Бажённый

Натянувший одежду на мокрое тело, Тео уже был готов выскочить из раздевалки, как на его запястье сомкнулись мокрые пальцы: — Подожди! — Отъебись! — не оборачиваясь, он зло дернул рукой, но хватка у Чарли была цепкая. — Я хочу помочь… — Помочь? Помочь?! — Теодор в бешенстве развернулся, и одноклассник, видя его перекошенное лицо, отпустил его руку. — Ты очень мне помог, Ельников! Теперь у него есть ты, и я ему нахер не нужен! — Это не так! — Чарли тоже сорвался на крик, как если бы желал перекричать Теодора. — Не так? Не так?! Что ты, блять, знаешь?! Не так!.. — Я достаточно знаю! Артур сам говорил!.. Чарли не успел закончить фразу — пришлось выставить перед собой ладонь, чтобы уберечься от впечатывания в стену. Рука Теодора скрестилась с его рукой. — Ты пожалеешь, что приехал сюда, — прошипел Тео, напирая на Чарли, но Ельников был сильнее и успешно защищал свою шею от его хватки. — Не я решал, куда мне ехать, — прошептал Чарли с возмущением. — Ты решал, как тебе поступать, и ты пожалеешь, — шипел ему сверху вниз Теодор. — И он пожалеет. И Миллинг пожалеет. Вы все пожалеете. Так и не сломив защиту Ельникова, он отступил от него. — Я заставлю всех вас пожалеть. Не глядя по сторонам, Тео выскочил из раздевалки. Собственные слова-обещания повторялись в голове, каждый раз отдаваясь болью в висках. Воздуха не хватало, коридоры давили внезапно узкой шириной стен, а мелькавшие ученики, учителя превратились в неразличимые силуэты. — Тео, вот ты где! Я тебе звонил. Откуда ты такой мокрый?.. — непонятно откуда появился Юджин, пока Теодор дрожащими от ярости руками пытался попасть ключом в замочную скважину своей двери. — Юджин! — Тео наконец запихнул ключ и резко повернул его. Огромным подвигом было не наброситься на надоедавшего друга. — Уйди… ты видишь, я очень зол, уйди. Он скрылся за своей дверью, слыша вслед от Юджина растерянное «ладно». *** Кристофер вертелся туда-сюда, мешая Артуру уснуть. По правде, когда спать и так не удаётся, спокойное дыхание рядом тоже отвлекало бы директора. — Что такое? — не вытерпел наконец Артур. — Наверное, я лучше пойду к себе, — Крис свесил ноги с кровати. — Что за глупости? — он поймал его руку и потянул обратно на кровать, на что послышалось виноватое: — Я мешаю тебе спать. — Мне ли привыкать к бессоннице? Но на тебя это не похоже, — Артур настойчиво потянул его к себе. Вздохнув, Кристофер лег обратно в кровать, подложив руку под голову. В полумраке он молча разглядывал лицо Артура и, сдавшись, признался: — Мне тревожно. — Отчего? — Из-за Теодора. — Он тебя не обидит, — Артур ласково погладил Криса по плечу и придвинулся ближе к нему. — Если бы я боялся, что он меня обидит, — горько усмехнулся учитель. — Но я боюсь, что после сегодняшней ссоры с тобой он попытается отыграться на мне, сделает что-то ужасное. Хотя что может быть ужаснее того, что он уже сделал?.. Крис снова горько усмехнулся и спрятал лицо в подушку. — Он ничего не сделает. У него до понедельника нет литературы. — Тогда он сделает это в понедельник. А если не в понедельник, то во вторник. — Тогда я буду сидеть на уроках литературы и в понедельник, и во вторник, — Артур успокаивающе улыбнулся, и Кристофер неуверенно взглянул на него: — И в среду? — Всю неделю, — тихо рассмеялся директор, притягивая Криса к себе за голову и коротко целуя его в губы. — Ладно… — сдался тот. — Но это еще не все, что меня тревожит. — Что еще? — Я… я помирился с Себастьяном… — виновато заговорил Крис. Он комкал в руках одеяло и мельком поглядывал на Артура, словно боясь его осуждения. Однако в ответ директор лишь добро улыбнулся: — Это же хорошо. — Да, но… он просил мой номер, просил иногда… встречаться, и мне как-то неловко после того, что было… но я согласился. Ты не против? — Конечно, не против. Почему я должен быть против? Себастьян очень хотел помириться с тобой. — Так это была его идея, чтобы ты привез меня в гей-клуб? — догадался Крис, просветлев. — Ну уж точно не моя, — улыбнулся Артур. — Только… вместе с тобой, ладно? Я не хочу оставаться с ним один на один. — Как скажешь, — ласково проговорил директор. — Тогда я спокоен, — с облегчением вздохнул Кристофер. И скоро Артур слышал его ровное дыхание, но сам уснуть никак не мог. Так крупно с Теодором они давно не ссорились. Артур пытался предугадать, что выкинет племянник, но не мог. Тео был очень обижен, очень зол. Помириться с ним можно только через… то, чего Артур делать никак не хотел. Лучше им пока не разговаривать, чтобы не сказать, не сделать того, чего уже не поправить. Только под утро мужчине удалось забыться недолгим сном. Ему снился разговор с Эмилией, в конце которого она сказала, что все знает. Все знает. Кошмар. Тео же не пойдет к ней?.. Терзаемый самыми мрачными размышлениями, за час до будильника, Артур в одиночестве на кухне пил кратом и курил самокрутку марихуаны. *** Вода в ванной давно остыла, а Теодор все равно не вылезал из нее. Его глаза были прикрыты, словно он задремал. Но Тео не спал. Контрастный душ немного успокоил его. Ледяная вода усмирила гнев. Лишь на время. На время… Одна беспокойная мысль сменялась другой, и каждой из этих мыслей требовалось воплощение. Освобождение. Каждая мысль искала выход. Что такое справедливость? Ее не существует: то, что справедливо для одного, может быть совершенно несправедливо для другого. Это все обман. Очередной обман. Справедливость придумана людьми, но она не может существовать для двоих. И если так, то Теодор сам решает, что справедливо, а что нет. Как ему поступать, какую справедливость творить. В конце концов, он ничего не потеряет. Потому тот, кто ничем не обладает, не может что-либо потерять. Теодор решил: он поцелует Миллинга. Если Миллинг все расскажет дяде, пусть так. Что Артур ему сделает? Отправить в другой пансион? Пусть так. Если Миллинг ничего не расскажет дяде, можно будет попытаться достать его своей «любовью». Видимо, тактика в самом