большой мальчик, чтобы отец снял с него штаны и отшлёпал по заднице, как тогда. Дин хотел, конечно, мечтал, такое от него услышать, но не так. Не таким тоном, не в такой ситуации и не сейчас. Сейчас Дин не хочет, чтобы отец его трогал. Насколько бы ты ни любил человека, тебе всё равно не понравятся подобные заявления. Не понравится, что тебя не желают ни о чём спрашивать. Никто не стоит таких унижений. И сейчас Дину обидно вдвойне: ведь он признался в чувствах, а ему ответили «никогда». А теперь… — Снимай. — Резко задрожавшими руками, Дин спускает штаны до средины бёдер. — Трусы тоже. — кивает Джон на чёрные боксёры. — Нет! Ты извращенец! — у Дина краснеет нос, будто бы он собирается заплакать. Джон резко и грубо хватает запястье сына и разворачивает его спиной, заломав руку. Отец наклоняет Дина над столом и бесцеремонно сдёргивает бельё, оголяя белые, сжавшиеся до деревянного ягодицы. Пробежавшись взглядом по упругим, беззащитным белым ягодицам, Джон еле удержался, чтобы не погладить нежную кожу. Но мысль, что там сына касался кто-то чужой, придала решительности: — Это я извращенец? Ты хорошо подумал? — и отец отвешивает нешуточный шлепок ладонью, по правой ягодице. — Что ты делаешь?! — выкрикивает сын. Господи… Он правда его сейчас отшлёпает, как маленького? Так стыдно не было ещё никогда. Подумать только, такого взрослого, самостоятельного парня, охотника на нечисть, отец собирается наказать, как школьника. — Что я делаю? Доказываю тебе, что на моём фоне, ты не такой уж и взрослый. И хочу показать, какому возрасту соответствуют твои поступки. Возрасту, когда я могу делать так. — и Джон снова опускает свою мозолистую ладонь, шлепком на вторую половинку, — Ты наказан, Дин. И отныне, ты гуляешь только со мной. Дин упрямо сжимает зубы, жмурясь от болезненных шлепков, но терпит, стараясь не проронить ни звука. Джон бьёт не жалея, опуская удары то на одну, то на вторую ягодицу. Прикладывает тяжёлую, натруженную руку сильно, неосознанно пытаясь ужалить так же, как нестерпимо ему. Отец старается не думать о том… О том, что глубоко внутри бьётся желание коснуться по-другому. Нельзя. В комнате слышатся звонкие шлепки и шумное дыхание Дина, который от боли уже начал дёргаться вперёд, ощущая что пострадавшая попа уже горит огнём: — Ну хватит. — сквозь боль говорит сын, — Прекрати. — Ну нет. Ты разочаровал меня, Дин. Эти слова бьют больнее, чем его ладонь, под которой задница сына уже лилово-красная. — Папа!.. Прости. — говорит Дин, кажется, только сейчас осознав, что мог подумать родитель, исходя из его ответов, — Ничего не было. Ничего. Перестань, прошу. Мне больно. Пытка тут же прекращается. Приходит мысль, что сын играл с ним. Заставил надумать, черти что! И издевался, глядя, как отцу плохо. Джон отпускает руку сына и стремительно покидает комнату, не проронив ни слова. Дин трясущимися руками натягивает бельё, что кажется сейчас тёркой для пострадавшей попы, затем штаны. И, тяжело дыша, прислоняется к стене, сделав шаг к двери. Такого унижения он не чувствовал никогда. Он дрожит, но упрямо старается сдерживать подступающие слёзы. Дин думает о том, что он всё равно любит отца. Но он смертельно обижен, хоть и понимает, что не стоило доводить до этого состояния человека, вроде Джона Винчестера. Сын не знает, как он сейчас будет ехать в машине, как он сядет. И как будет смотреть в глаза отцу, зная, что он видел его, взрослого, в неприличном виде.