What if we hold on (Maybe we'll get it right)

Слова Чимина крутятся в голове у Тэхёна всю ночь и до самого раннего утра. По большей части он пытался заснуть, но внутреннее возбуждение лишало его всякой возможности. Он знает, что глупо вкладывать так много в эту одну деталь (которую он даже не видел), но она заставляет Тэхёна чувствовать, что он не просто иррационален и видит то, что он хочет. Если Чимин тоже видел, тогда это должно иметь для них какое-то значение, и если ему дали хоть немного надежды, то почему бы ему не принять её? Вот почему он так быстро собрался: выглядел презентабельно и тщательно проверял себя в зеркале, пока Чимин не вытащил его из номера в вестибюль. Они обнаружили, что женихи сидят на кушетке, влюблённые друг в друга, и ещё двое человек, которых они едва встретили мимоходом несколько дней назад, когда приехали сюда, стоят рядом. Чонгука, однако, не было видно. Тэхёну должно быть стыдно за то, насколько он очевиден, его глаза метались между их маленькой будущей свадебной вечеринкой и лифтами. Но кажется, что никто здесь не является особенно мудрым, и он считает себя удачливым, что их группа друзей не из любопытных. Но будучи в своих размышлениях он пропускает звук спуска лифта и человека, который выходит из него. Только когда он слышит бормотание Намджуна: «Я начал думать, что ты не придёшь», Тэхён поворачивается, только чтобы через секунду привлечь внимание Чонгука, глаза расширяются, когда он видит, что тот весь одет в зимнюю одежду — от толстой ветровки до банданы, зачесывающей его челку вверх. Он всегда выглядел так красиво, когда его брови были полностью не прикрыты. Кажется, время ничего не изменило. Как бы сказать? А, как хорошее вино — с возрастом только лучше… — Ты говоришь так, будто я не с тобой в номере сидел, — Чонгук легкомысленно дерзит в ответ, закатывая глаза, прежде чем они останавливаются, чтобы взглянуть на Тэхёна, и в радужках мерцает приветствие. Но всё закончилось так быстро, думает Тэхён, это можно списать на уловку света. — Ты опоздал, — прерывает его Юнги, хотя у него на губах играет улыбка, когда он это говорит, рука нежно похлопывает Чонгука по спине, останавливаясь как раз вовремя, чтобы позволить Хосоку потянуть его к выходу. — Поздно проснулся, — к чести Чонгука, он звучит извиняющимся, но именно следующие слова заставляют Тэхёна покраснеть, потому что он уже чувствует, как Чимин пихает его в бок. Слишком удивителен подтекст, даже если не далёк от истины. — Была долгая ночь… — Ну, теперь, раз все здесь, пойдёмте! Хосок гонит их всех через двери, размахивая автобусу-шаттлу, который должен отвезти их на каток, где должно состояться первое групповое мероприятие. Женихи никогда не поддерживали идею холостяцких вечеринок, поэтому Тэхёна не шокировало, когда он услышал, что они запланировали серию пикников для своей небольшой группы вместо клише-стриптизёрши и пивных состязаний. За что он был более чем благодарен, потому что он не был уверен, что в нём есть запал для вечеринки. Кроме того, было ясно, что эти действия должны были связать их всех. Дать им шанс стать больше, чем друзьями своей второй половины. Тэхён признал, что было приятно наконец нормально поговорить с Джином и Намджуном, пока они застряли в автобусе, обнаружив, что у него с ними больше общего, чем он ожидал, и Тэхён с опозданием узнаёт, что Чимин использовал свой свободный день вчера, чтобы пригласить их вместе с ними на приключение по ресторану. Так что, даже несмотря на то, что он не сидит рядом со своей любимой целью, он чувствует удачу, что только что нашёл простых друзей. Достаточно легко понять, что они останутся на связи, когда свадебное блаженство закончится. И пока они развлекались, Тэхён не упустил возможность игнорировать переживания из-за более насущных вопросов. Чонгук всё ещё молчал, глядя в окно, и отвечал только тогда, когда спрашивали его конкретно. Он был далеко не подавлен, но