Бажённый

— Теодор?.. — Что? Это не я! — А то я не знаю, как ты умеешь раздевать одноклассников. Тео довольно ухмыльнулся: — Не только одноклассников. Дядя наливал ему чай. Несмотря на то, что работал в среду, свой выходной, он выглядел весьма благодушно, не казался не выспавшимся или по-настоящему сердитым. Наконец-то они вдвоем в кабинете, где не вертится никакой Миллинг, а теперь еще и Ельников. Если бы Тео мог, то явно бы утопил их в чае, как сейчас топил кубик сахара. Чтобы они растворились. Исчезли. Это было бы так сладко. — Не думаешь, что пора взяться за ум? Тебе еще экзамены сдавать. Артур говорил ровным и спокойным тоном, откинувшись на спинку директорского кресла, смотрел на племянника и тоже потягивал чай из белоснежной кружечки тонкой работы с живописным изображением какой-то фольклорной сцены. — Сдам как-нибудь, — беззаботно ответил Тео. — Я же отличник. — Бывший отличник, — поправил Артур. — Бывших отличников не бывает. В сердце я всегда отличник, — он улыбнулся. — Тебе не понять, ты же никогда отличником не был. — Это когда я тебе такое говорил? — Это папа мой сказал, когда я решил у него однажды спросить про тебя, но так, чтоб было не подозрительно. — И что же ты спрашивал? — заинтересовался дядя. — Спросил, почему ты такой странный. А он ответил, что бабушка с дедушкой, ваши родители, всегда любили больше тебя, чем его, избаловали, вот ты и вырос таким оболтусом. Артур поперхнулся чаем — показалось, будто брат упрекал его с того света. — А то, что я закончил Оксфорд экстерном, тебе ни о чем не говорит? — решил не сдаваться он. — Так ты же там какому-то профессору весь мозг проел, вот он и решил тебя перевести на ускоренную программу, чтобы ты его не доставал. — Про Оксфорд ты тоже у Эрнеста спрашивал? — А у кого же еще? Только я не спрашивал. Папа сам рассказал, какой ты раздолбай, что глаз с тебя спускать нельзя. Вот поэтому-то ты и не архитектор, а учитель. Артур ничего не ответил, отпивая чай и задумчиво глядя в столешницу. — Но ты поделись секретом, как надо доставать профессоров, чтобы перевели на экстерн? — Тео улыбнулся. По одному взгляду мужчины было ясно, как его возмутила беспечность племянника. — Тебе это не светит, — усмехнулся он. — Почему это не светит? — начал обижаться Теодор. — Ты меня недооцениваешь. — Это ты себя переоцениваешь. — А вот и нет, я знаю себе цену! — Тео закипал, как ребенок, которому не верили, над которым насмехались. — Ну, давай, удиви меня, — Артур недоверчиво улыбнулся, поставив пустую чайную кружку на стол. — Чем тебя удивить? Ты же оттолкнешь меня, если я к тебе подойду. — За умение сосать на экстерн не переводят. — Почему только сосать? Я плохо дрочу? Артур тихо засмеялся. Тео, заулыбавшись, подвинул свою пустую чашку ближе к нему. — Налей еще чаю. В наполнившуюся кружку он бросил кубик сахара, наблюдая, как тот тает. — Но Миллинг все равно лучше? — исподлобья глянул на дядю. — Не надо переводить стрелки, ты собирался удивить меня. Удиви так, чтобы мне захотелось перевести тебя на экстерн, а не оставить еще на один год из-за дурацких выходок. — Ты просто не понимаешь смысла моих выходок: я же ради тебя их вытворяю, — Теодор весело улыбнулся. — Придумай что-нибудь поинтереснее, выходки меня уже утомили. — Но даже если они повторяются, все равно работают. Вот, сейчас мы классно болтаем, и никто нам больше не нужен, разве не прекрасно? — Тео отхлебнул чая. Артур смотрел в сторону, то ли не желая признаваться, что ему нравятся такие чаепития, чтобы племянник опять не выкинул какую-то галиматью, то ли зависнув где-то в своих мыслях. — Вообще-то есть у меня кое-что, чем я мог бы тебя удивить, — проговорил Тео после минутного молчания. Артур посмотрел на него и ласково улыбнулся: — Правда? — Ага. У меня есть очень крутой план, но открою его, только если ты со мной переспишь. И даже откажусь от этого плана. Как