Бажённый

Вот и наступила суббота, когда Чарли проснулся не в директорском доме, а, как и полагается обычным ученикам, в стенах пансиона. Всего дважды побывав в гостях у Артура, было непривычно, неуютно лежать в общажной кровати. Одному. Рядом уже не было спящего или наоборот надменно глазевшего на него Тео, а с коридора не доносились запахи готовившегося завтрака, приглушённые беседы Кристофера с Артуром. Конечно, в получасе езды отсюда мужчины делали все то, что воображал Чарли. Только без его присутствия… Это нервировало, словно Чарли упустил нечто важное. Однако отдых позволит с ещё большей радостью увидеть Артура в воскресенье. А пока юноша позволил себе ещё немного подремать, укрывшись с головой в одеяло. Ближе к полудню он полностью проснулся, бегло просмотрел список домашнего задания на понедельник и решил не выходить завтракать, пока не сделает хотя бы один из предметов. О древнеанглийском он и думать не хотел с научной точки зрения. Лучшим будет вообще не прикасаться к этим пугающим текстам. Может, попробовать прочитать параграф по истории? И познавательно, и не так утомляюще. Не считая его любопытный взор на телефон… Без доступа в интернет чтение далось бы легче Чарли, но как он мог намеренно обрывать везде связь? Едва ли не каждый день ему приходили то угрозы от Тео с обнаженным Максом, то папа удивлял своим усиленным интересом к жизни сына, то Себастьян, то сообщение Артура — все крайне важное. Все возникало от… страсти, будь то агрессивной или пассивной. Большинство проблем происходило как раз из-за обострения эмоций у кого-то из них, попытки их выплеснуть куда-нибудь. Тео, например, был полон обиды и ненависти и не собирался щадить никого вокруг. А папа словно ощутил масштаб упущенного времени с Чарли, он был будто в отчаянии, и явно скрывал это от мамы, тайком написывая сыну. Всем им чего-то не хватало. Или кого-то. Ричард вчера сказал, что разъярённую собаку можно усмирить только силой. Чарли задумался над самим фактом сравнения Тео с собакой. Разве правильно было приравнивать того к животному? В конце концов, Тео способен здраво мыслить. Чарли озарила одна идея, хотя он не был уверен абсолютно. По логике, и собака, и человек агрессивно себя ведут, когда чувствуют опасность. Они желают напугать врагов, провоцируют на побег или ответную агрессию, потому что ничего иного не ждут. А если сделать иначе? Собраться с духом, проявить смелость, подойти к собаке вплотную и приласкать ее? Вдруг Ричард пытался об этом и намекнуть Чарли? Иногда самые безумные решения — спасение для врага, и героя. Велик риск, что произойдёт крах… но Тео — не собака, руку не откусит, и в худшем случае, он сильнее обозлится на Чарли. В лучшем — им удастся нормально поговорить, понять друг друга. По-настоящему. Чарли убедит Тео, что он на его стороне. И они оба выберутся из этого. Должны. Правда, способ, как все воплотить, был несколько нечестным. Ложь во благо. Необходимо было скрыть, как именно Чарли подслушал разговор Эстрейи с Юджином. Но все они врали, притворялись так часто, что глупо вспоминать о голосе совести. И Чарли успокаивала мысль, что он такой же, как Тео, равный ему. Слова Сэма — тому подтверждение. Параграф по истории был дочитан, но вся суть прошла мимо Чарли. Какая разница, в каком году произошло восстание и кто его возглавил? Это уже в прошлом, ничего не исправить, не добавить. А происходящее сейчас — наоборот. Он решил не медлить и сделать запланированное. Было боязно, что в мыслях это будет лучше, чем в реальности, но необходимо попробовать. На стук