Бажённый

То отключение света прошло бы для многих незаметно, если бы не одна другая случившаяся вещь. Чарли не знал об этом, пока не услышал перешёптывания в столовой. Он сел у стены в углу, что позволяло наблюдать за происходящим, как в театре. Сэм, сидевший напротив, иногда отрывался от своей яичницы и куска тыквенного пирога, преграждая общий обзор. — Почему все так рвутся куда-то на улицу? — не выдержал Чарли, услышав очередной обрывок разговора от мимо проходящих. — Да там молния куда-то ударила, — пожал плечами приятель и запихнул последнюю большую часть яичницы в рот, с предвкушением пододвигая тарелку со сладким. — Н-ни знай-у… Там што-то про дерево ховорят. Известие не особо заинтересовало Чарли. Оно не превосходило его внутренние размышления, и юноша быстро выбросил это из головы. Дерево, всего-то. И так мало места для нормальных мыслей… Но хотя бы вчерашняя встреча с Тео не была известна никому, ученики бы не удержались от столь провокационного обсуждения. Никому не следовало знать. Сейчас Тео находился в столовой. Он хмуро помешивал остывший чай, односложно отвечал на обращения своих друзей и ни на кого не смотрел, особенно в сторону Чарли, невзирая на его порой пристальный взгляд. В другой бы раз Тео недовольно фыркнул или бросил бы оскорбление. Но теперь что-то не позволяло ему это сделать. И очевидный ответ тут же всплывал в сознании. Чарли тоже не смел обсуждать с кем-то вчерашний случай. Наверное, Сэм бы выслушал его с пониманием ещё вчера, когда пытался к ночи поболтать, чувствуя вину за забывчивость показать ему пансион. Но Чарли продолжал хранить внутри новый секрет. Который уже по счёту? — А ты там как, не делал древнеанглийский? — Сэм не смог долго наслаждаться пирогом в тишине. — Э-э… Нет. — Зря. Чувствую, она будет злой… — болезненно поморщившись, будто представляя самые жуткие пытки в мире, друг бездумно мял пирог вилкой, делая из него кашу. — Но я тебе подскажу, если что, не переживай! Сэм продолжает винить себя в настроении Чарли. Если бы всё было так просто! На самом деле, Чарли почти и не услышал его слова, по-прежнему наблюдая за компанией Тео. Он пытался привлечь внимание Эстрейи, но и она была занята. В отличие от самого спокойного и умного среди всех парня (Томаса, вроде?), пытающегося утихомирить орущего громче всех Юджина, девушка игнорировала общее веселье и тревожно расспрашивала Тео о чём-то. Как и в случае с Чарли, тот не желал быть многословным. — Ещё не садись в самом конце, она наоборот пристаёт к таким, — продолжал давать советы Сэм. — Я, пожалуй, прогуляюсь, — не доев и половины своей порции, Чарли отложил приборы в сторону. Не сказать, чтобы разговоры Сэма об учёбе очень бесили, но на фоне сгруппировавшейся за одним большим столом компании Тео и их странного ехидного смеха ему становилось некомфортно. Они находились на достаточном расстоянии, в самом центре столовой, и взгляд Чарли всё время случайно натыкался на них, на Тео. Он постарался как можно быстрее выйти отсюда, чтобы никто не задерживал долго на нём взгляд. Напоследок сила любопытства победила в нём. Чарли бегло обернулся, рассчитывая беспечно кивнуть на прощание Сэму. Точнее, это было прикрытием для иного — проверить. За эти двадцать минут ему удалось наконец застать на себе пристальный, задумчивый взгляд Тео. И это только потому, что Чарли не должен был этого знать. Пропуская вперёд в узком проходе пару учеников, он побрёл по почти слившимся с землёй камням, образовавшим тропу. За стенами пансиона, на улице, ему моментально и дышалось, и думалось легче. Не так тревожно. Чарли будто приобретал способность смотреть на вещи со стороны. Как и всегда, у него оставалось достаточно времени для доделывания каких-то своих дел перед уроком. Он прекрасно помнил о предстоящем древнеанглийском, с соседом в виде Сэма об этом тяжело позабыть. И эти полчаса он мог попробовать потратить на домашнее задание, дабы не напрашиваться на неприятности, но… Чарли так отчаянно вымотался после выходных, точнее, их жалкой пародии. Лучше увидеть преподавателя и его методы обучения на уроке, решать проблемы по мере их поступления. Он всё равно бы не смог ничего понять. Чем меньше оставалось времени до вечера, тем