Я рисую жёлтых ящериц, розовых змей, Безумные облака, в них поющих сирен. За окном становится небо темней, Но небо в моих руках, на гладкой поверхности стен.
Судьба Цзян Яньли была предрешена еще до её рождения. Она должна была выйти замуж за наследника ордена Лань Лин Цзинь, потому что их матери дружили и дали друг другу обещание, что дети будут близки друг другу. Вот только что-то пошло не так, и сам Цзинь Цзысюань особым желанием связать жизнь с девой Цзян не горел. Как сказать — особым. Не горел вообще. Почему-то всем казалось, что у Цзян Яньли самая обычная, ничем не примечательная внешность, а сама девушка не горела желанием выделяться или краситься до такой степени ярко, что можно было подумать, что она собой не является. Заклинательницы из А-Ли тоже не вышло. Именно поэтому все презрительно фыркали, гадая, какая же ужасная пара из неё и прекрасного Цзинь Цзысюаня получится. Вэй Ин противно об этом думать. До ужаса противно. Её щицзе — самая лучшая, самая прекрасная девушка во всей Поднебесной, просто это люди глупы. Они не в состоянии поднять голову выше земли и своих стереотипов, дабы взглянуть на истинную красоту. Цзян Яньли — самая прекрасная девушка. И на этом всё. Вэй Ин же наоборот считали красивой и умелой заклинательницей. Однако, её тоже побаивались, невольно сравнивая с Цансэ-саньжэнь, бессмертной заклинательницей, что спустилась с горы в мир живых. Саму Цансэ побаивались, а Вэй Ин, раз уж на то пошло, в меньшей степени опасались. Однако, даже учителю Ланю порой становилось не по себе от мыслей девушки. — Почему никто ещё не пробовал изучить тёмную энергию? Кто знает, может, она не так опасна, как все думают? Когда их с Цзян Чэном отправляли на обучение в Гу Су, Цзян Яньли дольше всех прощалась с ними. До этого момента они всю ночь напролет провели на улице, разговаривая обо всём на свете. И, конечно же, затронули тему второго нефрита ордена Гу Су Лань. — А-Чэн, ты правда набьешь ему лицо, если он будет холоден ко мне? — невинно хлопая глазками, вгоняла его в ступор сильнее с каждым словом Вэй Ин. Два года прошло с их единственной встречи, и больше они не встречались. У них был шанс, когда учителю Ланю зачем-то понадобилось посетить Юнмен, но А-Ин, как назло, заболела, пила тёплые напитки и жаловалась на жизнь шицзе. — Больно надо было, — узнав, что жених тоже приезжал, отвернулась к окну она, демонстрируя равнодушие. На самом деле поговорить бы было неплохо. Вопрос был вот в чем — станет он с ней говорить, или же нет? В общем, горевала по столь незначительному поводу Вэй Ин относительно недолго. А на следующий день и вовсе забыла. Вспомнила только два года спустя, когда их с шицзе ждал целый год расставания. Цзян Чэн уже и думать забыл о том, что наговорил так давно. Но слова Вэй Ин позволили ему это вспомнить. Теперь перед ним стояло сложное решение — притвориться, что он забыл, или же взять волю в кулак и дать обещание? «Стремись достичь невозможного», — девиз Юн Мена. А значит, побеждает второй вариант. — Пусть только попробует, — высокомерно заявляет он. — Павлина мы с тобой покалечим вместе, — уже строила планы Вэй Ин, но, поймав слегка укоризненный взгляд шицзе, пообещала, — только если он скажет что-то плохое про тебя, пусть только попробует — и он труп. А-Ли хотела бы сказать, что лучше все решать мирным путём, но для её брата и шимэй такое правило явно не сработает. Оставалось лишь обойтись коротким вздохом. — Давайте обойдемся без трупов. — Конечно, без трупов! — синхронно закивали Вэй Ин с Цзян Чэном. Прямо в такт друг другу. Так они обычно делали, когда сумасшедшая идея проходила в две головы одновременно. Цзян Яньли уже начала думать, как будет стоять над могилой своего несостоявшегося мужа.Эти горы, эти реки, покрытые льдом, Я их назвала в твою честь, небо закрыла метель. Раскалённое выйдет солнце потом, Здесь будут цветы и лес, скоро начнётся апрель.
