Астория 2. Туманная техномагия.

      Ситуация в Хогвартсе к концу первого месяца учёбы Астории более-менее устаканилась. Отношения с «родным» факультетом как замерли на отметке «холодная война», так и не собирались с неё сдвигаться. Близнецы Уизли после трёхдневной отсидки в больничном крыле вернулись в своём исходном виде (как она и подозревала, мадам Помфри помочь им не сумела, ну или почему-то не захотела помогать, и заклятия превращения распались сами по себе, просто по истечению времени), но претензий ей не предъявляли. В лицо… Однако, судя по горячему шушуканью братьев по вечерам, было понятно, что будущая месть заняла всё их воображение и ближайшие планы. Гермиона Грейнджер вилась кругами, исходила паром и брызгала слюной, но ничего компрометирующего нарыть не смогла. Странно было бы, сложись по другому, а обвинения в том, что «эта» учится лучше неё и поэтому очень подозрительна… На факультете уже, не особо скрываясь, посмеивались над её взращивающейся фобией «всегда второй», чем временами доводили её до исступления.       С другими факультетами отношения у туманницы были не в пример более ровными и спокойными. Пуффендую и Когтеврану, по большому счёту, было наплевать на некую Асторию Кливленд. Учится и учится такая, делов-то. Слизеринцы, в большинстве своём, тоже не особо её замечали, а некоторые даже вполне себе вежливо раскланивались и иногда заводили нейтральные беседы ни о чём, если приходилось сталкиваться в коридорах и на уроках, чем только добавляли подозрительности гриффиндорцам, если те оказывались свидетелями этих реверансов. Присматриваются, сделала она нехитрый вывод, зная о взаимной, многообразной и многогранной «любви» слизеринцев и гриффиндорцев.       В установленные директором сроки она быстренько сдала преподавателям экспресс-экзамены за прошлые курсы, благо, никаких особых усилий ей это не составило. Там вообще почти не требовалось никаких серьёзных навыков и наличия хоть каких-нибудь мозгов. Просто и без выкрутасов повтори, что тебе ранее хотя бы раз показали, вот и всё. Никакой вариативности или подвохов. Больше всего к ней пытался приклепаться Снейп, но она полностью игнорировала на экзамене все его попытки её завуалированно оскорбить или сбить с толку. Опять-таки предложенные ей зелья в изготовлении ничего из себя сложного не представляли: дозировка ингредиентов в пределах унций (ей даже весы не потребовались), выверенная последовательность жёстко расписанных по времени действий (составила программу и размышляй о чём угодно, пока аватара действует на автопилоте), и на выходе получаешь некое заданное зелье. Плёвое дело.       — Скучно, долго, непрактично, а для меня ещё и полностью бесполезно - лучше бы чай учили заваривать. Он хотя бы вкуснее.       За это её высказывание Снейп снял с «феноменальной самовлюблённой тупицы» целых сорок баллов, по десятке за каждый негативный комментарий, но всё же, шипя сквозь зубы, поставил ей «выше ожидаемого». Придраться к качеству полученных зелий было сложно даже ему.       Макгонагалл тоже не нашла к чему придраться у этой невыносимо раздражающей её высокомерной особы, но, в отличии от Снейпа, поставила ей по итогу экзамена «превосходно», и баллов не сняла.       Так что преподаватели, убедившись в её знаниях и успеваемости, почти перестали вызывать её на уроках, ограничиваясь беглым просмотром сдаваемых работ, что немедленно сказалось на количестве получаемых Гриффиндором баллов, естественно, в худшую сторону.       Одно время её стали регулярно вызывать к директору на «чашечку чая». Внешне всё было чинно, прилично и благородно: директор заваривал (не спрашивая её желания) очередную разновидность чая, и пока она медленно пила, пытаясь разобраться, что за травы намешал туда в этот раз директор, тот заводил пространные беседы о житие-бытие некой ученицы в Хогвартсе. Всё ли ей нравится, не обижают ли её (в первый раз, когда она это услышала, то чуть не поперхнулась чаем), появились ли у неё друзья? И так далее в том же духе. Посетовав, в очередной раз, на отсутствие прогресса, директор плавно переходил к своим воспоминаниям о различных событиях из своей долгой жизни, после чего отпускал её восвояси. Непонятно. Ладно, раз. Ну — два. Но когда это стало чуть ли не ежедневной традицией, вкупе с настойчивыми попытками директора заставить её невзначай разговориться о себе, она крепко озадачилась и однажды скромно так высказалась, выбрав подходящий момент:       — Директор, не хочу вас огорчать, но я, к сожалению, не могу ответить вам взаимностью на ваши ухаживания и заигрывания! Вы для меня слишком уж стары. Тем более, в школе от учеников, вроде как, ожидается рвение в учёбе, а не в заведении романов с преподавателями. Поэтому я вынуждена заранее ответить вам категорическим отказом.       