Бажённый

Это произошло много лет назад, в один из особенно дождливых дней в Италии. Не многие любили в Риме такую погоду, потому что с зонтами и риском промокнуть не удавалось вдоволь поболтать со знакомыми лицами. Если народ выходил, то только для визита в гости к другу. Через одну из типичных узких улиц Италии нёсся мужчина, рассекая лужи и вызывая недовольство прохожих. Его внешность после никто не мог точно описать — спущенный на пол лица капюшон служил отличным прикрытием. Необходимость сменять маршрут как можно чаще для запутывания следов заставила его внезапно повернуть в ближайший тёмный проулок. Не думая о благе других, он едва не сбил с ног джентльмена статного вида с зонтом. Эта осечка дорого ему стоила: скользкая грязь под ногами лишила его равновесия. С грохотом рухнув на плитку и почувствовав на себе взгляд джентльмена, он все же до самого конца искал лазейки. Считанные секунды прошли, как до нужного поворота добежала целая гвардия полицейских. Перед ними стоял один мужчина с зонтом, вопросительно глядевший на них. На преступника он не тянул, и на сообщника разыскиваемого беглеца тоже. — Синьор, не видели ли Вы кого подозрительного? — по-итальянски важно спросил один из самых суровых на вид полицейских. Понимание на лице джентльмена скрылось за проливным дождём и прикрывавшем его зонтом. — Извините, я не понимаю Вас, — на другом языке, английском, солгал иностранец. Полиция пропустила эту улицу и свернула на другую, дабы не терять драгоценное время. Если кто-то из них решился бы проверить, вернуться сюда повторно, то их работа завершилась бы с успехом. Потому что убегавший сидел совсем рядом, за мусорными ящиками, переводя дыхание. Джентльмен со строгим чёрным зонтом выждал ещё полминуты и помог подняться преступнику. — Вам нужна помощь? — на идеальном итальянском поинтересовался иностранец. Так произошло их знакомство, пропитанное криминалом и опасностью. В номере Артура Бэнкса беглец решился на откровение в знак благодарности — кратко рассказать свою историю. Его звали Алессио, что означало «защитник». Фамилию он с раннего детства не помнил. Ещё ребёнком его украли у родителей. Мистер Бэнкс, должно быть, слышал о могуществе мафий в Сицилии? У Алессио был удивительно красивый музыкальный голос, да и внешность завидная для многих. Не трудно догадаться, для каких целей его использовали. Он оказался в фаворитах у одного влиятельного мафиози, но, поскольку такие люди полны других забот и не всегда заняты своими игрушками, у этих игрушек есть достаточно времени для самообразования и мечтаний о побеге. Только спустя десять лет ему удалось сбежать. План удался, но мафия никогда не прощает предателей, особенно знающих слишком много полезной информации для полиции. Конечно, с этими скучными стражами порядка можно легко уладить дела, но не проще ли убить самого Алессио? Справедливость и закон ничего не будут значить, если предложить самому полисмену выгодную сделку. Правда, родители его оставались живы, где-то там во Флоренции… Он не мог встретиться с ними и просить укрытия, не навлекая беду. Мафиози тоже прекрасно знал их адрес и наверняка приготовил бы ловушку. Пришлось залечь на дно, скитаться по стране без документов, без возможности покинуть её пределы. Чудом Алессио сумел добраться до провинциального поселения, где нашёл приют у пожилой пары, занимавшейся виноделием. Эти итальянцы жили без детей, но были стары. После их смерти снова пришлось уходить. Ради выживания Алессио научился находиться в тени и воровать то, что плохо лежало. Выбора не имелось иного: без документов далеко не продвинешься. А получить их — значит, показаться перед мафией. Со временем он приноровился, научился убегать даже с очень ценными вещами. Жил Алессио так последние несколько лет. Пока не настигла его кара. Предметом, украденным им на этот раз, была картина. Собственно, он даже не знал, какая, потому что их только привезли и выгружали рядом с музеем. Алессио оказался поблизости, воспользовался суматохой и стащил одну из них. Однако его заметили и тут же позвонили в полицию. Он бы давно сидел за решёткой, ожидая наказания и от государства, и от не забывшей его мафии. Если бы не встретил джентльмена с зонтиком, прикрывшего и обогревшего его. — Позволь взглянуть на картину, — выслушав Алессио, молвил Артур. Уже тогда он увлекался сбором самых интересных произведений искусства, совсем как его родственники в прошлом. — Я куплю её у тебя. Денег тебе хватит надолго. Тишина затягивалась. Артур не акцентировал на этом внимание, вовлечённый в