Бажённый

Моменты из прошлого Теодора — Зачем ты полез в погреб? — Эрнест, давай позже поговорим об этом? — Патриция приобняла Тео за плечи и направилась с ним к выходу из погреба. — Это мой дом, куда захочу, туда и полезу, — недовольно пробурчал Теодор, но отец его не слышал, а мать оставила его слова без внимания — кругом толпились гости и прислуга. — Иди, приведи себя в божеский вид, — услышал он за спиной холодный голос Эрнеста. И почему Артуру срочно понадобилось проверить утюг? Он никак не выглядел озабоченным утюгом!.. Оказавшись в своей комнате, Тео бережно развязал платок и осмотрел на нем крупное кровавое пятно в центре и маленькие изящные серебристые инициалы в одном из углов — А. Б. Вздохнув, он кинул платок вместе с грязной одеждой в корзину для белья, не в силах придумать, куда его можно еще спрятать, ведь ткань на нем была влажной — как и рана на его коленке, которую теперь пришлось ему перебинтовать своими собственными усилиями с помощью медицинского бинта. Падение с лестницы, ведущей на чердак, навело его на мысль, что полезно иметь свою собственную аптечку, дабы прислуга на него потом не доносила. По просьбе Теодора, дворецкий обеспечил его маленькой коробочкой, куда положил все необходимые лекарства, полагаясь на благоразумность молодого господина. Никого не заботила его разбитая коленка. Всех заботил папин день рождение. Все эти проклятые гости. Сдерживая слезы обиды, Тео туго затянул бинты своей самодельной повязки и завязал кончики крепким двойным узлом. Жаркий майский день закончился проливным дождем. Наслаждаясь темнотой и тишиной, Теодор с зонтиком в руках гулял по саду, то и дело проходя мимо погреба и кидая в его сторону взгляды. Неужели это место в доме стало самым дорогим воспоминанием его сердца? По крайней мере, оно тут же вызывало улыбку на губах. Но никто не замечал этого, никто не спрашивал, чему он улыбался. Утром следующего дня Тео сам вытащил мешок с грязным бельем из корзины и отправился с ним на цокольный этаж, где располагалась прачечная. Там, как на зло, ошивалась нелюбимая его сердцу ябеда-Мария: она аккуратно складывала чистое постельное белье. Однако ему было важно, чтобы платок выстирали, а кто его будет стирать — не так уж принципиально. Правда, если она решит и про платок рассказать папе… Тео порылся в своем бельевом мешке, нашел платок и, показав его девушке, спросил, можно ли его отстирать. Багряное пятно запекшейся крови не особо понравилось болезненно чистоплотной служанке. — Не думаю, что такое пятно отстирается, но могу попробовать. — Не надо. Я сам его постираю, только покажите, чем. Явно удивленная такой просьбой, девушка показала ему всевозможные средства для стирки с отбеливанием, а после поставила подогревать воду. Пока она орудовала с водой, Тео сам нашел подходящий таз для своей затеи. — Вам точно не нужна помощь? — с сомнением спросила служанка. — Нет, — сухо отозвался Тео. — Только сначала лучше замочить его в холодной воде, — посоветовала Мария, указывая взглядом на платок и, прихватив чистое постельное белье, покинула прачечную. Кровь с платка полностью отстиралась, правда, Теодору пришлось перепробовать несколько моющих средств. Довольный своим успехом, он вернулся в комнату и раскинул мокрый чистый трофей на своей подушке. Этот платок был дороже всех бесполезных подарков, которые до этого наравне со всеми другими гостями дядя дарил Теодору на рождество и дни рождения. Тео не помнил, какие подарки от кого — все они были одинаковы, все они ничего не значили. Не значили до этого момента. Оставив домашнюю работу на вечер, он перебирал вещи, надеясь вспомнить, что получал от Артура, но среди хлама, которым он прежде не интересовался, найти что-то от кого-то конкретного было сложно. Перебрав игрушки и подобную утварь, Тео переключился на одежду. Здесь он лучше помнил, кто что дарил. Мама