Calibrations

Открывая двери больницы, Краш пробегал мимо докторов и медсестер, направляясь к палате Фрэнка, но он больше не был Крашем. В любом случае ему никогда не нравилось это прозвище, и теперь, когда его прошлые и будущая версии исчезли, не было причин использовать его. Без них он был просто Джерардом. Прошло три дня с момента аварии, и все из Frank Iero and the Patience каким-то чудом в ней выжили. Джерард прошел мимо палат Эвана и Пола и быстро помахал им обоим. Они были тяжело ранены в аварии, но, к счастью, теперь им стало лучше. Когда Джерард подошел к палате Фрэнка, одна из медсестер остановила его. — Часы посещения начинаются не раньше двух, — сказала она. — Вы впустили меня вчера, — возразил Джерард. — Прямо сейчас допускаются только ближайшие родственники, — сообщила медсестра. — Просто впустите его уже, — сказал Фрэнк, и медсестра послушалась. Она открыла дверь, и Джерард вошел в больничную палату. Со вчерашнего дня мало что изменилось. Комната по-прежнему была безжизненной и стерильной, и только стопка открыток с пожеланиями выздоровления на столе рядом с кроватью была всплеском цвета. Открыток были сотни: от семьи Фрэнка в Нью-Джерси, от его друзей в Калифорнии, от его поклонников со всего мира. Фрэнк лежал в комнате в постели и смотрел «Кошмар перед Рождеством» по телевизору. Его кожа была испещрена синяками, но он был жив, и только это имело значение. — Ненавижу это долбаное место, — сказал Фрэнк, выключая телевизор. — Врачи сказали, что я уйду отсюда к следующей неделе. — Приятно слышать, — ответил Джерард, садясь на больничную койку. Ему не хватало энергии Фрэнка, но тот скоро вернется к своему прежнему состоянию. Это займет некоторое время. — Прошлой ночью я вообще не мог уснуть, — сказал Фрэнк. — Просто постоянно вспоминаю аварию… — Я тоже не могу перестать думать об этом, — поделился Джерард. Это правда. Каждый раз, закрывая глаза, он возвращался в магазин комиксов на Парк-стрит. Он смотрел, как Фрэнк подлетает в воздух, и вспоминал, что он испытывал в тот момент, как думал, что Фрэнк сможет не выжить. Еще до того, как почувствовал приток адреналина, он увидел то жалкое будущее, вспыхнувшее перед глазами, будущее, в котором он будет жить и умрет в одиночестве. Это была судьба хуже смерти, и после аварии она появлялась в его кошмарах каждую ночь. Он задавался вопросом, будет ли так всегда, теперь, когда он увидел, насколько хрупкой может быть жизнь. — С ума сойти, — произнес Фрэнк. — Я мог бы быть мертв прямо сейчас, но я здесь. Если бы не тот огромный рюкзак, который был на мне, меня, наверное, сейчас не было бы в живых. Джерард рассмеялся. — Ты действительно думаешь, что тебя спас рюкзак? — поинтересовался он. — Да, — ответил Фрэнк. — Не рюкзак, — сказал Джерард. — Это был я. — О чем ты говоришь? — спросил Фрэнк. — Я поймал тебя, — рассказал Джерард. — Тебя отбросило, а я не позволил тебе врезаться в бордюр. — Я помню это, но не думал, что это на самом деле произошло. — Джерард выглядел растерянно, поэтому Фрэнк сказал: — Ты помнишь, когда мы создавали The Black Parade, ты сказал что-то о смерти, приходящей за тобой в форме самого сильного воспоминания? — Джерард кивнул. — Ты – мое самое сильное воспоминание, Джи. Ты всегда был рядом, несмотря ни на что, и ты, наверное, лучшее, что когда-либо случалось со мной. Поэтому, когда я увидел тебя, я подумал, что умираю. Я думал, что ты смерть, которая пришла забрать меня. Джерард наклонился и нежно поцеловал Фрэнка в лоб. — Ты гребаный идиот, Фрэнк, но я люблю тебя. — Я тоже тебя люблю, — сказал Фрэнк. — Так ты действительно был там? Ты действительно спас меня? — Да, все так, — сказал Джерард. — Как ты так быстро попали в Австралию? — спросил Фрэнк. — Путешествие во времени. Фрэнк задумался. — Когда я разговаривал с твоей версией из две тысячи второго, он сказал что-то о попытке спасти меня от автобусной аварии, — произнес он. — Я думаю, это была та самая авария, о которой он говорил. — Джерард кивнул, и Фрэнк сказал: — Я думал, что твоя версия две тысячи девятнадцатого года собиралась пожертвовать собой ради меня. Джерард даже не рассматривал такую возможность. — Насколько я знаю, Фигмент еще жив. Он ушел вскоре после аварии, — сказал он. — Я до сих пор не понимаю, зачем он вернулся в прошлое, но не думаю, что сейчас это имеет значение. В конце концов я это выясню. — Да, ты прав, — ответил Фрэнк. — Я вообще не должен был отпускать тебя в Австралию. Мы оба должны были знать, что должна произойти авария. — Я очень долго старался избегать туров по Австралии после того, как услышал, что погибну в аварии. Хотя я чувствовал, что подводил своих фанатов. Подумал, что раз я все равно умру, то могу умереть и в туре. — Но ты не умер. — Но только потому, что у