в дверь ему не ответили. То ли музыка внутри заглушала, то ли Тео надеялся, что гость уйдёт. Чарли настойчивее постучал, и тогда раздражённое «открыто» дало ему добро на вход. Заходя, русский мальчик так и не понял, с чего ему лучше начать разговор. Теодор лежал спиной на кровати, подложив руки под голову и прикрыв глаза. Но он не казался сонным, даже удосужился кратко взглянуть на пришедшего: — И зачем ты приперся, Ельников? — Нам нужно поговорить, — как можно спокойнее ответил Чарли. Он думал начать издалека, о своей симпатии к Тео, но ледяной приём охладил его пыл. Как здесь прикажете признаваться в подобном, если тебя и слушать не станут, наверняка рассмеются, пошлют новую угрозу, а потом и тебя самого — в одно место? — Артур уехал, и ты переключился на меня? Я не стану с тобой говорить. Проваливай, — как пулемёт бросался ядом Тео. — Ты оглох? — Нет. Я слышу каждое твоё слово. — Тогда чего ты ждёшь? Чтобы я лично тебя выпроводил? — не замечая омрачающегося настроения Чарли, одноклассник больше для вида приподнялся на локтях, угрожающе сдвинул брови и скривился, как будто перед ним стоял неприятно пахнувший или отвратительный на вид человек. Ладонью он задел лежавшую рядом раскрытую книгу. Так дело не пойдёт. Ещё немного, и Чарли проиграет и действительно вынужден будет уйти, как неудачник. Но как бы поступил сам Тео? — Иди нахуй, Ельников, — предупреждающе произнёс вновь тот, и Чарли больше не медлил. Он пересёк комнату, резко накинулся на Теодора и оседлал бёдрами его бедра, не позволяя тому встать. Корешок книги впился в икру Чарли, но боль не доходила до его сознания. Нависая над Тео, прижимая его руки к подушке, он убежденно прошептал: — Нельзя так играть с чувствами других! — С твоими что ли? — Тео снизу вверх глядел на Чарли, не теряя самоуверенности, хотя дыхание у него сбилось. — Ты что, не понял, что все связывающее нас — это просто прикол? — Я так не думаю. — Тогда ты глупец, — шумно выдохнул юный Бэнкс. — Я делал это ради игры, ради просьбы Артура, ради него самого, но никак не ради тебя. Если ты что-то там надумал себе, это твои проблемы. И немедленно слезь с меня, Ельников, иначе… — Что? Тео брыкнулся, пытаясь ударить коленом по яйцам Чарли, однако вместо этого едва ли смог дать ему пинок под зад. Осознав своё невыигрышное положение, он повертел головой по сторонам, ища, за что бы ему зацепиться. — Иначе я укушу тебя за руку, — прорычал Тео. Чарли, слыша это и видя разъярённый вид одноклассника, не удержался и рассмеялся. Снова всплыли слова Ричарда о схожести Тео с собакой. Надо же было такое придумать! — Я сказал, что укушу тебя, — не понял Тео его реакции. — И я не шучу. И действительно больно укусил Чарли за запястье, отчего тот отдёрнул руку. Смех русского мальчика из заливистого сделался нервным. — Ты, блять, совсем охренел? Хули ты ржешь? — зашипел Тео и приподнялся на свободном локте, хватая Чарли за волосы. Больновато и оттого приятно. А если придвинуться ответно ближе… Чарли поддался этой идее и впился в губы Теодора требовательным поцелуем. Без языка, но не менее властно, настойчиво, что было в новинку для него — бесцеремонно делать задуманное. Обычно Чарли был послушным мальчиком… Болезненный укол вывел из опьяненного состояния. Тео укусил Чарли за нижнюю губу, кажется, до капель крови. — Какого?!.. — начал возмущённо Тео, когда Чарли инстинктивно отстранился. Но закончить не смог — юноша снова впился в него поцелуем. Тео растерялся настолько, что дал слабину, и Чарли затолкнул свой язык к нему в рот, да еще и заерзал