буквально требовала, чтобы он надевал наряды от миссис Штейн. О, если бы она знала, как он ненавидел все тряпки, подаренные ей… Перерыв весь шкаф, мальчик наткнулся на несколько вещей, дарителей которых позабыл. Может, этот свитер от Артура? Или этот шарф? Надо будет спросить в следующий раз. А если Артур не вспомнит, то попросить на день рождение свитер. И он будет греть его, как и мысли об Артуре. И шарфик тоже… Тео расплылся в довольной улыбке и тихо засмеялся своим мыслям, уткнувшись лицом в свитер. Ему очень хотелось получить номер Артура, чтобы позвонить прямо сейчас, но у самого дяди он никак не решался его попросить, боясь получить отказ, а узнавать у Майкла ему не хотелось — нарушался принцип пряток. — Теодор, что это? — раздался голос Патриции. Тео поднял голову от свитера и посмотрел на маму, застывшую в дверях от вида комнаты, напоминавшей свалку дорогостоящих вещей. — Я навожу порядок, — он робко улыбнулся, глядя на мать. — Тебе нужна помощь? — Патриция с сомнением оглядывала пол, кровать и кресла, заваленные всевозможным барахлом. — Спасибо, мам, я сам справлюсь, — Тео мило улыбнулся. — Ты случайно не помнишь, кто подарил мне этот свитер? Патриция улыбнулась и отрицательно покачала головой, давая понять, что не может помнить всех дарителей подарков Тео — ей хватало и своих. — Ты уже сделал уроки? — Еще нет, вечером сделаю. — Если вдруг нужна помощь, зови, — она ласково взглянула на него. — Обязательно позову, — Тео тоже продолжал улыбаться. — Все-таки лучше сделай сначала уроки, ты же знаешь, как папа переживает за твою успеваемость. — Ладно, — покорно пообещал Тео. Но как только Патриция закрыла за собой дверь, послушная улыбка тут же сползла с его лица. Всех волновали только его уроки и никого не волновала его коленка. А она болела, эта коленка, дважды разбитая. От воспоминания, как Артур вчера целовал его коленку, ему становилось и радостно, и грустно, и жарко до дрожи. Жаль, что сейчас май, и ни свитер, ни шарф не по сезону. Что-то подсказывало ему, что эти вещи всё-таки подарены Артуром, иначе бы он помнил, от кого они. *** После смерти родителей Тео В один из дней в девятом классе, расправившись с уроками, Тео решил наведаться в дядины апартаменты, несмотря на присутствовавшего там Миллинга. То ли на счастье, то ли на беду, там вообще никого не оказалось. Теодор, словно не доверяя пустым комнатам, обошел их все, как если бы искал Артура. Но было глупо надеяться, будто дядя от него спрятался, хотя он мог: за шторкой, например… В ванной взгляд Тео упал на одеколон — обычно парфюм убирался в навесной шкафчик рядом с зеркалом. Вдыхая знакомый аромат, он щедро надушился дядиным одеколоном, после чего пошарил в навесном шкафчике, нюхая другой флакончик. Выливать на себя всю смесь знакомых духов было чересчур, но как он раньше не додумался пошарить здесь и перефотографировать их все, чтобы потом заказать? Довольный таким удачным визитом, Теодор сфотографировал все содержимое навесного шкафчика, после чего убрал туда парфюм, расставляя флаконы в своем собственном порядке и не заботясь, что этим выдавал свое присутствие — чем раньше Артур заметит, тем лучше. Счастливый, окутанный облаком сладкого и одновременно освежающего аромата, Теодор выплыл в залу, развалился на диване и включил телевизор на случайном канале. Вскоре фильм, на середину которого он попал, ему наскучил, и Тео принялся бесцельно перещелкивать каналы. Скорее всего, Артур пошел на прогулку с Миллингом, но сколько можно гулять?.. Сердясь на обстоятельства, Тео вытащил наугад книгу из книжного шкафа, стоявшего у стены, и принялся ее читать под работавший на фоне телевизор. Точнее, пытаться читать — перелистывать страницы в поисках цепляющего слова. Наконец его слух уловил легкий хлопок входной двери и голоса в прихожей. Поскольку там горел свет, то мужчины сразу поняли, что находились