начале была не верна, и стоило брать Миллинга приступом страсти, а не ненависти? Даже любопытно будет поглядеть, что из этого всего получится. Теодор все равно ничего не потеряет. Ему нечего терять. Ельников… о, Ельникова ждет другая участь. Пусть наслаждается раем, пока его жизнь не превратилась в ад: вместе с Юджином и Томасом они смогут поставить на место эту русскую выскочку. Что Артур ему сделает? Переведёт в другой пансион? Пусть так, на большее он не был способен. Но сперва… сперва Ельников пройдет девять кругов ада неудачников. Втроём они смогут скрутить его и, к примеру, окунуть в унитаз. От этой мысли на губах Теодора появилась слабая улыбка. Он уже представлял, как мучаются Миллинг и Ельников, каждый — уготованными для них страданиями. А Артур… Артур получит губительного Теодора. Будет знать, как целовать Ельникова под лестницей. Если Тео не смог стать его сладким сном, то станет кошмаром наяву. *** Четверг, 3 декабря К назначенному времени звонок на перемену уже прозвенел, однако Кристофер задерживал учеников, объясняя им, на что следует обратить внимание при написании анализа произведения. Кто-то из учеников второпях чиркал его наставления, кто-то, сидевший ближе к выходу, уже выскочил из класса, кто-то послушно записывал каждое слово учителя, однако в классе царило нетерпение, и после слов «можете идти», все, толкаясь, кинулись к выходу. Теодор тоже изнывал от нетерпения, но при этом заходить в класс литературы ему не хотелось. Дождавшись, когда последняя ученица выскочит в коридор, он проскользнул внутрь и направился к учительскому столу. — Профессор Миллинг, — Тео криво улыбнулся, хотя всеми силами старался улыбнуться как можно милее и очаровательнее. Не получалось. — Что такое? — Кристофер тут же напрягся и окинул Теодора настороженным и выжидательным взглядом. — Мне… мне нужна ваша помощь в библиотеке. Позволите украсть немного вашего времени? — продолжал юноша все с той же кривой улыбкой. В горле у него пересохло от волнения, казалось, будто голос скрипел. Что за неубедительная игра! К такому не подготовишься. — А это не может подождать? — Крис крутанулся в учительском кресле, повернувшись к Тео спиной, и стал перекладывать какие-то папки. Он делает вид, будто что-то ищет? Конечно, Миллинг не хочет никуда идти. Но если его не вытащить сейчас, в следующий раз Тео уже не сможет вытащить самого себя на подобную встречу. — Пожалуйста, — пробормотал он. — Это очень важно, — голос подвел, и последние слова прозвучали слабым шепотом. Шумно вздохнув, Кристофер повернулся обратно, окинул Теодора оценивающим взглядом и поднялся с кресла. — Даже представить не могу, в чем тебе от меня может быть польза в библиотеке, — натянуто улыбнулся учитель, стараясь казаться любезным, но в его словах сквазило четкое нежелание идти в библиотеку. С Теодором. Впрочем, с таким же «желанием» он шел бы в компании Тео куда угодно. — Я Вам там покажу, — и быстрым шагом юноша устремился вон из класса. Тео едва сдерживался, чтобы не перейти на бег от волнения. Кристофер шел следом, однако у дверей библиотеки он затормозил. Заметив его замешательство, подросток тоже застыл в дверях. — Мне бы хотелось знать, что ты намереваешься мне показать прежде, чем я это увижу, — серьезно проговорил Кристофер. Не иначе, как ждал какой-то подлянки. — Там книга одна… — выдал Тео первое, что пришло на ум. — Что же это за книга? Тео кивнул в сторону книжных рядов и прошел мимо столика библиотекарши, надеясь, что Миллинг пойдет следом. Пошёл, но отставал еще больше, чем в коридоре. Вот же настороженный. Хотя Тео уже и сам не знал, чего хотел больше. Может, было бы лучше, не переступи Миллинг порог библиотеки?.. Вопреки ожиданиям Теодора, выбранный им книжный ряд оказался занят небольшой стайкой учеников. Стоит ли принять это за знак к отступлению?.. — Здесь? — Кристофер с подозрением остановился рядом с ним. Тео мотнул головой и направился дальше. Следующий ряд был свободным, и чем глубже шел Теодор, тем тревожнее ему становилось. Даже руки дрожали от волнения. Но влюбленному мальчишке в самый раз так волноваться, верно? Верно?.. Он замер и посмотрел в сторону, как бы указывая взглядом на нужную книгу. На самом деле, названия книг разбегались перед глазами бессмыслицей слов. — Ты какой-то очень бледный… — нахмурился Крис, встав рядом с Тео. Юноша нервно улыбнулся. Сейчас или никогда! Он резко вцепился в плечи Кристофера, зажмурился и приник к его губам слишком уж остервенело, так что нос упирался в щеку. Пальцы рук мелко дрожали, а сам поцелуй больше походил на укус, но Тео не мог об этом думать. Замерло дыхание, время, мысли. Не затянулся ли поцелуй? Или наоборот недостаточно? Оторвавшись от Миллинга, он тут же пустился наутек, даже не взглянув ему в лицо. «Надо было посмотреть на его реакцию», — зудел упрек, пока Тео кусал губы, а ноги несли его как можно дальше от библиотеки. Как ни странно, ему не было мерзко или противно. И даже не тошнило. Он думал, что будет хуже. Но страх заглушил все остальные чувства из-за неизвестности дальнейших действий и того, что он только что сделал. *** В глазах у Кристофера потемнело, голова закружилась. Думая, что теряет сознание, он схватился рукой за первую попавшуюся книжную полку. Крепления не выдержали дополнительного веса — полка оборвалась, и все книги с нее полетели на пол. На шум тут же прибежала миссис Найт и, видя, как учитель с дрожащими губами и трясущимися руками пытался все собрать, испугалась за него, а не за книги. — Мистер Миллинг! Вам бы к миссис Праймер… я тут сама все приберу. Идите. — Извините, извините. Спасибо. Спасибо… — прошептал Крис и нетвердой походкой направился к выходу из книжного лабиринта. — Вам помочь дойти до медкабинета?! — прокричала встревоженная его бледностью библиотекарша. — Нет-нет, не нужно. Спасибо, извините… Держась за стены, Кристофер покинул библиотеку. На протяжение всего дня он звонил Теодору, но