Тэхён хорошо знал его и видел, как он свернулся в комок из собственных мыслей. Так что, да, как только у него появляется шанс, и они выходят из шаттла и потягиваются, разминая конечности, он начинает операцию. — Привет. По крайней мере, Чонгук всё ещё улыбается ему, устало, но весело. — Привет. — Слышал, ты плохо спал. Чонгук фыркает. — На самом деле, нет. Кто-то не давал мне уснуть, — его губы изгибаются в ухмылке, ослабляя страх, который Тэхён чувствовал ранее по поводу того, что их разговор может быть не таким простым, как прежние. — Не говори этого Чимину, — шепчет Тэхён в ответ, пытаясь подавить вырывающийся смех. — Он уже думает, что мы переспали прошлой ночью. — Возможно, это признак плохого этикета — шутить о таких интимных вопросах с бывшим, но это стоит того, ведь в следующую же секунду Чонгук кашляет, а его уши заливаются ярко-розовым цветом. — Он что? — недоверчиво спрашивает Чонгук, глядя на Чимина, оживлённо болтающего с Хосоком всего в нескольких шагах от них. — Длинная история. — Тэхён смеётся, потирая руку, чтобы отвлечься, когда становится слишком заманчиво протянуть руку и заправить выбившиеся волосы обратно за бандану Чонгука. — Эм, — он решает нарушить тишину, осторожно покусывая губу. — Послушай, я хотел извиниться. За то, что я сказал вчера… — Пожалуйста, нет. — Чонгук останавливает его, подняв руку со смущённой улыбкой. — Это не твоя вина. — Но я действительно не имел это в виду, Чонгук. Честно. Я просто хочу, чтобы ты это знал. — Тэ, всё в порядке. Тэхён отчаянно пытается не отвлекаться на прозвище. Но боги, он сейчас просто упадёт. — Правда. Это просто мои собственные загоны… — отворачиваясь, вздыхает Чонгук, но Тэхён видит, как его глаза опускаются на землю, пока они идут к входу. — Твои собственные загоны? Чонгук пытается открыть рот, но остальные их друзья начинают возбуждённо кричать, заставляя обоих посмотреть вперёд. Его больше интересует то, о чём говорит Чонгук, но рушить щедрые планы женихов — последнее, чего он хочет. В конце концов, он ждал три года, он может выдержать ещё несколько часов. — Мы должны… — Он кивает в сторону катка, улыбаясь, когда Чонгук подчиняется. — Да, мы должны.

*

— Давай, хён, — Чонгук изо всех сил старается сдержать хихиканье, поджав губы и сияя глазами, пока крепко держит руку Джина, перемещая его по катку. Он ясно видит борьбу в языке тела Джина. Честно говоря, никто из них к такому не приспособлен, и Чонгук почти уверен, что в последний раз он катался на коньках примерно тогда, когда они с Тэхёном были вместе. Размышляя над этим сейчас, он подозревает, что Хосоку пришла данная идея по одной причине — поиск неудач. Говорят, что люди могут лучше сблизиться друг с другом из-за общих травм почти так же, как и во время свадебного торжества. — Что ты делаешь, не смей отпускать! — Джин крепче сжимает рукава, от него исходит странный резкий визг, но это только заставляет Чонгука смеяться сильнее. Единственное, что у него есть против всех здесь, — его безупречный баланс. — Не то чтобы ты позволял мне, хён. — Я поймал его, Гук. Это Намджун, который катается на коньках (размахивая конечностями…), его руки раскрыты, как крылья птицы, а глаза широко распахнуты, но каким-то образом сосредоточенные, когда он чуть не врезается в них. Ему удается схватить Джина одной рукой, победно улыбнувшись, и отвести Чонгука прочь. — Я сказал тебе, я поймал его. Можешь отпустить. Чонгук не думает, что это такая уж хорошая идея, учитывая, что они оба одинаково ужасны в катании, и оставлять их наедине звучит как рецепт сломанной лодыжки или носа. Тем не менее, он далёк от того, чтобы мешать тому, что происходит между ними, о чём он, кстати, подозревал уже несколько недель, но никогда не мог по-настоящему увидеть. По крайней мере, теперь они, видимо, уравновешивают друг друга. Буквально. — Если ты так говоришь, — смягчается он, улыбаясь им обоим, прежде чем осмотреть