тебе такое? — И я должен удивиться? — Артур добро усмехнулся. Тео недовольно хмыкнул, чувствуя, что дядино подстрекательство очень хорошо играло на желании покрасоваться. Но выбалтывать про Миллинга было слишком жалко. Не для того Теодор переступал через себя, улыбаясь Кристоферу, чтобы сейчас все разболтать дяде только потому, что тот любезничал. — Тогда… Есть кое-что, но как бы ты не пожалел, что узнал об этом. — Ну же, не томи. Теодор глубоко вдохнул и поставил кружечку с чаем на стол, словно боялся, что может ее уронить. Или руки могут задрожать от лжи, и Артур увидит, что он врет. — Я знаю, что в заброшенном крыле есть потайная комната! — И кто тебе рассказал такие сказки? — бесстрастно среагировал мужчина. — Никто ничего мне не рассказывал, и это не сказки, — заговорил племянник на одном дыхании. — Я нашел ее случайно, когда лазил там ночью, но телефон разрядился, и я ничего не смог рассмотреть внутри. Хотя чуть со ступенек не свалился. А еще там были какие-то пакеты. Или что-то такое. Шуршащее, я так и не понял. Еле выход нашел обратно! — Ну что ж, поздравляю, — равнодушно отозвался Артур, совсем не удивляясь. — Я потому и говорил тебе не лазать там, особенно ночами. А на ступеньках тех шею свернуть можно. — А что там внутри? — загорелся Тео. — Хлам всякий. — Если бы там был хлам, ты бы его не прятал, а выбросил! — А я и не прячу. — Так что там, ну скажи! — по-детски протянул Тео и добавил слово «пожалуйста», видя, что Артур заинтересовался больше видом из окна за спиной, чем разговором о потайной комнате. — Ты же знаешь, где вход. В следующий раз пойдешь с заряженным телефоном и сам все увидишь, — дядя насмешливо улыбнулся. — Конечно, так я туда и пойду, ты же поставил там новую дверь и запер ее! А Ричард, чтоб его, вытащил мою проволоку из окна. И как я туда залезу? — Значит, увидишь, когда станешь директором, и у тебя будут ключи от всех дверей. Племянник сердито вздохнул. Колокол уже давно прозвенел на урок, но Теодор туда не собирался. — Я лучше разобью стекло и залезу туда через окно. — Вперед, только не поранься. Несерьезность Артура начинала бесить. — А вот и поранюсь, специально! — Тогда придется нашей медсестре бинтовать тебя. — Не медсестре, а тебе. — С какой это стати? — Потому что поранюсь я по твоей вине. — По своей глупости ты поранишься. Иди уже на урок, хватит чаи распивать. — А как с Ельниковым, так весь день чаи гонял, — съязвил Теодор, намекая на прошлый понедельник. — Что в нем такого, чего нет во мне? — Чарли хотя бы не пререкается. — Я тоже могу быть послушным мальчиком, ты только попроси, — подросток изобразил на своем лице ангельскую улыбку. — Иди на урок, если ты такой послушный, — уже вовсе не обращая внимания на него, Артур сосредоточенно вперился в ноутбук. — Ты просто хочешь, чтобы я свалил, — Тео поболтал в кружке остывший чай. — Так что в той комнате? Скажи, и я пойду. — Кажется, это ты собирался удивить меня? — Но ты же не удивил профессора, а задолбал. — Задолбал? Эрнест так и сказал? — Папа, конечно, сказал иначе, но смысл был именно таким. Тео снова поболтыхал остывший чай, задумчиво глядя в кружку. Артур принялся что-то печатать на ноутбуке. — Неужели ты совсем не удивился? — спросил племянник расстроенно. — Скорее, удостоверился в том, что был прав, запрещая тебе там лазать. Теодор вздохнул. Тишину нарушало постукивание пальцев директора по кнопкам клавиатуры. — Зачем ты накрасил… — зацепился за новую ниточку необсужденной темы юноша, — …Кристофера моей помадой? — Твоей помадой? — переспросил дядя с возмущением, отвлекшись от печатания. — Ты в своем уме? Тео сладко проворковал: — Мы оба слега не в своем уме. — Ты поэтому затеял эту херню с кольцами? — из равнодушного голос мужчины делался безжалостно-холодным. — Из-за помады? — Ну да… Юноша почти пожалел о своей затее. Чувство вины, разбуженное укором