тот не брал трубку, хотя и не сбрасывал. Тогда Кристофер стал написывать ему в мессенджере: «Тео, пожалуйста, ответь хотя бы тут, если не хочешь брать трубку.» «Нам нужно поговорить. Приходи ко мне, давай все обсудим?» «Тео, не молчи, пожалуйста, я знаю, что ты это читаешь». *** На одной из следующих перемен Юджин, помня вчерашнее поведение Тео и не менее странное сегодня, шепотом спросил у него: — Что у тебя случилось? Тео оглянулся и, завидев Ельникова, также шепотом ответил: — Потом скажу. Приходи вместе с Томом ко мне после уроков. — Хорошо, — покорно согласился Юджин. Тео успел поразмыслить над этим и решил сказать правду друзьям. Не уточняя истинную целью своего поступка. — Сегодня я поцеловал Кристофера, — выдал Тео уже им в спальне и замолк, наслаждаясь удивлением на лицах друзей. — И как? — робко спросил Юджин. — Пока не знаю. Но я позвал вас не для того, чтобы спрашивать любовных советов. Меня бесит Ельников, и я больше не собираюсь прикидываться его другом. Хочу, чтобы он страдал. Хочу увидеть его слезы, услышать его плач, его вой, его мольбы, хочу разбить его, сломать, уничтожить. — Ого, — Юджин вскинул брови. — А как же твой дядя? — Посрать. Пусть отчислит меня, но я хочу, чтобы Ельников страдал. Вы поняли? Я хочу, чтобы он страдал! Томас обеспокоено переглянулся с Юджином. Вероятно, состояние Тео граничило с нездоровым. — Мы поняли, — ответил Юджин за обоих. — Что-нибудь придумаем. *** В конце учебного дня Чарли решил прогуляться по просторам пансиона на свежем воздухе и поразмышлять обо всем случившимся с ним за последние пару дней. Он мог бесконечно теряться в догадках, пытаясь найти ту самую верную истину. Но как подтвердить хотя бы одну из них? Только поговорить с кем-то. Но с кем? — Ельников. — Здравствуйте, — Чарли рассеянно улыбнулся. — Здравствуй, — кивнул ему сторож. — Все русские такие любопытные? — Нет. Не знаю… извините, я больше не буду подслушивать и подсматривать, — тут же спохватился юноша. — Я не о том, что было в общежитии, — Ричард остановился. Чарли напрягся и тоже вынужден был остановиться. — Я знаю, где ты был вчера, — сторож пристально посмотрел на Ельникова. Повеяло холодом и зимним, и психологическим. Чарли поежился от тона Ричарда, молча продолжавшего на него смотреть. Наконец юноша выдавил из себя слабую улыбку: — Там тоже есть камеры? — Камеры мне пригодились позже. — Тогда как вы узнали? — Чарли с ужасом подумал, что Ричард все это время тоже мог находиться в тайных коридорах. — Любопытство часто притупляет бдительность, — усмехнулся сторож, — и лишает осторожности там, где она необходима. — Все равно не понимаю, я же закрыл задвижку… — И ладно. Главное, никому не рассказывай о своих тайных похождениях. Особенно директору. Ты же не хочешь его расстраивать? — Ричард знающе прищурился. — Не хочу, — пробормотал Чарли, теряясь. — Знание секретов обязует нас хранить их. Не разочаруй меня, Ельников. Ну, бывай! — сторож похлопал его по плечу. — До свидания… Встреча с мистером Лонтом омрачила Чарли. Все его мысли вернулись к скитаниям по тайным коридорам. Как, как Ричард узнал? Неужели ему больше нечем заняться, как следить за Чарли, зашедшим в класс музыки и вышедшим из кладовки? Следить за НИМ? От такого предположения по коже бежали мурашки. Зажегшиеся фонари заставили Чарли сбавить его беспокойный шаг. Разглядывая тусклый свет в сгущавшихся сумерках, он вдруг вспомнил. Свет. В тайных проходах было несколько задвижек, и все они были задвинуты не плотно. Он забыл закрыть свою, а потом вернулся, чтобы замести следы. И закрыл ее до самого конца. Так Ричард и понял, что в тайных комнатах кто-то был, и уже потом выследил Чарли по камерам наблюдения. Это немного успокаивало. Немного, но не до конца. Странный он, мистер Лонт… *** «Точно все в порядке? Директору не понравился подарок?» Чарли наконец нашел подходящий ответ на сообщение Макса: «К директору родители приехали без предупреждения, а еще делегат из Оксфорда, мистер фон Гюнцбург. Он у нас на уроках сидел не так давно. А я родителям раньше как звонил, сказал про проект по литературе. И вот они вспомнили и спросили у него… и он сказал, что мой проект не самый лучший, что им очень не понравилось. И теперь мне надо быть еще усерднее…» «Жеесть, не завидую я тебе. Но, может, хотя бы за ужином встретимся, поболтаем?» «Я уже перекусил бутербродами», — Чарли готов был довольствоваться бутербродами, как встарь, боясь во время разговора ляпнуть какую-нибудь плохо обдуманную ложь. Осознание, что приходилось бегать и прятаться от Макса, ему не нравилось. Но и правды ему он сказать не мог. А просить Макса оставлять его в покое — ещё хуже. «Ладно, буду ужинать в компании подруг и в сотый раз отбиваться от предложения накрасить мне ногти» «Накрашенные ногти — это прикольно! Приятного аппетита! 😁» Чарли выдохнул с облегчением. Он решил, что пойдет за бутербродами позже. На крайний случай, если встретит друга, скажет, что проголодался. «Спасибо! Я согласился 💅» — позже написал Макс, что означало, что он либо отужинал, либо в скором времени покинет столовую. Чарли уже не боялся пересечься с ним и мог позволить себе пир, а не бутерброды. И вот в гордом одиночестве он поглощал свою трапезу, не беспокоясь, что кто-то может его потревожить. — Ча-а-арли, — пропел у него над ухом знакомый девичий голосок. Чарли вздрогнул. Менди без стеснения поставила свой поднос к нему на столик и села напротив него, совершенно не торопясь приниматься за еду. — Ты не представляешь, что я видела! — Не представляю, — он натянуто улыбнулся, уже думая, как бы от нее поскорее отвязаться. Ради этого можно было пожертвовать остатками ужина. Точно, надо сказать, что у него много несделанной домашней работы, и бежать в общежитие. — У нас сегодня тоже была литература, — протянула Менди, продолжая широко улыбаться и поедать Чарли глазами. При упоминании литературы он решил отложить свой побег. Ему так и не