*
Словно ничего не изменилось — пыл, с которым они касаются друг друга. Прошло много времени с тех пор, как Тэхён чувствовал чьи-то руки на себе таким образом, даже больше, поскольку они принадлежали Чонгуку, но в каком-то смысле его ласка всегда была особенной. Мужчины, с которыми он переспал, парень, с которым он осмелился встречаться, были в его жизни, просто чтобы двигаться дальше. Так много наваждений из прошлого нахлынуло в один момент, и он стоит на ногах только благодаря тому, что две руки держат его за талию. Тэхёна ведут к стенке лифта. Они даже не целуются, но дышат друг напротив друга, руки Тэхёна обвиваются вокруг шеи Чонгука, а его пальцы запутываются в волосах на чужом затылке. Только когда двери лифта закрываются, они обнажают всё это — их рты встречаются в страстном поцелуе, от которого по спине пробегают мурашки. Они остаются прижатыми друг к другу, даже когда идут по нужному этажу, врезаются в стены коридора, хихикают, когда заходят не в ту дверь, и вынуждены бежать прочь, прежде чем гость пожалуется на них. Больше всего Тэхёну запомнилось то, что он чувствует себя так же, как когда они были моложе. Это волнение, переполняющее ваши вены, предвкушение, заставляющее дрожать от абсолютного желания большего контакта, и очень простой способ, которым они перестают целоваться, просто чтобы смотреть друг другу в глаза. На этот раз Чонгук прижимает их лбы вместе и нежно смотрит на него. — Тэхён… — Ш-ш-ш, — шепчет он, прижимая палец к губам. — Давай зайдём внутрь, — вытаскивая карточку-ключ из кармана, Тэхён крутится в чонгуковых руках, быстро открывая и закрывая дверь, чтобы на этот раз у них была настоящая конфиденциальность. Кажется, теперь они стоят в нескольких футах друг от друга, Чонгук смотрит на кровать в дальнем левом углу, и даже если они не касаются и не пытаются сдирать одежду, неловкости всё равно нет. Тэхён не может не ценить это. — Ты выглядишь… — начинает Чонгук, подходя ближе, пока снова не может протянуть руку, кончики пальцев скользят по розовой ткани тэхёнова костюма. —…удивительно. — Ты тоже, — комментарий подчёркивается тем, как он поглаживает ладонями грудь Чонгука, восхищаясь шёлковой тканью. — Никогда не думал, что увижу тебя в костюме. — Ну, — слова теряются в хихиканье и поцелуях, оба ведут друг друга к кровати и останавливаются, оказавшись у неё. — Полагаю, люди могут меняться. — Могут. — Тэхён скинул пиджак, смотря, как Чонгук отражает это движение, их одежда вскоре превращается в горку на полу, а ремни и носки оказываются разбросаны где-то на мебели вокруг них. — Но… — он тянется вперёд, чтобы коснуться мягкой кожи живота Чонгука, внутренне теряясь из-за того, насколько рельефным стало его тело после колледжа. Чонгук всегда был фанатом спорта, но, очевидно, за эти годы он потратил ещё больше времени на совершенствование. — Ты не поменялся, Гук-и. Ты до сих пор такой, каким я тебя помню. — Даже не стал чуточку лучше? Тэхён нежно смеётся, подталкивая Чонгука лечь на кровать, садясь на него верхом. — Может, немного лучше. Может, они оба стали немного лучше. — А сейчас поцелуй меня, ладно? — Ты ждал три года, наберись терпения. Тэхён игриво хлопает его по груди, симулируя обиду за дерзость, но Чонгук просто усмехается, переворачивая их и медленно, раздражающе медленно снимая с Тэхёна штаны. Его пальцы вцепились в петли ремня, Тэхён так взвинчен из-за неторопливо спускающейся по его бёдрам ткани, он буквально извивается. Или, может быть, это просто Чонгук вызывает у него такую реакцию, потому что, когда штаны становятся новой жертвой в их горке одежды, он остаётся уязвимым и нуждающимся под ним. — Я только что кое-что понял, — шепчет Чонгук, глядя на Тэхёна тёмными глазами, вглядываясь в каждую часть его теперь полностью обнажённого тела. Обычно Тэхён краснеет от такого внимания, злясь от того, что его любовник тратит время, когда всё, чего он хочет, — это кончить, потому что секс давно потерял свою магию… но сейчас? Сейчас перед ним Чонгук, и его давняя страсть к близости ожила. Ему всегда нравилось, как этот мужчина смотрел на него, любил, когда он проводил час, просто поклоняясь его телу, оставляя горячие