совести, неприятно заползало в сердце. Еще и Ельников весь понедельник светил кольцом, словно назло Теодору. — Просто… помады не было, а у… Кристофера на шее я заметил такой же красный след и… Артур мрачно усмехнулся, перебивая: — У меня и в мыслях не было рыться в твоих вещах, но содержимое одного пакета рассыпалось, когда я бросил его на сиденье. Пришлось все собирать и невольно разглядывать. Вспомнил, как ты шарил в мое отсутствие по всем шкафам и кое-что взял без спросу, решил, что мы будем квиты, если я тоже кое-что возьму. Теодору было одновременно приятно до жара в груди, что дядя стырил его помаду, и неприятно: стоило сперва устроить скандал с помадой, а потом уже бросать в ход кольца. — Ты что же, ее теперь с собой носишь, как талисман? — не выдал Тео своих истинных чувств. — Это было бы очень странно, — насмешливо сказал дядя, снова принимаясь за печатание. — Если она тебе нужна, могу вернуть. — Нет, оставь! — выпалил племянник слишком уж горячо. — Хочешь, кольцо заберу у Ельникова? — Не стоит, в этом уже нет смысла. Тео заглянул в чайник — остатки чая там тоже уже остыли. — Почему нет смысла? Он весь понедельник им сверкал! — Думаю, Чарли и сам уже догадался, что кольцо на занятиях лучше не носить. — Так… тебе понравились мои накрашенные губы? Артур посмотрел на него поверх крышки ноутбука, и Теодор не смог сдержать слишком счастливой, довольной улыбки. — На такой случай я сам готов всегда носить с собой помаду, — промурлыкал юноша. — Не нужно глупостей, Тео. — А что нужно? — тем же тоном спросил Тео. Дядя снова поднял на него глаза: — Я бы сказал тебе, что нужно идти на литературу, но ты, кажется, решил прогулять ее от начала и до конца. — Скажу Кристоферу, что обсуждал с тобой уроки русского языка, а то он очень переживает за мое счастье с Ельниковым. За свое бы лучше переживал, — мысленно добавил Тео. Артур устало вздохнул: — Вам обоим действительно нечем больше заняться? — Нам вдвоем действительно нечем заняться, — согласился Теодор. — А втроем будет веселее. Со мной бы ты точно не стал заниматься русским. — Почему нет? Стоило только попросить. Хотя русский — не самый лучший вариант, очень сложный язык, и я знаю его недостаточно хорошо. — Не умаляй своих достоинств, дядя. И раз уж ты сам предложил, то почему бы нам не позаниматься французским? Артур, видимо, не рассчитывал, что его предложение будет принято всерьез. — Пожалуйста… — племянник улыбнулся. — А не много ли ты на себя берешь — и русский, и французский? — Ты что, правда думал, что я буду учить русский? — Тео скривился, как будто ему предложили не учить язык, а навсегда переехать в Россию. — Это лишь предлог попить с тобой чаю, пусть и в присутствии Ельникова. — Какой благой предлог… — Благой, а как иначе! Юный Бэнкс поднялся и, взяв свою и дядину кружки, ушел в ванную. Вернувшись с вымытыми и вытертыми кружками, он взял чайник. Подлизывался, конечно. Даже кружки поставил на нужный столик. Задумавшись, Артур смотрел на дверь в ванную, отчасти прикрытую шторкой. Угораздило же его в прошлый понедельник… сам виноват. Тео вернулся и поставил чайник к кружкам. — Так что, будут у нас уроки французского? — спросил он ласково-невинно. — Если хочешь. — Только ты, я и французский, — довольный, Тео подошел к креслу за своим рюкзаком. — Это серьезное намерение или очередной благой предлог? — решил уточнить дядя. — Конечно же, это серьезное намерение. Благие предлоги только для чаепития. — Похвально, если это действительно так, — Артур слабо улыбнулся. Казалось, он был не рад любому из двух вариантов, как и урокам французского. — Серьезнее некуда, папочка, — игриво бросил Тео и наконец вышел. *** Где-то в середине дня Чарли пришло сообщение от Макса. Новый знакомый писал, что съемку придется отложить и предлагал встретиться в комнате отдыха в семь вечера. Чарли ответил, что придет, а про себя гадал, связано