усиливалась рассеянность в юноше. Тео что-то задумал, когда приказным тоном сообщил ему об их сегодняшнем месте встречи. Поначалу Чарли и думать не смел о приходе туда. Однако вчерашнее возвращение в спальню принесло неприятные моменты: он не рассчитывал на сильную грозу, и сквозь распахнутое окно суровый ветер разнёс все тетради и некоторые принадлежности. Успеть разложить всё по местам до прихода Сэма удалось чудом. Ничего не повредилось, а на подоконнике лишь виднелась мокрая лужица от дождя. Это происшествие воспринялось Чарли нехорошим знаком. Что если игнорирование Тео обойдётся ему дороже? Уханье совы донеслось совсем рядом. Да и, осматриваясь внимательнее, становится очевидным наличие таких диких лесных животных. Пансион имел обширную территорию с садами и несколькими небольшими зданиями, разбросанными по разным сторонам участка. Но цивилизация и ухоженность, ощущение аристократической атмосферы заканчивалась у высокого решетчатого забора. За его пределами была дикая местность, а полузаросшая с колдобинами дорога, по которой он приехал сюда с семьей, грозилась лет через пять тоже сдаться под натиском природы. Он резко свернул в новом направлении, когда заметил у ворот ту самую будку-домик и подле скамью. Там в субботу у него состоялся странный разговор со сторожем Ричардом. Кто дежурил сегодня, Чарли не знал, но рисковать не хотел. Те слова Ричарда об аде… Конечно, понимать это нужно не в прямом смысле. Сравнение с войной? Или чем-то похуже? Догадок всегда найдётся достаточно, а верный ответ можно получить только от самого сторожа. Чарли раз обернулся на место обитания сторожей, другой раз, но упрямство и желание побыть в спокойствии помогали ему победить соблазн. Без особого интереса разглядывая посаженные тут и там розы, Чарли поджал губы: сады — дело хорошее, но кто-то здесь явно любил оформлять всё в едином стиле, и вечно попадались новые лабиринты. В одном виднелись дорожки настолько низкие, что заблудилась бы здесь только собака, а следующий полностью состоял из многолетних яблонь. За этим всем ухаживал кто-то часами, днями напролёт. Не Ричард же? Представить его, такого зловещего и грубого, за выкапыванием грядки для новой рассады, можно, разве что, во сне. Вид мёртвого, в отличие от растительности, серого фасада здания приятно порадовал. Он успел устать от этой зелени и с облегчением поспешил к подобию собора. Сэм не упоминал об этом! Но, может, друг полагал, что церковь для Чарли — вещь обыденная или неинтересная. Англичане куда чаще ходили на службы. Чарли неуверенно замер у входа: дубовые двери не закрыты плотно, одна из них придержана камнем. Но было ли правильно заходить? Он не являлся католиком, хотя и бывал на экскурсиях в таких местах, даже когда-то слышал пение мальчиков в монастыре Монсеррат в Испании… И всё это имело официальное значение, приглашение. Если просто так пересечь порог собора… вдруг там кто-то есть? Что он скажет? Он же вообще не верил в Бога, а врать — не для него. Так и прогонят ещё! Внутри мальчика велась небольшая борьба между тем, что правильно и неправильно. Чарли досадно поморщился и решительно толкнул двери. С него хватит страхов. Справа, прямо у входа, стояла каменная чаша со святой водой, в которой обычно католики смачивали пальцы, чтобы перекреститься. Но Чарли сразу был очарован простым и в то же время величественным внутренним видом собора, так что ему было не до таких мелочей. Здесь никого не было — ни посетителей, ни служащих. Напрасно только мучал себя сомнениями. Потоптавшись на месте и ещё раз осмотрев всё, Чарли решил, что храм недействующий. Он уже было собрался смело шагнуть вперед, как вдруг среди рядов генуфлекторий поднялась фигура. Напрягшийся юноша застыл, словно увидел призрака или зомби. Воспоминание о тех таинственно светящихся глазах в ночи в его первую ночь в пансионе усилили тревогу. — Извините… — в привычном смущении пролепетал Чарли. При дневном свете мир действительно безопаснее. Неизвестным оказался Ричард Лонт, незамедлительно обернувшийся к нему. Какая ирония, ведь Чарли специально не пошёл к сторожке, надеясь не встретиться с ним. А всё сложилось иначе. — Пришел помолиться? Думая уйти и не мешать сторожу, они вдруг