Бажённый

Удивительно свежий воздух, пропитанный влагой, недавно скошенной травой и озоном вызвал лёгкую дурноту. Они привыкли вдыхать ароматы выпечки и другой еды в столовой, влияющей непосредственно на желудок и аппетит. Чарли не смог не замедлить шаг на улице. Ему нужно было время привыкнуть к новой обстановке. Но Эстрейя уже не торопила его. Чуть они перешли порог, выходя из особняка, как ей вдруг перехотелось бегом нестись куда-либо. Они застыли неподалёку от большого дерева, не дуба, а чего-то более примитивного. Но растению было много десятков лет, так что вид его вызывал всё равно уважение с трепетом. В других местах были посажены исключительно густые ели и сами дубы. Наверное, это беспородистое дерево решили не вырубать по схожим мотивам. Оно отлично вписывалось, сливалось с природой. Чарли хотел бы так же стать единым с коллективом пансиона. Но с самого начала что-то пошло не так, определённо. — О чём задумался? — вырвала его из раздумий светловолосая ученица. Хотя он ошибается. Пусть многие будут ещё долгое время ассоциировать его с лишь парнем, бегающим по школе в полотенце, найдутся понимающие люди. Чарли с некоторым облегчением посмотрел на Эстрейю: — О том, как вкусно здесь пахнет, — не стал откровенничать он, да и не вышло бы: в следующую минуту раздался гром, перекрывающий все остальные звуки. Вспышки молнии были короткими, человеческий глаз не успел бы сфокусироваться на них, порой моргая одновременно с моментом их появления. Чарли прищурился в попытках найти, в какой части неба молнии преобладали больше. — Да… Но ты был прав на счёт опасности, — под конец грохота сказала Эстрейя, успевшая переместиться ближе к нему. Она поднялась на носочки, чтобы шепнуть ему прямо на ухо… ну, почти, губы её доставали до шеи юноши: — Смотри! По указанию её худого указательного пальца Чарли попытался найти нужный объект. Сделать это было тяжело под взглядом серебристых глаз Эстрейи. Он несколько смутился столь короткому расстоянию между ним и девушкой. Чарли ещё не знал, как себя вести с ней, помня и её первый холодный приём, и насмешки. Откуда ему знать, что весь их разговор за завтраком не являлся новым издевательством? Но, скорее, это уже сам Чарли превращается в параноика. А под звуки грома кто угодно запутается в своих мыслях. — А что не так? — Да вон же! — нетерпеливо шикнула Эстрейя, опустилась обратно на стопы и прошла вперёд. Чарли ощутил от неё что-то, похожее на отголосок разочарования. Кажется, она ожидала иное, когда стояла впритык к нему. Как минимум не застывшего, словно статуя. Теперь он понял. Как бы не иронично, но что первое увидел Чарли при выходе на улицу, то и стало причиной внимания Эстрейи после. Дерево-сорняк. Приглядевшись, среди мха и росших прямо на коре дерева грибов, можно заметить странные глубокие трещины. Они напоминали рубцы, только без крови. — Сюда попала молния, — задумчиво проговорила девушка. Она двинулась с места, чтобы получше изучить израненное дерево. Со стороны оно выглядело ещё крепким и вряд ли бы обрушилось, но… кто знает, как обстоят у него дела внутри ствола? — Нам не стоит подходить сюда… — Глупости. Молния не попадает дважды в одно место! Предчувствие, что они шагают напролом проблемам, упёрто стояло колом в груди Чарли. Он не мог отделаться от желания поскорее уйти, хотя любопытная сторона в нём была бы не прочь собственными глазами увидеть следы молний. Он не сталкивался с таким прежде. Эстрейя осторожно прикасалась ладонью к местам повреждений, игнорируя предупреждения Чарли. — Это было недавно. — С чего ты решила? Вместо ответа девушка жестом подозвала к себе юношу, будто иного способа не существовало, кроме познания всего самому. Потоптавшись на месте и послушав ещё пару порций раскатов грома, Чарли вздохнул: по-прежнему ничего не происходит ужасного, может, и нет поводов волноваться. С осторожной медлительностью Чарли подошёл к толстому стволу дерева. Прежде, чем