меня лучший парень в мире. Джерард покраснел. — Спасибо, — сказал он. — Кстати, тебе что-нибудь нужно? — Было бы неплохо попить воды, — ответил Фрэнк. — Хорошо. Я сейчас принесу. Он вышел в коридор и, направляясь к фонтанчику, думал о других Джерардах, о тех, что из прошлого, и о том, что из будущего. Он задавался вопросом, в порядке ли они, убрались ли они оттуда до того, как их поймала полиция. Он задавался вопросом, счастлив ли в итоге Фигмент, живет ли он той жизнью, которой всегда хотел жить, может ли он улыбаться без притворства. Его мысли вернулись к аварии. За те десять секунд, пока автобус сносил фургон, он увидел, насколько прекрасной, пугающей и странной может быть жизнь, но был лишь сторонним наблюдателем. Фрэнк посмотрел смерти в глаза и каким-то образом выбрался живым. Он мог только представлять, что, должно быть, чувствует его парень сейчас, после всего этого. Джерард наполнил стакан водой и вернулся в палату Фрэнка. — Спасибо, — сказал тот, беря стакан. — Не за что, — сказал Джерард, укладываясь рядом с ним на кровать. — У меня есть для тебя еще несколько открыток. Хочешь их посмотреть, или я должен оставить их на потом? — Давайте откроем их сейчас, — ответил Фрэнк. Джерард протянул Фрэнку стопку, и он стал открывать их одну за другой. Некоторые из них были от людей, которых он даже не знал, но каждый раз, читая какие-либо добрые слова, он улыбался. Он даже всплакнул от счастья, когда увидел, что Бэндит нарисовала рисунок, где он играет на гитаре перед собравшимися щенками. Наконец, он добрался до конца стопки, где было письмо от Билли Джо Армстронга. — Здесь сказано, что это для нас обоих, — сказал Фрэнк с улыбкой. — Открой, — попросил Джерард. — Я хочу посмотреть, что написал Билли. Фрэнк разорвал конверт и прочитал письмо вслух. Дорогой Джерард (и Фрэнк, я полагаю), Трудно признавать, что совершил ошибку, но именно это я и собираюсь сделать. Когда я услышал новость о том, что Фрэнк попал в аварию, я понял, что совершил серьезную ошибку, и глубоко сожалею об этом. Думаю, я пытаюсь сказать, что мне очень жаль, что я задержал тебя в две тысячи шестом. Я должен был поверить тебе, но все, что я делал, — это мешал твоей миссии. Конечно, в итоге все получилось. Время неизбежно, в конце концов. Но мне ВООБЩЕ НЕ ЖАЛЬ, что я преследовал тебя сквозь время. Ты оказал сопротивление при аресте, и это противозаконно. Я имел полное право выследить тебя. И я ОПРЕДЕЛЕННО НЕ ЖАЛЕНИЮ, что выгнал старшего специального агента Торо из Watch. В наших правилах четко указано, что агенты Watch должны останавливать время только в экстренных ситуациях. Представь себе хаос, который наступил бы, если бы мы останавливали время каждый раз, когда кто-нибудь собирался умереть! Мы бы все время нажимали кнопку паузы, а так нельзя жить. В любом случае, надеюсь, что Фрэнк скоро поправится. Не могу дождаться его нового альбома. Скатертью дорога, Билли Джо Армстронг Джерард смотрел на письмо несколько минут, прежде чем повернуться к Фрэнку. — Ты знаешь, о чем он говорит? — спросил он. — Потому что я точно не знаю. — Нет, но я получил письмо от Билли Джо Армстронга! — сказал Фрэнк. — Это так круто! — Да, это довольно мило, — признал Джерард. — Вот, я положу его к другим твоими открыткам. — Он положил письмо на стол, а затем прижался к Фрэнку. — Эй, Фрэнк? — прошептал он. — В чем дело? — прошептал Фрэнк в ответ. Джерард глубоко вздохнул. Сейчас или никогда. — Я о кое о чем думал, — сказал он. — Мне очень не хватает музыки с тобой. Я скучаю по написанию песен с тобой, я скучаю по их записи с тобой, и я скучаю по концертам вместе с тобой каждую ночь. — Да, я тоже скучаю по этому, — произнес Фрэнк. — Правда? — Ага. Я люблю играть с Patience, но это… это не совсем то. — Именно так я относился к своей сольной карьере. Последовало долгое молчание. — Я не думаю, что собираюсь заниматься чем-то в течение долгого времени, — сказал Фрэнк. — Я даже не могу сейчас играть на гитаре. Как только мне станет лучше, я хочу вернуться в тур с Frank Iero and the Patience, но, может быть, мы найдем время для джем-сейшена¹ или чего-то подобного. Мы могли бы даже пригласить Рэя и Майки. Только если они захотят, конечно, но, думаю, было бы очень весело снова собрать группу. Возможно, придется подождать до следующего года. Но я хочу это сделать. — Я тоже, — ответил Джерард. — Тогда давай сделаем это. Давай снова соберем My Chemical Romance. Джерард улыбнулся, и впервые за долгое время это была настоящая, искренняя улыбка. Он и Фрэнк так много пережили вместе, но они были живы, они были влюблены, и теперь снова вместе сочиняли музыку. Он не мог желать большего от этого извращенного, уродливого, запутанного мира. Он прижал к себе Фрэнка и хотел никогда не отпускать его.