Calibrations

— Эй, Фигмент, с кем ты разговаривал? — спросил Янгблад. Фигмент на мгновение задумался. — Я звонил моему другу, который работает в Watch, — ответил он. — Watch? — сказал Янгблад. — Я думал, мы пытаемся держаться от них подальше. Ему было трудно поверить в то, что Фигмент дружил с кем-либо из Watch, особенно после того, как Билли только что преследовал его во времени, но он многого не знал о своем будущем. — Они единственные, кто может помочь нам найти мою машину времени. В любом случае, дело касается моего друга, и он должен быть здесь с машиной времени с минуты на минуту. — Это хорошо, — сказал Янгблад. Он не хотел застрять в пустыне дольше, чем следовало. Он ходил вокруг Trans Am, пока не наткнулся на Пойзона, позирующего со своей лазерной пушкой. — Что ты делаешь? — спросил он. — То, что и должен делать невероятный киллджой, очевидно, — сказал Пойзон, притворяясь, что стреляет в Ревенджа, который выглядел более раздраженным, чем что-либо. — Почему я оставил свой бронежилет в две тысячи четвертом? — сетовал Ревендж. — Если бы я подготовился лучше, мне бы не пришлось иметь дело с этим. — Может быть, если бы ты не был пьян, когда покидал две тысячи четвертый, ты бы вспомнил, — ответил Пеппер. — Заткнись, мать твою, — сказал Ревендж. Вдруг к ним подошел Фигмент. — Что здесь происходит? — он задал вопрос. — Пойзон пытался застрелить меня, а потом Пеппер меня оскорбил! — пожаловался Ревендж. Пойзон драматично закатил глаза и затем сказал: — Это даже не настоящий пистолет! Он преувеличивает! — Будьте вежливы друг с другом, хорошо? — сказал Фигмент. — Прекрасно, — сказал Пойзон, опустив лазерную пушку и задумчиво взглянув на Trans Am. — Жалко, что машина сломалась. Я бы прокатился, но она не заводится. — Все в порядке, — сказал Пеппер. — Такие плохие вещи случаются со мной все время. Я научился ожидать этого. — Он с грустью взглянул на песок под ногами, а затем посмотрел в сторону Фигмента. — Итак, пока мы ждем твоего друга из Watch, можешь мне сказать, почему я не помню две тысячи седьмой? Меня это действительно беспокоит. — Нет, нет, нет, у меня есть вопрос поважнее, — сказал Пойзон. — Расскажи мне, что случится будет в две тысячи девятнадцатом. — Это неважно! — настаивал Пеппер. — Нет, важно! — воскликнул Пойзон. — Разве не было бы очень круто, если бы я предсказал будущее? — Мой вопрос важнее! — Нет, мой! Фигмент вздохнул, а затем сказал: — Сначала я отвечу на вопрос Пеппера, но только потому, что он первым спросил. — Он вынул сигареты с переднего сиденья машины, а затем сел на обочине дороги, прислонившись спиной к Trans Am. Закуривая сигарету, он сказал: — Но у нас мало времени. Watch будут здесь с минуты на минуту. — Просто ответь уже на вопрос, — сердито сказал Пеппер. — Это не так сложно, как ты думаешь, Пеппер, — сказал Фигмент. — Ты не можешь вспомнить то, что еще не произошло. — Что это должно значить? — спросил Янгблад. — Да, в этом нет смысла, — сказал Пойзон. — Ты помнишь все, что еще не случилось, Фигмент. — Когда путешествуешь в будущее, а затем возвращаешься в свое время, мозг стирает все воспоминания о будущем, — объяснил Фигмент. — Это не относится ко мне, потому что я путешествовал назад, а не вперед, хотя, если я останусь в прошлом достаточно надолго, я начну забывать, что произойдет в будущем. — Так почему же мы с Ревенджем все еще помним две тысячи седьмой? — спросил Янгблад. — Вы еще не вернулись в свое время. — Итак, когда я вернусь в две тысячи второй, я… — Да, да, именно так. Янгбладу понадобилось время, чтобы осмыслить это. В конце концов, он забудет будущее. Все, что он видел, все, что он слышал, все, что он узнал о том, что впереди, будет стерто. Это будет так, как если бы ничего этого никогда не происходило, как если бы машина времени дала сбой еще в две тысячи втором году. На мгновение он посмотрел на свои будущие версии. Пойзон выглядел таким же