следы поцелуев на коже, кончиках пальцев и ладонях. Говорят, знание порождает навыки, и в их случае это правда. У них всегда это хорошо получалось. — Что такое? — Тэхён задыхается, выгибая поясницу над кроватью, когда губы касаются его груди. — У меня нет презервативов… Они моргают, беспокойство растворяется в искренних улыбках. — И у меня нет… — Хочешь остановиться? — неуверенно спрашивает Чонгук, и на всякий случай его руки перестают скользить по бокам Тэхёна. Но сам Тэхён совершенно не хочет останавливаться, по сути, он предпочитает остаться здесь навсегда. — Я не думаю, что это возможно, — и это правда. Они так близки, так близки к тому, чтобы снова ощутить целостность, и Тэхён мог бы закончить всё здесь и сказать, что не стоит начинать заново, но трудно даже думать, когда мягкие губы на твоей шее, груди и на бёдрах, а сильные руки зарылись в волосы. Поцелуй за поцелуем. — И, честно говоря, я не хочу, — его глаза закрываются, рот приоткрывается, чтобы выпустить удовлетворённый выдох, пока тёплый язык облизывает влажный след на его животе, заставляя томно корчиться на простынях. — Но если… Чонгук качает головой, улыбаясь ему с того места, где его щека лежит на тэхёновом животе, цепляясь за нить, которую Тэхён хочет натянуть. — Я ни с кем не был. Долго. Ему должно быть стыдно за то, как приятно это слышать, но он не стыдится. Просто знать, что они оба долгое время ни с кем не спали, что ни один из них даже не был готов превратить эту свадьбу в возможное романтическое начинание с кем-то, заставляет Тэхёна внутренне улыбнуться. — Я тоже. — Он опускает руки к волосам Чонгука, вцепляется пальцами в тёмные пряди, дёргает, когда чувствует, как его член обдувается горячим дыханием. — Т-так что продолжай… — просьба превращается в длинный нетерпеливый стон, ноги раздвигаются, чтобы дать Чонгуку больше места, когда он, наконец, уделяет ему внимание, которое ему нужно. Губы обхватывают кончик его члена, посасывая вокруг, заставляя Тэхёна находить опору в простыне или волосах Чонгука, что было ближе всего к состоянию удовольствия. Он даже не знает, как долго они на этом остановились, просто ощущает блаженство в затруднённом вдохе всякий раз, когда Чонгук качает головой вверх и вниз, иногда позволяя члену ускользнуть от языка, просто чтобы поцеловать его длину, проходясь языком по яйцам и заставляя Тэхёна визжать, когда кончик скользит по входу. Это вызывает у него смех, Чонгук ухмыляется, раздвигая ноги, сильнее сжимая его бёдра. — Ну же, ты любил, когда я тебя вылизывал. — Я… — дело в том, что ни один мужчина никогда не доставлял ему подобного удовольствия. — Прошло много времени с тех пор, как со мной это делали. — В самом деле? — Чонгук уткнулся носом между его ягодиц, посасывал дырочку и стонал, когда Тэхён зарывался в его объятия. — Когда был последний раз? — С… а-а-ах… с тобой. Жар, охвативший его вход, прекращается, заставляя его недовольно скулить, но затем он чувствует тяжесть Чонгука на нём, смотрящего вниз. — О, детка… — шепчет Чонгук, почти удивлённый, но отчасти польщённый. Но это прозвище заставляет глаза Тэхёна чуть расшириться. Он определённо скучал. — Чонгук, пожалуйста. — Я понял тебя, Тэ. Я сделаю так, чтобы ты снова почувствовал себя хорошо, — затем он встаёт с кровати, оглядывает комнату и исчезает в ванной, возвращаясь с небольшим тюбиком масла для массажа, которое предоставляется каждому гостю. Поначалу Тэхён не обращал на приятный бонус в отеле внимания, но теперь он чертовски благодарен, что тот существует. — Сними штаны. — Работаю над этим, — смеётся Чонгук, расстёгивая брюки и позволяя им соскользнуть вниз по бёдрам, объединяясь позже вместе с боксерами на лодыжках, а затем он обнажается. Такой красивый, что Тэхён может только смотреть на него — от изгиба талии до налившегося члена, что гордо стоит. И когда Чонгук смачивает маслом ладонь, поглаживая себя, когда он снова становится на колени на кровати, Тэхён уверен, что он близок к тому, чтобы потерять сознание. И он почти теряет. Руки перекидывают его на живот, приподнимая зад, и затем губы и язык оказываются на нём. Они сосут, целуют, касаются и делают с его телом все