удалось поговорить вчера с Тео. Менди действительно могла сказать что-то полезное. — Тоже смотрели фильм? — он откинулся на спинку стула. — О, да, но дело не в фильме, а в Миллинге, понимаешь? Ты помнишь, я вчера просила тебя понаблюдать за ним? — Помню. Кажется, у него непростые отношения с мистером фон Гюнцбургом, — русский мальчик решил не вдаваться в подробности, если она не станет расспрашивать. Менди тем временем принялась за ужин, и Чарли, пользуясь этой паузой, тоже решил вернуться к трапезе. — Ты бы его видел, — наконец проговорила Менди. — Мистера Миллинга? — Мистера? — она улыбнулась и закатила глаза. — Когда ты стал таким фамильярным, Чарли? — А вдруг нас подслушивают? — юноша поежился от мысли, что за ними могут сейчас следить. С беспокойством он оглядел полупустую столовую. — Подслушивают? — Менди развеселила его паранойя, она хихикнула: — Ты серьезно? — Шучу я, — соврал Чарли. — Так что было на литературе? — Колокол прозвенел, а учителя все нет. Мы уже подумали, что и урока не будет, и тут он заходит — такой бледный, как если бы из него всю кровь высосали. Нет, я не преувеличиваю! И лицо такое перепуганное, перекошенное. Я сейчас очень жалею, что не набралась смелости и не спросила, что с ним, но мы все немножко офигели от его вида. И еще он споткнулся о рюкзак Саймона… Нет-нет, он не упал, в смысле, почти не упал: руками вот так уперся в парты! — Менди стукнула обеими руками по краям круглого стола, имитируя падение Миллинга. — Я подумала, что он сейчас начнет ругаться, а он вообще без слов включил проектор, спустил экран, сел к себе за стол, запустил фильм и сказал смотреть, а сам уткнулся в телефон. Но он просто смотрел в потухший экран, я видела! А потом вышел, наверное, звонить. И звонить он выходил раза четыре точно, если не больше. Я просто не сразу стала считать… а потом что-то написывал, написывал, но я ничего не смогла прочитать… И на следующий урок он опять опоздал и опять выходил звонить — на этот раз трижды, а потом что-то писал. Я даже сфоткать пыталась исподтишка, что он там пишет, но у меня не получилось… — Может, у него в семье что-то случилось? — неуверенно предположил Чарли. — Я думаю, что это из-за Себастьяна, — Менди лукаво улыбнулась. — Но тебе, конечно, это не так интересно, когда есть Теодор. Не отпирайся! — Она не дала ему возможности оправдаться. — Я достаточно слышала. Да и кто поедет на свое день рождение к директору? У Чарли в груди похолодело. Как хорошо, что Менди не обладала возможностью видеть чужие чувства насквозь. — Если бы ты сказал, что вы поехали к тебе домой, я бы, может, и поверила, но только на время. — А если мой дом далеко? — Далеко — это пара часов езды? — До Бирмингема четыре часа, — серьезно сказал Чарли. — Ладно, — однако в тоне Менди не слышалось согласия. — Но почему ты не носишь кольцо? — Мы… м-мне пора. Уроков много, а времени мало, — он поднялся из-за стола. — Я все равно знаю, что вы вместе, — растроенно хмыкнула девушка. — Пока. Чарли поспешил сбежать из столовой. К счастью, Менди не пошла за ним следом. Наверное, обиделась. Но это не особо беспокоило Чарли. Мысли его были заняты рассказом девушки, а не ее персоной. В коридоре общежития еще издалека он увидел Миллинга, стоявшего у одной из дверей, ведущих в комнаты учеников. За этой дверью скрывалась спальная Теодора. Чарли замедлил шаг, втайне надеясь, что учитель уйдет и ему не придется с ним здороваться. Но Кристофер, к сожалению, уходить не собирался. — Добрый вечер, — пришлось поздороваться. — Добрый. Чарли затормозил, пристально разглядывая его лицо, ища на нем следы той бледности и испуга, про которые рассказывала Менди. — Я могу чем-то помочь? — он кивнул на дверь в комнату Тео. — Сомневаюсь, что он откроет, если ты его позовешь, — жестко усмехнулся Миллинг. Его тон насторожил Чарли, но юноша решил не сдаваться и в свою очередь выведать все, что удастся. В конце концов, он парень Тео. И у него есть право. — Может, позвать мистера Бэнкса? — Нет, не стоит. — Что-то случилось? — спросил Чарли обеспокоенно. — Тео был сегодня на уроках? — Да. — На всех? Чарли кивнул, но не отступился: — А что такое? — Это личное. Мы сами разберемся, — Кристофер натянуто улыбнулся ему. — Ладно… — Чарли… Чарли только собрался попрощаться, как учитель тихо сказал: — Если завтра Теодор придет на занятия, передай ему, что я очень прошу его заглянуть ко мне, что буду ждать его на любой перемене. Это безумно важно. Хорошо? — Хорошо, — Чарли даже немного растерялся. — Пойдём, проведу тебя до комнаты, — Кристофер подтолкнул его вперед по коридору. Не зная, как реагировать, Чарли покорился судьбе и терпел общество Миллинга еще около минуты. — И все-таки, что случилось? — решил он попытать удачу еще раз. — Не заморачивайся. Это между нами, мы с ним как-нибудь разберемся, — Кристофер помахал ему рукой и направился дальше по коридору. И хотя домашней работы было не так много, все валилось у Чарли из рук. Он никак не мог сосредоточиться на чтении учебного материала, постоянно выпадая в свои размышления. Не выдержав, Чарли закрыл учебник и устало откинулся на спинку стула, разглядывая темноту за окном. Подслушанный разговор между Юджином и Эстрейей и странное поведение Миллинга указывали на то, что Теодор и впрямь мог признаться Кристоферу в чувствах, чтобы таким образом рассорить его с Артуром. Чарли ведь прекрасно знал, что Тео терпеть не мог Миллинга. Тео сам ему об этом говорил. Да и Чарли не слепой. И вдруг признаться в любви? Это странно. И это не его дело. Чарли отчаянно пытался убедить себя в этом. Навязчивое желание рассказать все Артуру не шла из головы. Но что сделает Артур? И как Чарли поведает ему о подслушанном разговоре Юджина и Эстрейи? Скажет, что прятался за креслом? Это слишком, Артур не поверит. Поговорить с Тео? Сказать напрямую, что знает, и не говорить, откуда узнал? Но Тео спросит Юджина, и даже если тот соврет, в итоге все равно правда