в комнатах не одни. В залу заглянул Артур, за его спиной мелькнул силуэт Кристофера, ушедшего в другую комнату. Тео с равнодушным видом отстранил книжку от лица и лениво посмотрел на дядю. — Зачем ты надушился моим одеколоном? — зайдя в залу, Артур явно поразился такой концентрации парфюма в воздухе. Теодор перешел из лежачего положения в сидячее и убрал книгу в сторону. — Чтобы ты был рядом хотя бы в такой форме, — он недовольно взглянул на дядю. — Я ведь и так рядом, — улыбнувшись, Артур опустился на диван рядом с Тео. — Ты меня больше не целуешь и не обнимаешь, — тихо прошипел Теодор. — Я могу целовать и обнимать тебя как отец, но не как мужчина, — примирительно проговорил Артур, протягивая руку к подростку. — Мне не нужны такие объятия и поцелуи! — шикнул юноша, отталкивая его руку и вскакивая. — Я тебе не кукла, чтобы играть со мной в дочки-матери, — с обидой добавил он и выбежал из залы, напоследок громко хлопнув входной дверью. Кристофер не слышал их разговор, а даже если бы и пытался подслушать, то их шепот заглушила бы болтовня телевизора. *** Вторник, 3 ноября, наше время Пока Чарли блуждал по пансиону и набирался смелости для визита к директору, на улице в предвечернем солнце сидел то ли отдыхая, то ли успокаиваясь Теодор. Религия не оправдала его ожиданий. Он рассчитывал посмотреть на лица одноклассников и учителя, смущённых от вставленных в презентации порно-отрывков, причём разных направленностей от гетеро-пар до мужской оргии. До чего не вовремя именно Минарро попросили помочь в церкви. Надо было возмутиться, ведь крысы — не повод отменять урок. Не в таком серьёзном заведении. Все учителя слишком расслабились после Хэллоуина… Может, подобраться к историку? Тео пообещал Артуру не трогать Миллинга, но это не касалось немногочисленных друзей смазливого учителя. Ковыряя гниющую кору, он перекинул одну ногу через ствол упавшего тиса, точно оседлав коня, выпрямил спину и закрыл глаза, вслушиваясь в спокойное дуновение ветра и карканье ворон вдалеке. Последний урок физкультуры недостаточно вымотал Тео, только напоследок он успел почувствовать нарастающий азарт, особенно после трех попаданий мячом в Оливера и пяти — в Сэма. Толстяк Роксин даже упал и, ползая на четвереньках по влажной траве, искал слетевшие очки. Но этого было недостаточно. Необходимо найти способ полностью выплеснуть энергии, бурлившую в нём. Но как? О, Тео знал. Прекрасно знал. Благодаря закрытым глазам, лицо Артура представилось ему особенно четко. В его фантазии дядя смотрел на него без капли укора, наконец сдавшись силе желания и страсти. Интересно… думает ли о нём Артур, трахая грёбанного Миллинга? Тео неосознанно сильнее сжал бёдрами ствол дерева, но не из-за боязни упасть. Будучи едва сформировавшимся семнадцатилетним подростком, он, как и многие ребята в его возрасте, всё чаще видел слишком навязчивые образы. Нетерпение и злость от невозможности получить желаемое только подкидывали дров в разгорающееся пламя его фантазии, заставляли поверить, что под ним никакое не мёртвое дерево, а живая плоть конкретного человека. Сейчас Теодор готов был поддаться нарастающему возбуждению и выбрать примитивный способ для избавления от моральной и физической тяжести. И соблазнительнее всего было одёргивать себя, напоминать, где он находится, до онемения стискивать руками дерево и медленно двигаться немного вперёд, затем обратно. Просто так… Почти на грани, Тео подумывал наплевать на всё и перестать себя мучить. На секунду приоткрыв глаза, чтобы убедиться, нет ли кого по близости, он больше не смог вернуться в приятную тёмную негу. — Что ты делаешь? Справа в двух метрах от него замерла Эстрейя. Хоть и крошечная, но сразу привлекающая внимание своей бледностью и светлыми волосами. Она стояла в гуще успевшей подрасти травы. Вокруг дерева никто не косил, именно поэтому он не услышал ее