изучение изображения мрачного холма с густым деревом. Казалось, и нечего более обсуждать, это большая удача. Однако Алессио молчал, задумчиво хмурился, принимал какое-то серьёзное решение. — Нет. — В итальянце взыграли его умения торгаша. — Как насчёт предложения, выгодного для нас обоих? Я отдам её даром, но Вы должны помочь мне убраться отсюда. В Италии у меня больше нет будущего. Артур Бэнкс удивительно скоро среагировал, не отрываясь от картины: — В таком случае, нужно поменять тебе имя. Ричард… Лонт. Согласен? *** Чарли не мог просто сдаться и пустить древнеанглийский на самотёк. Уже второй день он посещал компьютерный класс, штудируя в интернете видео-уроки с лекциями, из-за чего возникало ощущение скуки и лёгкого бешенства. Не падать духом получалось, отвлекаясь на размышления, особенно над рассказом Ричарда. Ловко пропуская мимо подробности сексуальной ориентации и учителя, и директора, сторож, сам того не ведая, удвоил любопытство Чарли. И для парня не беда додумать недостающие кусочки паззла самостоятельно: он представил, как после знакомства Артура с Кристофером они прогуливались по окрестностям пансиона, рассматривали сады и, возможно, уже приметили их любимый… Директор мог тогда сказать, что отнюдь не осуждает все особенности в Кристофере, даже частично поддерживает. Или это слишком неосторожно? Хотя для Кристофера, вытерпевшего гомофобное отношение со всех сторон, это послужило бы сильной поддержкой. Одна из вкладок на компьютере зависла и не желала закрываться, Чарли упорно нажимал на неё и ощущал лёгкую грусть, вспомнив кое-что ещё. Конечно, судьба учителя литературы очень тяжелая, и благодаря директору он обрёл хорошую должность, получил заслуженное… Ричард же поэтому рассказал ему эту историю? Как пример веры в себя. Но мысль о том, что Артур полюбил и, возможно, любит и нынче Кристофера, выводила его из равновесия. Объяснить причину Чарли не мог, потому что не понимал самого себя в последнее время. Ему повезло с отсутствием постороннего шума: почти ни разу сюда не приходили, а если и заглядывал ученик, то по неизвестной причине передумывал. Возможно, как и сам Чарли, другой стеснялся чьего-то общества и риска видеть содержимое на экране друг у друга при случайном повороте головы. Не все же, например, имели долги по предметам… Интернет — вещь многосторонняя, для расслабления так же подходит. На очередное открытие двери Чарли не обратил внимание и постарался сосредоточиться на таблице по спряжениям древнеанглийского. Правда, слух всё равно улавливал каждое движение. И предсказуемого ухода посетителя не удавалось расслышать. Только тихие, подкрадывающиеся ближе шаги. Этот человек знал Чарли. — Не помешаю? Теодор с невинным видом приостановился и смиренно приподнял ладоши, точно сдаваясь, когда Чарли испуганно повернулся к нему. Кажется, причина его появления здесь не для создания нового конфликта. — Нет, — решил быть осторожным и спокойным Чарли. Он ждал, что Тео пойдёт и сядет к соседнему компьютеру. Но случилось иначе. — Слушай, — в полностью неофициальной одежде из растянутой тёмной футболки и серых джинс сын директора отвёл взгляд в сторону. — Расскажи поподробнее о призраке, которого ты видел. Ступор, незнание, как вести себя правильнее не дали Чарли ответить. В голове, как назло, была мешанина из терминов по учёбе. Когда не нужно, он всё-таки запомнил, как определить спряжение! Тео успел за время паузы усесться на кресло рядом и пододвинуть его вместе с собой к столу Чарли. Вышло не идеально, колёсики на их стульях столкнулись друг с другом, как и взгляды юношей. Изучая какую-то деталь, Тео вдруг хмыкнул. — Отличная причёска. Я тебя вдохновил? — Ты это серьёзно? — с неуверенным видом откликнулся Чарли и слабо надавил ногой в пол, отъезжая от Тео на несколько сантиметров. Это не ушло от его внимания, вызывая вторую усмешку. — О призраке. — Да, валяй, — нетипичная для Тео беспечность не подходила ему. Открытие схожей у Чарли с ним причёски даже не разозлило, потому что меркло по сравнению с чем-то важнее. Он умело натянул эту маску и то и дело забывал о ней при взгляде в задёрнутое шторами окно: моментально его лицо мрачнело. Уж точно не отсутствие красивого пейзажа его нервировало. — Я хочу знать. Нужно быть дураком, чтобы не заподозрить неладное. Чарли хоть и испытывал в последнее время комплекс из-за своего поступления в пансион за деньги, но он не настолько глупец. И, пусть Тео искренне желал послушать о призраке, можно было бы попросить и повежливее, а не так с ходу. Они не друзья и не приятели, чтобы