каток, заметив, как Юнги придерживается за бортик, и Хосок смеётся над ним. Ещё есть Чимин, изящно проезжающий мимо, и, несомненно, лучший в этом по сравнению с остальными. Но неудивительно, что именно Тэхёну удаётся привлечь его внимание своими длинными конечностями и заразительным смехом, который отскакивает от стен из оргстекла, и даже с его не очень впечатляющими навыками Чонгук считает, что Тэхён выглядит довольно ошеломляющим. Светлые волосы резко выделяются на фоне ледяных оттенков зала, чёрные джинсы только усиливают контраст, а то, как голубая рубашка на пуговицах облегает его, напоминает Чонгуку настоящего олимпийского фигуриста. Хотя этот образ трудно поддержать, когда он видит, что Тэхён почти сталкивается лицом со льдом. Инстинкт подсказывает ему пойти на помощь, и как только он дёргает коньком, он обнаруживает, что Чимин пролетает мимо, подняв бровь, и всё, что Чонгук может сделать, — это смущённо моргнуть. Чимин на секунду, кажется, хочет подъехать к другу, но в конце концов с большим вздохом закатывает глаза, минуя Тэхёна, который каким-то образом находит нечто забавное в своих неустойчивых ногах. Чонгук решает воспринять это как сигнал, ускоряет темп и скользит прямо рядом с Тэхёном, ловя его руку, прежде чем лезвия на коньках подведут последнего. Это вызывает у обоих робкие улыбки, а на чонгуковых щеках проглядывает полупрозрачный румянец, видный от холода вокруг них. — Ты в порядке? — Едва ли, — Тэхён хихикает, позволяя Чонгуку держать его за руку, пока они вместе катаются. Возможно, для них должно быть странно находиться в таком положении, но что-то в атмосфере заставляет неловкость таять. Вместо того, чтобы чувствовать себя под влиянием детского поведения, на которое он положился прошлой ночью, теперь Чонгук чувствует некоторое облегчение. Во-первых, он знает, что Тэхён не винил его, даже если имел на это полное право. Вина сама по себе странное чувство, и Чонгук признаёт, что именно его собственные бзики заставили его так многое принять на свой счёт. — Помнишь, как мы впервые катались вместе? Прежде чем он успел углубиться в свои размышления, Тэхён заговорил рядом с ним, сильнее сжимая его руку, пока они огибали каток. — Конечно, — это он не собирался легко забывать. Не то чтобы он когда-либо хотел. — Ты испугался, отпустил мою руку и ударился о бортик. Тэхён издаёт самый громкий, безудержный смех, очень похожий на тот, который заставляет ваши глаза наполняться слезами и приятной болью в животе. Этот звук заставляет Чонгука улыбнуться, и ему приходит в голову, как сильно он скучал по нему. — У меня был момент храбрости. — Или самоуверенности. — Молчи, — толкает его в плечо Тэхён. — Я думал, ты меня поймаешь. — Ты был вне моей досягаемости. Между ними возникает душная тишина, и на секунду Чонгук думает, что, наверное, сказал лишнего, но затем Тэхён смотрит на него с безмятежным выражением лица. Его взгляд устремляется к их сцепленным рукам, нижняя губа зажата между зубами, и затем он снова сжимает чонгукову ладонь, на этот раз для акцента, а не для сохранения баланса. — Хорошо, — шепчет он. — Больше нет. У Чонгука даже нет времени узнать, что он имеет в виду под этим. Через несколько секунд Тэхён отпускает его, поворачиваясь, шевеля бровями и дразня высунув язык. Он катится вперёд, заставляя Чонгука броситься в погоню. Они оба проносятся мимо Юнги, всё ещё цепляющегося за бортик, почти готового отказаться от этого безумия. Обычно Чонгук останавливался, чтобы помочь старшим, но сейчас он более разгневан, скользя по катку за своим бывшим, и самым странным образом это почему-то чувствуется правильным. Кто бы мог подумать, что он окажется в такой ситуации. — Ты упадёшь. — Нет. Тэхён визжит, когда смотрит, как Чонгук набирает обороты, изо всех сил пытается набрать скорость, но так великолепно терпит неудачу, что сама по себе попытка выглядит смешной. Но это достаточно замедляет его скорость, позволяя