выйдет наружу, как когда-то с Томасом. А правда в том, что Чарли не заходил в залу отдыха. И не находился там. Ну и, конечно, он не мог спрятаться где-нибудь за креслом… Ещё и мистер Лонт велел ему молчать, чтобы не расстраивать Артура. Чем не расстраивать? Тем, что был в тайных коридорах? А вдруг Ричард тоже все знает?.. Сокрушенно вздохнув, Чарли спустился на стуле, так что столешница оказалась на уровне его носа. Если Тео и добивался скандала между Кристофером и Артуром, это не коснется Чарли. Ему действительно лучше сделать вид, будто он не слышал того, чего слышать ему не следовало. Пусть сами разбираются. Может, Тео наконец добьется своего? Но зачем он рассказал об этом Юджину? Чарли подтянулся на руках и с такой силой откинулся на спинку стула, что едва не упал. И зачем Юджин рассказывал Эстрейе?.. От размышлений пухла голова, а вечер меж тем приближался к ночи. Надо было доделывать домашку, идти в душ и укладываться спать. *** На благо запланированным козням Теодора, Юджин проболтался о новом дружке Ельникова. Марк, кажется, или Макс… неважно. Этот несчастливец был из младшего класса, как и брат Якоба — Фридрик. Зацепка есть, и дело оставалось за малым — начать. Этим же вечером ему передали счастливую весть: Макс только покинул столовую и неспешно бродил по первому этажу. Глупец, гулял и не ведал о надвигавшейся беде в лице Тео. Прекрасно. И если в бассейне с Артуром все пошло не по плану, то на этот раз каждый задуманный пункт будет лучше ожиданий. Тео позаботится об этом. Отправив Юджину, Томасу и Якобу с Саймоном сообщение с приказом следовать за безмятежным Максом по пятам, сам Теодор не торопился покидать комнату в общежитии, перебирая глубоко запрятанные стопки с одеждой в шкафу. Про некоторое он позабыл, а что-то ни разу не носил. Берег для красования перед Артуром… Сколько ещё нужно беречь и откладывать каждую вещь? Тео раздраженно расправил винтажный жилет-корсет, черный, с серебряными запонками впереди и с уже заботливо вдетой шнуровкой сзади. Нужно было только затянуть… Он купил его в какой-то лавке прошлым летом в Греции. Помнится, Артур так залюбовался стойкой с корсетами, что Тео не удержался и твёрдо решил: однажды он предстанет перед дядей в этом образе. Месть и правда вдохновляла. Тео ощущал себя увереннее, сильнее. Почему бы не показать это и через внешность? В одиночестве он спустился по лестнице и выдвинулся прямиком на холод с незастегнутым пальто. Чтобы все увидели его корсет. Ребята уже ждали его внутри конюшни, не сдержавшись и загнав овечку Макса в стойло. Впрочем, для чего ещё они нужны, как не для грязной работы? Тускловатый свет горел в качавшейся от сквозняка лампе как раз над головой Макса. — Молодцы, — холодно похвалил их Тео в проходе, оценивая обстановку. Он сунул руку в карман, и внутри что-то зазвенело. — Держите его крепче. — Что вы делаете? — сразу забеспокоился взъерошенный рыжик-Макс. — Отпустите! И дружок Ельникова отчаянно дернулся, но бесполезно было выбираться из опытных лап Юджина и Якоба. Ещё и очки съехали на переносицу, какой же жалкий, беспомощный у него вид. — То, что полагается — тебе воздают за проступок, — приближаясь к Максу и ребятам, таинственно прошептал Тео. — Какой ещё проступок?! — не понял тот и удивлённо притих. — Ты связался с Чарли Ельниковым. Я не разрешал делать этого. Поэтому проучим и тебя, и его, — задумавшись, Теодор встал напротив пленника и пленителей, медленно проворковав: — Раздевайся. — Что, блять?! — Хм… Я не ясно выразился, прошу прощения. В руке Тео блеснули наручники, которыми он невинно начал играть, крутя их то за одно кольцо, то другое. Друзья тоже завороженно следили за его действиями. Не ожидали, что Тео имеет такие интересные орудия? Думали, это обычное ребячество? Отнюдь. Все ещё впереди. Будет нужно — и нож принесёт. Снисходительно улыбаясь, Тео приковал запястье Макса к решетке стойла, сквозь которые обычно выглядывали лошади. Похоже, заброшенная конюшня приобрела своего нового питомца. — Раздевайся, — с наслаждением повторил Теодор, наблюдая за побледневшим лицом Макса: — Раздевайся или прикую и вторую руку. Так понятно? Юный Бэнкс подал знак друзьям, и те послушно раступились. Они знали суть дела, никто не хотел попадать в кадр. А Макс… незачем было его продолжать держать, и так прикован наручниками. Его положению не позавидуешь. — Помогите! — сначала неуверенно, затем во всю заорал Макс, глядя во все стороны и брыкаясь и пытаясь свободной рукой отцепить наручники. — СПАСИТЕ, ПОМОГИТЕ! ПОЖАР! А упрямый. Но недостаточно. — Стой! — вдруг тревожно перебил его Теодор и закопался в другом кармане. — Все, продолжай. Пошла запись видео, камера телефона была наведена прямо на загнанного в стойло Макса. — Прекрати! — выдавил тот, потеряв тягу к крикам, ведь сейчас это поспособствовало бы зрелищу. — И не подумаю. Памяти на телефоне у меня много, но лучше бы тебе сделать все по-быстрому, чтобы отмучиться и не… простыть до смерти от холода, — злорадно заметил Тео. — Нет. Я не буду этого делать! Максу был дан шанс подыграть делу и получить меньше урона, а он отверг его. Раздражённый, Тео коротко бросил: — Юджин, давай. И друг, прикрыв лицо капюшоном, вышел в кадр, ловко схватил рукав школьного пиджака Макса и с треском дёрнул на себя. Из-за наручников разодранная одежда повисла на одной руке несчастного. — Так будет с каждой частью твоей одежды, в том числе и бельём. Если ты хочешь выйти отсюда не голым, если хочешь вообще выйти, советую слушаться меня. Но вместо подчинения Макс снова заголосил, оглушая всех: — Да иди ты нахуй! Пожар! Пожар! Помогите, пожар! — Юджин, разуй его. — Почему опять я? — Тебя не жалко, — усмехнулся Тео, но беззлобно. — Ну, спасибо, — Юджин закатил глаза. — Якоб, Саймон, подержите его ноги, чтоб не брыкался… — СПАСИТЕ, ПОЖАР! — напоследок крикнул ещё Максимилиан, отвлекаясь на сопротивление. Он отчаянно дергался, но его одной свободной руки было недостаточно, чтобы спастись или навредить кому-то из обидчиков. — Что вы делаете?! Прекратите! Причём тут Чарли? Кто ты такой, чтобы решать, с кем мне общаться?! — Кто я такой? — спокойно переспросил Тео, скинув на табурет пальто и аккуратно закатывая рукава рубашки. — Теодор Бэнкс. Полагаю, ты меня знаешь. — Я не об этом, будь ты проклят! Крыша у тебя поехала! — вопил Макс. — Ебанутый на всю голову! По… Бесконечные возгласы оскорбления, возмущения быстро выбешивали и отвлекали от главного — записи видео. Пришлось нажать на паузу и заткнуть Максу рот платком с инициалами «А.