он успел положить на него руку, он уже кое-что понял: отчётливый запах горелого проник в его ноздри, подобный недавно потушенному костру. А сама кора беспородистого дерева оставалась тёплой, местами горячей. — Интересно, ему больно? — больше риторически спросила Эстрейя, повернув голову к Чарли. — Наверняка оно будет медленно сгнивать заживо ещё пару месяцев. Кто-то из сторожей даже не додумается срубить его сейчас! От этих разговоров настроение у него омрачилось, но Чарли видел, как Эстрейя испытывала неподдельный интерес и досаду. Либо она обожала биологию, либо тему смерти. Непонятно, какой вариант лучше. Спрятав руки в карманы пиджака, он решил исследовать окрестности поблизости, предупредив девушку. Та легко отпустила его, полностью зачарованная ощупыванием глубоких борозд на дереве. Несмотря на странности, самому факту нахождения на свежем воздухе Чарли был рад. Трава своей влажностью превратила его ботинки в идеально блестящие, но с вечно прилипающими к подошве опавшими листьями. Эхо грома действовало умиротворяюще, а дождя толком не было: иногда на него капало что-то с высоких ветвей, а основное грозовое облако находилось не над ними, а миновало, прошло вперёд. А хотя… может, наоборот? Скрываясь за поворотом и частью поместья, Чарли увидел огромный лабиринт из густых кустарников. Это отвлекло его от попытки решить, предстояла ли им масштабная гроза или нет. Ветер донёс до него, помимо свежести, неразборчивые звуки голосов. Где-то из лабиринта растений… Но не в самой глубине. Он ушёл не так далеко от Эстрейи и решил сначала сам удостовериться в точности своего слуха. Послышалось, конечно. Чарли неторопливо зашагал мимо гущи зелени и при виде очередной пустой тропы, ведущей вглубь лабиринта, лишний раз доказывал себе это. Он действительно в последнее время перебарщивает с фантазиями… Пятая по счёту тропинка особо ничем не отличалась от прошлых, Чарли едва взглянул на неё. Но при переходе к шестой он прокрутил мысленно запомнившиеся детали и резко вернулся назад, потому что обнаружил определенно важное. Два силуэта. Они находились достаточно далеко, на другом конце тропинки, примерно в ста метрах. Никто не может с такого расстояния опознать самих людей. Но Чарли определенно знал, что там стояли мужчины. И кое-что ещё. Трудно сказать наверняка. Он не уверен… Чарли списал бы это на обман зрения, скорее, чем на реальность. Неуверенно, щурясь, он осмелился зайти на территорию тропы и недолго постоять на месте, боясь привлечь внимание мужчин. Но навряд ли они бы услышали его приближение сквозь завывание ветра и треск молний. Если только он сам не заговорит. Чарли старался идти не посередине тропинки, а ближе к краю, задевая одну из стен высоких кустов. Некоторые не мешало бы подстричь. В какой-то момент Чарли снова остановился из-за понимания своей правоты. Он узнал одного из мужчин — это был Артур Бэнкс, директор пансиона, говоривший в чрезвычайно неофициальном стиле с другим человеком… Иными словами, они целовались. О возможном продолжении Чарли не хотел знать, быть свидетелем этого. С бешено колотящимся сердцем он отступился назад, неуклюже упираясь боком в стену кустов. Несколько веток зацепились за его рюкзак. Как некстати! Мысленно выругавшись, Чарли резко дёрнул лямку портфеля, то и дело оглядываясь на проводящих прекрасно время мужчин. Они думали, их никто не видит. Но случилось так, что очень любопытному ученику вздумалось обойти почти всю территорию вокруг лабиринта, чтобы наткнуться на директора! Чарли наплевал на осторожность и бегом поспешил обратно. Если мужчины и заметят его, они увидят только его спину и не поймут, кто именно застал их в такой щепетильный момент. Это лучше, чем до конца обучения чувствовать на себе укоряющий или виноватый взгляд Артура. Чарли не желал рушить с ним хорошие отношения. Правда, до уровня доверия директора с тем незнакомым высоким человеком, едва ли на несколько