Чонгуку воспользоваться возможностью и втиснуть Тэхёна в стену, одной рукой прикрыв его голову, чтобы обезопасить, когда они ударяются об оргстекло, и даже несмотря на факт, что это супер банальная вещь, Чонгук ничего не может поделать с тем, как его сердце начинает биться быстрее. Просто знать, что Тэхён не паниковал, достаточно доверяя Чонгуку, чтобы быть уверенным, что он не пострадает в их маленькой игре. Это странно приятно, и когда чужие руки сжимаются на его куртке, Чонгук пытается поймать взгляд Тэхёна: оба сияют, как играющие дети, напоминая друг другу о том, как они впервые вышли на каток. Однако, даже несмотря на гул энтузиазма, Чонгук знает, что у него ноет в груди. Зачаток беспокойства кричит на него. Не должно быть так просто… Но это же любовь, не правда ли? Всегда находящая способы сделать всё чертовски лёгким, когда дело доходит до эмоций, но не действий. Чонгук настолько захвачен меланхолией, что отказывается от всякой логики, его рука протягивается, чтобы провести пальцами по этим странно милым щекам. Они находятся всего в нескольких сантиметрах, и Чонгук клянётся, что чувствует, как кончики пальцев Тэхёна сильнее сжимают его куртку, безмолвно побуждая его делать всё, что он хочет. — Я… — говорит он, но потом всё рушится. Буквально. С силой кто-то сталкивается с ними, заставляя издать громкий звук, и даже не глядя внимательно, Чонгук может сказать, что это Юнги, по проклятиям, которые вылетают из чужого рта. Чонгука отправляют на холодную землю, его друг прижимается к нему, и он едва успевает взять себя в руки, как слышит разразившийся смех Тэхёна над ними. — Ах-х, детка! — Хосок скользит к ним, улыбаясь и успокаивая своего жениха, полностью забывая, что Чонгук тоже был участником аварии, помогая Юнги спастись. — Я сказал тебе не отпускать меня. — К сожалению, Юнги, кажется, доволен тем, что вместо этого цепляется за Чонгука, пытаясь уравновесить себя, надёжно двигаясь в сторону Хосока, только когда чувствует абсолютную безопасность, и всё время ворчит. — Сейчас ещё слишком рано для развода? — бормочет он, заставляя Хосока смеяться и крепко поцеловать его в порозовевшую щёку. И, похоже, у них есть какой-то свой собственный мир, в который можно сбежать, оставляя Чонгука и Тэхёна разобраться в проблемах, пока они берутся за руки и катятся прочь, не извиняясь или не зная, что Чонгук всё ещё лежит на льду. — Не волнуйтесь, я в порядке, — вздыхает Чонгук, приподнимаясь на локтях и пытаясь вести себя раздражённо, но трудно не улыбнуться забавной паре, которую они составляют. По крайней мере, у Тэхёна почти хватило приличия прикрыть рот рукой. Почти. — Клянусь, я не смеюсь над тобой. — Конечно, нет. — Чонгук позволяет Тэхёну помочь ему встать, отряхивая колени, покрытые хлопьями льда. Он думает, что это конец. Что, возможно, они оба просто вернутся к обычному катанию на коньках и будут вести светскую беседу, но Тэхён решает высказаться, помогая ему счищать брюки ото льда. — Гм… что ты собирался сказать? Ранее… Оу, думает Чонгук. Прямо перед тем, как стать ковриком личной безопасности Юнги. — Я, э… — даже он не уверен, какие слова собирались вылететь в тот момент. Он был так захвачен близостью, тем, как Тэхён касался его, смотрел на него, десятки чувств покоились только на кончике его языка. Я скучаю по тебе. Я хочу тебя. Я люблю тебя. Ты снова нужен мне в моей жизни. Однако вы трусливо ждёте, пока другой человек скажет это первым. В конце концов, Чонгук всегда так поступает. Полагается на всех и вся, чтобы кто-то понял его жизнь за него. Даже держа в голове совет Юнги сбалансировать свою философию, он до сих пор не может заставить себя что-либо сделать. — Неважно. Он видит, как Тэхён хмурится, смотрит на него с любопытством, но, к счастью, отпускает это, и они продолжают так же всё остальное время — играя и улыбаясь. Как будто вокруг не витала какая-то странная атмосфера. Если другие замечают, то