бедрами. Слабые брыкания Тео словно добавляли перчинку и усиливали стремление продолжать. Чарли с пьянящим восторгом осознавал своё выгодное положение над ним и целовал охотнее. Перерыв он сделал только от нехватки воздуха. Не предпринимая больше попыток к сопротивлению, Тео изумленно прошептал: — Какого черта ты творишь? — Ты тоже много чего творил, когда мы были у тебя дома, — выдохнул Чарли, ерзая бедрами и многозначительно поглядывая вниз: — Знаешь, у тебя стояк. — Я же не каменный, — фыркнул Тео. — Можешь отсосать мне, ты так и не сделал это нормально. Противоречивые чувства возникали от его каждого надменного замечания. Стоило бы обидеться, разозлиться, но тело не подчинялось Чарли, и отрицать это бесполезно — у него у самого все горело от возбуждения ниже живота. Наверное, ненормально получать удовольствие от ядовитых пререканий друг с другом, граничащих с дракой. И все же ничего изменить он не мог. — Тео, — запнувшись, Чарли застыл над его лицом, ощущая, как их набухшие члены ненароком терлись друг о друга. Он не хотел это прекращать. — Я хочу помочь тебе. Ты должен знать, что я поддержу тебя, что бы ты не задумал с Миллингом. В воцарившейся тишине слышались удары их неспокойных сердец. — Кто тебе это рассказал? — нахмурился Тео. — Эстрейя. — Вот крыса… Использовать часть правды у Чарли выходило неплохо. Все ещё прижимаясь нижней частью тела к Тео, он заговорил дальше, вовремя вспоминая другие факты, которые удачно завершили бы образ ненадежной Эстрейи. Она же и раньше расспрашивала Чарли о том, как это ему удалось сблизиться с Тео, про их поход в библиотеку, и как же не упомянуть о ее нездоровом интересе к треснутой картине, или жажде узнать, не поведал ли Чарли об этом происшествии Тео… Нашлось достаточно пазлов, превосходно складывающихся сейчас. Чего ещё можно ожидать от неё после таких навязчивых расспросов? Все логично. — Зачем ты все это рассказываешь мне? — настороженно прошептал Теодор, когда Чарли замолк. Любое неверное слово могло разрушить атмосферу. Вздохнув, русский мальчик вперился в переносицу юного Бэнкса и твёрдо сказал: — Просто я доверяю тебе. И хочу, чтобы ты доверял мне. Но это было обманом. Чарли взял часть правды, использовал Эстрейю, чтобы быть лучше в глазах Тео… Это неправильно, и это было ради лучших побуждений. Незачем корить себя. Чарли успокаивал свои остатки совести, чтобы не появился стыдливый румянец на его щеках. В конце концов, Эстрейя и другие из шайки Тео будут далеко позади, в прошлом. Сейчас или через полгода — неважно. А Чарли искренне хотел задержаться как можно дольше в жизни обоих Бэнксов. — Ты кажешься ещё больше больным, чем я, Ельников, — заметил Тео язвительно, но вид у него был обескураженным. Затем одноклассник почти прикрыл веки — посмотрел на их соединенные бёдра. — Похоже, мы оба остро реагируем на все, — губы Тео вздрогнули от улыбки. — Желаешь подрочить друг другу? Не понимая, правильно ли Чарли расслышал, сказано ли это было всерьёз, он не сразу внятно ответил: — Я не… Нет, то есть… Да, — с вызовом юноша прищурился и ровно повторил: — Да, давай. Звук растягивающейся молнии в ширинке, тихие выдохи, неуверенные, боязливые прикосновения к их набухшим членам и беглые взгляды, когда один из них не смотрел на другого. Однако сказать было легче, чем сделать. В действительности любое движение, звук смущали Чарли, он ещё не делал это одновременно с кем-то, поэтому то забывал двигать рукой вдоль члена Тео, отвлекаясь на начинавшиеся приливы в своём теле, то наоборот терял настрой от лишних мыслей. — Может, хочешь