Б.». Тем самым, которым Артур перевязал коленку Теодору. Затем он лично пристегнул Макса за свободную руку и лодыжки к прутьям стойла. Саймон и Якоб, покрасневшие от усердия, держали рыжего за ноги и помогали. Яростно дорвав пиджак, Тео отбросил его в сторону и встал прямо над Максом, который отчаянно вертел головой туда-сюда, издавая невнятное мычания и силясь выплюнуть платок. Запаниковал… Понял, что выхода нет. Тео поймал его за подбородок, снял с него очки и отбросил их к общей куче тряпья, стянутой с их пленника. Сам Макс то и дело переступал с ноги на ногу, пытаясь сохранить в ступнях тепло — носки Юджин с него тоже снял. — Холодно? — усмехнулся Теодор. — Ничего, сейчас будет жарко, — он опустил руки на пряжку ремня рыжего и провел по ней пальцами. Парни вокруг захихикали. — Включать камеру? — спросил Томас. — Нет, я скажу, когда. Смакуя, Тео медленно расстегнул ремень на штанах своей жертвы. Макс снова замотал головой, вытягивая шею. Его мычания стали тоненькими, из глаз покатились слезы. Рывком Тео спустил с него штаны вместе с трусами. Макс зажмурился, стыдясь собственной наготы. — Ты его выебать собрался? — осторожно осведомился Юджин. — Я этим не страдаю. Могу предоставить тебе, если нравится, — Тео отошел в сторону и жестом указал на обнаженного Макса, мычащего и заливающегося слезами. Его достоинство поникло и поджалось. Юджин фыркнул. — Плетку? — предложил Якоб, вертя орудием в руках. — Давай сюда, — Тео с усмешкой принял его находку. Слыша их слова, Макс завыл с еще большим остервенением, хлюпая носом и захлебываясь сдавленными рыданиями. — Будешь его пороть? — осторожно спросил Юджин. — Что ты такой нетерпеливый? — огрызнулся Тео, доставая из кармана брюк еще один телефон. В соседней комнате раздался странный скрип, заставивший притихнуть и мучителей, и жертву. — Проверь, что там. И встань на стреме, — прошептал юный Бэнкс, кивая в сторону дверной арки, ведшей в соседнюю комнату со стойлами. — И пропущу все зрелище, — вздохнул Юджин, но все же поплелся в соседнее помещение. — Саймон, Якоб, идите на двери, — приказал им Тео, после чего обратился к Максу: — Слушай меня… Тот заскулил и отвернул голову от Теодора. — Слушай, блять! Не сколько крик Тео, сколько его остервенелый удар плёткой по прутьям повлиял на Макса, вздрогнувшего и замолчавшего. Он глядел на своего мучителя зареванными глазами. — Если ты кому-то об этом пожалуешься, весь пансион увидит твои фотки, — в доказательство, Тео сделал несколько снимков на свой второй телефон. Ожидая, ребята не могли не напрячься при очередном громком всхлипе Макса. — Ты меня услышал? — Тео пригрозил ему плеткой, и Макс промычал в ответ что-то, похожее на согласие. — Прекрасно, что ты наконец-то меня слушаешь. И, точно заядлый фотограф, он принялся снимать Максимилиана со всех сторон и с разных ракурсов, порой даже приседая. На тишину, прерываемую звяканьем наручников и скулежом заключённого в этих самых металлических кольцах, из соседней комнаты заглянул Юджин. — Там никого нет, и дверь заперта, — не дождавшись, пока Тео разрешит, он переступил порог. — Точно? — юный Бэнкс с садистской улыбкой фотографировал заплаканное лицо Макса. — Точно, это крысы, — Юджин уселся на свободный табурет. — Мы тоже хотим посмотреть, — из другого помещения показался Якоб, а следом за ним и Саймон. Теодор пролистывал сделанные им снимки. — Ладно, — вздохнул он. — Разрешаю всем смотреть. Возможно, это последнее зрелище. Том, включай камеру. Создавалось впечатление, что его пытали в специальной камере — привязанный за обе руки, голый, ослеплённый, униженный донельзя. Напрасно он пытался отвернуться. Рыжие волосы Макса были недостаточно длинными, чтобы скрыть его профиль. Теодор заговорил не сразу. Он хотел сделать все с первой попытки, поэтому приблизился вплотную к камере. Нужно, чтобы Чарли понял, от кого это, чтобы увидел его лицо и тревожно поспешил открыть запись дрожащими пальцами. — Здравствуй, Чарли, — одними губами улыбнулся Тео, вежливо и отстранённо. — Ты получишь это видео немного позже, поэтому не спеши бежать сюда и строить из себя героя. Но знай, мы все собрались ради тебя. Точнее, из-за тебя… Посмотри-ка внимательнее. Страдальчески вздохнув, юный Бэнкс отшагнул вбок и указал свободной от плетки рукой на размытый фон позади себя. Вместе с хрустом щебня послышалось тихое трение корсета Тео, возникавшее при напряжении его пресса. Под руководством Тома фокус в видео сместился на Максимилиана. — Ты уже понял, кто это? Твой друг, который совершил большую ошибку, связавшись с тобой. И теперь он будет страдать, страдать вместо тебя. Чем ближе Теодор подходил к Максу, тем лучше раскрывались детали. Оператор следовал за своим режиссером, послушно снимая тело их пленника: его поцарапанные колени, испачканные в грязи с пылью, синяки на запястьях от наручников, заплаканное, опухшее лицо с глубоко всунутым в рот платком… И, конечно, кадр надолго остановился на пахе Максимилиана. — Это далеко не предел того, на что я готов пойти, чтобы уничтожить тебя, Чарли, — Тео встал над Максом и провёл плеткой по его щеке, на что тот опять начал противиться, замотав головой. — Разве я разрешал тебе двигаться? Это было грубой ошибкой — устраивать по новой бунт. Недовольно цокнув, Тео не задумывался над своими действиями, а сразу поднял руку с