ничего не говорят, и, возможно, женихи слишком увлечены, чтобы даже обращать внимание на них, но, к счастью, им никто не мешает. Время от времени Чимин или Намджун проезжают мимо, странно глядя на Чонгука, или, может быть, они смотрят на Тэхёна. Но, в конце концов, это просто остаётся между ними. До одного последнего раунда по катанию, где Чимин уводит Тэхёна из его рук, последний извиняюще улыбается, прежде чем его уводят. Чонгук не может сказать, что сильно возражает, особенно когда Намджун сталкивается с ним, гораздо мягче, чем Юнги, и на этот раз с реальным намерением. — Я видел, — бормочет он, сузив глаза, но в дразнящей манере, отчего Чонгук мысленно вздыхает, потому что предвидел это. — Я думал, тебе надоели мои бесконечные тирады. — Это было до того, как я увидел вас двоих вместе, а теперь я понял. — Вот это да. Я впечатлён твоей добротой. — Не будь таким, Гук, — отшучивается Намджун, притягивая Чонгука к себе за плечо, но Чонгук подозревает, что это оправдание, чтобы удержать себя в ровной позиции на катке. — Мне просто любопытно. Я посчитал, у тебя был небольшой напряжённый момент, — он шевелит бровями, пощипывая Чонгука за щёку, но его руку быстро отпихивают. — Ничего подобного. — Сомневаюсь. — Тебя это только сегодня заинтриговало, не веди себя как эксперт. — Иногда посторонние знают и видят больше. — И снова я удивлён, что мы друзья. Намджун просто улыбается, через некоторое время возвращая то обычное задумчивое выражение, которое нацепляет, когда действительно хочет поговорить о важном. — Я не собираюсь притворяться, что у меня имеется опыт общения с бывшим, которого я до сих пор люблю, но как человек, ладящий с эмоциями, скажу, что ты не можешь просто оставить всё на своих местах и ждать, что проблема сама себя решит, Чонгук. — Нужно ещё кучу всего прояснить, хорошо? — Я знаю, но рано или поздно тебе придётся что-то с этим делать. Поэтому… — Джин, спотыкаясь, проходит мимо них, громко смеясь, но Чонгук знает, что это больше страх, чем радость, и на мгновение звук привлекает внимание Намджуна, прежде чем он отстраняется, чтобы помочь старшему, демонстративно произнеся остальную часть, слегка помахивая через плечо. — Проясни уже. Как всегда, легче сказать, чем сделать. Что именно он должен выяснить? Что он тоскует уже три года, что он всё ещё любит Тэхёна, что он хочет его вернуть и вернуться во времена, когда всё было идеально? Столько всего нужно осмыслить, обдумать, и Чонгук оказывается почти сломлен, когда они собираются на катке и отправляются в ближайший ресторан на поздний обед. Мышцы не слишком болят, по крайней мере, и все более взбудоражены от короткого выброса адреналина, вызванного катанием на коньках. Стол, за которым они сидят, настолько уютный, насколько это возможно для группы недавно подружившихся людей. Чонгук догадывается, что это что-то вроде холостяцкой вечеринки, каждый из них счастливо наслаждается любимой частью жизни. Поэтично, да, и очень ярко изображает личности двух будущих супругов. Разговор между ними начинает дрейфовать, от их работы до хобби и темы свадьбы, потому что они хотят разжечь беседу. Кроме того, репетиция будет завтра утром, они все будут участвовать, было бы мудро — пройти испытание без единого признака неловкости. Однако это не останавливает Чонгука, который уже на полпути к тому, чтобы сосредоточиться на них, однако его глаза бегают по месту, где сидит Тэхён, подперев подбородок ладонью, как обычно, когда внимательно слушает. Забавно, но в человеке не меняются и маленькие причуды или привычки. И даже когда Чонгука ловят, Тэхён лишь улыбается ему, как раньше, когда они сидели за кухонным столом, обедая, и Тэхён вспоминал события дня, а Чонгук просто смотрел, потому что невозможно не смотреть, когда ваш парень — Тэхён. Или, в данном случае, ваш прекрасный бывший. — Я бы не стал об этом беспокоиться, — отзывается Хосок между едой, отвлекая внимание