вместе направились на свежий воздух. Похоже, Ричард уже закончил или отвлёкся приходом Чарли, но его лицо не выражало недовольств. — Я? Нет… Я просто гулял… — пробормотал парень. Чарующая, тихая атмосфера собора осталась позади, и карканье ворон с хрустом опавших листьев под ногами резанули по ушам. Чарли не знал, о чем говорить с Ричардом. Ему хотелось спросить о войне и аде, но он думал, что это будет оставлено без ответа, история слишком личная. Поэтому Чарли чувствовал себя еще более неловко, беспомощно смотрел на мужчину, надеясь на его инициативу. Молчание угнетало, подобно пытке. Как ни странно, Ричард невозмутимо кивнул, отводя его чуть дальше от собора. И всё для того, чтобы достать сигарету. Кажется, мужчине не было дела до неловкостей, одолевающих Чарли. — Что, Ельников, ни с кем так и не подружился? — спросил охранник. Чарли смутился и признался, что так оно и есть. Но затем добавил, словно бы оправдывая свою одичалость: — С некоторыми особенно тяжело быть друзьями… Тео, кажется, невзлюбил меня с самой первой встречи. Это когда Вы сопровождали меня поздно вечером, помните? — У меня хорошая память, — беззлобно кивнул мужчина, поджигая сигарету каким-то странным прибором. Похоже на зажигалку, её старый раритетный аналог — огниво. — Но Тео не благосклонен почти ко всем в пансионе, так что… Сделать первую затяжку для сторожа показалось соблазнительнее, чем закончить сразу свою речь. После частого вдыхания сигаретного дыма Чарли научился различать их виды. У Ричарда, например, были отнюдь не первые попавшиеся дешёвые сигареты, а крепкие и качественные. Сквозь жжение табачных листьев хорошего сорта можно было различить приятный аромат самой бумаги, как от старинной книги. Тео курил нечто совсем гадкое. — … было бы странно, если бы с тобой случилось иначе. И всё же думаю, ты очень скоро найдёшь хороших друзей. Я надеюсь на это… Странная меланхоличная нота в его голосе вызвала непонимание. Чарли не сразу ответил, размышляя, а когда догадался-таки о причине унылости Ричарда, слабо улыбнулся и еле слышно спросил вертящееся на языке: — А у Вас нет друзей? Ричард плюнул в сторону и собирался было ответить по этому поводу, как слева, в гуще высоких кустарников, кто-то остервенело ругнулся. Чарли с удивлением приметил садовника. Почему он только сейчас встретил нового служащего пансиона? Возможно, из-за тихой сосредоточенности садовника на растениях, его сливающейся на общем фоне одежды, покрытой толстым слоем земли. К тому же до этого он почти зарылся всем телом в кустарники, скрючившись на коленях. Садовник поднялся во весь свой рост, но это не исправило его талант сливаться с природой. Он был невысокий, худого телосложения, но подвёрнутая во всех местах коричнево-земляная одежда показывала его жилистые, сухие мышцы на руках и ногах. Верно, долгие годы такой работы натренировали в нём нужное. Короткие седые, чуть растрёпанные волосы забавно трепыхались от его быстрых, резвых движений. Старик ещё полон энергии, и это распространялось и на его речь: — Да сколько можно, ты совсем потерял стыд?! Что будет с цветами?! Я уже устал проверять землю на твои плевки и окурки! Никакого уважения к чужому труду, чёрт тебя побери! Ты чуть в меня не попал! — Только не надо спихивать окурки на меня. — Невозмутимо заметил Ричард. — Здесь я ни при чём. — ЛОЖЬ! Дальше полилась одна сплошная брань, которую пришлось смиренно дослушать: пытаться вставить своё слово не удалось бы. Похоже, садовник долгое время копил в себе этот гнев и сегодня высвобождал его. — Клянусь, ещё раз я увижу, как ты плюёшься на мои цветы, я запущу в тебя вот эту самую граблю! — с горящими глазами старик выпятил вперёд длинный инструмент с хорошо заточенными зубцами. Ричард фыркал и демонстративно закатывал глаза, а затем издал отхаркивающий звук, будто бы собираясь повторно плюнуть. Правда, он всё медлил, дразня старика. — Ах ты, свинья! — с досадой и обидой садовник воспользовался его же методом, замахнувшись на него граблей. Чарли бы ни за что не подумал, что за этим последует опасность. Обычный блеф в ответ на издёвку Ричарда. Но для сторожа всё показалось иначе. Он ловко, несмотря на свой высокий рост, пригнулся и потянул к себе