грязные вещи, но это чертовски хорошо. Потому что только Чонгук точно знает, как правильно прикасаться к нему, знает каждую из его эрогенных зон вплоть до самых случайных, и понимать, что он никогда не забывал… от этого Тэхёну хочется плакать или стонать — он всё еще не разобрался. — Ещё… — шепчет он в матрас, сжимая пуховое одеяло между пальцами, когда его вход снова лизнули. Теперь два пальца в нём, двигаются, стимулируют, и в сочетании с Чонгуком, дразнящим его губами, это приближает его к краю, чего ему не хотелось бы. — Гук-и, больше. Ты мне нужен, давай. Не хочу так кончать… Больше никаких аргументов нет, и Чонгук абсолютно нежен, когда вытаскивает пальцы, ладонью массирует ягодицу и смазывает член маслом, свободной рукой стараясь полностью покрыть себя. — Повернись ко мне, Тэ. Он быстро подчиняется, передвигаясь на дрожащих конечностях, закусывая губу, когда видит, как Чонгук дрочит. С кончика его длины стекает полоска спермы, и Тэхёну хочется соскользнуть вниз и лизнуть её, но Чонгук вместо этого прижимает его к кровати, улыбаясь, когда это движение вызывает у него хриплый стон. — Разреши, — настаивает Тэхён, желая отдать столько, сколько получил. Потому что он так давно не чувствовал себя так хорошо, потому что хотел большего, чем быстрый оргазм, просто чтобы удовлетворить потребность. — Не беспокойся об этом, просто позволь мне позаботиться о тебе. Я хочу позаботиться о тебе. — Чонгук склоняется над ним, прижимаясь к комочку нервов, и аккуратно сталкивает их лбы. Они смотрят друг на друга целую минуту, грудные клетки тяжело поднимаются, руки сцепляются вместе, и даже когда Чонгук толкает бёдра вперёд, Тэхён отказывается закрывать глаза. Он прикусывает щёку, заглушая стон, когда Чонгук проникает глубже, что становится легко из-за масла. Он чувствует сильное давление, но даже с лёгким дискомфортом оно приносит полное удовлетворение. Его пальцы вырвались из рук Чонгука, вместо этого упираясь в его бицепс, когда принимает первый толчок. — М-м-м-м. — Тебе хорошо? — Да… да, да, — всё, что Тэхён может выговорить, колени ударяются о бок Чонгука при каждом движении, оставляя мало места для единственной связной мысли, которая не начинается с имени Чонгука. — Мне тоже, детка. Так хорошо, всегда и навсегда, — комплимент прижат поцелуем к его шее, где Чонгук остаётся, продолжая раскачиваться, набирая темп только тогда, когда этого требует Тэхён. Каждый толчок заставляет Тэхёна стонать, а ногти впиваться в плечи Чонгука, он выгибается, кожа вспотела, член ударяется о живот, оставшись без внимания. Но для него это не имеет большого значения, ощущение того, что Чонгук достаёт до его простаты, — более чем достаточная стимуляция, ощущение того, что он сейчас с ним, — дополнительный бонус, увеличивающий его и без того возрастающее удовольствие. И Чонгук так искусно прикасается к нему, одна рука поднимает его талию, уткнувшись кончиками пальцев в грудную клетку, где он всегда был более чувствителен к прикосновениям. От ласки по коже поднимаются мурашки, а потом Чонгук наклоняется ближе, чтобы втянуть затвердевший сосок в рот, скользит по нему языком и шепчет Тэхёну, чтобы тот просто «расслабился». — Я… у меня есть признание, — выдыхает Тэхён, закидывая голову обратно на кровать, когда от определённого толчка по его телу проносится ток возбуждения. — Ни один. Никто, — стонет он, обнимая Чонгука руками, притягивая его вниз, пока их тела не сливаются друг с другом, превращаясь в безумие движения и спутанных конечностей. — Никто никогда не заставлял меня чувствовать себя так хорошо, как ты. Чонгук отстраняется от чужой шеи, смотрит на Тэхёна внимательно, из него вырывается глубокий гортанный рык, кончики волос растрепались в беспорядке. Но Тэхён обожает этот взгляд, обращённый на него, не может поверить, как сильно он скучал по нему, по возможности протянуть руку, коснуться и провести руками по волосам, не заботясь о том, увлажняет ли его кожу пот. — Никто, Чонгук. Он наблюдает, как взгляд напротив смягчается, бёдра замедляются, и внезапно всё становится более интимным. Каждое движение члена Чонгука заставляет его хныкать, стенки сжимаются вокруг и приятно