без предисловий выставлять требования. — Я не уверен в том, что видел. Если ты захочешь выставить меня перед одноклассниками сумасшедшим… — первым делом предупредил Ельников в свою защиту. — Да мне плевать на одноклассников! Говори уже! — без раздумий грубо перебил Тео. Затем мелькнула напоминающая раздражение эмоция. Он привык разговаривать со всеми в таком стиле, а на Чарли это не сработает. Через огромную неохоту парень пробубнил: -То есть… Пож… К-хм… Будь так любезен. Чарли понимающе кивнул. Кто бы сомневался, что для такого самовлюблённого ученика будет трудно употребить элементарные слова вежливости! Ну, зато тот понял свою ошибку в повышении тона — слабый прогресс, подтолкнувший Чарли рискнуть и поведать Тео о подробностях своего первого ночного приключения по приезде в пансион, о дико высоком силуэте со светящимися глазами. Как не странно, слушали его внимательно и без лишних издевок. — Ты точно видел не меня той ночью в заброшенной части крыла, — дослушав до конца, темноволосый одноклассник как бы невзначай пододвинул стул обратно впритык к Чарли. — Ричард отвёл меня в мою комнату, я решил один раз дать ему отдохнуть и тоже пойти спать. Деликатно и почти незаметно Чарли отъехал вновь в сторону от парня. Эта непозволительная близость их лиц мешала трезво мыслить. — Так ты не шутил со своими друзьями? Ты видел его… призрака? — На кой чёрт мне это? Я сам ищу его, к твоему сведению, — помедлив, Тео с невесёлым видом опрокинул голову на спинку сиденья. — Но Артур лишь ссылается на байки и не верит мне, мои друзья тоже… Они, конечно, никогда ничего не скажут такого, что разозлит меня. — Почему же? — Чарли спросил это мягко, ожидая подвоха. Понятно, что Тео явился из желания узнать о призраке, но… как-то слишком откровеннее и дольше становился их разговор. — Потому что я Бэнкс, разве не очевидно? До смерти моих родителей это место было их. Сейчас моё. Почти… Когда стану совершеннолетним. Некоторые загадки представились яснее. Чарли думал, что Тео провёл всё детство в приюте, а оказалось, перед ним сидит сам наследник этого большого поместья. — Все они лицемерные твари, которые используют меня так же, как я использую их. Взаимовыгода и враньё — совсем как типичные рабочие отношения, а? — Тео гордо выпятил грудь, но несчастливо улыбнулся от своего сравнения. — А ты вот бесишь меня. Ты слишком правильный и вечно мозолишь мне глаза, ведёшь себя, как будто мы равны. Похоже, большинство поступков Тео с целью навредить другим продиктованы не столько забавы ради, сколько… отчаянием. В глубине души он был полностью одинок, прямо как Чарли, хотя вокруг Тео вились десятки ребят. Как это мерзко, наверное, понимать: тебе угождают только из-за влиятельного положения, лицемерят. Но он вынужден общаться с ними, потому что нельзя никак иначе. Тео мог быть не в духе, мрачен или молчалив, он мог нагрубить, но от него не отвернутся, его не оставят. Все его друзья надеются, что дружба с ним им как-то поможет — так сказали их родители, должно быть. — А почему нет? — полушёпотом задал вопрос Чарли, уже не пытаясь отодвигаться от него. От раздумий и небольшой паузы голос ослаб, как и напускная важность Тео. Они оба ушли в свои мысли и не заметили момент молчания. Эгоизм Тео не оправдать, это факт. Наверное, с детства мальчика растили в лучших условиях и знатно избаловали. Однако не каждый эгоист признает, что таковы и все вокруг, что каждому нет дела до другого. — Вот за это и бесишь. Но ты не виноват… — с тоном мудрого учителя снисходительно вздохнул Теодор. Он безрадостно упал обратно в кресло, чтобы вытянуть ноги и едва не задеть кроссовки Чарли. — Извини меня за конфету. И за слова о твоём поступлении, меня вообще мало волнует это… И за душевую. Это я закрыл тебя. — Но ты говорил… — готовый ко всему, Чарли возмутился последнему. Не сильно, конечно, лишь от неожиданности. — Здесь все лгут, неужели ты веришь каждому слову? — утомлённо протянул тот. — Но сейчас я говорю тебе правду. Кстати, я придумал хороший план проучить тебя на нашей несостоявшейся встрече, чтобы ты перестал быть невыносимо любопытным. Но ты траванулся… — Я догадывался, — с холодком кивнул Чарли, на что Тео пожал плечами, мол, так уж вышло. По сути, все его неприятности были из-за Тео. Даже если он не намеревался использовать ту конфету на нём… Интуиция шептала ему, что на Чарли у него были другие планы, не менее гадкие, но после упоминания призрака всё изменилось. Злиться на него бессмысленно — не поймёт, а мстить — тем более. Чарли достаточно и этих полувиноватых, полуязвительных