витавшего в своих мыслях ученика, в охапку прижимая его тоже, дабы уберечь от возможного удара острием грабли. Это произошло так быстро, что если бы садовник взаправду запустил бы в них огородным прибором, тот пролетел бы мимо. На секунду Чарли был прижат так сильно к сторожу, что сквозь его длинную кожаную куртку ощутил нечто твёрдое, имеющее до боли знакомую форму для всех любителей в детстве поиграть в стрелялки. Кобура с пистолетом. Ричард защищался не в шуточной форме. Это очевидно теперь, как и его нахождение на войне, какого бы вида она ни была. Чрезмерная пугливость, а может, осторожность сторожа позабавила садовника. Смеясь, он снисходительно покачал головой, откровенно намекая на своё превосходство: — То-то же! Как бы не так, ведь это мгновенно спровоцировало уже поднявшегося Ричарда сплюнуть в отместку на ближайшие белые гортензии. Эта их детско-задиристая перепалка в какой-то степени умиляла, не помни Чарли о пистолете. — Что ты сделал?! — Глаза садовника от ярости прищурились до мелких щелок, его собственный мелкий рост не был для него помехой для бросания вызова Ричарду. Мужчины с враждебностью смотрели друг на друга, выжидая новый, ответный удар, точно голодные львы в Саванне. В этот раз и садовник исполнил свою угрозу: вытащил из-за пазухи небольшой совок и с чувством запустил его в Ричарда. Чарли с тревогой переступал с ноги на ногу, желая как-то помочь и, главное, прекратить эту ссору и в то же время не сделать хуже. Но пока он раздумывал, сторож без труда поймал совок и отшвырнул его в те же бедные гортензии. Цветы в одном месте хрустнули, стебли повредились.  — Твою ж… — новая порция матерных слов от старика оглушила их. — …Ты меня выбесил окончательно! Я сегодня же пойду жаловаться директору! Он-то найдёт на тебя управу! — Жалуйся хоть министру, — огрызнулся Ричард и развернулся в другом направлении, чтобы уйти подальше. — И заодно пожалуйся ещё на сорящего окурками. Покрасневший Чарли с облегчением обнаружил завершение этой перепалки. Неприятно, что он стал свидетелем такого поведения, но кивок Ричарда с предложением пойти вместе с радостью принял. Только перед этим Чарли зачем-то обратился к ворчавшему и одновременно поправлявшему грядку садовнику: — Извините, и… до свидания. Всё это в какой-то степени давало ответ на вопрос о причине отсутствия друзей у Ричарда. Не каждый сможет вынести рядом такого человека. — Почему Вы тогда сказали, что были в аду? — уже почти вернувшись к зданию пансиона, решил спросить Чарли, хотя момент был явно неподходящий. — Отвечу тебе так, — с отстранённым лицом Ричард приостановился и чуть ссутулил плечи, дабы лучше видеть юношу со своей высоты роста. — Я потерял веру в Бога и во все эти бесконечные виды людских божеств, и каждый бы на моём месте отчаялся, когда на его мольбы ему посылают одну пустоту и новые страдания. Но… я кое-кого встретил. Он спас мне жизнь, и все мои беды уже перестали казаться наказанием. Я смирился с ними. И если Бог действительно есть, лениво наблюдает за нами, то он наконец-то послал мне на помощь этого самого человека. Не ангела, они, должно быть, закончились… Отныне именно этот человек является моим создателем, и я буду всегда обязан и благодарен ему. Куда делась простота в речи Ричарда? Где его краткость? Сейчас говорил не просто малообразованный сторож одного из престижных английских пансионов, а повидавший слишком много для своей профессии мужчина. Чарли не мог понять, что двигало им: странное чувство, похожее на… фанатизм? Нет, это слишком примитивно. Скорее, святое уважение, благовение. Что-то или кто-то серьёзно поменял его взгляды на жизнь. — Тебе пора на урок, парень. — Кашлянув, вырвал его из ступора Ричард, превратившийся в снова просто сторожа. — Он добродушно похлопал парня по плечу. — Готов к нему хоть? Чарли не смог соврать вслух, поэтому коротко кивнул. Пока непонятно, нравился ему сторож или вызывал отторжение. Имелась жутковатая примесь безумства или помешательства в глазах Ричарда. Утро выдалось столь насыщенным, что Чарли со слепой храбростью пошёл на поиски класса, при этом перед заходом в пансион он примечал тут и там старые и новые окурки. Ричард не курил сигареты, обёрнутые в белую бумагу.