меня трахнуть? — хрипло спросил Теодор и приостановился. Он по-прежнему был снизу, а Чарли сидел верхом на нем. Что ответить? Затаив дыхание, Чарли весь напрягся, даже мышцы пресса проступили сильнее — его джемпер был слегка задран и открывал вид на живот. — Или хочешь, чтобы я тебя трахнул? — новое предложение от Тео было самым шокирующим и будоражащим. Возвращающим желание. Восприняв молчание, как должное, Тео запрокинул голову и зачем-то полез в ящик тумбочки. — Что ты делаешь? — сглотнул Чарли. — Что сказал. Я не прикалываюсь. Или тебе принципиально только втроем? И Тео бросил на кровать смазку и знакомый пакетик, который так часто встречался в рекламах и в кино, но ни разу в жизни Чарли. Он вообще не держал в руках такие штуковины, а тут вдруг те были небрежно брошены прямо перед его носом… Чарли не ожидал, что все зайдет так далеко, и все же очень скоро потянулся к этим взрослым игрушкам. Из любопытства. Тео удовлетворенно усмехнулся и стал раздеваться. — Я никогда этого раньше не делал, — Чарли разволновался от суеты одноклассника, особенно от его стремительного избавления от одежды. На Тео остались одни трусы, обтягивающие выпирающий член. — Я тоже. Сделаем это вместе, — уверенно заявил он и привстал, двинувшись ближе к спинке кровати. — Раздевайся. Или ты хочешь, чтобы я раздел тебя? Поскольку русский мальчик так и застыл, Теодор начал терять терпение. Пришлось настойчиво помогать Чарли раздеться, стягивая с него верхнюю и нижнюю одежду, в том числе и трусы. — Вот и все… — приглушенно заметил Тео и как бы случайно провёл кончиками пальцев по головке члена юноши. Он приглашающе раскинулся на кровати, как бы приглашая Чарли быть сверху. Руки обоих часто трясло от возбуждения и волнения. Пусть один знал больше, чем другой, но внутри они разделяли состояние друг друга. Тео пронаблюдал за тем, как Чарли вскрыл упаковку, натянул на свой член презерватив и опасливо ощупывал инородный материал. Для него это было нечто новым. Тео понимал это и благосклонно давал базовые советы. Каждый из них Чарли старался исполнить: по количеству выдавливаемой смазки, по степени силы первых проникновений. Не сразу доходило осознание главенства в этой затее. Предложил Тео, но Чарли… от Чарли зависел сам процесс, то, получит ли каждый из них удовольствие. Он не спешил двигаться быстро, наблюдая за лицом Тео, вслушиваясь в частоту его дыхания. Практика и слушание самого себя, вхождение в определённый такт постепенно делали своё дело, хотя получалось не сразу. Чарли даже боялся случайно растерять возбуждение от волнения. Но огромное воздействие имел и сам вид лежавшего под ним Теодора. Зависевшего от него, терявшего стойкость и бесконтрольно вздрагивавшего. Чарли доминировал. Так ведь зовут главных в сексе? Главный. И всех все устраивало. Когда ещё такое случилось бы в жизни Чарли? Ближе к концу кровать под ними заскрипела. Вероятно, не выдержала лихорадочных толчков Чарли и извиваний Теодора, их общих шумных вздохов. Тяжело вспомнить, кто был инициатором, но с приходом оргазма Чарли туманно смотрел на свою ладонь, ответно сжимавшую ладонь Тео. У них получилось. В этот момент они были наконец едины и полностью доверяли друг другу. Увы, безмятежность после завершения длилась недостаточно долго. Удовлетворённые тела отдыхали, а сознание подростков вновь пробуждалось. Тео первым выдернул свою руку из хватки Чарли и с усиленным вниманием потянулся к кипе их вещей на полу, выдохнув: — Лучше одеться, скоро снова будет холодно. Странное опустошение давило со всех сторон. Чарли