плёткой, размахнулся и направил удар в область лобка Макса. Конец плетки попал в «яблочко», не травмировав самое важное. Кто-то из ребят вздрогнул от неожиданности, приправленного разъяренным мычанием пострадавшего пленника: — Уб… к! — попытался выругаться Макс сквозь сунутый в рот платок. Тео не практиковал это ранее, бил не очень сильно и не оставил никаких ран. Хотя чувствительность в этой части тела значительно выше. — Ничего, потерпишь, — сладко утешил его Тео. Но прежде, чем вернуться к передаче сообщения Чарли, кое-что ещё привлекло его внимание. Макс, кажется, не осознавал этого, но его член немного пробудился. Отчего? Стрессовая ситуация создала сбой, или этот загнанный школьник скрывал в себе тягу к подчинению, к боли и унижению? — Раз я не могу действовать напрямую, что ж… так даже интереснее, — борясь с соблазном повторно вдарить Максу и проверить, встанет ли его член полноценно, Теодор неохотно повернулся к камере. — Ты слишком долго мешал мне и рушил мои планы. Теперь мой черёд. Я отниму у тебя последних друзей, я отниму все твои хорошие воспоминания, я сделаю так, что ты взмолишь меня отпустить тебя, будешь мечтать сбежать в любое место на планете, лишь бы не быть в том аду, который я устрою для тебя и каждого, кто заговорит с тобой. Дыхание у юного Бэнкса сбилось, в теле разгорелось пламя торжества, азарта и неконтролируемой эйфории. Он пребывал на грани новой для себя ступени, когда ребяческие пакости переставали интересовать его, и рождались поистине жестокие планы. Речь подошла к концу, но то безумное наслаждение, смакование продолжали витать в воздухе, окутывая не только своего хозяина — Тео, но и остальных ребят. Любое сомнение, угрызения совести о том, не чересчур ли жестоко отмщение через Макса, заснуло глубоким сном после выступления своего главаря. Каждый завороженно ожидал следующего приказа. Если быть уверенным в своих действиях, стоять на них до последнего, рано или поздно люди пойдут за тобой. Именно так и случилось у великих диктаторов, которых Теодор считал себе равными. Он с довольным видом взял телефон и пересмотрел сделанную запись. Получилось даже лучше, чем хотелось. Зловеще, безжалостно. Тео превзошёл себя. — Ну, как? — подал голос Юджин, желавший поскорее сделать что-нибудь ещё гадкое или понаблюдать за гадким. Но Тео не ответил — отвлёкся на мелькнувшую в проходе позади всех тень. — Ребята, что вы здесь делаете?.. Мгновенно Томас с Саймоном перекрыли вид на Макса, а Юджин с Якобом встали в оборонительную позицию. Тео с удовлетворением заметим про себя, что не зря каждого избрал в свою «стаю», никто не растерялся. Голос был тих, тонок и неясен. Младшеклассник? Или девчонка? Вряд ли он или она представляли угрозу, но Тео настороженно обошёл друзей, чтобы встретиться лицом к лицу с незваным гостем. К ним выглянула маленькая тонкая фигура. Эстрейя. — У нас здесь голубые игры, хочешь присоединиться? — Тео будто и не удивился ее приходу, гостеприимно приглашая пройти ближе. — Можешь наказать нашего мальчика, а то мы как раз не могли решить, кто… Но Эстрейя заметно занервничала, увидев голого Макса: распятый, подобно святому мученику, он отчаянно замычал, надеясь на ее вмешательство. Она задержала взгляд на его пахе, покраснела и обернулась к Теодору. — Так нельзя! — голос Эстрейи задрожал от возмущения. — Разве этого недостаточно? — Я здесь решаю, когда будет достаточно. — Может, и правда пора закругляться? — сквозь шумное сопение и всхлипы Макса раздался неуверенный голос Юджина. После прихода Эстрейи друг зарделся, занервничал. Виновато топчась на месте, он беспокойно оглядывал всех в конюшне, будто никого не узнавая. Тео сурово обернулся к нему, обманчиво тихо спросив: — Ты сомневаешься во мне? — Нет! — мгновенно запротестовал Юджин. — Но не все же такие воины, как мы… Эстрейя может более остро воспринимать это. — Не вижу проблемы. Если ее не устраивают мои правила, ей не место среди нас, — Теодор крепче сжал плетку, вымещая на ней свою по-прежнему бушующую обиду с яростью. — Ты можешь покинуть наши ряды. Он не смотрел на неё, особо не волнуясь о судьбе девушки. Приятнее, увлекательнее было удалять время Максимилиану, пугая его мягкими поглаживаниями плетки по тяжело вздымавшейся груди. Тот каждый раз вздрагивал, боясь неожиданных ударов. Но пока Тео был снисходителен. — Мы можем поговорить? Ему не послышалось, Эстрейя никуда не ушла. — Ты ещё здесь? — удивился он, неохотно разворачиваясь спиной к Максу. — Так говори. Мы это и так делаем, Эс. — Нет, наедине, — она посмотрела на Тео проникновенным, молящим взглядом. — Пожалуйста, Тео. Отчего-то Юджин ещё больше занервничал: то кашлянул, то шумно вздыхал. Это раздражало Теодора. — Ладно, — снизошёл Тео и кивнул ребятам: — Уберите нашего гостя и верните ему одежду, — он бросил им ключ от наручников. Якоб с Саймоном в молчании склонились над измученным Максом, расстёгивая его. Юджин медленно подступил к ним, а Томас продолжал стоять и ничего не делать. Тео не мог не уловить на его лице смесь разочарования и вздрагивание губ, словно он хотел запротестовать. Эта ночь открывала каждого с новой стороны. Но о Томе можно подумать и позже. Главное сейчас — разобраться с Эстрейей. Она жалостливо наблюдала за освобождением Макса и возмущённо фыркнула, стоило Тео приказным тоном произнести: — О, нет, одеться он может и на улице. Продрогшего до костей голого Макса грубо вытолкнули к выходу, не дав даже подтянуть штаны. Тео улыбнулся ему на прощание, прекрасно зная, как будет мучительно холодно одеваться на улице. Надо было перед этим облить его водой… покрылась бы кожа Макса коркой льда? Тео с удовольствием замечал, как мысли его все чаще соответствовали образу. — Спасибо, — поблагодарила Эстрейя после жесткого выпроваживания Макса. Они остались вдвоём, но Тео не расслаблялся, тем же сладко-зловещим тоном молвя: — Я не в угоду тебе сделал это. Я не закончил с ним, но у меня есть