объяснений. — Теперь я приглашаю тебя на охоту за призраком, — мимоходом бросил Тео, уже резво поднявшись со стула. Его особо не смущало резкое перескакивание на другую тему, да ещё такую… необычную. — Как тебе такое? Выглядело это и смешно, и серьёзно, и… Чарли не ожидал такого поворота речей, толком не верил в услышанное. Он не мог определиться с ответом, и, чтобы как-то выйти из оцепенения, юноша необдуманно спросил: — А где ты взял наркотик? — У Артура. — С такой простотой ответил Тео, как будто это самое естественное. — Ну, мне пора. — Подожди, что? Но его проигнорировали. Чарли снова остался в обществе себя. Он с досадой посмотрел на монитор с теперь таким далёким, еще более чуждым для него древнеанглийским. Визит Тео показался несуществующим в этой скучной рутине. Не привиделась ли ему беседа с ним от остаточных действий наркотической конфеты? *** Пятничное утро Чарли начал не с расслабленного завтрака и обсуждений надвигавшегося субботнего празднования Хэллоуина, а напряжённого дела. Он стоял у, наверное, самого нелюбимого для него класса. В нём уже находился преподаватель, дверь не заперта и полуприкрыта, сквозь маленькую щель иногда проходила высокая худая женщина. Стук её трости зловеще распространялся за пределы аудитории. Пора действовать. Вдох-выдох… Сейчас он отделается и сможет жить спокойно в ближайшие пару дней! — Что-то желаете спросить, Ельников? — Эмилия Стэдфастнесс замерла у окна рядом с одной из парт. Ей хватило одного короткого взгляда, чтобы узнать ученика, и повернуться обратно к вытиранию пыли. Цветов на подоконниках не имелось, только аккуратно сложенные книги, кажущиеся ей куда полезнее глупых растений. Несколько портретов известных учёных на стенах будто надменно взирали на Чарли. Стулья кто-то успел снять с парт. Обычно это делали ученики, у которых первым уроком был тот или иной предмет. Она решила сделать это сама? Вся мебель расставлена так идеально и ровно, что Чарли побоялся заходить внутрь, дабы не задеть что-нибудь и не испортить всю картину. Он догадался о любви учительницы к порядку. Как в учёбе, так и в других областях. — Я принёс домашнее задание… — нерешительно промямлил юноша. — Насколько я помню, Вы должны приходить по расписанию. — Сухо сказала женщина, переставила одну из книг в схожий по цвету ряд. Её густой тёмный хвост чуть вздрагивал. — А именно — в понедельник. — Да, но… Я уже сделал. Полное молчание замораживало скорость времени. Чарли ожидал другого отношения, наивно надеялся на это. Получилось наоборот: он словно навязывался учительнице и досаждал, а услышать удивлённую похвалу на его быстрое выполнение задания можно исключительно в мечтах. — Давайте сюда, — очень тихо произнесла она, оборачиваясь к нему. — Я посмотрю. Может, чудеса в жизни всё-таки случаются? Чарли всколыхнулся, торопливо подошёл к миссис Стэдфастнесс и чуть не наступил на кончик её трости, отложенной ей в левом углу у окна. Испуганный ученик затравленно отступил на безопасное расстояние и робко передал преподавательнице тетрадь. Облегчённая улыбка иногда проскальзывала на его губах в момент ожидания вердикта. Пока никаких предвестников плохого не замечалось на её лице. — Хм-м… Разбор верный, — без эмоций вынесла вердикт Эмилия, бегло читая написанное. Она была действительно сведуща в своём предмете, раз могла с первого взгляда выявлять ошибки. — Скажите, а глагол writan сильный или слабый? Чарли, уже осмелившийся мечтать о том, как будет расслабленно сидеть на сегодняшних занятиях, вздрогнул. Вопрос учительницы не должен был вызвать такую тревогу. Она же не оскорбила, а вежливо спросила. Он помнил, он точно помнил, как судорожно зубрил одну из таблиц по глаголам. Но… Ничего. Вместо нужного всплывали только другие слова на древнеанглийском, как helpan. Его Чарли с уверенностью отнёс бы к сильным глаголам. А writan… Нет уверенности. Вдруг ошибётся? — Ваша память столь кратка? — выждав ровно десять секунд, с ледяным укором миссис Стэдфастнесс ткнула пальцем на нужное место в тетради и показала Чарли. — Вы написали верно: это сильный глагол первого класса. Если кто-то сделал за Вас домашнее задание, это ещё не значит, что Вы легко отделаетесь. В понедельник ожидаю Вас снова со знаниями и в голове. — Д-до свидания, — сгорая от стыда, он пулей вылетел из класса, задевая несколько ребят в коридоре, которые вышли после завтрака. Ему было не до извинений: разум возвращал его в эти короткие минуты позора, вызывая отвращение и к самому себе, и к зверской принципиальности учительницы древнеанглийского.