ли это с тем, что они пересеклись с Максом утром у директорского кабинета, или дело в какой-то иной причине. Ельников, напрягая все свои топографические умения, наконец кое-как добрался до комнаты отдыха. Глубоко вдохнув, словно заходил на экзамен, он открыл дверь, и его взору предстала огромная зала в светло-зеленых тонах. Как-то он уже здесь был однажды. Тео и Томас играли тут в шахматы… а потом Тео сказал, что поражение самого Чарли — лишь вопрос времени. Как неприятно… И почему его колючие слова так врезались в память? Стоя в дверном проеме, он растерянным взглядом обводил комнату, словно потерялся или заблудился. Но тут из хаоса кресел, диванов и голов ему замахал рыжеволосый очкарик в красной толстовке. Чарли улыбнулся и пошел к своему новому знакомому, сидевшему в кресле у окна. — Я уже думал, ты не придешь, — весело улыбаясь, Макс протянул ему шоколадный батончик. — Спасибо, я не голоден, — вежливо отказался Чарли, присаживаясь. — Ну как хочешь, — рыжий пожал плечами и, уже расправившись с одним батончиком, принялся за второй с не меньшим наслаждением. — Что ты так долго? — Заблудился. — Ты что, никогда здесь не был? — удивился Максимилиан. — Только один раз. — Тогда понятно, почему я тебя не видел. — А ты здесь всех знаешь? — Ельников улыбнулся, двинувшись вместе с креслом так, чтобы усесться поудобнее и не сворачивать голову в сторону, а смотреть прямо. — Не, ты че, — скомкав фантики, Макс сунул их в карман толстовки. — Просто зависаю тут часто. Раньше со своим приятелем, потом с близнецами. Он вздохнул и посмотрел на Чарли с очень расстроенным выражением на лице. — Я почему встречу перенес… уехали они, совсем. Оказывается, Алес правда ногу сломал, а я-то думал, связки потянул там или что-то такое. Заглядываю сегодня утром в медкабинет, а медсестра мне говорит, что еще вчера вечером его на рентген увезли. Утром Ален написал, что родаков вызвали. На математике я только собирался телефон на беззвучный поставить, чтобы Энгер меня не уе…урыла, и как раз в этот момент звонит Ален и в трубку ревет, что уезжает. Я под парту залез, типа шнурок завязываю, а Энгер на меня: «Рейд, это что такое?» — Макс скривился, очень удачно передавая интонацию миссис Энгер. — «К директору, сейчас же!». И я такой: «да-да, уже, бегу!». Покидал все в рюкзак, а сам в главный холл. Директор с родаками как раз уже в дверях были, Ален по лестнице спускался… Как увидел меня, так кинулся обнимать и на весь холл орать, чтобы его оставили, потому что я помогу ему. Макс замолчал и улыбнулся дрожащей улыбкой, мельком глянув на Чарли, а потом на стол. — Я сам чуть не заревел там. Почему-то все, с кем сдружусь, уезжают… Через глубокий медленный вздох он попытался справиться с эмоциями, чтобы продолжить: — Мне стоило сказать, что я ему помогу… Вдруг переубедил бы их? Но слова не смог выдавить, просто обнял его и все. Под взоры директора, родаков и охранника. А потом вместе шли к воротам, родаки даже приглашали на лето к ним, но я как-то не особо на это надеюсь. Это просто вежливость… Такие вот дела, — Макс сжал губы и чуть поднял брови. Ельников хотел было сказать слова сочувствия, но не успел, история еще не завершилась. — Потом назад шел с директором. Мне так неуютно стало! Он же с утра меня отчитывал, а я тут уроки прогуливаю. Иду, молчу, бежать уже бессмысленно, невежливо как-то, ведь колокол прозвенел с урока. И тут он спрашивает: «Максимилиан, ты что, на уроке по телефону разговаривал?». Эта сука уже настрочила ему про меня! Я согласился, куда ж деваться? Приготовился к очередной головомойке, но он только сказал, что прощаться всегда грустно. Я уж думал, добавит какое-нибудь «но уроки важнее», но он ничего не сказал, хвала богам. — Это все очень грустно, — Чарли попытался придать своему голосу как можно больше сострадания, хотя на самом деле не так уж было ему грустно. Он будто