В Гу Су Вэй Ин не нравится. Слишком всё правильно. Слишком чисто, даже воздух кажется стерильным. Люди, все, как на подбор, улыбчивые, радостные, в такой клетке из трёх тысяч правил умудряются чувствовать себя счастливыми. Им показывают стену, на которой начертены эти правила. Вэй Ин сомневается, можно ли тут дышать. Нет, не её тут место, явно не её! Она такая свободолюбивая, ей просто не выжить! Всего лишь год, да и то он покажется ей сущим адом, а тут — целую жизнь! Вэй Ин думает, как бы подбить этого Лань Чжаня разорвать помолвку. Ладно бы, любили они друг друга, так ведь и поговорить нормально не могут, все это плавно перерастет в монолог Вэй Ин! Новость об их помолвке почему-то ещё не разлетелась среди юных заклинателей. Это не может не радовать. Вэй Ин и Лань Чжань ведут себя как совершенно чужие друг другу люди, не боятся, что кто-то что-то им скажет насчет этого. Вэй Ин получает безмолвное право пить «Улыбку Императора» и самозабвенно нарушать правила, не думая о том, что в другой ситуации ей могли бы напомнить, чьей женой она будет. Лань Чжань… Лань Чжань действительно чужой ей человек, с момента пребывания Вэй Ин в Гу Су они даже двумя словами не перекинулись. Другие адепты его странным считают, перешептываются между собой, слухи распространяют. И Вэй Ин понимает, что ей действительно все равно. Говорят и говорят. Она не вздыхает по нему, как вздыхает А-Ли по павлину, не рисует прекрасные портреты с его изображением. Наверное, она ещё маленькая, и ей рано думать о подобном. Вэй Ин нужно веселье, вино, разговоры с юношами, крепкая дружба, зародившаяся в юные годы, но не больше. Потребности любить нет. И она задорно подбивает Хуайсана, крайнего в любой ситуации, сходить за «Улыбкой Императора», заигрывает с адептами и терпит укоризненные взгляды Цзян Чэна. Он знает, но молчит. Потому что никакой Второй Нефрит, как бы его не расхваливали и не превозносили, не может быть достоин его сестры. Пока слухи о помолвке не разлетелись среди заклинателей и адептов, А-Ин может чувствовать себя свободной, хоть и странно это в такое время. Если бы её выдавали замуж за любимого ею человека, Цзян Чэн смирился бы с этим. Если бы этот человек подходил ей по характеру, Цзян Чэн радовался бы за неё. Если бы этому человеку он мог вверить жизнь Вэй Ин, Цзян Чэн был бы на седьмом небе от счастья. Избитое «если бы» легко отпадает перед реальностью — Лань Чжань на Вэй Ин даже не смотрит, а если и смотрит, то как на последнюю девушку в своей жизни, до которой ему нет дела. Цзян Чэн ещё сильнее хочет вставить ему мозги на место. Потому что Вэй Ин — прекрасная девушка, великолепная заклинательница, тот, кому повезёт связать с ней жизнь, должен ежедневно благодарить Небеса за такой шанс. За такими мыслями проходит месяц в Гу Су. В их жизни ничего особо не меняется до одного дня, когда Вэй Ин всё-таки ловят на нарушении правил и заставляют переписывать их. Три. Тысячи. Гребаных. Правил. Переписывать. Не Хуайсан пытается её поддержать, ободряюще улыбается. Цзян Чэн делает вид, словно всё знал наперед и был прав, это сама А-Ин его не послушала. Вэй Ин смеётся. Беззаботно, как смеялась и до этого. Словно ничего не происходит — для неё, возможно, действительно ничего особо серьезного не происходит. — Ну не станут же они следить за тем, как я это делаю? Перепишу их в одиночестве… — наивно мечтала она, пока не подошла ближе к комнате. Хуайсан поправил её: — Дева Вэй, В-вы тут не одни. Вэй Ин поднимает взгляд — и всë внутри переворачивается, внутренности скручиваются в тугой узел, а дышать становится невозможно. Как будто кислород взяли и отняли. Резко так, без предупреждения. Лань Чжань? Ну он-то что делает? Среди многих адептов Гу Су старик Лань выбрал именно его!!! Вэй Ин так и хочется выть на весь мир из-за этой несправедливости. Глупо же было со стороны Лань Цижэня сажать их за правила вместе! Они же по логике должны относиться друг к другу более лояльно, потому что через несколько лет их ждет свадьба. Но, видимо, он просчитал это. Или же наоборот — понял, что Лань Чжаню нет до Вэй Ин никакого дела, и для него она лишняя. Тем не менее, девушка придумывает себе новое увлечение. — Лань Чжань, погода такая хорошая! Неужели тебе не нравится это солнце? Ах, оно прекрасно! Почему ты не обращаешь внимание? — Лань Чжааань, мне скучно, давай хотя бы поиграем во что-нибудь. — Ты здесь, чтобы переписывать правила, — наконец сдают нервы второго нефрита. Он похвально держался целых два дня. Вэй Ин победного усмехается, — вот и делай то, что тебе сказали. — Неужели это интересно — делать то, что тебе говорят? Мне вот нет, — капризно заявляет она, складывая руки на груди, — я не понимаю, как вы живёте здесь. Так много правил, это же так ужасно… Вэй Ин — это воплощение Лань Чжаня, точнее, его темной стороны. Она и не знает, насколько его лицо — маска. Не проявлять к объекту обожания слишком много внимания. Быть сдержанным в своих чувствах даже с избранником. И ещё правил сто, как надо вести себя с возлюбленной. Лань Чжаню нравится Вэй Ин — весёлая, энергичная девушка, лучше солнца в кромешной темноте. Но быть с ней он не может. Её сущность не совместима с его сущностью. Таким образом они лишь будут медленно убивать друг друга. — Привыкай, — отстраненно бросает он. Если бы Лань Чжань отбросил бы эти чертовы правила, он был бы ей другом, опорой, поддержкой. Если бы Лань Чжань был чуть настойчивей, Вэй Ин бы не заставляли связывать с ним браком. Так или иначе, он делает её несчастной. — Я не хочу жить в Гу Су, — говорит она, стряхивая пыль со страницы одной старой книги, — стоит выразить свое мнение — и ты труп. Лань Чжань понимает её, как никто другой. Но ему остается молчать.Пожалуйста, будь моим, пожалуйста, будь моим смыслом, Мы одни на целой земле, в самом сердце моих картин. Целый мир придуман, целый мир придуманных истин, Я нуждаюсь в твоём тепле, я хочу быть смыслом твоим.