лет старше старшеклассников, Чарли далеко… Подождите-ка… Что это за странное чувство? Досада, серьёзно? Волосы заметно намокли: дождь шёл не только с верхушек деревьев, но и с тёмного неба, и ритм капель учащался. Чарли ошибся, настоящая гроза им ещё только предстояла. С некоторой долей радости он отвлекся на цель найти сухое место, отбрасывая стыдливые мысли и образ директора Артура, властно притянувшего к себе возлюбленного. Не исключено, что между этими двумя только плотское влечение, не более… Может, по этой же причине в ночь приезда Чарли директор не смог встретить его? Сколько предположений, даже сам он устал от себя! Раздражённо поморщившись, юноша наконец вышел за пределы лабиринта и сконфуженно осмотрелся в поисках нужного пути. Раздавшийся рядом вкрадчивый голос принёс больше холода, чем попавшие капли дождя под воротник. — Что ты здесь забыл? Прежде, чем ответить, Чарли повернулся вправо к уже почти привычному надменному лицу, скрытому в тени. Тео прислонился к стене кустов, скрестив руки на груди, облачённый в своё темное пальто. От дождя его защищал глубокий капюшон. Но эти тонкие губы в недоброй улыбке и острый нос Чарли всегда узнает. — А ты? — у него получилось сказать это холодно, с вызовом. Все привыкли видеть от Чарли неуверенность и смущение. Сейчас в нём проснулась непривычная дерзость. В случае чего, он готов был нахамить Тео. Загвоздка состояла в одном — причина смены поведения у Чарли было увиденное им в лабиринте. Если кто-то раскроет это, юноша будет повержен, не сможет противостоять. И Тео, недоумённо нахмурившийся, словно поняв неладное, пошёл к Чарли, внимательно оглядываясь по сторонам. Особенно его шаг был замедленным у того самого прохода. Это длится слишком долго. Чарли не двигается, игнорирует попавшие в глаза капли дождя. Он не знал, понял ли Тео, что именно произошло. Но больше его волновало, находились ли ещё в лабиринте директор с другим мужчиной. — Чарли! — совсем близко кричит Эстрейя, а затем появляется и сама впереди. Серебристые глаза её сверкают злостью, а блеклые брови сдвигаются к переносице. — Где ты был?! — Я осматривался, я же говорил, — быстро отвечает он, не особо обрадовавшись её настрою. — Чего ты злишься? — Я? Да с какой стати я буду из-за тебя… — Последовала небольшая пауза: Эстрейя будто тоже не понимала свою резкость, жалела о сказанном. — То есть, на меня же повесят все претензии, если ты вдруг поджаришься от молнии или ещё чего! Это уже звучало привычнее для образа холодной, недружелюбной девушки, совсем как в их первую встречу. Чарли горько усмехнулся: похоже, его считают вечной обузой для всех. За этой мелкой ссорой с удовольствием наблюдает Тео. Он не сдержался от небрежного замечания, поражающего своей язвительностью: — Значит, тебя все потеряли, а ты тем временем что-то… вынюхивал?  — Нет! — задохнулся от возмущения Чарли. — Я уже говорил, что изучал окрестности! Навряд ли дождевая вода смогла скрыть лёгкий румянец на его щеках. Все трое молча воззрились друг на друга: Эстрейя с Чарли были мрачнее тучи, а Тео продолжал злостно ухмыляться. Если подумать, ситуация произошла глупая. — Мы так насквозь промокнем, — первая прервала напряжение Эстрейя и выдавила из себя грустную улыбку. Кажется, она тоже подумала о нелепости конфликта. — Чарли, идём на литературу. И ты тоже можешь, если хочешь. Она кивнула Тео, который не торопился куда-то идти. Намного захватывающе для него было продолжить диалог с Чарли: — Неужели у нас с тобой опять совмещенный урок? — Возможно. — Надеюсь, ты выкинешь что-нибудь нелепое вновь, дабы я не скучал. — Тео продолжал говорить, одновременно вытаскивая из кармана сигарету. Чарли демонстративно отвернулся и пошёл вслед за Эстрейей. — Эй, погоди! Да пошёл он к чёрту! Нужно не оборачиваться и продолжить идти. Это несложно. Но в последней фразе Тео словно вспомнил что-то важное… Всякое могло быть… Чарли вздохнул, обречённо