не понимал, почему атмосфера эфемерности заземлялась, и рождался какой-то новый вид неловкости, стыда. Ведь они оба хотели этого, они сделали это, пережили. Вдруг Чарли сделал что-то не то, и Тео испытал ужасный дискомфорт, но просто промолчал, а то и вовсе жалел о случившемся? Возможно, после самых лучших моментов неизбежно придут параноидальные мысли. — У тебя не болит… там? — подал голос Чарли, не торопясь одеваться, но и стараясь не смотреть лишний раз на себя обнаженного. — Нет, я едва ли почувствовал тебя, — сипло выдохнул Тео, но тут же исправил свою шутку на правду: — Ладно, ты сделал все правильно. Все прошло лучше, чем я ожидал. — А ты ожидал худшего? — Я от всех ожидаю худшего, — и голова Теодора скрылась внутри футболки, которую он надевал через верх. Чарли не знал, куда девать использованный презерватив, поэтому в этот момент осторожно стянул его с себя и незаметно скомкал в кулаке. Затем последовал примеру Тео и натянул на себя одежду. Они сидели плечом к плечу и смотрели в неопределённую точку напротив некоторое время. Дыхание каждого уже успокоилось. — Тео, — все так же не смотря на него, произнёс Чарли. — Не говори ничего Эстрейе, хорошо? — О том, что я все знаю? — бесстрастно уточнил юный Бэнкс. — Да… Она просила хранить это в тайне. Не в силах больше сидеть, Чарли поднялся, пряча руки в карманы. Однако места там было недостаточно, и половина ладоней не помещалась. А совсем недавно этими самыми руками он щупал каждую часть тела Тео… Да и Чарли не оставался без внимания, помнится. — Не волнуйся, я стараюсь избегать с ней лишних разговоров, — послышалось от Тео. — Спасибо, — натянуто улыбнулся Чарли. В горле у него пересохло. Попить бы воды. — Что ж… — снова заговорил он и кашлянул. — Я пойду. — Как хочешь. Что это значило? Слишком двусмысленно… Хотел ли Тео, чтобы Чарли остался? Чтобы они решились обсудить их близость? Или так он намекал, что ждёт не дождётся избавления от русского, явившегося к нему без приглашения? — Ну… Пока. Так и не уловив настроение Теодора, Чарли робко кивнул ему на прощание и вышел из его комнаты. Им обоим следовало немного передохнуть. *** С долей облегчения и сожаления Чарли брел к своей комнате. Он намеренно не думал о том, что произошло буквально мгновением ранее. Но об этом напоминал использованный презерватив в кармане. Выбросив его в туалете, все равно для Чарли тяжело было никуда не прятать руки и держать их по швам. Зарываясь в карманы, он будто хотел и самого себя туда спрятать. Почему нет? Мысль укрыться от всех в темном, недостижимом для кого-то уголке не казалась плохой. Может, чуть трусливой… Чарли резко вынул обе кисти из карманов, как бы доказывая своё сопротивление и бесстрашие. Ему было тяжело не нервничать, не переживать заново моменты близости с Теодором, но это с непривычки. Чарли же впервые кого-то… какое слово подходит лучше? Уж точно не «поимел». Все было без насилия, добровольно и даже с особым чувством. И почему тогда сейчас ему ужасно некомфортно, тесно даже в безлюдном коридоре? Он остановился у окна. Когда-то так же у схожего места Чарли стоял рядом с курившем Тео. Кажется, после неудачного ночного похода в заброшенное крыло. Мог ли он вообразить, что месяц спустя их вражеские отношения переменуются в ещё более сложную, гремучую смесь? Дружба, соперничество, симпатия, желание, недоверие — способно ли это существовать вместе в дальнейшем? Или Чарли ошибся, что подумал о сближении с Тео, и их секс был как последней трапезой перед казнью? Снег за окном шёл, не переставая. Это не походило