целый день завтра. И послезавтра… — Зачем?.. — поражено прошептала она, нерешительно шагнув к нему. — Тео, все это слишком! Ты играешь на стороне тьмы, но ты стал самой тьмой! Это разные вещи! Как трогательно. Эс беспокоилась, пыталась позаботиться о нем — эдаком злодее. Но она и понятия не имела, для чего Тео издевался над Максом. Насолить Ельникову — отныне обыденность, разве нет? Небольшая проблема, это того не стоило, и только безумец бы применил крайние меры вроде раздевания и съемки видео. Но кто из них всех знал, насколько сильно Ельников, Миллинг и даже Артур заставили страдать самого Теодора? — Тебе по-прежнему никто не мешает уйти, — сдержанно сказал он, вызвав приступ обиды у Эс. — Значит, мне не место, да? А кому же тогда?.. — она разгневанно взмахнула руками. — С таким успехом скоро ни для кого не будет места рядом с тобой! Или ты думаешь, что Миллинг оценит это по достоинству?! Да он первый осудит тебя! — Он не… Тео собрался возмутиться, с какой это стати ему нужно общество Миллинга, но успел вспомнить о своей лжи. Эстрейя не должна была знать. Откуда? Хотя это очевидно. Юджин… — Я не для него снимаю, — ядовито-елейно проговорил Тео, немного подумав. — А для себя. Мне нравится дрочить на чужие слезы. Не понимая, шутит он или нет, Эстрейя растерянно замолчала. Хороший момент, чтобы продолжить роль романтизированного садиста, в которого она уверовала. Все уверовали. — Кристофер — это другое. Ты не поймешь, — продолжал ласково говорить Тео, мягко проводя плёткой то по одной ее щеке, то по другой. — А друзья мои, как видишь, со мной. Их я люблю иной любовью. И они ценят мою любовь. Но если я так отвратителен тебе, почему же ты всюду следуешь за мной?.. Неоднозначные слова успокаивали ее и выбивали из колеи одновременно. Она стремительно залилась румянцем, и Тео нашёл бы это очаровательным зрелищем, будь он влюблён в неё. Эстрейя опасливо и трепетно следила за движениями плетки, не решаясь двинуться и на сантиметр. В один из моментов она глубоко вдохнула, робко заглядывая в его суровое лицо. Тонкая худая ручка девушки смело перехватила запястье Тео с плёткой, опуская вниз, лицом тянясь ближе к нему, вставая на носочки… Тео отступил так резко, что она не успела отцепиться от плетки и неловко рухнула на его грудь. Он сделал недоуменный вид, выставляя ее в смешном положении: — Чего же ты так дергаешься? Хочешь случайно получить удар? — Тео слабо погладил ее по спине, даруя ей миг на расслабление. — Не хочу… Белоснежные волосы девушки щекотали ему губы, а ее стук маленького сердца можно было ощутить через одежду: Эс вся трепетала. Тео резко отодрал ее от себя. Пока Эстрейя смущалась, он принялся обходить ее кругами, все время глядя ей в глаза. — Эстрейя, маленькая, несчастная Эстрейя. Я не могу ответить на твои чувства, — мягко произнес Тео. У него имелось много идей, как поступить с ней. Но после того, как он поцеловал Миллинга, после слов Ричарда о том, что каждый попытается понять… Тео остановился перед Эстрейей нагнулся к ней и, не сомневаясь, легонько коснулся её губ своими. Получался просто один из лучших спектаклей. Она попытается понять… Тоже. Поцелуй стал средством для ошеломления врага — Криса — и пленения Эстрейи. Она действительно будет смирённой, тая надежду и боясь его разозлить. Поцелуй — это подсказка. Теперь она не захочет покидать их компанию. Тео выпрямился и все тем же постановочным пленительным голосом проговорил: — Но я могу позволить тебе быть рядом, если ты так этого хочешь. Не мешай мне, и я буду добр. Встанешь на моем пути, и узнаешь, как я бываю жесток. Не расстраивай меня, и ты будешь чаще получать мое поощрение. Занавес. Он сделал это — все, что было в его фантазиях. И вышло, надо сказать, потрясающе. Хотя это лишь маска. А была ли разница? Эстрейя будет молчать. Нет сомнений. Поцеловать её ещё раз ему будет не сложно, потому что эти поцелуи ничего не значат. Эти все ложь. Но если они верят в его ложь, то она становится правдой. Он с мрачным торжеством стоял у дверей в стойло спиной к проходу, ведущему на выход. Прошло не так много времени, как Эстрейя, восхищенно оглядываясь, исполнила его приказ и оставила его одного Раздался тихий хлопок. — Браво. Тео от неожиданности вздрогнул и с тревогой осмотрелся. — Я впечатлен, — из соседней комнаты показался Ричард. Тео облегчённо вздохнул: — Напугал… ты что, все время был здесь? — Почти все время. Значит, тот шум, который был якобы от крыс, неспроста привлёк внимание Тео. — Почему не помешал нам? — Как я мог прервать такое представление? — Но разве ты не должен следить за порядком? — Тео ткнул плеткой ему в грудь. — Я следил, как ты наводишь порядок, — усмехнулся Ричард. Взгляд его скользнул по плетке. — Правда? И как тебе? — Я ведь уже сказал, что впечатлен, — сторож крепко зажал рукой хлыстик плетки посередине. — Серьезно? Я думал, ты шутишь, — Тео дернул плетку на себя, но та не поддалась. — Кто бы ещё похвалил меня после того, как я поймал пацана, обездвижил, раздел и записал издевки на камеру, а потом наговорил сладких бредней влюблённой в меня дуре… Ричард вырвал плетку из его рук. — Иди, я сам наведу здесь порядок. — Порядок… — томно вздохнул Теодор. — Не так давно ты ловил меня ночами и за руку водил к директору, а теперь покрываешь меня? Ричард, Ричард… это не порядок, — он сладко улыбнулся. — Не играй со мной, — мрачно усмехнулся сторож. — Почему? — невинно спросил Тео. — Потому что я тебе не друг, — холодно осадил его Ричард. — Эстрейя мне тоже не подруга, — хмыкнул Теодор. И кончик плетки коснулся щеки юноши. — Верно, Тео. А теперь иди, если не хочешь, чтобы я выгонял тебя, как скотину, — свои слова Ричард подправил ударом плетки. — Ты сдурел?! — Тео тут же схватился рукой за пострадавшую щеку. — Больно же!.. — Время игр закончилось. Уже одиннадцатый час. — Ненормальный, — обиженно фыркнул Тео, но рисковать не стал и, накинув пальто, направился прочь с конюшни.