смирился с мыслью, что хорошо быть не может, явно не в его случае после событий понедельника. — Да, действительно, грустно, — убито вздохнул Макс и вдруг внимательно посмотрел на русского мальчика: — А ты чего с утра шел с директором, тоже провинился? — Нет, я к нему на древнеанглийский хожу. — К директору? — тот удивился. — Да ты крут! Это типа доп такой или что? Ты на каком направлении? — Я на языковом, просто раньше у меня древнеанглийского в школе не было. Родители мои знакомы с Бэнксами, то есть не всеми Бэнксами, а только с мистером Артуром — папа увлекается искусством, и мистер Бэнкс тоже… Они на какой-то выставке познакомились, — нагло сочинял Чарли, сам себе удивляясь. — Поэтому я и хожу к нему, и в пансион попал «по блату». — Да ты везунчик, — Максимилиан улыбнулся. — Наоборот не везунчик. Мало того, что в ночь приезда столкнулся с Теодором, так он потом еще и разузнал, что за меня заплачено, да и не только… А на выходных у меня день рожденье было, мистер Бэнкс к себе пригласил. У него там столько картин, папа обзавидовался. Только Тео теперь меня еще больше ненавидит просто за мое существование… — Не парься, он ко многим цепляется, — отмахнулся Макс. — Раз твои родаки с директором знакомы, он-то точно тебя в обиду племяннику не даст. — Я бы не сказал, — с сомнением произнес Чарли, потерявшись, что он думает на самом деле и как бы не забыть это свое сочинительство. — А что на день рождения тебе подарили? — Кольцо. От родителей и от мистера Бэнкса. — А почему не носишь? — Макс быстро осмотрел обе руки Чарли. Ельников сцепил пальцы, хотя необходимости прятать что-либо не было. — Дорогое оно, потерять боюсь. И не хочу, чтоб спрашивали и насмехались. — Понимаю, — кивнул Макс, хотя Чарли сам уже не понимал, что происходит. Зачем он врал? С другой стороны, ему что, надо было рассказать правду?.. — Так ты у нас аристократ? — Нет! — смутился Чарли и выпалил слишком громко, стыдясь своего предыдущего вранья. — Я вообще из России. — О-о-о, так вот почему у тебя такой акцент странный! — Макс улыбнулся шире. История Чарли его явно увлекла, заставив на время забыть о разлуке и своих собственных печалях. — Не надо про акцент, пожалуйста, — пробормотал юноша. — Да ладно тебе, многие англичане так говорят, что ни х…фига не разберешь, мало у кого речь идеально поставлена. Чарли сразу вспомнил Артура, Теодора и Кристофера: все они говори четко и правильно, понятно, особенно для его иностранных ушей. — Зачем ты ночью пошел на улицу? За сигаретами? — спросил Ельников. — Не, какие там сигареты, — Макс пошелестел фантиками в кармане. — В грязи утонуло мое курево, но это ладно, — он чему-то непонятно улыбнулся, глянув на Чарли, в сторону, а потом опять на Чарли. — Ты только не думай, что со мной что-то не так, просто ищу чего интересного для видосов. С прошлого года слухи пошли про призраков, да и вообще порой странные вещи происходить стали, вот и я стал по ночам иногда шастать в надежде снять что-то прикольное. — Но не снял? — догадался Чарли. — Куда там! — новый знакомый пожал плечами, облокотился на ручку кресла и подпер щеку. — Хотя слышал как-то на переменке… Одна девочка из параллельного класса рассказывала по секрету своим подружкам, что видела даму в белом. Не знаю, насколько это правда и насколько сейчас секрет, но в ту ночь я тоже не спал. Дамы не видел, но фонари действительно не горели. Думаю, это что-то вроде зеленого движения, типа экономим электроэнергию и все такое, вот их и выключат иногда. Но, попытка не пытка, как говорят! Подумал, вдруг и мне чего подвернется, это ж такой видос получится! Один видос, конечно, получился, только там я встретил охранника, а не призрака. Единственный раз, когда удалось удрать. А так три раза меня ловили и к директору водили. Ну, вот уже четыре. После третьего и вызвал родаков… Я и перестал за призраками гоняться. А сегодня