Чонгука, и отрывает глаза от источника его привязанности. Он не совсем понимает, о чём они говорят, но, судя по панике в глазах Тэхёна, это что-то серьёзное. — Когда Тэхён и Чимин вернутся в Сеул, нам всем будет легче поддерживать связь, Джин. Сеул, думает он. Тэхён вернётся в Сеул. — Ты возвращаешься? — вопрос мгновенно срывается с его губ, и когда стол окутывает тишина, начинает казаться, что он единственный, кто не был в курсе. Он знает, что это неправда, но не может не чувствовать разочарование из-за того, как Тэхён замирает, глядя на свою полупустую тарелку. Губы старшего приоткрываются, но из его рта не выходит ни единого слова, и как только Чимин пытается ответить за него, телефон Чонгука звонит в кармане, заставляя его выругаться, вытаскивая устройство. — По работе, я должен ответить. Прошу прощения. — Он встаёт со стула, толкает его обратно и получает кивок от всех, кроме ёрзающего на своём месте Тэхёна. Опыт подсказывает, что Чонгук должен утешить его, успокоить, но прямо сейчас он не уверен, что ему следует сказать. Поэтому он уходит к входу в ресторан, очень быстро отвечает на звонок, и даже когда заканчивает, делает вид, что занят, садится у тротуара и просматривает сообщения и электронные письма, хотя ни одно из них не является технически важным. Он просто не может заставить себя вернуться внутрь, слишком взволнованный новостью о том, что Тэхён возвращается домой, что позволяет им фактически столкнуться друг с другом. Хотя он на короткое время задаётся вопросом, почему другой скрывал это от него, но чем больше он обдумывает ситуацию, тем больше в причине становится горького смысла. Они не вместе, они даже не друзья. Чонгук не может сидеть и ожидать, что ему придёт какое-то сообщение, где Тэхён говорит, что рад вернуться домой и быть рядом, и что всё будет прекрасно. Жизнь устроена не так, и, может быть, младший Чонгук попался бы на такие романтические события, но нынешний Чонгук — нет. Судьба уже задала ему, так что простите его за то, что он обижен на неё. Даже если он по-прежнему позволяет её голосу шептать что-то на ухо. — Привет. Чонгук поворачивается и видит приближающегося Тэхёна в туго затянутом пальто, красный шарф висит на его шее, когда он садится рядом с ним на тротуаре. По-обычному, Чонгук тянется, чтобы поправить шарф, обвивает им чужую шею и делает вид, будто не замечает удивлённого взгляда собеседника. Назовите это ностальгией или обвините его нынешний тандем из задумчивости и воспоминаний, но он до сих пор позволяет кончикам пальцев скользить по ткани, держась за концы, прежде чем неохотно отпустить, не заметив, как Тэхён дотронулся только что до его рук. — И тебе привет, — наконец отвечает он, тяжело сглатывая, видя, что Тэхён готовится заговорить. — Я знаю, что ты собираешься сказать, — некоторым это покажется высокомерным, но это правда. Чонгук может читать его достаточно хорошо, чтобы понять, к чему идёт этот разговор. — Правда? — Правда. — Тогда ты понимаешь лучше меня… — Я не собираюсь делать вид, что это не больно, — пожимает плечами Чонгук. — Но я понимаю. Если бы я возвращался домой, я… — трудно побороть румянец, больше из-за стыда, чем из скромности. — Думаю, я тоже сомневался бы, связаться с тобой или нет. Для начала мы вообще этого не делали… за все годы. Тэхён искренне улыбается, понимающе, но не менее разочарованно. — Это было не потому, что я не хотел тебя видеть, просто чтобы ты знал. — Он водит пальцами по бордюру, стуча ногтями по ледяному бетону. — Если честно, у меня вначале не было времени, пока мы открывали там филиал, но когда всё устаканилось, я… я подумал о тебе. — Да? — Да. — Он тихонько смеётся, глядя на Чонгука. — У меня было искушение связаться с тобой, но потом я испугался и… ну, думаю, остальное очевидно. — Испугался? — Ага… был напуган. Чонгук понимает, но услышав это от Тэхёна, человека, который редко боялся чего-то, это удивительно. Одно дело — испытывать сомнение самому, потому что вы живёте с ним, учитесь на нём, и к тому времени, когда какая-нибудь смелая мысль о давно потерянной любви приходит к вам в голову, вы в конечном итоге оказываетесь по колено обложены упаковками мороженого или коробками большой пиццы вместо того, чтобы рисковать быть отвергнутым ещё раз. Чонгук, к сожалению, хорошо знает это чувство. Он слишком трус, чтобы выйти и бороться за то, что он хочет, но, опять же, он никогда не хотел ничего так сильно, как Тэхёна. — Чем? От его вопроса до ответа Тэхёна тянется долгая пауза. Однако со временем ему удаётся выдвинуть что-то в виде ещё одного вопроса, который заставляет Чонгука слишком пристально смотреть на него с явным любопытством. — Могу я сначала кое-что спросить? — Да. Спроси меня о чём угодно, проведи так всю жизнь, если нужно, я с радостью отвечу. Позволь мне успокоить тебя, навсегда. — А ты… — румянец пробегает по его щекам, заставляя Чонгука сдержать улыбку. Но его лицо становится извиняющимся — чуть ли не смущённым, когда он заикается на остальных словах. — Я, наверное, собираюсь задать самый интимный вопрос бывшему, — затем он смеётся, пытаясь спрятать лицо за ладонями, но Чонгук быстро хватает его за запястья, стараясь не выглядеть слишком очарованным. — Так будь открытым. Кажется, это помогает, и Тэхён в итоге снова улыбается, впиваясь каблуком своей обуви в оставшийся на земле снег. — Отлично. Я был напуган и нервничал, потому что не хотел вмешиваться в случае… жесть, я не думал, что это будет так сложно. Я просто спрошу: ты встречался с кем-нибудь? После меня? Не тот вопрос, которого он ожидал, но Чонгук сдерживает печальный смешок. У него были свои недостатки в этом отношении, если быть честным и столь же открытым, каким он просит Тэхёна быть с ним. Поэтому он медленно кивает, не отрывая взгляда от земли. — Встречался. Тэхён не выглядит особенно шокированным, он просто размышляет над своим ответом. — Оу? — Один раз. Ну, я имею в виду, насчёт серьёзных отношений. — Чон Чонгук. — Тэхён смеётся. — Ты же понимаешь, что только что тонко намекнул, что у тебя были случайные связи. — Не в этом дело, — но он всё равно смеётся, закатывая глаза, когда Тэхён продолжает дразнить его. Пока он не отталкивает его, наблюдая, как Тэхён драматически кувыркается в другую сторону, останавливаясь только тогда, когда Чонгук тянется, чтобы поддержать его, подыгрывая. — В любом случае, я встречался только с одним. — Только с одним, — тихо повторяет Тэхён и склоняет голову набок. — Могу я спросить, что случилось? — Конечно, кто не любит говорить о расставаниях. Чонгук сегодня проснулся, не думая, что будет вести этот разговор, но он не противится. И есть дополнительное преимущество — услышать, как Тэхён заразительно и гортанно засмеялся, прислонился к нему, надёжно устроившись виском на плече. От этого движения у Чонгука перехватывает дыхание, заставляя его сглотнуть трепет собственного сердца, напоминая себе, чтобы он не увлекался эмоциями. Это хорошо, убеждает он себя. Их спокойное, праздное общение, потому что для него это означает, что они могут кое в чём разобраться. Они могут быть друзьями, даже если его сердце требует большего. — Скажи через боль, Чонгук. Боль. Честно говоря, он мог посмеяться, потому что в большинстве случаев говорить о его последнем разрыве утомительно. По сравнению с Тэхёном, никто другой в мире не мог заставить его чувствовать себя так мучительно плохо. — Почему ты такой любопытный? — Я всегда был любопытным. — Точно. — Он совершает ошибку, глядя на него, и Чонгук знает, что Тэхён этого просто так не оставит. Теперь он мог солгать… он мог. Но он понимает, что не хочет. — Это было примерно через год после того, как мы расстались. Просто какой-то парень, — он звучит отстранённо, и это, должно быть, очевидно, потому что Тэхён наклоняется ближе, нахмурив брови. — Я познакомился с ним через некоторых коллег на