Теперь поперхнулся уже директор, и натужно рассмеявшись такой шутке, заверил её, что ничего подобного он даже не рассматривал, после чего скомкал разговор и отпустил её сегодня пораньше. Видимо обиделся, или, что скорее всего, получил о её реакциях нужное ему количество информации. Не зря же он, рассказывая ей различные истории, забавные и не очень, буквально не отрывал от неё взгляда, улавливая малейшие мимические изменения лица. Так почему бы не помочь хорошему человеку в его стремлениях - и она радовала директора своими «правильными» реакциями и вопросами, но, эпизодически, и огорчала. Ей не особо нравились такие окольные попытки директора её прощупать, поэтому она и размазывала картинку, которую пытался составить для себя Дамблдор.       Своим высказыванием, к месту оно было или не очень, но она достигла главного — директор школы поумерил свой внешний интерес и перестал отвлекать её на бесполезное времяпровождение у себя в кабинете.       Вот от кого она реально ждала приглашения на встречу, так это от Флитвика. Но профессор чар ни словом, ни делом не давал понять, что ему есть чем поделиться с туманницей. А она напрашиваться пока не собиралась. Жизнь среди людей приучила её, что не стоит слишком уж явно демонстрировать свою заинтересованность в чём-либо, если у тебя нет возможности получить желаемое сразу и невзирая на мнение владельца.       Поэтому начало и середина октября, и, соответственно, второго месяца учёбы, прошло для неё относительно спокойно и скучно.              

***

             — Дамблдор желает, чтобы вы на своей шкуре испытали действие этого заклятия. — в голосе профессора ЗОТИ слышалась угрюмая непреклонность, — Но, если вы предпочитаете пойти по трудной дорожке и почувствовать это заклятие на себе, когда его наложит на вас Тёмный маг и будет управлять вами, как безвольной марионеткой — отлично. Дверь вон там!       Активно возражавшая до того преподавателю Грейнджер немедленно заткнулась, что было неудивительно. Удивительно было то, что она вообще осмелилась открыть рот - ведь в её картине мира озвучиваемое профессорами Хогвартса было чуть ли не истиной в последней инстанции.       Пока Грозный Глаз поодиночке вызывал учеников к себе и брал их под свой контроль, заставляя выделывать различные коленца и эстрадные номера, сама Астория лихорадочно проводила архивирование и блокировку избранных разделов памяти. Принцип работы заклинания «Империо» был очень похож на ремонтно-диагностический протокол, позволявший ремонтницам непосредственно перехватывать управление оборудованием корпуса у ядра, и предсказать его воздействие на неё… она не бралась, так как никак не могла понять - он идёт в «аварийном» варианте или «стандартном». Как ни рискованно, но лучше провести это испытание на себе в условиях «контролируемой» обстановки, чем столкнуться с неучтённым воздействием после.       Грюм дошёл до её фамилии в середине списка и… пропустил, вызвав следующего за ней ученика. Ошибка? Или её оставили напоследок? Судя по быстрому пристальному взгляду преподавателя, верным было второе предположение.       Вскоре очередь дошла до Поттера. Сокурсник вышел к доске, становясь напротив Грюма.       — Империо! — глаза мальчика бездумно остекленели, а напряжённые мышцы лица слегка расслабились. — Прыгни на парту…       Вот только в этот раз у профессора ЗОТИ что-то пошло не так. Поттер медлил и только после повторного, категоричного приказа: «Прыгай! СЕЙЧАС ЖЕ!», согнул колени, явно собираясь выполнить указание, как в глазах мелькнуло некое осознание и прыжок вышел кривым и неуклюжим, заставив мальчика с силой врезаться коленями в парту.       — Ну то-то же, так-то лучше! — прорычал Грюм, склоняясь над рухнувшим на пол мальчиком. — Хоть кто-то из учеников не похож на безвольную тряпку. Пусть и не до конца вышло, но ты всё же боролся. Тщательно запомни это чувство, парень, и твоим врагам будет очень сложно тебя контролировать. А теперь следующий.       