на обычную погоду Британии. Словно природа уловила состояние Чарли и тоже дала сбой в обыденных вещах. Стоило признать: в начале осени он вообще не видел возможным полюбить человека своего пола. Человека… и не одного. От старого Чарли — скромного, молчаливого, послушного — осталось мало чего. Да, он мог сказать заученные фразы вежливости, без надобности извиняться и отводить взгляд, но внутри он знал, что давно освободился от этих оков. Больше его не страшило мнение общества. Кто смел решать, со сколькими людьми можно быть, кого любить, а кого отвергать? Только сам Чарли имел право на это. И он сделал свой выбор. Единственные два нюанса оставались под вопросом. Пусть Чарли и принял свою сущность, свои пристрастия, но он не мог говорить за Тео и Артура. Каждый был сложен и не давал понять наверняка. Лишь в момент их раскрепощения, когда их губы, тела соприкасались, наконец воссоединяясь после мучительных перерывов — тогда Чарли определённо знал: оба Бэнкса разделяют его желания. Но в другое время подкрадывались сомнения. Почему после завершения их близости Тео не был настроен на разговоры? Откуда знать, что тот не соврал, и ему ни капли не понравилось с Чарли? Другое объяснение казалось приятнее: Тео просто не ожидал, что ему понравится. И они оба ощутили себя неловко. Это было бы сладким утешением. Чарли только собирался обрадоваться, как вспомнил об Артуре. Здесь ещё сложнее… Не зная, как выразить своё расстройство, он склонился ближе к окну и начал вырисовывать на запотевшем стекле бессмысленные узоры. Артур был не против быть с Чарли и, когда внутрення борьба не мучила так сильно, с Тео. Но Кристофер был для него первостепенным. Артур никогда не выражал надежд, что было бы неплохо избавиться от него и с головой уйти в страсти с племянником и Чарли. Одно из главных желаний не совпадало у всей троицы. Тео на протяжении многих лет вытравливал Миллинга, да и Чарли искренне считал, что учителю литературы лучше исчезнуть из их жизни. Двое против одного. Артур должен был либо принять это, либо… — Ждешь своего парня? Рука Чарли дёрнулась, и его начатый рисунок человека на стекле был случайно размазан. Явившаяся школьница счастливо наблюдала за ним и будто не удивилась такой реакции. Менди привыкла заставать Чарли врасплох, особенно, если дело касалось любовных тем. Однако их случайные встречи происходили за эту неделю чаще обычного. Он подустал и не имел сил вежливо отторгать Менди. — Я никого не жду. Хорошего дня, — хмуро бросил Чарли и развернулся спиной к девушке, надеясь уйти. Но следующий вопрос ошарашил сильнее: — Значит, не отрицаешь, что парень есть? Мысль наконец позавтракать пришлось отложить. — Я вообще ничего не говорил! Тебе что, всюду хочется видеть гейский подтекст? Возможно, это прозвучало грубо — широкая улыбка на лице Менди дрогнула, уменьшившись до размеров обычной. Но голос ее был полон убаюкивающего снисхождения, словно мать говорила с упрямым ребенком: — Не злись, Чарли. Это тяжело, я знаю. Точнее… теоретически. Я сама не влюблялась в девочек, — как-то грустно усмехнулась она, — но я писала схожие сюжеты, и всегда герои боролись то с собой, то с обществом. А если это впервые для тебя — тем более. Проникновенная речь Менди не впечатлила Чарли. Сейчас он и правда хотел провести остаток дня наедине с собой, чтобы разобраться в последних событиях, а не проходить бесплатный сеанс психотерапии. И поесть. Желудок начинал побаливать, а вместе с ним появлялось и бесконтрольное раздражение. — А я жаловался, что мне тяжело? — Но это очевидно! — убежденно