работе. Он был фармацевтическим представителем. Мы встречались семь месяцев, три из них прожили вместе. Тэхён, кажется, слушает очень внимательно, но Чонгук видит, как он отстраняется, и взгляд у него падает на небольшое пространство между ними. Он не похож на несчастного, но на его плечах тяжесть, так непохожая на обычную гордость. — Всё было так серьёзно? — Это было скорее… обязательство. — Чонгук равнодушно моргнул, изо всех сил пытаясь вспомнить детали своих последних отношений. — Обязательство? — Он сказал мне, что любит меня, но правда в том, что я даже не помню, когда и как. Единственное, что я помню, — чувство долга по отношению к нему. Я постоянно повторял себе, что должен как-то ответить взаимностью. — Он чувствует, как взгляд Тэхёна пронзает его, практически вынуждая отвести глаза из страха перед осуждением. — Но если честно, ни одна часть меня никогда его не любила. Нисколько. — Тогда почему ты согласился съехаться? — тон звучит обвиняюще, и для некоторых может показаться холодным, но у Чонгука он только вызывает улыбку. Предоставьте Тэхёну сочувствие человеку, которого он даже не знает, и беспокойство о других больше, чем о себе. Это главная причина, по которой Чонгук влюбился в него. — Как я уже сказал, обязательство. — Чонгук… — Он отвлекал, — наконец признался он, заметив, как глаза Тэхёна расширились. — Тело, которое можно обнять, рука, которую можно держать, человек, который убьёт одиночество, окей? — и ему не нужно спрашивать, Чонгук уже знает, к чему это ведёт, слышит шёпот Тэхёна о замене. Потому что это всё, кем тот парень был — заменой. Кем-то, кто мог бы вернуть Чонгука к нормальной жизни и любви, но когда вы останавливаетесь и оборачиваетесь, вы понимаете, что они никогда не будут теми самыми. — Отвлекал от чего? — всё же спрашивает Тэхён, медленно и осторожно перемещая взгляд по чертам лица Чонгука. Ты должен знать, думает Чонгук, потому что это само собой разумеется. Что никто другой в этом мире никогда не может быть им, Ким Тэхёном. На языке Чонгука лежит недосказанное «от тебя», и хотя оно и просит высвободиться, он ещё не готов. Однако это видно во взгляде, в который он вкладывает честность, в тишине, витающей между ними, и на данный момент, он считает, этого достаточно. Вместо того, чтобы впасть в безумие признаний, Чонгук решает отыграться, улыбаясь другому и спрашивая: — А ты? — Что я? — Ты встречался с кем-нибудь? Тэхён хмурится, явно разочарованный тем, что не получит должного ответа, но не ругается с ним. Просто закатывает глаза и снова наклоняется, положив голову ему на плечо, как и мечтал Чонгук. — Да. С двумя людьми. — И? Чонгук ожидает дерзкого ответа, возможно, передразнивающий его собственный насчёт обязательства, но этого не происходит. Нет, Тэхён решает проявить храбрость, чуть сместиться и посмотреть прямо в глаза Чонгуку, заявляя: — И никто из них не был тобой. Ответ настолько прямой, что застает его врасплох, и всё, что он может — лишь глядеть на старшего с неверием. Слишком удивлённый, чтобы отреагировать, как любой нормальный человек, но у него нет времени, чтобы понять себя или изменить то, как его сердце только что бегало по груди. Тэхён просто искренне улыбается ему, кивая в ответ друзьям в ресторане, но Чонгук желает, чтобы у него сейчас хватило духа остановить его. — Я обещал Чимину и Хосоку выпить с ними. — О… эм… хорошо. И может быть, это просто уличные фонари, но Чонгук клянётся, что видит, как глаза напротив вспыхивают жизнью. — Значит, увидимся внутри, — мычит Тэхён, стоя у обочины, его пальцы ласкают плечо Чонгука, где когда-то лежала его голова, а затем он уходит. Его вмиг окружает толпа внутри, и Чонгук может только взглянуть туда, как олень, пойманный светом фар. Даже когда «подожди» звучит у него на губах, уже слишком поздно. Тэхён ушёл, и толпа их друзей уводят его, но когда Чонгук вспоминает их разговор, он думает, что, возможно, это только начало.