шокированным и смущенным, как и он сам, хотя слышал это уже в четвертый раз. Теперь все имело смысл: почему его будущие «я» действовали так, как будто они все переживали впервые. Янгблад просто хотел сохранить свои воспоминания. Ему хотелось пойти домой и вспомнить, как будет называться его следующий альбом, как далеко продвинется группа, насколько он будет счастлив с Фрэнком и, что наиболее важно, смогут ли они спасти его. — Хах, — произнес Ревендж, — вот почему я не помню путешествий во времени, когда ты появился два года назад. — Совершенно верно, — сказал Фигмент. — Значит, я тоже не буду помнить об этом? — сетовал Пеппер. — Есть ли способ уберечь мой мозг от удаления воспоминаний? — Я полагаю, ты мог бы взять с собой блокнот или что-то в этом роде и делать записи, но я никогда не пробовал этого, — ответил Фигмент. Пеппер простонал. — Но я не хочу забывать об этом, — сказал он. — Эй, по крайней мере, я могу рассказать Янгбладу о Three Cheers For Sweet Revenge, — сказал Ревендж. — Потому что он забудет об этом, когда вернется домой, верно? — Заткнись, Ревендж! — прикрикнул Пеппер. Он повернулся к Фигменту и спросил: — Так это правда, что я собираюсь жениться на девушке, по имени Линдси? — Мы не лгали тебе, Пеппер, — сказал Янгблад. Фигмент помолчал и кивнул. — Да, ты собираешься жениться на Линдси, — ответил он. — Но почему? — спросил Пеппер. — Зачем мне так поступать с Фрэнком? Фигмент хотел было что-то сказать, но тут встрял Пойзон: — Фигмент! Ответь на мой вопрос! Ты сказал, что ответишь! Фигмент вздохнул и спросил: — Еще раз, о чем ты спрашивал? — Что произойдет в две тысячи девятнадцатом году? — спросил Пойзон. — В две тысячи девятнадцатом произойдет много всего, — сказал Фигмент. — Что ты хочешь узнать? — Апокалипсис уже случился? Фигмент замолчал и с каменным, как у Майки, лицом, произнес: — Да. — В самом деле? — взволнованно сказал Пойзон. — На что это похоже? Фигмент пытался удержаться от смеха, рассказывая Пойзону о будущем. — Better Living Industries вступили во владение в две тысячи двенадцатом, и с тех пор мы ведем борьбу против Корса и подразделения S/C/A/R/E/C/R/O/W. Это непросто, но в том мире даны лишь смерть или победа. — Он ведь шутит? — прошептал Янгблад Ревенджу. — Честно, не могу сказать, — ответил Ревендж. Независимо от того, было это правдой или нет, Пойзон внимал каждому слову, сказанному Фигментом. — Значит, я был прав с самого начала! — воскликнул он. — Я предсказал будущее! — Да, — сказал Фигмент, отчаянно пытаясь сохранить невозмутимое выражение. Он посмотрел на пустынный ландшафт и сказал: — Все это однажды станет частью Зон. — Вау, это безумие, — сказал Пойзон. — Я не могу дождаться две тысячи девятнадцатого. Это будет потрясающе. — О чем ты говоришь? — отрезал Фигмент. — Почему ты хочешь, чтобы все происходило как в Danger Days? Все киллджои умирают в этом альбоме! Включая тебя! Пойзон пожал плечами и сказал: — Ты живешь вечно только в свете, который сам зажигаешь. Фигмент простонал. — Как угодно, Пойзон. Я ответил на твой вопрос, — сказал он. — Пеппер, ты заслуживаешь знать, почему мы с Фрэнком расстались. — Да, мне тоже интересно, — сказал Ревендж. — Это довольно долгая история, — сказал Фигмент, закуривая новую сигарету. Янгблад, Ревендж и Пеппер сели рядом с ним, желая услышать то, что он хотел рассказать. Тем временем Пойзон стоял в стороне, глядя вдаль и мечтая о своем новом альбоме. — Это началось во время Projekt Revolution, когда музыкальный журнал захотел написать статью о наших отношениях, — сказал Фигмент. — Я до сих пор не знаю, как они узнали: мы с Фрэнком никогда никому не рассказывали. Может быть, мы слишком часто целовались на сцене. В любом случае, я знал, что мы не можем позволить им написать о нас. Если бы фанаты узнали, если бы СМИ узнали, это бы нас погубило. Мы должны были хранить нашу любовь в секрете. Ревендж и Пеппер кивнули, а Янгблад