продолжила свое Менди, не сводя с него взгляда, ещё и одновременно с ним ступила влево, преграждая путь Чарли. — Я же искренне переживаю за ваши с Теодором отношения! Не с каждым можно поговорить о таком. Но я всегда готова выслушать тебя, Чарли. Он глубоко вдохнул, решив не торопиться с ответом, размышляя. Главным было поскорее избавиться от нее, но опять изображать ничего не понимающего дурачка — сомнительная затея. Не прокатит. Менди только больше захочет «помочь» ему и, того и гляди, задушит своим сочувствием. — Не сравнивай фанфики и реальность. Это не то же самое, — он выбрал наступление и использовал её же слова как уязвимое место. — Ты просто мало читал, — Менди не смутилась. — Знаешь, наблюдая за чьими-то судьбами, я могла предсказывать, как поведут себя в той или иной ситуации. А все почему? Потому что я писала об этом, читала, и ведь все складывается из рассказов, разве нет? Мы не учимся на ошибках в книгах, а повторяем их. Каждый хочет иметь свою оригинальную историю, накапливать свой собственный опыт. Затихнув, она выжидающе посмотрела на него, не ожидая ничего, кроме как согласия. Возможно, внутри ее одолевал страх отказа, и она бы восприняла это болезненно. Поэтому Чарли дал ей желаемое. — Хорошо. Пусть так. Но в словах сквозило равнодушие с усталостью. Это было согласие для вида, дабы обескуражить Менди и успеть её обойти. — Ты куда? — запоздало окликнула она Чарли, не успев остановить его. — Завтракать, — коротко ответил юноша и ускорил шаг, прекрасно зная, что она последует за ним. Предсказание оправдалось. Менди не медлила, а притворно спохватилась и выдохнула: — Как кстати, я бы тоже перекусила! — Я люблю есть в одиночестве, — оглянувшись на торопившуюся за ним Менди, холодно произнёс Чарли. Интересно, если он пойдёт в туалет, ей тоже внезапно понадобится туда же, не взирая на разделение уборных на мужскую и женскую? — Так маршрут в столовую один в любом случае. Не вредничай, — любезность ее сводилась на «нет». Они уже ступали наравне, и сильно выворачивать шею не приходилось. Менди все надеялась разделить с ним завтрак, дружелюбно или через силу. Ссориться из-за такого пустяка с ней не хотелось. При этом оба настаивали на своём, не желая сходиться с мнением друг друга. Уже тошнило от частых перепалок со всеми. Скрепя сердцем, Чарли молча шёл и ничего не говорил Менди, стараясь не смотреть на неё. Он и не думал сдаваться, смиренно отвечать на предстоящий допрос. Но нужно успеть придумать выход прежде, чем они доберутся до столовой. И так, чтобы она поняла — лучше не делать что-либо вопреки желаниям других. — Менди, а ты помнишь Сэма Роксина? — вдруг начал Чарли, кивнув на развернувшуюся картину впереди: дверь одной из комнат приоткрылась, затем распахнулась целиком, чтобы пухлый ученик смог выбраться в коридор. — Гм-м… Который с твоего класса? — она замешкалась, не понимая взаимосвязь внезапного вопроса не по теме. — Я знаю его, но мы не особо общаемся. А что? Действительно, а что? Эта идея была не в его стиле. Он бы вообще не додумался до такого, если бы следовал привычному. Но Сэм же не зря выбрался из своей берлоги прямо в момент, когда был так нужен шанс на отвлечение Менди! Может, тоже планировал подкрепиться? Чем Сэм не вариант для Менди вместо Чарли? — А он помнит тебя достаточно хорошо… Голос был полон торжества и предвкушения и принадлежал словно другому человеку. Чарли не сразу понял, что это он сказал это. Или то — случайные галлюцинации? — В каком смысле? Мы только на Хэллоуине виделись! Реакция Менди подтвердила