растягиваются, когда тот вбивается внутрь, громко и тяжело дыша, когда они наконец достигают пика вместе. Его наполняет тепло, и он так давно не позволял кому-либо видеть себя таким, таким открытым и доверчивым, но зная, что это первый человек, которому он вообще позволил… это похоже на замкнутый круг. Тэхён растерянно смотрит на него, дыша прерывисто, но удовлетворённо, ладони падают с волос и затылка Чонгука, где они пару минут назад тянули и оттягивали. Они остаются в таком состоянии несколько минут, Тэхён извивается, почувствовав, как Чонгук внутри него смягчается, другой осторожно хихикает, вынимая член и извиняясь поцелуем. Но Тэхён не возражает, на самом деле. Его больше поражает невероятность того, что они только что сделали. И даже больше — то, что это означает.*
— Как думаешь, они расстроились, что мы не пришли? — Тэхён прижался к груди Чонгука, они лежали у изголовья его кровати, подбородок Чонгука подпирал его голову. Оба беспорядочно завёрнуты в простыни и одеяло, слишком довольны и расслаблены, чтобы сейчас беспокоиться об одевании. Как только экстаз утих, они застенчиво переглянулись, Чонгук использовал время, чтобы помолчать, вытирая его, уделяя особое внимание самым интимным зонам. Даже лёгкие прикосновения полотенцем казались нежными, наполненными заботой, и Тэхён, хоть и успокаивался под их действием, понимал, что пора логике вернуться в разговор. И Чонгук, должно быть, это почувствовавший, бросает на него взгляд, когда Тэхён склоняет голову ему на плечо, недоумевая. Тэхён хочет начать первым, рассказать ему всё, даже то, что, вероятно, не имеет смысла и для него, но Чонгук целует его в висок, эффективно отвлекая, так что он не может говорить. — Можно вопрос? — Хм?.. Чонгук держит губы у виска — намёк на поцелуй — но никак не касается снова, пока продолжает. — То, что ты сказал ранее… в поле. — Тэхён смотрит на него. — О том, что это ошибка. Ошибка… Тэхён мог написать целое эссе о том, насколько это неправильно. Не самый мудрый выбор слов, но подайте на него в суд, всегда предостерегают против разжигания старого пламени, но его комментарий не имел намерения вызвать сомнения в Чонгуке. Честно говоря, когда он это сказал, он больше боялся за своё сердце. Как Чонгук упомянул ранее, это само по себе пугало. Ни один из них не ожидал увидеть друг друга снова, но вот они здесь, разговаривают на снежном поле, целуются, потому что их сердца того требуют, и вновь обретают близость, потому что оба чувствуют, что треск привязанности становится слишком сильным, чтобы утаить его, не будучи полностью поглощенным им же. Он не жалеет об этом, но теперь понимает, почему Чимин убеждал его пересмотреть импульсивность. — Ты серьёзно так посчитал? К чести Чонгука и удивлению Тэхёна, мужчина не выглядит обвиняющим или даже обиженным. Он просто кажется любопытным, может быть, осторожным, но в языке его тела нет злобы. — Чонгук… — Тэхён, — раздаётся голос через дверь, звук вставленной карточки-ключа заставляет их обоих вскочить с кровати. Чонгук чуть не споткнулся о простыню вокруг своей ступни, неуклюже сбросил её и поспешил хотя бы натянуть штаны. В любой другой раз Тэхён рассмеялся бы над подобным зрелищем, но он находится в той же лодке, когда хватает бесплатные халаты, предложенные отелем. — Ч-Чимин? Подожди, я… Но дверь распахивается, его друг даже не взглянул на них (к счастью), промычал приветствие, явно навеселе, пробираясь в ванную. Он бормочет об оркестре, потом что-то о том, что Хосока нужно подбодрить, говорит, что его костюм идеально подходит для завтрашнего дня, но Тэхён больше беспокоится о том, что его поймают в этой компрометирующей ситуации, и это даже не говоря уже о том, что он не ответил на вопрос Чонгука. — Чонгук, — зовёт он, отмечая, что мужчина сейчас одет, пуговицы застёгнуты неправильно, но всё лучше, чем быть пойманным голым. — Подожди. — Всё в порядке, Тэ. На самом деле, мне нужно уходить. Сбор рано утром и всё такое, да? — Но погоди. Я… — Хэй, — Чонгук прижимается к тэхёновой щеке, стоя на полпути к двери, успокаивающим движением проводя пальцем под его глазами. — Я не знаю, что ты чувствуешь, учитывая последние несколько