че-то не спалось, решил, пойду поброжу, света нет, никто меня не увидит и не поймает. Да сам ниху… ничерта не разглядел, как врезался в сторожа. Да еще и заорал, придурок… — Макс тихо рассмеялся. — Но он тоже заорал! Чарли захихикал. — Ага, сложно в это поверить, но в целом, было забавно. Пока я успел опомниться, он меня уже сцапал и светил в лицо фонариком. Макс вздохнул. — Ладно… Чего все обо мне! Расскажи-ка про Россию, Чарли. — Лучше ты расскажи про призраков, — Ельников скромно попытался увертеться. — Да что рассказывать? Раньше тут замок был, мы это на истории проходили классе в пятом или шестом. Во время второй мировой войны замок разбомбили, а те, кто находился в замке, погибли. Вот и вся история, хотя мы учили, конечно, подробно — целый урок истории пансиона. Но вообще, это правильно. Не помню, кто тут еще до бомбы умирал загадочной смертью, все это в инете можно найти. Собственно, вот и призраки. А когда уже пансион построили, то прям в первый год какой-то учитель покончил с собой, а потом школьница еще через несколько лет. Байка ходит, типа разница во времени большая, а оба писали перед смертью одинаковые записки слово в слово, хотя при этом вообще между собой никак не связаны. Это на истории мы уже не учили, разумеется. Че-то еще я слышал, забыл… а, учитель, вроде, музыку вел. В конце прошлого года что-то странное в классе музыки стало происходить, так что этот год у нас без музыки. А в начале прошлого года кони вдруг взбесились на физ-ре. Сам видел, отвечаю, странное было дело! Я решил свалить с последнего урока, сказал, что мне нехорошо, а сам пошел гулять на улицу, думал, может, увижу чего интересного и видос сниму. Тогда конюшня еще была, только за конную физ-ру платить нужно было, а мои родаки решили, что я и бассейном обойдусь. В общем, с завистью я смотрел, как тогдашние десятиклассники в своих ездовых костюмах скачут по полю, как настоящие аристократы прошлого века, а я тут за решеткой, смотрю на них. Потом думал, что досмотрелся, — Макс нервно хихикнул. — Кони как-то встревожились, а потом кто-то из седла вывалился как раз под копыта другой лошади, та как встанет на дыбы… Я думал, растопчут его! Такой там беспорядок поднялся! Я сперва пожалел, что не заснял этот манёвр, но потом решил, что так лучше, когда узнал, что у упавшего пацана подпругу на седле специально ослабили… А под копыта он свалился, угадай, чьей лошади? — Теодора? — Ага, слышал историю? — Но про седло не знал, — Чарли слабо улыбнулся. — Зачем тогда я рассказываю, если ты ее знаешь? — Максимилиан изобразил шутливое возмущение, а затем рассмеялся. — Ты рассказывай, мне интересно послушать. Я не знал, что конная физ-ра была платной и что наездники были в форме. — Так пансион же типа по старым традициям, английская охота всегда в костюмах специальных твидовых… Все кружковые занятия за доп. плату идут. Так вот… Ты только не выдавай меня, ну это я так, на всякий случай, раз ты с директором общаешься, — Макс приложил палец к губам. — Я решил тогда перелезть через забор и пойти поискать то место, где кони начали нервничать. Брюки свои порвал, пока перелезал, за что мне влетело позже от мамаши, но не суть. Ты не поверишь, да я и сам не поверил бы, но в какой-то момент у меня связь на телефоне пропала, а сам он вырубился. Прикидываешь? Чарли шире распахнул глаза, глядя на Макса. — Я его включаю, а он не включается. Включился, когда я покружил там. Больше не отключался, хотя связь была х…фиговая. Но я не вру, честное слово. Впрочем, иногда думаю, может, глюканул мой телефон. Скорей всего, там какая-нибудь сейсмическая или магнитная активность, животные же более чувствительны к такому. Но… Иногда мы верим в то, во что хотим верить, — перешёл на таинственный полушёпот Макс, выждал пару секунд, кашлянул и обычным тоном потребовал: — Ну, а теперь расскажи мне про Россию! Там реально