шагов. — Может, тебе нужна помощь? — воспользовавшись затянувшемся молчанием, деликатно спросила она, многозначительно посмотрев куда-то ниже его торса. Однако всего Теодора скрывало длинное чёрное пальто, так что её подозрения не были обоснованы. — Это в чём же? Посидеть вместе на гнилом дереве? — резче обычного огрызнулся Тео, мгновенно спрыгивая с тиса, будто одна это картина могла навеять девушке постыдные мысли. Края его пальто тут же подхватил ветром, раскрывая юношу. Он нервно укутался обратно, хотя знал, что ничего такого не делал, не издал ни звука, почти не двигался. Или всё же случайно шумно выдохнул до того, как Эстрейя окликнула его? Сколько вообще она пялилась на него?! С ним одноклассница почти никогда не была высокомерной и ехидной, и это не всегда ему нравилось. Порой её слова поддержки и интерес к его делам выглядели как жесты угождения. Будто тогда Тео даст или сделает что-то для неё в ответ. Но он не собирался. — Зачем ты здесь? — без сожаления он посмотрел на её обиженное лицо. Несколько дней он почти не общался ни с кем из своей компании и вдруг понял, что надоедливый Ельников вполне уместно заменил их. Хотя бы не сообщал о своём присутствии, если подслушивал. — Искала тебя, — но такой ответ не понравился Тео, и Эстрейя торопливо дополнила: — Хотела кое-что рассказать тебе. Насчёт призраков и этого самого дерева. Снова внутри образовался болезненный узел неприятного предчувствия. Тео ещё не отошёл от сравнения тиса с Артуром, и если бы девушка была внимательней, она бы заметила его крепко сжатые челюсти. — И? — В библиотеке я видела картину, которая точная копия этого дерева. Мне показалось, тебя заинтересует, что она треснула… Может, от старости, может, кто-то решил надругаться над ней, но… Раньше всё было в порядке. Я много раз бывала в библиотеке, и повреждение картины совпало с разрушением дерева, — Эстрейя не спешила, смакуя каждое предложение подобно чтецу аудио-книг. Она злорадно усмехнулась, но сохранила эффект спокойного голоса напоследок: — Чарли тоже был там. Но он решил не говорить… Очень некрасиво с его стороны, по-моему. Эта часть ей особенно нравилась. Эстрейя напомнила крысу, которая с покорностью и самодовольством сообщала крысолову важные подробности про собратьев ради спасения исключительно своей шкуры. И чего-то большего. Вознесения её в равные? Но из крысы не сделать крысолова. — Понятно, — не в состоянии думать о призраках с таким перевозбуждением, юноша сухо поблагодарил: — Спасибо. Я пойду, пожалуй. С трудом ступая спокойным, более менее уверенным шагом по неровному склону, Теодор плотнее запахнул пальто, словно желая скрыться за чёрным пятном из одежды и волос. — Тео, подожди! Едва не ругнувшись вслух: «Задолбала!», Тео, крайне злой и раздраженный, развернулся к догонявшей его светловолосой Эстрейе. — Быстрей давай, у меня полно дел, — тяжело, но ему удалось сказать это сдержанно. — Каких? Насолить профессору Миллингу? — в одной лишь школьной форме без куртки Эстрейя поёжилась. Она что, из окна разглядела его и выбежала, в чём была? — Ладно, я не об этом… Извини. Помнишь, ты читал «Песню» на литературе? — Ну? Но торопливость Тео наоборот уничтожила решительность Эстрейи. Помявшись, она пару раз хотела что-то сказать, очевидно, важное для неё, но под его презрительно прищуренным взглядом разочарованно выдохнула: — Не знаю, посвятил ли ты кому-то это стихотворение, но я — да. И… Лишь хотела сказать, что не вся любовь желает тебе зла. — Глубокомысленно, но можно было и потом это сказать, — пренебрежительно хмыкнул Теодор. Посиневшие пуще обычного губы Эстрейи и лёгкая дрожь в ее бледных пальцах, выглядывавших из-под длинноватых рукавов пиджака, без раздумий вынудили Тео сдёрнуть с себя пальто и настойчиво протянуть ей. Пока она с удивлением и слабой улыбкой отвлеклась на водружение на себя спасительной тёплой