Астория беззвучно выдохнула и слегка расслабилась. Всё же не «аварийный» вариант, при его использовании противостоять приказам попросту невозможно. Максимум — некоторое время дезориентации личностной матрицы. А безусловность подчинения большинства учеников, похоже, обеспечивается тем, что люди практически неспособны контролировать подсознательную область, ну или у детей крайне низкая устойчивость сама по себе. Она быстро набросала программу ограничений для базовых алгоритмов, ибо если контроль личностной матрицы будет сбит, то тогда в этом классе никого из людей в живых не останется.       — А теперь, на закуску, наша местная знаменитость... — губы Грозного Глаза искривила грубоватая ухмылка, — Посмотрим, насколько вы устойчивы ментально, и в той ситуации, где физическое развитие тела не играет никакой роли. Прошу.       — Вы уверены? Это может быть весьма опасно для вас... — честно предупредила она профессора.       — Неужели ВЫ - и боитесь?       — Нет, просто предупреждаю. Если вам не повезёт, и я временно потеряю над собой контроль, то Хогвартсу может потребоваться новый преподаватель ЗОТИ.       Грюм ухмыльнулся.       — Не думаю, что кто-то из учеников может представлять опасность в открытом бою для старого опытного аврора. Достаточно отговорок. К доске!       Она молча встала и проследовала под взглядами прочих учеников к классной доске, где развернулась лицом к преподавателю.       — «Империо» наплевать на вашу физическую подготовку. «Империо» не делает скидок на пол, возраст, внешность и положение в обществе. Как вы там говорили… "Получение информации" - вот и посмотрим.       Профессор взмахивает палочкой: «Империо». Голова стоящей напротив девушки слегка опускается, скрывая за опавшей чёлкой глаза, и она слегка расслабляется.       — Расскажи нам какой-нибудь свой секрет. — требование Грюма низким рокотом прозвучало в тишине класса.       Но девушка как стояла безмолвно у доски, так и осталась стоять.       — Немедленно!       — Зафиксирована попытка неавторизованного доступа к ресурсам памяти ядра. Приступаю к ликвидации угрозы. — в классе разнёсся незнакомый механический голос с металлическими обертонами, совершенно не похожий на обычно тихий и мелодичный выговор Астории.       Девушка подняла голову, и с неестественно застывшим выражением на лице медленно осмотрела класс, в самом прямом смысле сияющими рубинами глаз, остановив пылающий взор на поднявшем палочку, попятившимся назад Грозном Глазе.       Резкий прыжок девушки был почти незаметен для глаз людей, и Грюма от мгновенной смерти спас только заранее выставленный щит, в который и врезалось с размаху тело туманницы. Мгновенный отскок назад и пригнувшаяся фигурка на секунду замерла в напряжённой позе, как бы оценивая сложившуюся диспозицию. Небрежный уворот от брошенного профессором ступефая (1), а затем инканцеро (2), и у неё в руках из ниоткуда появляются светящиеся парные клинки. Стремительный рывок обратно, вот только уже не на сам щит, прикрывающий профессора ЗОТИ, а мимо него. Мгновенный разворот с одновременной попыткой нанести размашистый удар сзади. Грюм, не успевая отреагировать на молниеносные перемещения девушки, пытается развернуться и инстинктивно прикрыться от удара правой рукой… Но покалеченная нога не добавляет ему резвости, и вот один из мечей, пробивая щит, с силой бьёт прямо по палочке профессора, превращая её в «розочку» из щепы. Видимо, с гибелью палочки спало воздействие как заклинания «Империо», так, заодно, и щита, так как движения Астории резко теряют в скорости и чёткости, а щит профессора попросту бесследно исчезает. Но начатое ранее движение продолжается, и Грюм всё же получает в челюсть весьма мощный удар наотмашь гардой, отвернутого в самый последний момент от его шеи, меча, правда, чиркнувшего по ней краешком лезвия, надрезая пласт кожи, и отправляющий отставного аврора в нокаут.       Спустя несколько секунд возле неподвижно лежащего на полу тела Грозного Глаза, вокруг шеи которого растекается всё увеличивающаяся лужа крови, стоит слегка мотающая головой и с недовольным видом потирающая виски девушка, а остальные ученики с отвисшими челюстями привстали со своих мест, в шоке от разыгравшегося перед ними скоротечного боя.       — Л-люди! Г-говоришь, п-предупреждаешь, а-а пока им п-по голове н-не дашь — никак н-не доходит... — слегка заикаясь, прокомментировала Астория вслух ситуацию.       — Ну, теперь-то тебя точно выгонят, а то и в Азкабан посадят. За нападение на преподавателя и его убийство! — со скрытым восторгом выдала вслух Грейнджер.