всегда холодно, как на северном полюсе? — Нет, ты что, — Чарли едва не поддакнул, желая ради забавы поддержать эти стереотипы о своей стране. — Это только на севере, там живут в основном коренные народы своими племенами — чукчи, ханты, эскимосы… — Как, как ты сказал? — новый знакомый захихикал. Чарли улыбнулся более весело. Это напомнило ему его школу в Бирмингеме. Когда он пришел туда, кто-то воротил нос от русского, а кто-то с любопытством спрашивал про Россию. — Чукчи. — Чучки?.. Не выдержав, Чарли прыснул со смеху. Макс тоже развеселился, нисколько не обидевшись: — Ну ты че, поправь! Я хочу знать, вдруг решу русский когда-нибудь выучить. Я вообще на языковом направлении, как и ты. — Ой, правда? Это здорово, жаль, что мы не в одном классе, — Чарли продолжал весело улыбаться, впервые за долгое время чувствуя себя по-настоящему раскованно в общении с кем-то из учеников — Сэм всегда был слишком увлечен учебой и предпочитал взаимные пересказы прочитанного, чем беззаботную болтовню. — Так как там ты говорил? — Чукчи, ханты, эскимосы… — Это так по-русски, да? А скажи что-нибудь на русском, — Максимилиан еще ниже склонил голову, заглядывая Чарли в лицо — Ельников сидел свободно, откинувшись на спинку кресла. Это напомнило об уроках русского с Тео… однако Чарли решил не думать об этом сейчас. — Что сказать? — Да что угодно. О, знаю! Скажи: «миссис Энгер, к директору, живо!» — Миссис Энгер, к директору, живо! — Чарли попытался сказать это грозно, но не мог перестать улыбаться. Макс выпрямился. — Ух ты, прикольно как звучит! Скажи еще что-нибудь! Чарли, увлеченный их болтовней, только сейчас заметил, что народ в зале значительно поредел. Сколько они уже болтают? А впрочем, не важно. Когда еще он так с кем-нибудь проведет время? — Еще про миссис Энгер? — Да-да, — с задором заговорил Макс. — Пошли ее ко всем чертям на крайний север. — Миссис Энгер, по приказу Максимилиана Рейда, отправляю вас на крайний север, теперь вы вынуждены будете жить с чукчами, хантами и эскимосами, — продекламировал Чарли, пытаясь не улыбаться. — Вот это ты загнул, я понял только про этих вот, что с севера, себя и саму математичку, а что там за слова «вы?..» Если бы русский с Теодором был таким же… Но об этом можно только мечтать. — Вы — это местоимение, как you в английском. — О-о, теперь я знаю, как по-русски будет «ты». А как будет «I»? — Я. — Йа? — с забавным акцентом попытался повторить Макс. Довольный своим пробным уроком, Ельников кивнул. Вроде, не так уж это и сложно. Но не особо нравилось, если признаться. — Расскажешь, как с близнецами познакомился? И что за приятель, которого ты упоминал? Макс вдруг поднялся, глядя на дверь. Кто-то заходил, кто-то выходил, но Чарли не увидел знакомых и ненавистных лиц. — Пойдем пройдемся? — Максимилиан кивнул, ступив к выходу. — От замка, кстати, остались кое-какие коридоры, библиотека и столовка. Библиотека атмосферная очень, если бы не мымра-библиотечка. — Там кто-то пришел, кому тебе лучше на глаза не попадаться? — решил спросить Чарли. Словно желая добавить атмосферности, Макс повел его по замковым коридорам, где в стенах, под стать древним векам, были светильники на манер факелов, очень реалистичные. — Ага, угадал. Видишь ли, не особо я лажу со своим классом, с парнями в смысле, больше с девчонками общаюсь, но не сказал бы тоже, чтоб прям друзья. Конечно, не все в классе у нас высокомерные снобы, но большинство — да. А приятель мой, Родерик — но это для снобов, а для простых — Родди, — уехал после восьмого класса. Мы с ним сдружились еще с пятого, вместе за парту сели, так вот и начали дружить. До сих пор по сети общаемся, надеюсь, близнецы тоже не заглохнут… Они придурковатые, но прикольные. И без мата разговаривать умеют, это они так выпендриваются, — Макс ударился в приятные ностальгичные воспоминания. — Те еще затейники. Канал мой заинтересовал