задумался. My Chemical Romance еще не были известены в его время, но он понятия не имел, что подумают его товарищи по группе, если узнают, что он думает о Фрэнке, и он не хотел знать этого. С их фанатами было бы еще хуже. В его время их едва хватало, чтобы заполнить подвал Джеффа Рикли, но поклонники Пеппера, вероятно, могли бы образовать небольшую армию. Когда он представил, как бы они отреагировали, если бы узнали, он решил, что Фигмент был прав. Если он собирается встречаться с Фрэнком в будущем, им придется держать это в секрете, какой бы ни была цена. — Но Фрэнк не хотел этого, — продолжал Фигмент. — Он подумал, что будет лучше, если мы расскажем обо всем группе, фанатам, СМИ, всем, кого мы знаем. Он покончил с хранением секретов. — Он вздохнул и затем сказал: — Однажды вечером мы с Фрэнком сильно поссорились на сцене, и после того, как шоу закончилось, я наконец закончил наши с ним отношения. Я больше не мог этого выносить: слава, давление, сокрытие такой огромной части моей жизни от всех, и я подумал, что было бы лучше, если бы мы с Фрэнком не были вместе. Это случилось примерно в то же время, как я встретил Линдси. Когда я впервые увидел ее, я поклялся, что это любовь с первого взгляда. Она была красивой, умной и талантливой, и я был уверен, что она идеально мне подходит. Я думал, что отношения с ней помогут мне забыть о Фрэнке. Я попросил ее выйти за меня замуж через несколько недель после того, как я расстался с Фрэнком, и она согласилась. В конце тура мы поженились, и какое-то время все было идеально. Каждое мгновение мы проводили вместе. Мы вместе переехали в Лос-Анджелес. Она знала меня лучше, чем я сам, и я безнадежно, отчаянно любил ее. Даже когда она говорила что-то, напоминающее мне о Фрэнке, я старался не думать о нем. Тогда я разделил свою жизнь с Линдси. — Так почему же Пойзон только что целовался с Фрэнком? — перебил Янгблад. — Я был близок к этой части! — объяснил Фигмент. — Потерпи! Янгблад, Ревендж и Пеппер замолчали, а Фигмент продолжил свой рассказ: — Прошло два года, и однажды Линдси сказала мне, что нам нужно поговорить. Она сказала, что знает, что я все еще люблю Фрэнка, и подумала, что будет лучше, если мы разойдемся. В тот момент я был шокирован и убит горем, но теперь я знаю, что она была права. Даже когда я был женат на Линдси, не проходило и дня, чтобы я не думал о Фрэнке. По ночам я все еще тосковал по его красивому лицу и во снах слышал, как он играет на гитаре. Все, чего хотела Линдси, – это чтобы я был счастлив. Так она мне сказала. Она сказала, что не может быть счастлива, если я не буду, и она знала, что я не буду счастлив, если не буду с Фрэнком. Вот откуда я знаю, что она действительно любила меня. Она любила меня, потому что отпустила, даже когда я умолял ее остаться, даже когда я настаивал, что больше не люблю Фрэнка. Она знала меня лучше, чем я сам. После развода я позвонил Фрэнку, и мы долго говорили об искусстве, о музыке, о жизни. Я сказал ему, что скучал по музыке с ним, и он ответил, что тоже скучал по этому. Мы так отдалились после расставания, и больше всего мне не хватало того, что я чувствовал, когда я был на сцене с ним. Было так много энергии, так много страсти, и я всегда чувствовал себя лучше, зная, что он был рядом со мной. Поэтому мы начали работу над еще одним альбомом MCR. Фигмент рассмеялся и сказал: — Конечно, мы отказались от этого проекта, когда начали работать над Danger Days, но пока работали, мы постепенно снова начали влюбляться. Мы решили еще раз попробовать наши отношения, но договорились, что секретов больше не будет. Нам не нужно было говорить фанатам или СМИ, если мы не хотели, но раз мы собирались снова быть вместе, Рэй, Боб и Майки заслуживали знать об этом. — О, могу я рассказать им о том, что произошло дальше? — взволнованно спросил Пойзон. — Сделай это, — сказал Фигмент. Итак, Пойзон начал рассказывать свою историю.