вещи, он успел отвернуться от неё, чтобы девушка не заметила ничего лишнего. — Увидишь Юджина — передай, что вечером я буду у себя, — напоследок бросил Тео, не имея возможности заметить странную смесь эмоций, промелькнувших на лице Эстрейи. Так смотрят, мечтая о ком-то недостижимом. *** Не без удивления Чарли оторвался от домашнего задания и подошёл к двери. Кто-то постучал, и точно не Сэм, недавно убежавший с Оливером в библиотеку для решения сложной математической задачи. — Как хорошо, что ты здесь, Ельников, — без приглашения в комнату ворвалась женщина, Чарли только и успел разглядеть белый халат. — Тебя не было после уроков, я приходила ранее, задержали? — Э… верно, — о подробностях своей задержки в виде похода к директору лучше промолчать. Вдруг докторша решит заглянуть и туда? Навряд ли мистер Бэнкс был бы рад в таком состоянии новым гостям. Но Чарли он открыл, впустил… Значило ли это, что директор доверял ему? Каждый ли ученик смог бы попасть в его апартаменты сегодня? Или дело в тетради по древнеанглийскому, ничего больше?.. Но риск стать наркоманом в глазах всей школы не уходил. Всё-таки капля доверия у мистера Бэнкса имелась к Чарли. Юноша действительно не стал бы никому говорить об увиденном. Подумать только, и Чарли защищал Артура? Когда родители его всегда твердили, что даже изредка употребляющий наркотики человек — уже не человек, и от него нужно держаться подальше. Хотя в последнее время он и сам не соответствует идеалам семьи. Кстати, о наркотиках: Чарли рассеянно слушал ворчанья докторши, но резко напрягся, уловив слово «конфета». — П-простите, а можно ещё раз? — А я предупреждала директора, ты ещё слишком слаб после отравления! И внимание никудышное… — осуждающе покачала головой миссис Праймер, и сразу её рыжие волосы приятно заблестели в свете заката, точно мёд с золотом. — Я говорила, что пришли результаты твоих анализов. У тебя аллергия на редкий компонент в той конфете. Хотя я думала, это что-то галлюциногенное… Но знакомый врач директора, видимо, знает лучше. Если бы не сомнение, промелькнувшее на лицо миссис Праймер, Чарли бы не осмелился спросить: — Вы хотите сказать, при аллергии могут быть галлюцинации? Она отвела взгляд, хмуро уставившись в окно. В её руках была папка, кажется, с его анализами и заключением, Чарли мало понимал что-то в этих цифрах, но продолжил всматриваться, пытаясь прочесть несколько предложений. Ему повезло, что лицом к нему располагался последний лист с главной информацией. «Наркотических веществ не выявлено». — Я всего лишь медсестра. Моё мнение не превосходит эксперта… — с видным неодобрением произнесла женщина. Поглядывания Чарли на лист она заметила, но не стала прятать. — Конечно, есть единичные случаи галлюцинаций, особенно слуховых, но… Гм-м… Получается, ты один из этих случаев. Напряжение отказывалось покидать комнату. Особенно, когда напоследок миссис Праймер будто собиралась сказать что-то другое, но резко передумала. Она смиренно выдохнула. — Думаю, нам не понадобится звонить твоим родителям, мы отправим им отсканированную версию. А ты можешь сам им сказать, что всё в порядке. Но советую тебе больше не есть незнакомые конфеты, Чарли. — Угу… Более оставаться вместе с Чарли миссис Праймер не захотела и шустро вышла в коридор, по-прежнему избегая встречаться взглядом с юношей. «Не странно ли?» — подумал Чарли, но ему настолько надоело видеть всюду странности, что он раздражённо мотнул головой и тоже покинул комнату. Медсестра скрылась быстрее, чем ожидалось. Она что, трусцой бежала? В коридорах не так топили, и сырость со сквозняком гуляли по длинному проходу. Зимой, если он продолжит здесь учиться, придётся ходить в тёплой куртке внутри здания. Он прошёл немного туда-сюда, спрятав руки в карманы простых брюк. Очевидно, миссис Праймер не верила результатам анализов. И Чарли знал прекрасно, какие «безопасные» конфеты у мистера Бэнкса. Но его знакомый врач решил иначе… оказал Артуру услугу, так сказать. Лучше замять дело и преподнести всё, как редкую аллергию, обычное отравление, чем упомянуть о наркотиках. Чарли сразу это понял, поражаясь предусмотрительности директора. Сам он успел позабыть об этой конфете и анализах. Его отвлекли более впечатляющие и поражающие события. Как сегодняшний визит к мистеру Бэнксу. Чарли не злился на него, да и за что? Это Тео был виноват в распространении наркотиков. Но наказывать и вершить правосудие не казалось интересным. Родители бы возненавидели его за желание узнать больше об этом семействе Бэнксов. Совесть слабо кольнула где-то в груди. Нервно крутанувшись в сторону, Чарли вытащил из кармана телефон. Попытаться сразу отделаться от мамы с папой было бы здорово, но они вряд ли ответят. Из-за разницы во времени вместо пяти вечера у них… часа три ночи? А если случится чудо, они не обрадуются пробуждению и накричат на него. — Здравствуй, Чарли! — зато имелось голосовое сообщение, оставленное ранее сегодня. В трубку говорила, как и всегда, мама, распоряжающаяся всем. Без лишних нежностей и тепла лились сухие предложения: — Мы с папой надеемся, что ты рад нашему подарку на Хэллоуин. Не подведи нас и веди себя достойно, как и подобает королю. Надеемся, ты себя чувствуешь хорошо после того отравления. Мистер Бэнкс отправлял нам на прошлой неделе письмо, упоминая, что ты съел что-то просроченное… Что за невнимательность, Чарли? Я не ожидала от тебя такого. Позвони нам в удобный для тебя день, но желательно с утра по твоему времени. И не забывай о важности учёбы, пожалуйста! Завершение сообщения не походило на полноценное прощание. Ни сказанных слов о любви родителей к сыну, ни пожеланий удачи. Только тупые требования. Чарли надеялся хотя бы сейчас услышать иное, ведь он пострадал, в конце концов. Можно было бы и пожалеть его… Не то, чтобы он нуждался в этом, но все родители обычно жалели своих детей. Почти все. С тяжестью в груди Чарли подошёл к повороту, за которым скрывалась лестница. Прогуляться было бы полезно, проветрить мозги и отвлечься. Может, присоединиться к Сэму с Оливером? Родители же сказали ему не забывать об учёбе… Ах, как же его тошнило от этого всего. В следующий раз он обязательно выскажет им! Правда, он обещал себе это ежедневно и то забывал позвонить им утром, то робел перед строгим, бесчувственным голосом матери. Кто-то снизу поднимался сюда, причём беспардонно перескакивая через ступеньки, не желая терять лишнего времени. Чарли не знал, что делать: спускаться навстречу, рискуя врезаться в торопившегося человека, или отойти в сторону. Так он и стоял в напряженном бездействии на первой ступеньке изогнутой спиралью лестницы. Тёмное пятно перемещалось быстро, на секунду показавшись призраком. Черноволосый ученик не видел ничего перед собой до самого последнего момента, потому что хмуро глядел себе под ноги. — Осторожно! — не смог молчать Чарли, с испугом пятясь и спотыкаясь о ступени выше. Это спасло от травм и падения обоих. Не хотелось узнавать, насколько опасно катиться кубарем вниз по лестнице… Теодор успел вцепиться рукой в перилла, останавливаясь. Он враждебно глянул на Чарли: — Снова ты? — даже на ступеньке ниже Тео превосходил его по росту. Но такие детали стирались из памяти, когда в глаза бросался нетипичный для одноклассника румянец. Обычно Чарли краснел перед всеми, а не Тео. — Да… — не найдя другого ответа сконфуженно пробормотал он. — А ты… тебе нехорошо? Зря Чарли это спросил. Тео был не просто не в духе — он готов был наброситься на любого и облить желчью. — С чего ты вообще взял, что мне нехорошо?! — наступая, как тигр на свою жертву, одноклассник склонился к нему, и резко повеяло знакомым ароматом, но от испуга Чарли не понял, каким именно. — Хочешь, чтобы я показал тебе, как