затормозил, посмотрел на успевшего закурить парня через плечо: — Ну? — Не забудь вернуть чашку директору, Ельников. В отличие от других, он произносил правильно фамилию Чарли. Хотя он не говорил Тео, как нужно. Британцы не могли инстинктивно знать правильное произношение. Тео что, у кого-то узнавал? *** Рано или поздно коридоры этого пансиона станут для него обыденностью. Так было у всех студентов здесь. Вопрос только, когда именно Чарли сдастся, свыкнется с мыслью разлуки с родителями, их предпочтением строить карьеру, а не проводить время с растущим подростком. Об этом он усиленно думал после разговора с Тео. Тяжёлый осадок омрачал его настроение, хотя Эстрейя, ведущая его к нужному кабинету, твёрдо решила забыть недоразумение на улице и вести себя мягче с ним. Но Чарли не мог подыгрывать ей. Он непроизвольно прокручивал в голове сцену, ведомую ему одному, связанную с директором. Или Тео всё знал, догадался? Понять невозможно. Они ждали у входа, дверь в класс не отпиралась, недружелюбно скрывая внутреннюю обстановку. Под раскаты грома и резкие вспышки света, ярче всех ламп и свечей внутри пансиона, Чарли очень скоро заметил пришедшего Тео. Он следовал за ними по пятам на большом расстоянии, очевидно, не желая вливаться в их компанию. Чарли наблюдал, как тот снимает капюшон и отряхивает капли воды с тёмных локонов волос, волнистых от природы, но сейчас превратившихся в кудри. Они пересеклись взглядами. Тео фыркнул и сразу же предпочёл переключить внимание на других ребят. Большинство в прямом смысле радовались, если он заговаривал с ними. Но с его стороны это было показушно, снисходительно-насмешливо. Учеников прибавлялось, а после ударов колокола целых десять прибежали к общей толпе, облегчённо вздыхая: они не опоздали. — Наконец-то! Почти все, кто пришёл в числе последних, были из компании Тео. Поэтому он так отреагировал: можно не изображать вежливость с неприятными для него неудачниками. Чарли задумался над тем, что, в принципе, если Тео настолько неприятны другие ученики, он мог просто и не говорить с ними… Но для чего-то ему приспичило изобразить занятость. — Здравствуйте! Я тоже рад видеть Вас, Эбигейл, Том… — кто-то громко молвил, но его самого скрывала толпа учеников. — Я рад видеть вас всех, разумеется! Чарли заинтересованно всматривался сквозь лица одноклассников. Ему предстояло встретиться с новым учителем по литературе, и он очень надеялся, что им окажется человек, не такой же вспыльчивый, жёсткий, как преподавательница по алгебре. — Его зовут Кристофер Миллинг, — шепнула Эстрейя, до сих пор старающаяся сгладить их ссору. Учитель с первых секунд располагал к себе каждого, несмотря на излишнюю смазливость во внешности: его отросшие до плеч волосы не успели высохнуть после дождя и были чуть темнее, чем у Чарли, орехового цвета; пухлые губы, густые ресницы, почти нет морщин и уж тем более намеков на дневную щетину на светлой гладкой коже. Столь кукольным и изнеженным он казался, не имей низкого тембра голоса, мгновенно превращающего его в брутального мужчину из триллера. Чарли ожидал услышать если не писк, то нечто тонкое. — Доброе утро. Долго ждали? Идёмте поскорее узнавать тайны литературы! — с энтузиазмом и придыханием проговорил учитель. Он торопился к ним, верно, и слегка запыхался. Под шумные разговоры, усилившиеся во время появления профессора Миллинга, они дожидались, пока он повернёт ключ в замке. Чарли удовлетворённо осматривал его, подмечая у него наверняка интересный внутренний мир. Такие люди любят свой предмет и стараются привить это и детям. Литература обещала быть интересной. — Проходите! — гостеприимно распахивая перед всеми дверь, Кристофер Миллинг пропускал каждого внутрь. Когда настала очередь Чарли, мужчина улыбнулся и ему тепло, а потом по привычке поправил воротник рубашки. Не заметить мелькнувший на шее след от поцелуя мог только слепой. В лабиринте с директором был учитель литературы.