Алеса, он написал мне, это в прошлом году было. Мы с ним сначала по сети болтали, а потом он признался, что тоже здесь учится и хотел бы встретиться. Я прям умилился — такой вежливый скромняшка, а потом как разошлись, прилипли ко мне оба. И я к ним тоже прилип. Максимилиан тяжело вздохнул и посмотрел на Чарли. — Вот и с тобой тоже. Уедешь ведь через год. А как твоя фамилия, кстати? — Я и не говорил потому, что комплексую, — признался Чарли. — Ельников. — Ельников? По-моему, круто. А что по-русски это значит? Чарли совсем сконфузился, но Максимилиан явно не собирался смеяться над ним. Новый знакомый выбросил фантики в попавшуюся по пути мусорку. — Это значит ель. Я елочка, — Чарли пожал плечами. — Рождественская, — лукаво улыбнулся Макс. — Ой, да, скоро уже рождество! Про себя Чарли подумал о том, как, где и с кем будет его проводить. Не хотелось бы с родителями… — Какие планы на рождество? — Макс словно озвучил его мысли. — Пока никаких, а у тебя? Чарли уж подумал, что его сейчас куда-то позовут, а он неудачно сказал, что никаких, хотя кое-какие были. Но это скорей не планы, а мечты. — Дома, наверное, буду. На рождество обычно всех забирают из пансиона. — А если не обычно? — Не обычно в пятом классе мы вместе с Родди остались тут, — Макс улыбнулся какой-то грустно-радостной улыбкой. Они миновали директорский кабинет и направлялись в сторону общажного коридора. — Его родители археологи, часто в разъездах, не смогли забрать. А мои полетели в Ирландию на похороны какой-то дальней родственницы, которой я никогда не видел. Маме от нее досталась часть наследства, так что им нужно было лететь. Ну и конечно же, когда они должны были лететь назад, чтобы забрать меня и вместе провести рождество, то поднялась такая снежная буря, что рейсы отменили. И как назло этот снег валил несколько дней, вот все рождество мы провели порознь. Я тут, в пансионе, а они там, в гостинице. Тогда я очень расстроился и жалел, что не получил подарков. Но потом понял, что это было к лучшему. У комнаты Макса их путь завершился. — Кстати, как тебе с соседом, повезло? — Ну, так, — Чарли состроил неоднозначную мину на лице. — Мне тоже так, — понимающе кивнул Макс. — Но могло быть хуже. Это я уже тебе как-нибудь на днях расскажу. — А как насчет завтра? — Чарли искренне не хотелось терять эту ниточку связи, пусть он и наврал про дружбу своих родителей с мистером Бэнксом. Ведь Менди он тоже врал. Просто нужно говорить всем одно и то же. — Давай! Я просто боюсь показаться слишком навязчивым… — смущенно пояснил новый знакомый. — Ты не навязываешься! — Правда? Осторожней, от безысходности я такой же прилипала, как и близнецы. — Да ладно тебе, — улыбнулся Ельников. — Я тоже толком ни с кем не общаюсь, мне в классе даже прилипнуть не к кому. — Тогда мы в этом с тобой похожи. Можем прилипнуть друг к другу, — Макс тихо рассмеялся, словно был какой-то подтекст. — Тогда до завтра? — Чарли ничего такого не заподозрил, дружелюбно протягивая руку. — До завтра, — Максимилиан пожал его ладонь, наверное, чуть дольше, чем следовало, потом опомнился и скрылся в своей комнате. За этой приятной компанией у Чарли не было особо возможности заглянуть в телефон. Да и не хотелось. Зачем, когда абсолютно не скучно? Он придал значение вибрации из своего заднего кармана, когда уже зашёл к себе. Сэм находился где-то в другом месте, прекрасно. Довольно улыбаясь, подросток вытащил мобильник, плюхнулся прямо на застеленный кремовый плед и, витая где-то в своем идеальном мирке, машинально нажал на непрочитанное сообщение. И сразу вскочил обратно, не в силах спокойно читать любую весточку, если она была от Артура. «Вечер добрый, Чарли. Я надеюсь, мое сообщение тебя не огорчит, а возможно, даже обрадует. Появилась свободная комната, мне придется расселить тебя с Сэмом. Ты предпочел бы остаться в прежней комнате или переехать?»