дней и… эту ночь, — он слегка краснеет, слабо, но очаровательно. — Мне нравится думать, что это не просто ошибка. И как бы там ни было… — он целует Тэхёна в лоб, задерживается на секунду и отстраняется только тогда, когда Чимин начинает болтать громче. — Для меня её нет. Весь сценарий выводит Тэхёна из равновесия, его глаза моргают, даже когда Чонгук начинает идти по коридору, поворачиваясь, дабы оглянуться через плечо с последней улыбкой. Он так удивлён признанием, зная, что Чонгук не сказал бы такие вещи, если бы не имел в виду их. Странно однако, что Тэхён подозревал, что они оба намекают на неразрешенную тоску всю неделю, но услышав это так искренне, он потерял дар речи. Разум велел ему броситься за Чонгуком, чтобы убедиться, что тот знал, что это тоже не ошибка, но шок заставлял ноги упираться в паркетный пол номера, прижимая ладонь к двери. — Кто это был? Тэхён даже не поворачивается, чтобы посмотреть на Чимина, его глаза всё ещё обращены на коридор, хотя Чонгука давно там нет. Он слабо слышит, как друг спрашивает, почему одна из их кроватей расстелена, но его внимание по-прежнему приковано к тому месту, где был другой мужчина. — Тэ? — Помнишь, как ты сказал мне не быть импульсивным?.. — Помню. Тэхён наконец поворачивается, чтобы взглянуть на него, глаза говорят всё, что нужно, потому что в следующий момент он наблюдает за ясной тенью взгляда Чимина, его голова наклоняется к кровати, а затем снова к Тэхёну с удивленным «ох». — Вы…? — Мгм. — О, Тэ… — Я, наверное, должен был высказаться, рассказать ему всё, но я просто скучал по нему. Очень сильно, — он неохотно закрывает дверь, проходя мимо друга, чтобы подобрать свою одежду, которая всё ещё валялась на полу. — Я собирался, понимаешь? Я обещал себе, что расскажу ему сегодня вечером, когда мы будем в баре, но он просто… боже. — Тэхён смеется, почти поражённый тем, как легко было подчиниться Чонгуку. Это действительно было чудесно. Как даже желание, которое они когда-то делили вместе, до сих пор ярко горело в них. — Мне нужно было, чтобы он знал, и это было так хорошо… — Ты в порядке? — А почему не должен? — Ну, его здесь нет, и ты выглядишь… задумчивым. — Чимин начинает переодеваться, пристально наблюдая за Тэхёном, пока это делает, не обращая внимания на последствия употребления алкоголя. — Я не жалею, что переспал с ним, Чимин. Честно говоря, не думаю, что когда-нибудь смогу. Это казалось правильным тогда и всё ещё чувствуется правильным сейчас. Мы взрослые, можем справиться с небольшими проблемами, — он улыбается, сияя ещё больше, когда Чимин действительно смеётся. Кроме того, они вместе пережили и худшее, и если есть одна положительная сторона в их разлуке, так это то, с чем они научились справляться. — Я просто хотел бы сказать ему это. — Знаешь, ты всё ещё можешь. Всегда есть завтра. — Я не уверен, что свадьба друга — лучшее место, чтобы признаться в любви. — Я не говорю, что тебе нужно прерывать их клятву, — фыркает Чимин. — Просто поговори с ним, разберись навсегда, дай ему знать, что ты готов, хорошо? Опять же, когда я говорил об окончании, я не имел в виду буквально лечь в постель. Тэхён закатывает глаза. — Думаю, он тоже очень хочет поговорить с тобой. Учитывая, что я, наверное, прервал вас сейчас, если подумать. — Точно, — хмурится Тэхён, но улыбка у него мягкая. — Он сказал мне, — слова Чонгука возвращаются к нему, заставляя его сердце снова трепетать. — Он сказал мне, что это не было для него ошибкой. — Слава хорошим новостям! — У меня не было возможности сказать, что для меня это тоже так. Он чувствует, как кровать опускается рядом с ним, Чимин прислоняется к его плечу и нежно сжимает колено. — Тогда дай ему знать завтра. Вот и решили. — Что бы я делал, если бы ты не указал мне на очевидное? — Всё ещё плакался по своему бывшему. Тэхён в обиде дуется и со смехом отталкивает его. — Тебе нужно прекратить болтать, — но это только заставляет Чимина смеяться сильнее, пузырящийся звук стихает, когда они превращают его в уютную тишину. — Ты реально снова влюбился, да? — Ты разве не заметил? — вздыхает Тэхён и снова падает на матрас, глядя в потолок. — Я никогда и не прекращал.