реальность всего. Чарли не понимал, гордиться своей изобретательностью или смущаться от неправильности самой сути, но дело он решил довести до конца. — Вы же танцевали? — Ну, и что? — А ты спроси у него сама. Глядя в широкую спину одноклассника, Чарли повысил голос: — Сэм, привет! Испуганное вздрагивание и сжатие полных ладоней в кулаки говорило о постоянной нервозности Сэма. Он затравленно оглянулся и немного успокоился только, когда обнаружил подошедших к нему ребят. Менди и Чарли вызывали в Сэме разные эмоции. То хмурость бровей, то робкая улыбка — посторонний не понял бы, к кому каждый знак был обращён. — Что тебе нужно, Ельников? — Сэм выпустил-таки свою враждебность к Чарли. — Я решил помочь тебе поступить хоть раз достойно и не бежать от своих симпатий, — выпалил тот с ходу и приятно удивился своему красноречию. — Симпатий? — переспросила заинтригованная Менди. Зря она сказала это. Чарли овладел ситуацией, пусть то были жалкие несколько секунд. Но каких! Признаться, это опьяняло и повышало его самооценку. Где-то в глубоком уголке совесть укоризненно вздыхала в нём, но повлиять ни на что не могла. И Менди, и Сэм нетерпеливо смотрели на него. До второго медленного доходили подозрения, но времени на спасение у Роксина не было. Чарли выдохнул: — Да. Ты ему весьма нравишься. Он ради тебя даже начал бегать и… — Замолчи! — красный, вспотевший Сэм задрожал от стыда. — Почему? — в отличие от крикливого собеседника, Чарли наоборот понизил голос, чтобы к нему прислушались и захотели разобрать слова. — Это ложь, и ты ненавидишь Менди? Сэм оцепенел, обескураженный явным подвохом. — Нет! Это не ложь, но… — стыдливо глянув на Менди, одноклассник ненавистно зашикал на Чарли, вставая к нему вплотную: — Замолчи! Не смей вмешиваться! Внушающие широкие плечи Сэма и его гнев вместе могли бы помочь ему. Но он не знал, как именно этим воспользоваться, поэтому Чарли не волновался на свой счёт, готовясь стоять так хоть весь день, ощущая случайные соприкосновения их туловищ. Его больше интересовала Менди. Ради неё он привлек внимание Сэма, и она ожидаемо сместила фокус с Чарли и своих глупостей на возможную взбучку. Вид у неё был странный: то ли она готовилась разнимать ребят, то ли вовсе хотела успеть спасти себя и укрыться в месте побезопаснее. От таких людей, живущих наполовину в фантазиях, всё можно ожидать. — Ты прав, — неожиданно он согласился с Сэмом. И Чарли как-то пропустил факт о том, что он тоже подходил под критерий непредсказуемых и чудаковатых. — Прав? Тогда зачем ты… — Сэм насупился. — Да ты издеваешься! Ты совсем уже?! Кого бы не разозлило, когда он не понимал намерений своего соперника? Сэм инстинктивно пытался вывести диалог на более очевидное — обмен оскорблениями. Но Чарли не за что было соревноваться. Он уже получил необходимое. — Думаю, дальше вы уже без меня разберетесь. У Менди наверняка есть вопросы, — промолвил он с невеселой улыбкой. — Вообще-то… Фраза Менди осталась позади. Незачем было вслушиваться. Чарли живо поспешил к лестнице, переходя на бег. Второе дыхание давало ему силы и удачу: он сосредоточенно перепрыгивал через ступени вниз, а на следующем лестничном проеме рискнул и спустился, сидя на периле. Необдуманно, доверяясь чутью. Многие делали это в раннем возрасте. Чарли же впервые испытал головокружение от страха и азарта, скатываясь по перилам. Ветерок растрепал его чёлку и проник под рубашку, а приземление хоть и было резковатым, но не менее запоминающимся, выбивавшем воздух из лёгких. Настал его черед навёрстывать упущенные веселые вещи.