бывает, когда действительно нехорошо? Когда удача будет на его стороне, чтобы не оказываться в ненужном месте в самое неподходящее время? В другой школе всё было не так насыщенно, наоборот предсказуемо, скучно. Иногда уныние кажется привлекательнее интриг. — Н-нет, извини… Я только… — Чарли не выдержал бешеный взгляд Теодора и без намерений посмотрел ниже, на часто вздымающуюся грудь одноклассника, затем переместил взор на уровень чёрных спортивных брюк. Хотелось верить, что на лице не отобразилось смущение, которое было куда сильнее всех предыдущих моментов. Чарли даже боялся дышать, чтобы не выдать себя. Но поздно. Он уже посмотрел, куда не следовало, и понял причину агрессии и румянец щёк у Тео. — Что такое, Ельников? — Теодор прекрасно понял его мысли, но отнюдь не смутился. — Да ничего, — тихо сказал Чарли и отступил к другому краю лестницы, чтобы пропустить одноклассника. — Л-ладно, не буду мешать тебе… Весьма любопытно, что Тео мог и сам всё это время обойти Чарли, но, видимо, потребность быть всегда победителем не позволяла ему первым сделать шаг к отступлению. Если бы не случайное наблюдение за топорщащимися ниже живота штанами, Чарли бы попытался наконец поговорить с Тео о случившемся в ночь Хэллоуина. Похоже, лучше отложить эту затею. Теодор с вызывающим высокомерием не двигался с места, словно хотел ещё что-то добавить. Коротко выдохнув, он передвинул руку на периллах, достигая безвольно опущенного запястья Чарли. Обычно холодный, сейчас Тео горел от очевидной причины. — Надеюсь, тебе не завидно. А то могу помочь, если тебя это так волнует, — с усмешкой прошептал одноклассник, окидывая Чарли загадочным взглядом. Прошло несколько вечных секунд, прежде чем он соизволил пройти мимо, намеренно задев Чарли плечом. От этой пикантности хотелось и провалиться сквозь землю, и где-то в глубине самых смелых уголков сознания застать Тео врасплох, согласившись на подобное предложение. Но Чарли, разумеется, не стал. Образ штанов, не случайных, а тех чёрных, принадлежавших Тео, едва скрывавших обычную для здорового возбуждённого подростка особенность, никак не забывался даже к ночи. И на следующее утро тоже. Хотя Чарли впервые неплохо выспался, во сне ему тоже мерещились отнюдь не детские образы. Замученный, он не выдержал и сразу после быстрого умывания в общей душевой, где ещё никого не было, стремительно пошёл к самому Тео. Чарли настойчиво постучал. Не сразу его услышали, но повторно он уже не смог оповестить о себе так громко и уверенно. К счастью, дверь отворилась. На пороге стоял Теодор с мокрыми волосами в мягком банном халате. Каким образом Тео успел принять душ, если Чарли был в душевой только что? Или у него в комнате особые привилегии? Когда ночью он прятался здесь вместе с Тео, было слишком темно, чтобы успеть всё разглядеть. — Ельников? — одноклассник окинул Чарли презрительным взглядом. Смутно улавливался тот же аромат, что и вчера, но куда сильнее, как будто Тео только подушился. — Я хотел извиниться за выходные, — протараторил он почти заученные фразы. Слишком волновался и успел, как и все замкнутые люди, достаточно прорепетировать примерный диалог. — Я пытался сказать тебе об Артуре и Ричарде раньше, но никак не получалось… — А про картину раньше сказать у тебя тоже не получалось? Ты что, думаешь, я идиот? Если решил, что втерся ко мне в доверие, чтобы играть на стороне Артура, то ошибаешься! — без единой паузы жёстко восклицал Тео, лишая возможности на возражения. — Не знаю, сколько денег заплатили ему твои родители, чтобы он вместе с тобой ел мороженое, но смотри, как бы в следующий раз он не откусил кусок от тебя, Ельников! И он захлопнул перед ним дверь, окончательно испортив Чарли настроение. Компанию ему теперь составлял только остаток запаха парфюма, витавшего в воздухе. Почему-то это напомнило об Артуре… И грядущем занятие с ним.